Джет

      Рифту Джет так ничего и не рассказал — не хватило духа. Он несколько раз честно пытался, но не смог придумать, как подвести партнера к этому разговору. Сказать, что Вожак знает об их нетипичных наклонностях, было еще полбеды, ведь тогда напрашивался закономерный вопрос, как Полуночный Вой вообще об этом узнал. Можно было, конечно, солгать, что на любовников кто-то помимо Репья настучал… Но в этом случае Безродный мог начать строить догадки и выслеживать всех, кто, по его мнению, вызывал подозрение как стукач. В результате, постыдная тайна, чего доброго, реально всплыла бы на поверхность. Вместе с неудобной правдой о том, что последние полгода стукачом являлся не кто иной, как сын Пепла. Пусть даже так себе из него получился доносчик, но сам факт. А уж что будет, если Рифт узнает, что его постоянный партнер, точно последняя сучка, подставился лидеру… Страшно было вообразить!       Конечно, строго говоря, Джет не являлся самкой, чтобы его ревновать, и как любой самец подсознательно жаждал полигамных отношений, кроме того, ситуация изначально являлась аморальной, чтобы еще как-то дополнительно ее оценивать, однако проблема состояла совершенно в ином. Безродный так боялся разглашения правды об их с Джетом ориентации, что пошел на грубое нарушение Кодекса. Смывать с себя позор убийцы для него было предпочтительнее, чем жить с позором гомосексуалиста. А что натворил Джет? Он не просто пришел и вывалил на Вожака всю подноготную, но еще и сделал это, считая любовника погибшим, как будто нисколько не заботился о его доброй памяти. Отдельный разговор — то, каким способом Вой обо всем узнал. Можно было сколько угодно обвинять Сезон и гормоны, пенять на отключившуюся голову и сдавшие нервы, но… Нельзя. Нужно было держаться. Нужно было помнить, кто послал Рифта на смерть… Только сын Пепла оказался для этого слишком слаб. Настолько слаб, что даже осознание содеянного не помешало ему видеть во снах проклятую мыльную спину Вожака и в исступлении оглаживать ее руками, ощущая под гладкой кожей стальную твердость, приникать к ней жвалами и вдыхать манящий запах лидера, который не могло перебить ни одно моющее средство…       Да, сын Пепла сохранил ту встречу в тайне. Потому что боялся. Очень боялся сделать хуже. Ибо то хрупкое равновесие, что воцарилось с окончанием брачного периода, далось слишком дорогой ценой. Полуночный Вой теперь получил над юным воином гораздо большую власть, чем обычно имел Вожак над охотником, и Джет понимал, что при случае лидер не побрезгует шантажом. Как понимал и то, что случай этот должен быть из ряда вон. Не приходилось сомневаться, что Вой точно так же опасался шантажа с его стороны — потому и освободил Джета от ненавистной «должности». Обоим не хотелось, чтобы их связь стала достоянием общественности, в результате чего самцы заключили негласный договор о ненападении. Только вот договор этот в любой момент могла нарушить любая из сторон. В том случае, если бы оказалась загнанной в угол. Значит нужно было постараться не загонять друг друга в угол. А Рифт, знающий всю правду, мог очень подпортить дело.       И все-таки ситуация могла быть еще хуже. Вой мог вообще не ставить себя в подобное шаткое положение, а просто послать Джета на какое-нибудь убийственное задание или вызвать его на поединок без объяснения причин и прикончить на арене. Он не сделал так, скорее всего, по единственной причине — потому что это неизбежно породило бы пересуды. Первое показало бы его некомпетентность как стратега, а второе поставило бы под сомнение само здравомыслие Великого. Слыханное ли дело — Вожак вызвал Молодую Кровь! Да такого отродясь не случалось. С тех пор, наверное, как Кодекс ввели, и старшие воины перестали душить молодняк почем зря. Выбрать себе противника, даже близко не равного по силам, статусу и жизненному опыту — технически это оставалось возможным, но кто бы из достойных Великих захотел связываться? Особенно, если за глупые слова или иное нарушение правопорядка можно было выпороть так, что юнец загнется сам. Потом списать на то, что, дескать, слабенький попался… Только вот незадача: наказывать уже следовало за что-то конкретное, Вожак был обязан озвучить вину подчиненного перед кланом. И если вина была притянута за уши, это также породило бы недоверие к лидеру со стороны других воинов. Надо сказать, Полуночный Вой и без того немало рисковал, когда избивал Джета «за анекдот про Совет» и прочие надуманные нарушения, маскируя таким образом истинную причину. Но прокатило, даже несколько раз. Клан верил своему лидеру — слепо и безоговорочно. Как верил и сам сын Пепла в первые годы служения. Но какой же злой насмешкой сейчас казались воспоминания о тех днях! Тогда Джет буквально боготворил Вожака… Ловил каждое его слово, каждый жест, внимал, раскрыв от восторга жвала, точно так же, как другие малолетние и великовозрастные идиоты, которыми окружил себя Вой… А теперь…       Все, все здесь — на этом чертовом корабле — оказалось в итоге не таким, как выглядело со стороны. Дисциплина держалась на страхе и угнетении, авторитет лидера — на них же. А все преимущества… Все, что Вой подавал как заботу о своих воинах: лучшее оснащение, лучшие пайки, лучшие медикаменты, на самом деле являлось жутким аналогом благ животноводческой фермы. Когда разводишь каких-либо тварей для экспериментов, притравки или на мясо — каких угодно, без разницы, Бронеголовов или Жесткачей — очень важно содержать их в хороших условиях, чтобы добиться высокой продуктивности. Чем лучше тварей кормить и лечить, тем в лучшей они будут в форме и лучше сослужат свою службу. Циничный и верный расчет… По-видимому, и Полуночный Вой руководствовался именно такими соображениями, когда создавал свой идеальный клан. Вой разводил для себя псов — сильных, верных и послушных. И никто бы не посмел его упрекнуть в том, что он был для них плохим хозяином… Главное, чтобы псы не начинали задумываться о том, что они псы.       «Триумф» отбыл от Центрального орбитального комплекса в срок, и клановая жизнь вновь потекла своим чередом. Если бы Джету удалось хоть на миг забыть ужасы прошлого года, то он бы назвал эту жизнь именно такой, о какой всегда мечтал. Воины не спеша втягивались в прежний ритм тренировок и восстанавливали потерянную за Сезон массу, отъедались, отдыхали, интеллигентно обсуждали минувшие и грядущие Охоты, одним словом, вели себя совершенно образцово. Корабль взял курс на патрулирование дальних пределов и планомерно приближался к Чертогам Красной Воительницы, где Полуночный Вой на этот раз надумал пополнять клан новобранцами.       К возвращению Рифта Вожак отнесся спокойно. На первом общем сборе он сдержанно похвалил бойца за проявленные профессиональные и личностные качества, объявил, что воин восстановлен в клане и может заново оформлять свою трофейную стену. Не забыл Полуночный Вой упомянуть и о награде, которую Безродный получил от Арбитра как свидетельство того, что задание было выполнено честно и на совесть. Про Джета лидер особо не распространялся — просто сказал, что остаток своей вины тот искупил усердием и верностью, а потому также может охотиться наравне со всеми. На этом было все.       Прошло несколько дней, и численность клана увеличилась, согласно традициям, ровно на десятерых. Полуночный Вой привел на борт будущих охотников — таких же испуганных и восторженных, каким не так давно был сын Пепла — и торжественно представил их воинам. Затем молодняк распределили по каютам, а «Триумф» отстыковался от орбитальной станции и устремился в бездонные космические просторы, разумеется, следуя строго установленному графику.       Вскоре последовало первое задание. Отряд из народа чша*, заручившись поддержкой Дурной Крови, атаковал одну из научных станций, и Полуночный Вой отправил туда группу из пятнадцати лучших бойцов. Безродный вошел в число этих пятнадцати. Сын Пепла остался дожидаться на корабле.       — Что, дохляк, все прохлаждаешься, пока другие работают? — ухмыляющаяся рожа коричневошкурого заглянула в дверь, а секундой позже и весь Рифт ввалился в отсек. Джет, к слову, не прохлаждался, а планировал Малую Охоту. Теперь им следовало, прежде всего, думать об эффективности — пустые трофейные стены сами себя не наполнят. Из «разминочных» вариантов сын Пепла собирался предложить напарнику Наваждение или Сияющую, а для Большой Охоты приберечь Владения уманов или Гиблые Болота.       При появлении партнера сын Пепла радостно подскочил с койки, где до этого сидел, обложившись голографическими планшетами с картами и справочными материалами. Рифт, как всегда, был груб, но это была ласковая грубость. Пользуясь отсутствием посторонних, Джет заурчал и двинулся навстречу старшему воину, чтобы приветственно потереться о его грудь головой.       — Как прошло? — осведомился младший и тут же с легкой тревогой во взгляде оглядел любовника. — Ранен?       — Пара швов, — презрительно фыркнул Рифт. — Это не стоило того, чтобы тащить туда такую ораву.       Приобняв Джета одной рукой, Безродный на миг зарылся в его гриву жвалами, но сразу же оттолкнул. Рифт не особо жаловал нежности, тем не менее было видно, что за время разлуки он соскучился.       — Я думал о Малой Охоте, — начал было сын Пепла, но партнер его прервал.       — Бросай все, — рыкнул он. — Вожак зовет всех в отсек отдыха. От Совета прилетела очередная благодарность, там у научников было, видать, что-то шибко важное, мы теперь празднуем. Награждение завтра, думаю, мне что-то перепадет. Группу вел Керн, но его почти сразу подстрелили, и часть командования я взял на себя.       — Думаешь, тебе дадут Кровавого? — усмехнулся Джет.       — До этого, скорее всего, далеко, но кто знает, — Рифт пожал плечами. — Все-таки у нас хороший Вожак. Я думал, после трюма гнобить станет, даже уверен был — в других кланах, говорят, так Вожаки и поступают. Но наш — нет.       — Ты правда так думаешь?       — Я это вижу. Теперь очень ясно. Он держится за своих. И пока мы за его спиной, никакие беды не страшны. А то что без тебя в этот раз обошлись — это ты не думай. Постепенно и ты подтянешься. Просто эта заварушка была не для малолеток.       Сын Пепла опустил голову и с недоверием мотнул ей, продолжая невесело улыбаться.       — Я те говорю! — Безродный ободряюще пихнул его в плечо. — Пошли, в общем.       — А что это мы в отсеке отдыха-то вдруг празднуем? — запоздало удивился сын Пепла, собирая с койки карты.       — Мы же крейсер чша взяли, — пояснил как само собой разумеющееся Рифт. — Там самки были. Забрали их на борт, доставим в Совет, пусть там решают, что с ними делать. С чша же много что поиметь можно в обмен на баб ихних. Ну, пока они у нас, так Вожак им велел прислуживать, если в трюм не хотят. Они, говорят, массаж зачетно делают.       Обычно в отсек отдыха было запрещено приносить еду, но на этот раз Полуночный Вой сделал исключение. Стоило Джету перешагнуть порог, как в носовые камеры ударил запах свежего мяса. Помещение было наполнено довольным мурчанием, льющимся из нескольких десятков глоток, и дружным чавканьем. Сын Пепла в нерешительности остановился и огляделся. Сейчас здесь присутствовал почти весь клан, за исключением Неокропленных и еще пары личностей. Самцы расслабленно бродили по отсеку либо возлежали на греющих плитах и у бассейна, потягиваясь и зевая, точно ленивые морские звери на отмели. Некоторые оставались в набедренных повязках, но большая часть предпочитала отдыхать нагишом. Самки чша, боязливо перемещающиеся с подносами, нагруженными парным мясом и напитками, также были почти раздеты. Воинов не интересовали их, в целом, изящные, серокожие тела, но пленницы могли попытаться спрятать в складках одеяния оружие, и лучше было не дать им такого шанса, чтобы потом не пришлось их убивать.       Всего Джет насчитал девятнадцать инопланетных особей. Те из них, которые не были временно привлечены к работе официанток, ласкали широкие натруженные спины разомлевших от непривычной ласки вояк. Самцы периодически вступали в короткие перепалки, конфликтуя за самое удобное место и буквально силой отбирая друг у друга массажисток. Что касается самих чша, то они держались смиренно и делали все, что им велят. Языка яутжей самки, скорее всего, почти не понимали, но довольно хорошо ориентировались на жесты. Дополнительно пониманию способствовал страх — очевидно, заключительная расправа над мужской частью экипажа произошла на глазах женской половины. Джету было сложно судить, но ему показалось, что большинство плоских, большеглазых лиц выражали скорбь. Какие-то выглядели равнодушно. Какие-то напуганно. Одна из самочек сидела, забившись в угол, и часто вздрагивала — не то плакала, не то просто пребывала в шоке. Судя по свежим алым рубцам на ее плечах, она уже познакомилась с когтями кого-то из воинов. Впрочем, сейчас ее никто не трогал.       Чуть поодаль сын Пепла заметил оживление. Подойдя ближе, он увидел, как несколько собравшихся в кружок самцов с интересом и снисхождением наблюдают за ужимками маленького детеныша чша. Девочка, одетая в короткую красную юбочку, старательно подпрыгивала и вертелась на месте. Чумазая мордашка выражала напряжение. Похоже, сородичи сами попросили малышку развлечь «больших клыкастых дядь» танцем — ну, самим-то яутжам вряд ли бы такое в голову пришло. Тем не менее зрелище было до того потешное, что кто-нибудь нет-нет да и подходил посмотреть. Рядом — у ног Кровавого Хрипа — сидела, очевидно, мать этого детеныша. Вид у самки был испуганный, рука Хрипа лежала на ее загривке, чтобы не смела дергаться. Среди зрителей присутствовал Вред, который, скорее всего, сразу же взял малька под свою опеку, так что детенышу совершенно точно ничего не угрожало. Однако его мать вряд ли об этом догадывалась.       — Жрать будешь? — Рифт вырвал Джета из размышлений, пихнув под ребра. Вслед за тем он ухватил за руку ближайшую самочку с подносом и подтянул к себе. Чша вскрикнула, едва не выронив свою ношу, и залилась слезами. Безродный недовольно рыкнул на нее, конфисковал блюдо с мясом и оттолкнул.       — А что это? — с подозрением принюхиваясь, спросил сын Пепла.       — Пошли, я вижу, где не занято, — вместо ответа бодро прорычал Безродный и двинулся к бассейну, расталкивая других воинов.       Джет немного помедлил и пошел следом. Не очень хорошая идея была часто показываться вместе, но с другой стороны, когда такая толкучка…       В какой-то момент он потерял партнера из вида, но затем сразу же обнаружил полулежащим на скамье в обнимку с мясной нарезкой.       — Эти их зверюги — просто объедение, — набивая рот, сообщил Рифт, когда сын Пепла приблизился.       — Что за зверюги? — аккуратно утягивая кусочек мяса, уточнил Джет.       — А хрен знает. Они их то ли для развлечения держат, то ли они у них священные… Знаю только, что они их растят и не жрут. А очень зря. Скажи-ка, вкусные?       Джет опустился на пол и задумчиво отправил кусок в пасть. Да, и впрямь вкусные…       — А Вожак сам где? — он повертел головой, но нигде не увидел Полуночного Воя. Место, где обычно отдыхал лидер, пустовало. Однако ответить Безродный не успел. Вожак вынырнул из воды прямо за его спиной. Отфыркиваясь, Полуночный Вой подплыл к бортику и одним мощным рывком выбрался на сушу. Встряхнув густой гривой, он обдал своих воинов облаком блестящих брызг. Первый Помощник с поклоном подал лидеру свою искусственную руку, и оба рассмеялись — сначала поднимающийся на ноги Вой, а вслед за ним Голод и еще добрая половина клана.       Дружески хлопнув Голода по спине, Вожак направился к любимой каменной плите, и оба его Помощника, вновь оказавшись рядом, подтолкнули к нему двух самочек чша. Не в силах оторваться от явленного зрелища, Джет проследил за тем, как обнаженное тело Полуночного Воя проплывает мимо и элегантно растекается по нагретой поверхности; как мускулистые руки складываются под тяжелой головой, и с темной чешуи медленно, капля за каплей огибая мышечный рельеф, стекает вода; как голова поворачивается набок, и один глаз лидера приоткрывается, чтобы хитро посмотреть сквозь толпу подчиненных — прямо на сына Пепла… В упор.       — Ты чего завис? — если бы Рифт его не окликнул, то Джет вряд ли смог бы вспомнить сам, как дышать. Юнец вздрогнул и рассеянно поглядел на напарника.       — Я просто… — Тут его взгляд невольно вновь обратился к Вожаку, но Полуночный Вой уже отвернулся. Две перепуганные самочки чша, встав по обе стороны от него, массировали влажную спину своими тонкими, мягкими руками.       — Что — просто? — Безродный нахмурился.       — Мне здесь неуютно, — поежился сын Пепла. — Чувствую себя непричастным. Я, пожалуй, обратно пойду…       — Оставайся, дебил, веселье только начинается! — Рифт застрекотал, облизнул попавшуюся в мясе кость и прицельно запустил в семенящую мимо инопланетянку. Косточка попала точнехонько по круглой полуголой заднице, от чего чша взвизгнула и в панике метнулась, будучи сразу схваченной припозднившимся на праздник лекарем Заговором.       — Нет. Извини… — Джет покачал головой.       — Ну, как знаешь… — фыркнул Рифт. _________________________________ *Чша - гуманоиды, выше человека, имеют крупные глаза и голубовато-серую кожу, растительности на теле нет, грудей у женщин нет.