***
— Как ты сказала, милая? Аластор? — Люцифер, до этого с интересом рассматривавший интерьер отеля, не оценил энтузиазма Чарли по поводу знакомства с её коллективом. С первого взгляда так называемый Аластор показался ему странным созданием, отчасти несуразным, но притягивающим взгляд. Не то чтобы внушительный рост или жуткая улыбка были вещами впечатляющими, но было в его глазах нечто такое, что оставило в груди тягучее чувство. — Всё так, сэр, приятно познакомиться с вами лично, — Аластор окинул его нечитаемым взглядом. — Хотя, признаться честно, вы несколько меньше, чем я себе представлял. — Да что вы говорите? Меньше всего я ожидал увидеть рядом с моей дочерью такого, как вы! Скажите мне на милость, зачем вам всё это? Ничего хорошего из этого не выйдет. Люцифер чувствовал на себе чужое пристальное внимание. Был ли это поиск слабого места, того, за что можно было зацепиться, или помутнение разума Аластора, чем бы то ни было, он не знал, не мог знать, находясь в смятении. — Неужели это настолько неочевидно? Кажется, вы и умом не блещете. Впрочем, стоило ли ожидать большего. Над некоторыми вещами и думать не надо, а вы не приложили даже толику усилий. — Так посвятите же меня в свои великие планы на отель самой принцессы ада, если вы задумывались об этом больше, чем как о собственном развлечении. Они продолжали обмениваться колкостями, распалённые давящим чувством в груди. Чарли могла лишь потрясённо наблюдать со стороны, не смея вступать в перепалку. Возможно, Люцифер отреагировал излишне эмоционально, но никто не ожидал подобного от Аластора. Атмосфера неловкости витала в фойе, где одна часть коллектива делала вид, что совершенно непричастна к происходящему, а другая его часть следила за возникшим напряжением. Чарли взяла себя в руки и спросила громко, почти оглушающе: — Может быть, нам стоит продолжить экскурсию? — Её неловкая улыбка, кажется, сгладила углы, и мужчины, напоследок обменявшись взглядами, отпряли друг от друга как ни в чём не бывало. — Я ведь столько всего ещё не показала тебе, папа.***
Дни Энджела в отеле не были особенно интересными. Каждое утро после ночной смены на студии никогда не радовало его, но сладкий кофе от заботливого бармена мог улучшить его настроение настолько, что компанейские мероприятия Чарли уже не раздражали. Но, как оказалось, сегодняшний день был не самым обычным. Король Ада, сам Люцифер, посетил их ещё в обеденное время, объяснив своё присутствие искренним желанием побыть с дочерью, насладиться плодами её деятельности и проникнуться атмосферой. И, может, это не было таким удивительным, как незамедлительное появление Аластора рядом с ним. «Как интересно выходит», — думалось Энджелу, — «их знакомство было больше похоже на соревнование в том, кто кого переругает, что на этот раз?» Улыбка Аластора была полна любезности, от которой у Люцифера сводило зубы, но он ничего не сказал в ответ на приветствие, находясь в задумчивости. Чарли переводила нервный взгляд с одного мужчины на другого, но затем лишь вздохнула и терпеливо начала: — Я полагаю, что мы можем начать наш ежедневный акт доброты! — её воодушевлению не было предела, а под заинтересованным взглядом родителя тем более. — Прошу, скажите своему соседу простой комплимент, но от всего сердца! На мгновение в зале воцарила тишина, Энджел отпрянул от телефона и окинул скучающим взглядом Чарли. Идеи девушки никогда не казались ему впечатляющими, но, если это та небольшая цена за проживание здесь, в отеле, он готов участвовать в любой из них. — Что ж. По крайней мере, не слышу возражений, поэтому я начну, тем самым подав вам пример. Вэгги, — она обратилась к своей девушке, отвлекая её внимание от пристального взгляда Аластора, обращенного к Люциферу, — меня восхищает твоя самоотверженность! Вэгги нежно улыбнулась Чарли и, недолго думая, сделала ей не менее приятный комплимент в ответ. Энджел прошептал Хаску на ухо едва слышное: «Твоя чуткость несравнима ни с кем, лузер», на что получил несколько приятных слов о своей улыбке. — Папа, Аластор? Я была бы очень рада, если бы вы тоже приняли участие. — Она с надеждой смотрела в их глаза. — Ведь первый шаг в достижении взаимопонимания — это стремление к диалогу, искренняя заинтересованность в собеседнике. К слову, я работаю над этим в качестве проекта. — Милая… — на лице Люцифера быстро сменялись эмоции, от легкого раздражения присутствием рядом Аластора до сомнений по поводу самой нужды в участии в подобном мероприятии. — Чарли, есть ли в этом такая необходимость? Мы с твоим родителем неплохо ладим, такого уровня общения вполне достаточно для приятельских отношений. — Я вас очень прошу, ради меня! Па, ты же ведь хотел стать ближе ко мне, так ведь? Ал, нет ничего интереснее общения с тем, кто является моей кровной семьей, правда же? А также это важно для моей работы! Голос девушки полон мольбы, а на глазах выступили слезинки. Знала ли она наверняка, как добиться желаемого, никто не мог знать наверняка, однако это сработало: мужчины переглядывались, будучи под напором чувств Чарли, ожидая первого шага друг от друга. Стало смешно настолько, что Энджел успел прикрыть рот рукой, до того как смех вырвался наружу. Хаск едва заметно толкнул его локтем, но даже в усталом взгляде бармена были видны смешливые искорки. «Благими намерениями Чарли вымощена дорога в ад похлеще нашего». Люцифер нахмурил брови в задумчивости, однако вскоре нужные слова нашлись сами собой. — Могу ли я сказать то, что не вознесёт ваше и без того высокое эго до небес? Из очевидного, ваш голос хорошо подходит для радио, мне нравится, как он звучит. Прежде сжатая улыбка Аластора стала шире, более радостной, оттого и не менее естественной для него, даже с детским восторгом от происходящего. Он произнёс без заминки, вызвав некоторое удивление у Люцифера, а затем и смущение: — Ваша внешность не перестаёт притягивать мой взгляд, сэр. «Впрочем, не только между женщиной и мужчиной проскакивает искра, но только между мужчинами возникает напряжение» — эта мысль возникла в голове Энджела, но он отмахнулся от неё, возвращаясь к телефону и непрочитанным сообщениям от Валентино.***
По своему обыкновению Вэгги была ответственной личностью, местами чересчур, да только по личному опыту знала, что лучше несколько раз проверить всё самостоятельно, чем бросить на самотёк. И сейчас она совершала обход отеля, чтобы убедиться в правильности его работы. Нужда в контроле ситуации почти опустила девушку, когда она завернула в тёмный коридор. Но там увидела нечто такое, что заставило её напрячься ещё больше. Меньше всего Вэгги ожидала застать мужчин здесь в компрометирующей позе. Люцифер вцепился в лацкан пиджака, сжимая ткань в кулаке с такой силой, что Аластору приходилось сильнее склонятся над ним. Он придерживал тонкую руку своей, но не пытался отсраниться, напротив заполнял собой всё простанство. — Мало было того, что вы мелькаете перед глазами всегда, когда бы я ни появился в отеле, теперь преследуете меня. Что дальше? Вам не достаёт наших перепалок? Аластор лишь улыбался, хотя и улыбка его больше походила на оскал, был уверен в своём превосходстве сейчас, хотел верить. Теперь, когда Люцифер загнан в угол, он мог прямо спросить о том, чего чужие уши не должны были слышать. Ситуация накалялась, Вэгги становилось не по себе от гнетущего молчания Аластора, тяжелого дыхания Люцифера. «Какого черта здесь происходит?» — мысль отрезвила девушку, она решилась окликнуть их, несмотря на дрожь в коленях. Они одновременно повернули головы к ней, оставаясь прижавшимися друг к другу. Взгляды мужчин пылали огнём, казавшимся слишком ярким в темноте, и переполнены чувством, которого Вэгги не поняла, но могла чувствовать. — Может, я и помешала, но хочу напомнить вам, что Чарли это бы не понравилось. Она хотела, чтобы вы поладили. — А разве мы не ладим? Всё ради Чарли, моя дорогая, тебе ли не знать, каково это — лезть из кожи вон ради её удовольствия, — Аластор бросил на Вэгги лишь мимолётный взгляд, прежде чем вернуться к лицу Люцифера, напряжённому от лёгкой боли сжатого чужой рукой запястья. — Даже если так, подобное поведение говорит об обратном. — Считаешь, что со стороны виднее? — Аластор позволил себе дерзкую ухмылку, без труда вырываясь из хватки Люцифера и поправляя чуть смятый пиджак, — Не смею разочаровывать, это лишь твоё собственное суждение. Как ни в чем не бывало, он прошёл мимо неё, скрываясь в одном из многочисленных коридоров. Смахнув невидимую пыль с плеч пиджака, Люцифер вернул себе невозмутимое выражение лица, даже с лёгкой улыбкой обратился к Вэгги снисходительным тоном: — Тебе не стоит говорить об этом Чарли, ангел мой. Девушка поджала губы и опустила голову, медля с ответом, но мужчина не стал его дожидаться, удаляясь вслед за Аластором. «Действительно ли я не должна делиться произошедшим с Чарли? Но она не глупая, видит напряжение между ними. Ничего страшного, если просто намекнуть ей?»***
Никогда прежде Чарли не была настолько уверена в том, над чем она работала не меньше недели без сна, — проект «Достижение взаимопонимания» в нескольких шагах, её личная гордость. Решительность охватила всё нутро девушки. Неприкрытые беспокойства Вэгги по поводу отношений папы и Ала не были безосновательными, она прежде замечала напряжение между ними, но не было ничего такого, с чем бы сама принцесса ада не могла справиться. Взвесив все «за» и «против», она пригласила их к себе в комнату, чтобы не смущать никого из коллектива отеля и, конечно, чтобы никто не помешал её затее. Чарли вскочила со стула в нетерпении, едва дверь открылась. Не ожидая встречи в таком месте, мужчины застыли в проходе, но, спохватившись, Аластор, как истинный джентльмен, пропустил Люцифера. Он бросил, не оборачиваясь, сухое «Благодарю вас» и не заметил странный блеск в чужих глазах, обращая всё внимание на дочь. — Я пришёл, чтобы помочь тебе. — Разве есть то, с чем я бы не справился, душа моя? Зачем тебе нужна помочь нерадивого родителя? — они пересеклись взглядами, готовые к перепалке. — На самом деле мне нужны вы двое! — Чарли взволнованно замахала руками, прерывая их, — как я и упоминала недавно, работая над проектом, а вам нужно это как никому другому. — Но… — Никаких «но»! То есть… Я имею в виду, что не принуждаю вас, но участие в проекте не несёт ничего плохого. Наоборот, вы поможете мне, а также сможете поладить в процессе, по крайней мере, я надеюсь, что так и будет. Разве это не здорово? Отчасти любое их взаимодействие никогда не заканчивалось на приятной ноте. Споры всегда казались слишком резкими лишь для тех, кого томило всеобъемлющее, оттого и беспокоящее чувство в груди. Никакие перепалки не рассеивали его, а напротив, распаляли. — Мне интересно посмотреть, что из этого выйдет. Может, ничего стоящего, а может, то, чего нам не хватало. Не так ли, сэр? — Аластор склонил голову набок, щурясь. Чувствуя себя схваченным в ловушку из надежд дочери и чужих забав, Люцифер кивнул в знак согласия. — Для налаживания хороших отношений вы должны быть расположены друг к другу, а для поддержания необходимо осознавать их ценность. Теперь, взявшись за руки, скажите, что хорошего есть в ваших взаимодействиях, а что можно исправить. Аластор протянул руки к Люциферу по настроению Чарли, и он повторил жест, едва касаясь подушечками пальцев его. Был ли жест сделан из желания иметь меньше соприкосновений, вспоминая одну из прошлых встреч, Аластор не мог сказать, но довольствовался этим. — Я думаю, что мы достаточно открыты к диалогу, и я позволю себе начать, сэр. — Он отвесил шутливый поклон и продолжил: — Вас приятно тормошить, занятно наблюдать за живостью ума, а не тоскливыми глазами. — Это комплимент? — с сомнением протянул Люцифер, вздохнув. — Мне интересно, когда я не могу предсказать, чего ожидать от вас. Скажете ли вы приятность, завуалированную под колкость, или же наоборот — это вводит в ступор, хотя… Слово за словом, они продолжали говорить не без доли сарказма, шуток, иногда Чарли направляла их в нужное русло, иногда инициативу проявлял один из них, но не было моментов тяжелого молчания, тяготящих мыслей, впервые на душе так легко. И сейчас, смотря друг другу в глаза, мужчины уже не могли расценивать ноющее чувство в груди как неприятное теперь, после этих честных слов, чувственных прикосновений. Неловко отпустив руки, они отступили на некоторое расстояние. Чарли сияла на радостях, хлопая в ладоши от восторга: «Надо же, мой проект оказался намного эффективней, чем я могла себе представить. Вот только почему меня преследует чувство, что я перестаралась? Но результат выглядит хорошо, очень хорошо».***
Терапия от старого доброго бармена необходима каждому, в особенности эмоциональному Люциферу. Он появлялся в отеле чаще, чем любой из коллектива мог себе представить, но Хаск видел в этом некоторое отчаяние, которое дошло до пика сегодня ночью. Протирая стакан, он поднял глаза на позднего посетителя, но ничего не сказал. Лишь через некоторое время Люцифер нашёл в себе сил пробормотать заказ, сложив руки на барную стойку и опустив на них голову. Непривычно видеть его таким, без пиджака и трости, в одной лишь рубашке с жилетом, зато в шляпе. «Его сердце уязвимо, но глаза скрыты от мира, не хочет видеть или не может? Хм». Не то чтобы это Хаску было до этого дела, но он был уже готов к исповедям подобно священнику. Люцифер успел выпить несколько шотов, прежде чем к ним присоединился Аластор с усталой улыбкой, казавшейся вымученной. Он махнул рукой, как бы призывая налить ему «как обычно», крепкой выпивки, и чем крепче, тем лучше. — Сегодня вы выглядите не как обычно, менее солидно, — наконец, после нескольких глотков, Аластор позволил себе расслабиться и откинуться на спинку стула. — Неужто заметили? До чего же приятно, — Люцифер поднял на него глаза, рассматривая. — А вы и сами без пиджака. Неужели окончательно порвался? — Должность обязывает выглядеть как с иголочки, поэтому отнёс к портному. А вам шляпка не надоела? — Ничуть. Хаск оставался в стороне, изредка доливая им напитки, не слишком внимательно слушая тихую шутливую перепалку. Однако растерялся на мгновение, стоило услышать вольность со стороны Аластора. — Позволишь пригласить тебя на танец? Раз уж мы здесь, самое время и самое место для этого. — Приглашаешь на танец, а музыки нет, — Люцифер с насмешкой посмотрел на него, но отодвинул стакан в заинтересованности, мол, что же дальше. — Это не проблема. Аластор щелкает пальцами, и рядом с барной стойкой возникло старое на вид радио, из которого послышался лёгкий джаз. Встав со стула, мужчина протянул руку. Люцифер последовал за ним, подхватывая игривое настроение, и вот они уже стояли посреди зала в исходной позиции. Сначала они медленно качались из стороны в сторону, привыкая, подставляясь под музыкальный ритм и партнера. Отчасти Люцифер не казался в восторге от идеи быть ведомым, но Аластор вел мягко, так, что быть в его руках было приятно. Песни сменяли одна другую, движения становились слаженней, а танец набирал интенсивность. Мужчины кружились по залу с наслаждением. Увлеченные не заметили, как слетела шляпа Люцифера, как Хаск наблюдал в удивлении, приоткрыв рот. Их не смущало присутствие Хаска, они были не здесь, а в своём мире. Глядя в глаза напротив, деля счастливую улыбку на двоих, проблемы и переживания для них давно отошли на второй план. Сейчас, в моменте, это не имело никакого значения. Музыка сделалась чуть тише, и, переводя дыхание, Аластор вернул себе некоторое самообладание, но не смог не сказать: — Вы прекрасный партнёр для танцев, сэр. — Люцифер. Аластор склонил голову в недоумении, продолжая безмятежно улыбаться. — Называй меня по имени, Аластор. Протирая последний стакан, Хаск решил уйти со своего рабочего места, чтобы предоставить этим двоим больше уединения. Возможно, он был слишком трезв для подобного дерьма, полного чувств, а, возможно, и в его сердце была подобная тоска.***
Люцифер лежал на кровати. Голова его гудела от несончаемого потока мыслей, от полнейшего бреда до тех вещей, которые беспокоили его не один день. Позитивное влияние коллектива отеля отпечаталось в его сознании настолько, что он позволил себе думать о жизни. «Утки, которых я с утра ещё мог назвать славными, оказались уродливыми, впрочем… Когда я в последний раз был в своей спальне, покидая мастерскую? Не помню совсем, очень часто я отключался за столом от усталости, а не добровольно ложился спать». Кажется, что его бросало ни то в жар, ни то в холод. Хотелось петь и танцевать, хотелось любить и мечтать. Последний раз Люцифер чувствовал трепетное волнение, будоражащее разум, когда впервые увидел Лилит в райском саду. Тогда он ещё не знал о собственных мечтах, которым было не суждено сбыться, о горькой любви с женщиной, которую он любил больше всего на свете, о том, как он будет сломлен под гнетом мира. Ненависть к себе за то или иное уязвляла его. «Мне казалось, что наше семейное счастье скрасит горечь от моего падения. Был ли я эгоистом? Это вогнало меня в одну из самых тяжелых коллей депрессии, ведь я не мог позаботиться даже о самом себе, Лилит это понимала». По прошествии времени Люцифер мог лишь восхититься тем, какой стала Чарли, плод их любви, и быть обрадованным осознанием её стремлением к своим мечтам, как некогда он, с решительностью, подобной пламени матери. Никогда не поздно стать счастливым самому. «Я могу предложить ему лишь осколки себя, но вдруг этого вполне достаточно? Никто не идеален, все мы уязвимы. Мне просто нужно признать, что быть с ним — бесконечно приятно, и мне определенно не хватало чувств помимо грусти, злобы на самого себя». В то же время Аластор ковырял вилкой в тушу оленя, ужин давно должен был закончиться, а он продолжал сидеть за столом, погруженный в размышления. Даже дежурная улыбка покинула его лицо, оставив лишь намек. «Странно всё это». Сколько себя помнил, Аластор вспоминал слова матери: «Ты должен быть стойким мужчиной, ничто не делает тебя сильней, чем уверенность в себе и ослепительная улыбка на лице. Но вместе с тем не бойся оставаться слабым с тем человеком, который принимает тебя». Истинной для него оставалось собственное превосходство, он уверовал в это и наказывал тех, кто смел сомневаться. Никогда Аластор не придавал значение слабостям, тем более тому, кто мог бы ударить его в спину, воспользовавшись. Но после стольких лет со своими грандиозными взлётами, триумфальным возвышением до повелителя, но также болезным падением, ослепленный раздутым эго, он был готов принять истинное поражение лишь от одних рук. «Не об этом ли ты говорила, мама? Ведь признание слабостей — тоже своего рода становление сильного. Смешно даже от мысли быть слабым перед ним, но я хочу этого. Отчаянно желаю быть с ним, будучи уязвимым». Чувство, засевшее в груди, было сильнее всего очевидно для них сейчас. Любовь поразила грешные душу, заставляя сердце бится быстрее. И лишь после осознания, такого важного и нужного, они были готовы встретиться лицом к лицу, нуждающиеся.***
Поддаваясь больше инстинктивному порыву, мужчины шли навстречу. Люцифер больше не носил обручального кольца, оставляя прошлое в прошлом, которое было ещё так свежо в памяти. Аластор не улыбался, в этом не было необходимости. Они оба были уязвимы как никогда, обнажая не только сердце, но и всё нутро. Тишина не оглушала, лишь волновала и без того беспокойные сердца. Люцифер нерешительно начал, слова давались ему нелегко, они шли от чистого сердца. Аластор не оставался в стороне, без обыденных для него насмешек совершенно серьёзно поддерживал его в чувствах. Они говорили о важном, о своих переживаниях, обо всём, мыслях, натолкнувших на смелый шаг, наконец, Люцифер едва слышно прошептал: — Я хочу спросить лишь об одном: стоит ли нам попробовать? — Не стал бы я идти к тебе, не желая испытать на себе. Ты привлекаешь меня до дрожи в коленях, бабочек в животе и всего того, как бы это ни описала наша дорогая Чарли. — Тогда поцелуй меня, черт возьми, ты привлекаешь меня не меньше. Поцелуй казался таким нужным сейчас, ощущение губ Аластора на своих, дыхание на двоих — всё это то, чего так не хватало. Закрывая глаза, Люцифер отдался моменту, позволил выйти на волю накопившимся за целую вечность чувствам. Они обменивались поцелуями, сначала нежными, почти неощутимыми, потом более долгими, терпкими. Руки были переплетены, крепко сжимающиеся до скрипа перчаток. Выразить ту глубокую нужду, связавшую их, было почти невозможно. Отстранившись, они смотрели в глаза напротив, наслаждаясь всем временем мира, настолько было хорошо. Тем не менее, озорство вернулось к Аластору, и он, растягивая губы в подобие очаровательной, даже милой улыбки, спросил: — Значит ли это, что ты, Люцифер, признаешь тот факт, что я для Чарли отец? — Ты не мог придержать язык хотя бы сейчас, Аластор? Портишь момент. Не скрывая улыбки, Люцифер игриво закатил глаза. Несмотря ни на что, всё это было только между ними. Они были счастливы вновь и вновь быть вместе, деля самое сокровенное на двоих.