1. Чак-чак
- Приготовишь нам на ужин что-нибудь из своей национальной кухни? – Спрашивает Серёжа, когда Олег заходит в серверную с перекусом для своего трудоголика. - Что именно? Эчпочмаки, кыстыбый? – Уточняет Олег. - Нет, хочется чего-то сладенького. – Вздыхает Серёжа, потягиваясь в кресле. – Помню, ты как-то готовил баурсак… О, придумал! Может, чак-чак? Ты его вроде при мне никогда не готовил. Уверен, у тебя получится в десятки раз вкуснее магазинного. У Олега мгновенно сдавливает где-то в груди от упоминания этого блюда. Кажется, Серёжа случайно разбередил старые, казалось бы, уже давно стёртые из памяти, поблекшие со временем чувства. В последний раз Олег ел и готовил чак-чак ещё в детстве, с бабушкой. Пока бабушка катала и нарезала тесто, он лез в шкаф за мёдом для пропитки – и, как он думал, незаметно – зачёрпывал ложкой мёд из банки и ел его. Бабушка на его действия лишь ласково трепала по волосам и называла маленьким проказником. Олег жмурится от нахлынувших воспоминаний – как будто невидимая рука бабушки и сейчас треплет его мягко, с любовью за щёку. Будто на следующий день после последнего совместного приготовления чак-чака не было бездыханного тела бабушки, зашедшей на звуки его плача соседки и вызванной ею тётки из опеки. Помимо кулона отца, Олег успеть прихватить с собой только остатки чак-чака и доесть его уже ночью, в приютской койке, с привкусом непрерывно текущих солёных слёз. С привкусом потери семьи. - Олег?... Ты в порядке? – Из размышлений его выводит чуть взволнованный голос Серого. Олег раскрывает глаза и сталкивается с взглядом обеспокоенных голубых глаз. Почему-то от его взгляда сразу становится в разы легче, и внутри будто разжимается сдавливающая грудь пружина. Сразу вспоминает – ему повезло: после потери семьи он почти сразу обрёл новую. И, наверное, неправильно, что Серый почти ничего не знает о его жизни до приюта. Наверное, зря он прячет от него – и от себя самого – самые тёплые воспоминания из детства. Он горько-сладко улыбается: - Хорошо. Могу приготовить. Но только при условии, что ты будешь мне помогать. Вечером, раскатывая тесто и наблюдая за облизывающим ложку с мёдом Серым, Олег улыбается искренне и треплет Серёжу по вымазанной мукой щеке. Серёжа в ответ обнимает его, гладит по волосам и шепчет тихо: - Твоя әби гордилась бы тобой. Олег прижимается к Серёже, ощущая небывалую прежде умиротворённость и радуясь, что всё-таки нашёл в себе силы поделиться с ним рассказом о бабушке и своими противоречивыми чувствами. Теперь частичка бабушки и его родной семьи, их традиции будут жить и в его основной семье – с Серым.2. Глинтвейн
Олег разливает по бокалам свежесваренный из дорогущего итальянского вина глинтвейн, ставит их на поднос к сырной тарелке и несёт всю эту вкуснятину в комнату. На окне висит длинная мерцающая гирлянда, а в углу стоит огромная ель, украшенная дизайнерскими игрушками, лично отобранными Серёжей. Телевизор включён лишь фоном для их бесед, ну и чтобы не пропустить бой курантов этой ночью. Серёжа при виде Олега с довольной улыбкой откидывает часть пледа, которым укрывается, и жестом приглашает сесть рядом. Олег кладёт поднос на журнальный столик перед диваном и присоединяется к Серёже. Тот укутывает его пледом, хватает бокалы со столика и подаёт один из них Олегу, чокается, отпивает с довольным мычанием и смотрит на Олега с горящим взглядом: - М-м-м, как же вкусно, Волч! Прямо как тогда, помнишь? Конечно же, Олег помнит. Впервые они варили глинтвейн в свой первый Новый год после выпуска из приюта, в маленькой съёмной квартирке на окраине Москвы. Вместо ёлки – обмотанный дешёвой облезлой мишурой кактус, доставшийся им по наследству от предыдущих жильцов; вместо дорогого зарубежного вина – «Сангрия» за сотку, произведённая где-то в Люберцах. Серёжа нарезал фрукты, пока Олег выливал вино в кастрюльку и добавлял туда специи. Вместо дорогущих палочек корицы они купили её в молотом виде – ведь она же всё равно растворится в кипятке и никакой разницы не будет, верно же? Олег усмехается, вспоминая ту коричную стружку на поверхности – впрочем, она не помешала им тогда насладиться напитком. Хоть тот рецепт, ингредиенты и пропорции были далеко не идеальны, у них было всё, чтобы сцеловывать с губ друг друга вкус дешёвого вина с осадком из корицы и весело смеяться над кулинарным провалом, ощущая себя самыми счастливыми во всём этом мире, а неудавшийся глинтвейн – самым вкусным напитком. Олег считывает в Серёжиных глазах воспоминания о том дне, и они тянутся друг к другу одновременно за мягким поцелуем с привкусом корицы и ностальгии. Пропуская сквозь пальцы короткие рыжие пряди, Олег растроганно думает про себя: они пронесли своё счастье через горе и радость, богатство и бедность, через годы и расстояние. И какие бы ещё испытания не подкидывала бы им жизнь, пока они вместе – они всё переживут.