Марк провожает взглядом мелькающие за окном дома и недовольно хмурится. Рязань, серый, пыльный город, не имеющий ничего общего с Москвой и её бешеным ритмом. Здесь жизнь течёт размеренно и неторопливо, от чего Марк уже успел отвыкнуть. Привыкать обратно ему совсем не хочется.
— Сын, чего такой хмурый? — окликает отец, бросив на него взгляд из-под чёрных солнечных очков. — Неужели не скучал по родному городу?
— Нет, — абсолютно честно отвечает Марк.
После переезда в Москву именно этот город он стал считать своим родным. Тусклая Рязань с её обшарпанными хрущёвками и пыльными тополями осталась где-то позади, уступив место яркому мегаполису. Марк не приезжал сюда даже летом, ибо было банально не к кому, но вот теперь, летом перед его одиннадцатым классом, они с семьёй переехали в Рязань жить. И как бы Марк не хотел закончить школу уже в ставшем ему родном классе и не упрашивал родителей оставить его в Москве, его мольбы остались неуслышанными.
— Ни за что, и даже не проси! — каждый раз обрывала его мама. — Оставить несовершеннолетнего в большом городе одного? А вдруг случится что? Я же вся изведусь! Не будет этого!
Виной всех своих бед Марк считал повышение отца. Правда, в своём определении этого явления он был одинок — остальные считали новую должность отца невероятным успехом, что, впрочем, было обосновано. На фоне открытия филиала в Рязани и назначения отца Марка на должность его директора доходы семьи Кондратюк резко поползли вверх, и теперь они могли позволить себе квартиру больше, чем та, в которой они жили в Рязани два года назад.
Сейчас, доверив маме ответственную миссию первоначального осмотра выбранной квартиры, Марк с отцом едут подавать документы в школу, в которой Марку предстоит учиться. Машина останавливается на светофоре, а ему неожиданно вспоминается Саша. Грудь колет чувство вины.
Удивительно, но её образ сохранился в его памяти удивительно точно. Длинные русые волосы, зелёные глаза, яркая улыбка. И это несмотря на то, что последний раз он видел её год назад.
«А ведь она может учиться в этой школе» — обжигает вдруг мысль, и Марк давится воздухом, спеша её отогнать. Он точно помнит, что Саша учится в другой школе, в той, что когда-то учился и он сам, и к чему было это мимолётное помутнение, непонятно. Она находится в другом районе, нежели та, в которую они едут сейчас, и это точно к лучшему. После того случая видиться им точно ни к чему.
Тряхнув головой, Марк гонит эти мысли. Саша осталось в прошлом и, несмотря на то, что он вернулся в город из прошлого, к этой его части он постарается не прикасаться.
***
Свою новую школу Марк может охарактеризовать только одним словом: обычная. Не элитная московская, обустроенная по новым технологиям, а типичная российская МБОУ СОШ, с бабушкой на входе и сосисками в тесте по пятнадцать рублей в столовой.
Директрисе Анне Николаевне на вид около двадцати пяти лет. Она невысокая блондинка с карими глазами и на первый взгляд кажется доброй и понимающей. С радостью, как замечает Марк, оторвавшись от документов, она великодушно вызывается показать ему школу и уже полчаса водит его по этажам, увлечённо расписывая её достоинства. Марк слушает вполуха. Не то чтобы ему интересно знать, в каком кабинете учится 5Б и где недавно покрасили парты, но вежливость никто не отменял. Он больше смотрит, чем слушает, а поэтому сразу замечает мелькнувший на лестнице девичий силуэт. Длинные рыжие волосы незнакомки видны ему даже с другого конца коридора. Взмахнув ими, девушка спускается по лестнице, и на мгновение Марку кажется, что это Саша. Изменившаяся, повзрослевшая, но Саша.
Однако морок быстро спадает. Девушка исчезает с поля зрения, а Марк спешит отругать себя за помешательство. Откуда здесь взяться Саше, да ещё и с рыжими волосами? Он ведь точно помнит, что у неё были русые волосы, которые она клялась никогда не красить.
— Ну вот, территорию я тебе показала, — прервав его мысленный монолог, говорит Анна Николаевна. — Про наши правила и всё остальное тебе расскажет твоя классная руководительница, Людмила Юрьевна. Линейка в одиннадцать часов, не опаздывай.
— Я всё понял, спасибо, — выдыхает Марк, чувствуя, как от обилия информацию голова идёт кругом.
***
— Понравилась школа? — спрашивает отец, когда по пути домой они стоят на светофоре.
— Понравилась, — отвечает Марк, бездумно скользя взглядом по машинам за окном. Вдруг он вздрагивает и упирается глазами в стоящую рядом с ними черную Тойоту Короллу. А если быть точнее, в девушку, сидящую на переднем сидении этой машины, девушку с длинными рыжими волосами. Несмотря на то, что на ней чёрные солнечные очки, Марк точно знает, какого цвета глаза под ними. Зелёного.
Он убеждается в этом, когда девушка чуть спускает очки на нос и бросает на него равнодушный взгляд. Даже если она его и узнала, она не подаёт виду, возвращая очки на прежнее место.
Сомнений не остаётся.
В паре метров от него находится Саша. Та самая Саша, с которой когда-то он был очень близок.
С зелёным сигналом светофора Королла сразу срывается с места, и Марк разочарованно смотрит ей вслед. «Кого же я тогда видел в школе? Сашу?» — этим вопросом он мучается всю дорогу до дома.
— Кстати, Марк, ты помнишь Трусовых, наших старых друзей? — этот вопрос отца для Марка звучит как выстрел.
— Мм, да, припоминаю, — осторожно отвечает он, чувствуя, что этот вопрос был задан явно...
— Представляешь, они живут в соседнем доме!
... неспроста.
Марк замирает на полушаге, мгновенно похолодев. В голове вертится одно-единственное слово.
Пиздец.
***
До первого сентября остаётся неделя, что я осознаю совершенно неожиданно, когда стою у зеркала, собираясь в школу. Подумать только, через неделю я буду стоять на последней в своей жизни школьной линейке в честь Дня знаний. А ведь в первый класс рязанской школы номер восемь маленькая Саша Трусова с огромными белыми бантами пришла как будто вчера.
Впрочем, такие мысли посещают всех выпускников, но же я не зацикливаюсь на грусти, а всегда стараюсь мыслить позитивно. Думаю, после окончания школы мне откроется новый мир, и, несомненно, он будет гораздо интереснее школьного.
Но это будет потом. Пока я сажусь в машину, чтобы папа отвёз меня в школу, на очередную подготовительную акцию к первому сентября. Всё-таки, наверное, зря я практически сразу после перевода в новую школу ляпнула о том, что до пятнадцати лет ходила в художку. С того чистосердечного признания, которое сразу же закрепило на мне статус чуть ли не профессиональной художницы, все праздники начинались с фразы «пусть Трусова плакатик нам нарисует». Меня это бесило и бесит до сих пор, но отбиться от назойливых учителей за год учёбы я так и не смогла. Вот и теперь уже который раз подряд приходится ездить в школу и рисовать большой плакат вместо того, чтобы наслаждаться последними летними деньками.
— Пока, пап, — дорога до школы пролетает незаметно, я выхожу из машины, снимая чёрные очки.
— Тебя забрать потом, милая? — спрашивает он, параллельно печатая что-то в телефоне. Узнаю папу, он занят своей работой всегда и везде.
— Да, но только не домой. Отвезёшь меня на набережную? Я хотела погулять с Софой.
— Да, хорошо. Пароль от моей карточки ты знаешь, — он подмигивает мне и уезжает, а я захожу в школу, едва не лопаясь от безудержной улыбки и прилива любви к папе.
Спустя два часа я вся перемазана краской, но зато полотно наконец-то закончено. Оно довольно большое, и именно поэтому я уже неделю каждый день езжу в школу в девять утра — унести его домой и работать там было просто нереально. Но теперь работа закончена, и остаток каникул я планирую проваляться в кровати, смотря сериалы и изредка прерываясь на прогулки с Софой. В планах выспаться на весь учебный год вперёд — учитывая то, что мне предстоит сдача ЕГЭ, думаю, со сном будет напряжёнка.
С такими мыслями я иду на первый этаж, чтобы отмыть с себя краску — хорошо, что это гуашь, иначе мне пришлось бы идти домой в пятнах. Спускаясь по лестнице, краем глаза замечаю в конце коридора директрису Анну Николаевну и невысокого парня рядом с ней. Вдруг мне кажется, что это Марк, и сердце начинает биться чаще. Спускаюсь ниже, успокаивая себя. Откуда Марку тут взяться? С чего я вообще решила, что это он? Мало ли на свете невысоких шатенов?
От одного только его упоминания предательские воспоминания рвутся наружу, но я, добравшись до туалета, только делаю воду холоднее. Пусть остудит мою голову, придумавшую невесть что. Отмывшись и успокоившись, набираю папу.
Он забирает меня спустя пятнадцать минут, и вскоре мы уже стоим на светофоре на полпути к набережной. Окна открыты, и я слышу, как с левой стороны от меня останавливается машина. Чувствую пристальный взгляд оттуда, такой, что будто видит меня насквозь. Из чистого любопытства чуть спускаю очки на нос и с трудом сохраняю равнодушный вид, хотя внутри всё холодеет.
Не может этого быть. Да ну нет. Я не верю. Я не верю в то, что в паре метров от меня сидит человек, из-за которого полтора года назад я выплакала все слёзы.
Что чёртов Марк Кондратюк может делать в Рязани, если вот уже целый год он живёт в Москве?
Внутренний голос шепчет, что я обозналась, и я очень хочу ему верить. Повторяю себе слова, которые говорила в школе: мало ли на свете невысоких шатенов? «Мало ли на свете невысоких шатенов,
так похожих на Марка Кондратюка?» — ехидничает здравый смысл, но я посылаю его куда подальше. Мы с Марком не виделись много времени, и сейчас я вполне могла обознаться.
Меня отвлекает звук входящего сообщения.
Софья Самоделкина:
доброе утро, красотка)) прогулка ещё в силе?
Улыбаюсь и печатаю ответ. Нужно развеяться и забыть про
Марка парня, так похожего на Марка.
Александра Трусова:
доброе, Соф❤️
я буду на месте через 15 минут
***
Софы на месте ещё нет. Оно и неудивительно: пока я горбатилась на школьные нужды, она сладко спала и проснулась за сорок минут до нашей встречи. Жду её, наслаждаясь тёплыми солнечными лучами и холодным айс-латте.
— Какие люди, и без охраны, — раздаётся вдруг над ухом приторный мужской голос, и я мысленно чертыхаюсь, опуская очки.
Передо мной, сияя белозубой улыбкой и серьгой в ухе, стоит мой бывший. Чёртов Макар Игнатов. Как-то в моей жизни становится многовато чёртовых парней на букву «М». Всяких Марков и Макаров, а проще говоря — мудаков.
— О чём задумалась, красотка? — он садится рядом, но, слава Богу, не спешит распускать свои длинные руки, иначе я бы за себя не ручалась.
— О том, как было хорошо до того момента, пока ты не пришёл, — отвечаю ему холодно, ибо это пристальное внимание с его стороны уже начинает надоедать. — Что тебе нужно? — спрашиваю, прекрасно зная ответ на этот вопрос. Должно же в этом мире хоть что-то оставаться стабильным.
— Чтобы ты снова стала моей, конечно, — Макар улыбается, а мне хочется ударить со всей силы в его самодовольное лицо. От акта рукоприкладства меня (или его) спасает появившаяся на набережной Софа. Она моментально оценивает ситуацию и подхватывает меня под руку, уводя подальше от этого улыбчивого типа и бросив ему небрежное «извини, но она уже занята мной».
В этот момент я действительно готова признаваться ей в любви. Останавливаюсь на безопасном расстоянии от Макара и стискиваю подругу в объятиях. От неё как всегда приятно пахнет цветами и шоколадом — Софа та ещё сладкоежка. Самое интересное в том, что после всех съеденных шоколадок её кожа остаётся идеально чистой, чему я, честно говоря, немного завидую.
— Спасибо, что спасла меня, — благодарю её и чмокаю в щёку. — Ещё немного, и на его месте был бы только хладный труп.
— Всегда пожалуйста, — Софа жизнерадостно улыбается и начинает щебетать что-то весёлое. Зная, как я не люблю встречи с бывшими, она пытается меня отвлечь, за что я ей искренне благодарна.
Когда после окончания девятого класса я перевелась в другую школу, Макар сразу же обратил на меня своё пристальное внимание— сначала помогал мне привыкнуть к новой обстановке по просьбе нашей классной руководительницы, а потом, уже после того как мы подружились, стал ненавязчиво говорить о каких-то симпатиях со своей стороны. Мне он тоже был симпатичен, но, памятуя о недавнем горьком опыте, я как могла держала дистанцию. Так продолжалось бы и дальше, если бы в один прекрасный день я не разревелась прямо у него на плече и не выложила всю историю с Марком. Макар утешил меня, а спустя пару дней мы стали встречаться.
Это были прекрасные отношения, в этом я не совру. Макар любил меня, заботился и оберегал. С ним мне было хорошо и комфортно. Просто в какой-то момент я перегорела. Поняла, что не люблю его, а просто использую, чтобы забыть Марка. Я решила расстаться с ним по-хорошему, всё объяснив, и Макар вроде бы всё понял, но... Спустя какое-то время он начал доставать меня с просьбами вернуться. Говорил, что любит и жить без меня не может. Тогда-то моё мнение о нём и перевернулось с ног на голову. Это продолжалось с весны и жутко меня раздражало, но ничего поделать с назойливым бывшим я не могла.
Тогда, стоя на тёплой набережной и слушая голос Софы, я ещё не знала, к чему, а точнее к кому, приведут меня попытки избавиться от его внимания.
