Nail the rocker

*** Как много порой можно услышать звуков, доносящихся из гримёрки восходящей звезды k-pop индустрии, когда до очередного умопомрачительного концерта остаются лишь полчаса: менеджер висит с кем-то на телефоне, прося немедленно проверить всё ли готово по части сцены, визажисты то и дело кружатся вокруг этой самой звезды, как на карусели, поправляя то осыпавшиеся тени, то тон, то пудру, чтобы и без того привлекательное мужское лицо было ещё более привлекательным на экране камеры во время выступления, прочий персонал же занимался мелочами, вроде уточнить оставшееся время, принести воды, подать текст и прочее, прочее… короче говоря, суета. И за суматохой персонала, который забирал почти весь воздух из небольшой каморки, заставляя температуру помещения подняться вместе с всеобщим волнением, никто и не заметил как времени было всё меньше и меньше до того, как всё начнётся. Сама же наша звезда, небезызвестный рокер и певец, спокойненько сидел себе в кожаном кресле напротив широкого зеркала, обрамлённого мощной подсветкой, по всем канонам приличной гримёрки. Длинный стол был в прямом смысле слова завален различными предметами как косметическими, вроде палеток теней, пудры, румян, тысячи кистей мелких ручных зеркал, так и принадлежностями стилистов: ножницами, расчёсками, лаком для волос и прочее. Певец попутно всей суматохе, постукивал бодро одной ногой по полу, копаясь в телефоне, напевая себе что-то под нос, кажется схожее что-то с мотивом весёлой песенки. Пока он, прогревая горло перед выступлением, не почувствовал лёгкую жажду. Возможно, поедание сладкого прямо перед выступлением — не всегда хорошая идея. Но, в любом случае, ему уже, словно по щелчку пальцев, преподнесли бутылку воды, за что он радушно поблагодарил одного из сотрудников: — А, спасибо! — яркий и приятный голос живо отозвался в сторону сотрудника, а после, не став долго мучить бутылку и себя, парень ловко повернул крышку и немедленно впился губами к горлышку, выпив за раз почти половину содержимого бутылька, а после, с довольным выдохом, вытирая губы. Как всегда небрежно, как всегда рукавом. Перед глазами он листает на экране телефона новостную ленту инстаграма, просмотрев свыше миллион красивых фото людей, животных и сладостей разного типа и формы, попутно успевая забежать на личную страничку баббл, когда в очередной раз его просят прикрыть глаза и нанести финальный штрих макияжа в виде закрепляющей пудры и парень послушно выполняет просьбу, чуть приподняв голову для удобства сотрудницы, слегка хмыкнув от волнения, переполняющего живот. Словно внутри что-то порхало, как бабочка, щекоча его желудок и заставляя сердце биться чаще. Он очень ждал этого концерта. Самого большого и яркого концерта в его жизни, но он точно не последний! Его образ сегодня был так же блистателен, как его настрой. Белая рубашка с черным коротким галстуком скрывали его крепкую грудь, а высокая талия тёмных штанов с объёмными карманами подчёркивали стройную талию рокера в противовес укороченному объёмным пиджаку, того же цвета, что и брюки, украшенному блестящими брошами в виде звёзд и тонкими нитями бисерных украшений тянущимися поперёк его торса. Особое внимание он, конечно же, уделил и украшениям, надев свои лучшие серьги и украсив изящные пальцы, огрубевшими кончиками пальцев после многих лет тренировок в игре на гитаре, не менее изящными кольцами. Просто, но со вкусом. И разумеется, главное украшение этого вечера — его лицо. Прелестные тёмно-карие глаза весело смотрели на всё происходящее в обрамлении длинных ресниц, а аккуратный прямой нос, мягкие щёки и розоватые губы, которые обычно дополнялись улыбкой, делали его абсолютно очаровательным, под вуалью слегка завитых волос. Остаётся десять минут и его уже поднимают с удобного стула, выводя за кулисы сцены. Отсюда он мог видеть огромнейший зал, полный людей, которые уже нетерпеливо, даже с жадностью, выискивали глазами своего любимца за сокрытыми частями сцены, пытаясь хоть глазочком заглянуть за плотные крепкие декорации и массивные мониторы. Те, в свою очередь, были растянуты на всю заднюю часть сцены, чтобы запечатлеть их айдола во всей красе на большом экране. Тем временем, наша звезда невольно улыбнулся, крепче сжав гитару в руках, думая у себя в голове: «Выложись сегодня на полную и зажги!» — и с этой мыслью, будто бы ведущий мог ее прочесть, по динамику громко и чётко он объявил его имя: — Встречайте, наш неповторимый Хан Джисон! — после чего динамичная музыка заиграла вслед за всеобщими овациями и визгами тысячей фанатов, подкрепляясь вскриками и активным маханием тысячи и тысячи неоновых палочек ярко-красного цвета. Точно такого же яркого, как и сам наш Хан, который тут же живо выскочил на сцену, мчась по краю, с самой лучезарной озорной улыбкой, какую только мог увидеть свет. Махая своим фанатам рукой, он за секунды оказался у микрофона, приземлившись у него одним прыжком, вызывая ещё больше визга у толпы, тем более когда прозвучали первые аккорды электрогитары, и секунду спустя рокер запел своим сильным, захватывающим миллионы сердец, голосом, точно выпуская всю душу, всю любовь и всего себя в эту песню, в эту сцену и в эту музыку. Его голос, точно мирный тихий сон с подтоном хрипотцы, такой нежный низкий и спокойный, как река, перетекающая в более жгучий, звонкий мотив, разрываясь, как вулкан всё ярче и ярче, открывала в его голосе сочные краски, мощные ноты, великую силу, вырывающейся глубоко из его груди на сцену, отзывалась громким эхом в микрофоне под аккорды гитары и ритмы, биты песни на фоне. Он получает своё безмерное, безумное почти удовольствие от собственной игры, собственного разрывающего его чувства счастья, силы, радости, такого огромного, что всю грудную клетку давит изнутри наружу. Будто бы он выпускал ударные волны из самого сердца с новым ошеломительным громогласным криком, сплетенным с песней, сжимая крепче микрофон и жмуря глаза от натуги и силы, рвущейся изнутри, в момент когда энергичные мотивы, удары по струнам и характерные рваные движения его тела в танце сокрушили его в одно восхитительное зрелище на сцене. И в то же время, сигналы сердца начали излучать с каждым ударом не добро, а злую лихорадку и в один момент улыбка сменилась чувством всепоглощающего страха, за секунды меняясь и кружась перед его глазами яркой картинкой, когда он, сам того не осознав, обмяк и рухнул на пол, безвольно и бессознательно, теряя голос и силы встать, потеряв сознание прямо посреди концерта, вызвав всеобщую панику и крики ужасов, прежде чем картинка перед глазами Хана застыла на микрофоне, высоко возвышающегося над ним под светом тлеющих софитов, а вокруг был смятый, смазанный шум, соединяясь в одну ноющую какофонию, плавно затихающую, давая место паническому ритму сердца, бьющимся в его ушах. Тудум-тудум, тудум-тудум, тудум-тудум… И дальше — пустота.

***

Середина июля в Сеуле — не самое лучшее время. Температура поднимается почти до 30 градусов, а духота и сухой ветер не дадут вам спокойно прогуливаться по широким улицам яркого и шумного мегаполиса. Хотя июль — это так же и самый пик сезона дождей, поэтому скоро погода изменится на более влажную, но на такую же горячую. Это время прямо противоречит каким-либо вылазкам на улицу, скорее хочется целыми днями сидеть под кондиционером и обдуваться вентиляторами. Но работу летом никто не отменял, несмотря ни на какие погодные условия. Поэтому даже в самый жаркий и невыносимой пик дня на улице много людей, каждый куда-то идёт, кто на долгожданный обед, а кто только с него. Во всей этой людской суете так легко затеряться, слиться с ней даже довольно неординарным личностям. Как, например, высокому парню в массивных темнозащитных очках и таких же больших белых наушниках, одетому во всё чёрное. Рубашка, расстегнутая до груди, широкие джинсы, даже обувь — все разных оттенков черного, только майка и кроссовки чистого белого цвета. Не совсем подходящая одежда под такую погоду, но есть ли кому-либо до этого дело? Тем временем, пройдя очередной нескончаемый пешеход, перед парнем расположился местный частный госпиталь, один из лучших, и соответственно, дорогих в городе да и в стране в принципе. Обычно здесь лечатся и приводят себя в порядок все возможные медийные личности, люди с высших государственных постов и многие другие сильные мира сего. Как и полагается такому месту, выполнено оно по самым стильным современным законам архитектуры и дизайна. Но не за созерцанием этих видов сюда приходят. Так думал и сам парень, который быстро прошел, по вымощенной серым кирпичом дороге, к разлету ступеней, ведущих прямо ко входу в клинику. Она встречает каждого гостя белоснежными стенами, кристально чистым полом в аккуратную плитку и, конечно, стойкой администрации, где сидят очень милые и любезные девушки, дарящие свои улыбки каждому посетителю. К одной из таких девушек направился парень, попутно спуская свои наушники на шею, не задевая очков. —Здравствуйте, чем я могу вам помочь —невысокая брюнетка лучезарно улыбается, глядя на нового гостя клиники, которому как будто и дела не было до всех этих любезностей. —Меня записал Кристофер Бан. Бан Чан. Вам должны были сказать, — мягкий, как будто бархатный, но нервозный мужской голос немного осаждает девушку, из-за чего ее улыбка на секунду спадает, но быстро возвращается на место, становясь еще шире. — Да, нас предупреждали, но могли бы все же назвать ваше имя, — тон голоса девушки был такой же приторно сладкий, но даже так, чувствовалось как волна недовольства затопила ее. Но показывать какой-либо негатив — значит лишиться работы, таковы правила подобных мест. Жестоко, но что поделать. —Хван Хëнджин, — быстро кидает парень, желающий как можно скорее разобраться со своим делом и уйти от этой слащавой двуличности, от которой начинает болеть голова. Нетерпеливое постукивание не заканчивается, пока медицинский регистратор все-таки не проверила его имя в списке на посещение и не дала ему пропуск. Она хотела было еще сказать несколько указаний, куда идти, но парень уже быстрым шагом направлялся к лифту. Тот как раз только пришел на этаж и небольшая кучка людей разных возрастов вывалилась из тесного и душного марева. Еще более разнервничавшись, Хëнджин еле как справляется с накатывающим желанием просто уйти подальше отсюда и, скрипя зубами, все-таки заходит в кабину лифта, хотя скорее влетает из-за давящих в спину людей. Его сразу пригвоздило в неудобном положении в самый угол, рядом с каким-то студентом, судя по форме и портфелю. Тот листал новостную ленту, в которую случайно вперился взглядом Хëнджин, сам того не желая. Но первая же статья, на которую кликнул юноша, сразу заинтересовала его. Он старательно игнорируя косой взгляд владельца смартфона, стал внимательно вчитываться в буквы на экране. «Восходящая звезда, Хан Джисон, лишился сознания прямо на концерте. Как заверяет его компания, айдол упал из-за переутомления, обостренного во время нервного промоушена нового альбома. Так же, продюсер Хана, Бан Чан дал нашему издательству ответ, в котором говорится что айдол скоро опять войдет в строй, как только его здоровье улучшится…» Дальше Хëнджин не читал. Ему было достаточно этой информации. Да, по-видимому, он шел к этому Хану, в качестве нового личного менеджера. Ему не раскрывали никакой иной информации о его будущем подопечном, кроме нынешнего его места нахождения. Но Хëнджину в целом и не было особо интересно это, главное, что это первая его крупная должность спустя столько времени. Почти год, а то и полтора он перебивался небольшими подработками во всевозможных местах, от мелких кафешек до крупных строительных фирм. Бывшему менеджеру айдолов, такой положение дел было не по душе. Его тянуло в этот запутанный, но такой уже близкий мир шоу-бизнеса. Поэтому как только его знакомый передал ему новость, что в одну крупную компанию срочно нужен личный менеджер для одной из звезд, Хван сразу же позвонил по номеру, который ему дали, как оказалось самого продюсера этой звезды. Бан Чан, как тот представился, был довольно дружелюбным и приятным мужчиной, это было слышно даже через телефонную трубку. Узнав об опыте Хвана и обсудив пару деталей, его почти сразу утвердили на новую должность, осталось только представить самому айдолу. Почему тому так резко понадобился новый менеджер, Хëнджину не сказали, как и имя айдола. Что ж, благодаря зазевавшемуся студенту, он теперь знал к кому он идет знакомиться. Кривая усмешка поселилась на устах парня, когда он уже доставал свой телефон. Лифт уже прибыл на место и, наконец, можно выйти в прохладный и такой свежий коридор, который был полон людей. Все на посещение. Хëнджин занял своё место к нужной палате, за какой-то суховатой и низенькой старушкой. Оставшееся время можно было потратить с пользой. Например, разузнать немного информации о вскрывшейся личности таинственного айдола, чем и занялся Хëнджин. Он быстро печатал знакомое имя в строке поисковика. Хан Джисон значит. Об этом парне не слышал разве только ленивый. Новая восходящая звезда на корейской сцене. «Горячая рок-звезда» как кличали его во множестве статей. Дебютировал парень чуть меньше года назад, а о нем уже знает вся Южная Корея и больше. Его лицо, голос были почти везде. Хëнджин еще тогда не смог не восхититься грамотным продвижением айдола. Ну оно не удивительно, его компания и продюсер давно зарекомендовали себя в этой сфере. Самим айдолом Хван особо не увлекался, ему по душе более спокойная, размеренная музыка. Музыка Хана по его мнению была слишком громкая, слишком резкая. Но нужно признать, свою работу парень делал на все сто. Он бы как отличным репером, так и стоящим вокалистом, наравне с продюсером писал свою музыку, был очень открытым ко всем, особенно к фанатам. Короче, идеальный типаж айдола, даже внешностью выдался. Кроме информации о недавнем происшествии, о парне не было ничего в интернете. Даже биографии по минимуму. Зато Хëнджин теперь знает что его будущий подопечный младше его на 4 года. Парня даже одолела небольшая зависть. Двадцать три года парню, а он уже на вершине, и еще больше достижений его только ожидают. Омрачает идеальную картинку все только этот обморок на концерте и последующее лечение. За таким ходом мыслей, парень и не заметил, что уже все перед ним прошли свою очередь, и теперь настала его. Выйдя из морока своих дум, Хëнджин встал и пошел слегка напряженной походкой к палате. Давно ж он не ощущал этого подзабытого за год коктейля из нервного, но и радостного ожидания новой работы, новых знакомств, новых высот. Каждый раз это было так волнительно, до дрожи в коленях. Но Хëнджин уже давно отточил мастерство хорошо скрывать свои истинные эмоции за маской отстранённости. Для приличия он даже снял свои очки и вместе с наушниками уложил в небольшую сумку через плечо. Сделав глубокий вдох, он все-таки вошел внутрь. Открывшаяся взгляду палата была довольно просторной, чистой и светлой. Все койки отгороженные плотными шторами, оборудование было в отлаженном состояние, как и полагается дорогой частной клинике. В целом, для такого места ничего не обычного. Возле одной из коек стоял скрестив руки молодой мужчина, крепко сложенный. Одет он был, как и Хëнджин, во все чёрное, только на нем был широкий худи и шорты ниже колен. И кепка козырьком назад. Узнаваемый стиль одного из самых успешных продюсеров Южной Кореи — Бан Чана. Он стоял как будто прибывая в прострации, о чём-то напряженно и глубоко думая, поэтому нового гостя он не сразу заметил. Хëнджину пришлось кашлянуть, для привлечения внимания. Чан, выдернутый из глубин своих размышлений, все-таки наконец посмотрел на Хвана и сразу ярко улыбнулся. Такой улыбке грех не ответить улыбкой, но более неловкой. —Я уже думал ты не придешь, вдруг не впустили. Даже собирался звонить в регистратуру. — приятный мягкий смех и голос как будто обволакивали всего Хëнджина. Чан довольно быстро приблизился ближе, пока говорил и протянул свою руку для рукопожатия. Хëнджин все также неловко улыбаясь, ответил на крепкое рукопожатие, от которого кажется даже что-то хрустнуло в его ладони. —Я немного задержался в очереди, извини, — то как они быстро перешли на ты, было удивительно для Хëнджина, он привык со всеми своими работодателями общаться исключительно на вы. Но с Чаном как будто по другому и нельзя. Немного шипя и потирая руку он пошел за мужчиной, слушая его попутно. —Тц, серьёзно? Я ж говорил им сразу тебя пропустить. Всегда все наперекосяк, хоть сам становись на стойку. — Чан ворчал как дед, подумалось Хëнджину, из-за чего он не смог сдержать небольшого смешка, сразу внутренне себя одергивая. Но проскользнувшая эмоция, не укрылась от Чана и он вновь улыбнулся, продолжая мягче. —Я ж говорю, смешно да и только. Ну ладно, мы не за этим здесь собрались. На этих словах они наконец приблизились к нужной койке, скрытой тёмно-коричневой шторой. Чан приподнял один ее край, пропуская вперед Хëнджина. Тот оказался в довольно просторном внутреннем пространстве, здесь даже было несколько стульев, кроме самой кровати и приборов, отслеживающих состояние пациента, который как раз полулежал на кровати, опираясь спиной на подушку. Основная часть тела была скрыта под одеялом, а по части, которая была видна, можно было понять что парень был одет в лёгкую голубую больничную рубашку. Сам парень, как можно догадаться — тот самый Хан — выглядел довольно неплохо для человека в его положении, разве что лицо было бледновато. Но даже без обилия макияжа, ярких образов и идеальной причёски, юноша выглядел более чем замечательно. Такая растрепанность и небрежность ему даже шла. Вот если Хëнджина застать в кровати, например с утра, он будет выглядеть как будто по нему каток проехал, а волосы будут напоминать воронье гнездо. Его красота слишком дорого ему обходится. Но возвращаясь к Хану, можно сказать что парень чувствовал себя физически относительно хорошо. Только эмоции на его лице кричали о его крайней степени беспокойства, и даже некоторой неприязни, которая появилась при виде вошедшего парня. Хëнджин очень хорошо научился чувствовать людей, жизнь так сложилась. И прямо сейчас он видел враждебно настроенного парня, который точно ему был не рад, в отличие от его продюсера, который уже поравнялся с ним и встал рядом с одним из стульев. Но что больше зацепило Хвана, в глазах парня он заметил промелькнувший отпечаток страха. Это было мимолетное видение, которое могло просто привидеться. От этой мысли Хëнджина отвлек Чан, который опять начал свою речь. —Джисон, знакомься, это твой новый личный менеджер — Хван Хëнджин. Теперь с тобой будет работать он. Его портфолио я тебе показывал, — обращаясь к Хану, Чан звучал несколько неуверенно. По всей видимости до этого у них был тяжёлый разговор на эту тему. — Хëнджин, это Хан. Его ты наверное знаешь. Извини, что сразу не сообщил его имя, на это было несколько причин. —Да не, все в порядке я сам… —Хëнджин тут же осёкся, передумывая рассказывать от том, что уже сам нежданно для себя узнал к кому он шел. Но эта заминка не укрылась от ушей Джисона, который был к нему ближе. Юноша еще больше напрягся и раздраженно перевел взгляд с Хëнджина на Чана. —Зачем ты привел его? Я же сказал, что я не собираюсь работать с новым менеджером, — мелодичный высокий голос, полный недовольства, который как будто еще момент и сорвётся на крик, сильно резанул по ушам Хëнджина. Ясно, его здесь точно не жалуют. Что ж, кто говорил что все будет так легко. Хотя все равно немного было обидно, но виду он не подал, так же переводя спокойный, прозрачный взгляд на Чана. Тот как между двух огней заметно стушевался. —Я вроде ясно сказал, что мне не нужен новый менеджер. Ладно ты других сократил, но… —Да, мы уже это обсуждали. И я тоже ясно сказал, что у тебя будет новый личный менеджер. Мистер Пак не сможет больше работать с тобой и это не моя прихоть. —Чан резко прервал Хана, уже более настойчиво говоря о своей позиции. Мягкость уступила строгости и напору. Теперь Чан, уже сидя на стуле, смотрел прямо на Джисона, наклонившись ближе в его сторону. Он продолжил говорить мягче, но также напористо, заранее обрезая путь к каким-либо возражениям. — Мистер Хван — лучший кандидат на эту должность. Он давно работает в этой сфере. Я уверен вы с ним подружитесь. Нежная улыбка опять озарила лицо мужчины. Но в отличие от него, оба парня переглянулись совсем не так дружелюбно по отношению к друг другу. Хан все еще напряжен и раздражен, а Хëнджин холоден и насторожен. Между ними как будто пролетали молнии. Любой бы сказал — дружбой тут пахнуть точно не будет. Но Чан, великий слепой, все еще довольный долгожданной для него встречей, встает со стула и направляется к шторам. —Ладно, к тебе Джисон я сегодня еще зайду вечером. А пока мне надо поговорить с Хëнджином, — то, как его продюсер и закадычный друг уже называет новоиспечённого менеджера по имени заставило скривиться Хана, что в свою очередь в которой раз не укрылось от внимательных глаз Хвана. Он с каждой секундой все больше убеждался в сложности характера своей новой «звёздочки» и в том, что ему придётся ой как нелегко. Но свое внимание он сразу решил переключить на Чана, не желая вариться в своей разгорающейся ответной неприязни. Как только они вышли в общее пространство палаты и достаточно отошли от койки закипающей звезды Чан продолжил говорить. —Извини, что так все вышло. Он парень хороший, просто сейчас немного взволнованный, — на этих словах Хëнджин еле сдержал саркастический смешок и ухмылку. Ну, конечно, парень «неплохой». —Просто вся команда пошла под сокращение, все вплоть до менеджеров. Вот пришлось в спешке искать нового менеджера. Хорошо, что ты сам нам позвонил. А то еще неделя и с меня руководство бы кожу спустило. Хан уже две недели тут лежит. —Он так после обморока? —это вопрос долго волновал парня, как только он случайно узнал об этом. —Да, только, — Чан с опаской оглянулся по сторонам, особенно внимательно смотря в сторону кровати, где лежит Хан. Затем приблизился ближе к Хëнджину, заставляя его немного смутиться. И прошептал, все также косясь куда-то в сторону, — Подозревают, что он отравился. По анализам как минимум выглядит так. Но никто не знает когда, ведь перед самым концертом все было хорошо. Руководство видимо решило перестраховаться. Чан наконец отодвинулся от взволнованного Хëнджина. Теперь тому стало более ясно, почему Хан так долго лежит в больнице. От простого обморока от утомления так долго не отходят. — Может съел, что-то не то, — больше для себя бормочет Хван. —Возможно, он тот еще едок. Даже мне ничего не говорят, что точно случилось. Но все равно, плохо это все. Поэтому я очень надеюсь на тебя и твою помощь. —Чан, видно очень волновался за своего лучшего айдола, это было слышно по голосу и явственно читалось на его лице. Немного подумав, он добавил, немного грустно улыбаясь — Будь, пожалуйста, мягче с Ханом, ему и так нелегко сейчас. Я уверен он тебе понравится. Это он только сегодня такой. После этих слов Чан несколько раз сильно хлопнул нового коллегу по плечу, так что тот даже согнулся немного под силой удара того. Затем условившись созвониться, когда Хана выпишут и Хëнджин сможет приступить к работе, они попрощались, уже на выходе из клиники. Чан уехал на внушительном, затонированном джипе. Хëнджин же немного постоял, глубоко дыша, пытаясь переварить все новые данные у себя в голове. Да, работы предстоит ему много. Конечно, немного боязно, но Хëнджин не из трусов. Жизнь подсовывала ему и хуже ситуации, намного хуже. Теперь так просто он от такого выгодного предложения не откажется, даже несмотря на сложности с субъектом этого предложения. Теперь более воодушевлённый Хëнджин наконец идет в сторону метро, надеясь успеть на нужный поезд.

***

День спустя, Хёнджин чувствовал себя немного более спокойно и не так дёргано как вчера. Весь прошлый вечер мужчина посвятил себя изучению своего нового подопечного, который оказался на удивление приятной жизнерадостной личностью во всех интервью, влогах, концертах и прочих источниках, показывающих совершенно обратную сторону Хана Джисона, которого он встретил вчера. Парнишка показался тогда ему чересчур избалованным славой или, как говорят в простонародье, «зазвездился», по крайней мере первое впечатление было такое. Но почему-то от той информации, что знает теперь менеджер, у него сложилось абсолютно два разных мнения о Джисоне на экране и о Джисоне в реальной жизни. Хотя, у него было предположения о такой резкой смены поведения — роковой обморок прямо на сцене, где восходящая звезда должна была зажечь, но по итогу лишь сгорел к середине шоу, не успев показать свою искру радости публике. Да ещё и тот факт, что рокер потерял весь свой уже давно знакомый и родной состав, своего прошлого менеджера мог сильно подкосить того, однако это всё равно не давало парню права вот так вот «мстить» своим поведением новому менеджеру, вымещая на том свое плохое настроение и, возможно, обиду за все произошедшее. С точки зрения Хвана — это было непрофессионально. Мужчина уже давно работал в медийном пространстве и с многими другими айдолами, и ни разу с ним не случалось ничего подобного. Да, он видел как любимцы публики падали в обмороки от переутомления, теряли часть своего персонала, подвергались разного рода преследованиям и прочие не менее неприятные вещи, но все они не вымещали хотя бы злость на него или другой стафф. Как минимум такие же именитые, как Хан. И вот он вновь ступил за порог уже знакомой ему клиники, где пребывал Хан. Хёнджин сразу же ощутил, что вторая встреча пройдёт не менее «весело», чем предыдущая, ведь напряжение между ними двумя нависло еще в больничной комнате с того дня. И снова он идёт размеренным шагом к стойке регистрации, здоровается с персоналом, говорит имя посещаемого, получает свой пропуск и поднимается в переполненном лифте на несколько этажей выше. Сегодня он заметно расслабился, но продолжает сохранять свой стоический отстранённый вид, демонстрируя весь свой профессионализм на лицо, а точнее на лице. И, наконец, добравшись до нужной палаты, он неспешно открывает дверь и видит как Хан уже с кем-то лаялся из медперсонала. Он едва слышно тяжело вздохнул, чувствуя прелестное начало дня с новой работой, и зашёл внутрь, показательно громко покашляв, привлекая к себе внимание присутствующих. Незнакомая девушка, скорее всего медсестра, стояла перед кроватью Джисона, держа в руках поднос с едой и озадаченно глядела на взбунтовавшегося пациента. А тот опять кажется был не в духе. — Простите за вторжение, но… что происходит? — голос Хёнджина прозвучал ровно и чисто, как холодный ручей, вынуждая приостановиться затевающуюся разборку. — Я сказал, что не буду это есть, пока еду не проверят на моих глазах! — возмущённый яркий голос тут же отозвался с широко распахнутыми глазами и нахмуренными бровями, указывая пальцем на тот самый поднос у медсестры, которая выглядела слегка ошарашенной данной сценой и чуть ли не скрипела зубами от раздражающего и крайне буйного пациента. Её голос, будто повторяющаяся пластинка повторяла одно и то же раз за разом, что бесило Хана: — Господин, еда абсолютно безопасна. Вы в больнице и никто не собирается причинять вам тут вред, а вам нужно беречь желудок и печень после отравления. — было почти видно как сильно её хрупкие девичьи пальцы сжимали несчастный поднос, грозя сломаться в любую секунду. Хёнджин замолк в раздумье и буквально через минуту он со вздохом спросил: — Вы ругаетесь… из-за еды? — кажется ему эта ситуация казалась больше комичной, чем серьёзной и он искренне не понимал корень проблемы. — Да, из-за еды! Вам двоим не понять, когда ты траванулся прямо перед концертом и потом ещё и подвёл всех! Так что если хоть кому-то важно здесь моё мнение, то пусть еду проверят прямо передо мной, как делали другие медсёстры! — Хан снова вспылил новой волной злобы на весь мир, но в его словах можно было уловить как и обиду за произошедшее несколькими неделями ранее, так и скептицизм к любой еде, которая может быть предположительно вредна ему. Хёнджин вновь вздохнул, собирая мысли в своей голове по порядку. Он теперь его менеджер и как его менеджер он обязан позаботиться о Джисоне, хочет он того или нет. Это его работа в конце концов, так что он так же спокойно повернулся к девушке и вежливо попросил её: — Извините господина Хана, он ещё неважно себя чувствует после инцидента. Поймите, нам важно, чтобы он не повторил эту ужасную историю снова, поэтому… не будете ли вы так добры проверить еду? — его глубокие спокойные глаза смотрели в лицо медсестре, которая видимо заметно начала размышлять над чем-то и затем ответила, слегка сбавив раздражение в тоне: — Простите, но я не имею права на это. Если вы хотите проверить еду, то делайте это сами. — она кажется была упёртой особой, которая не хотела входить в их положение и в подтверждение своего нежелания сотрудничать, она почти с грохотом поставила поднос на стул возле кровати Джисона, быстрым шагом выходя из палаты, хлопнув дверью. Хёнджин остался стоять на месте, провожая её спину взглядом и почти хотел тяжело вздохнуть в сотый раз за эти пару минут пребывания возле койки Хана, но его подопечный его как раз перебил: — Стерва… — он нахмуренно пробубнил и сложил руки на груди, отвернувшись куда-то в бок, злобно выдохнув сквозь сжатые челюсти, прежде чем обернуться на Хёнджина, продолжая свою раздражённую тираду: — Что? Тоже попрекать меня будешь за это? Ну давай, тебя ведь еще не хватало! Менеджер лишь молча глядел на парнишку и думал, внутренне пребывая в полном недоумении, и теперь ему казалось, что весь этот абсурдный спор был беспочвенным. Разумеется надо иметь опасения и осторожность везде, но в клинике, где тебя лечат? Это было как-то нелогично для мужчины, но он решил не продолжать развивать эту бессмыслицу и лишь тихо подошёл ближе, подняв поднос со стула, чтобы сесть туда самому и поставить посудину себе на худые острые колени. — Ты мог бы попросить её об этом вежливо и возможно она бы согласилась, не думаешь? — его голос стал мягче, хотя он и мог сейчас начать отчитывать его как мальчишку, но он решил не испытывать ни его, ни свои нервы, подняв ложку с подноса. — Смотри внимательно, принцесса. Ассоциативное шутливое прозвище было мгновенно придумано лишь для того чтобы привлечь внимание Хана, который хотел вновь начать кидаться неприятными словечками в Хёнджина, но тот уже подобрал кончиком ложки рисовой каши, которая была прописана рокеру в связи с диетой, помимо других небольших мисок с едой. Хёнджин осторожно наклонил голову над подносом, чтобы не уронить лишнего, например, в суп с моллюсками и так картинно, как молель с обложки журнала, убрал мешающую непослушную прядь чёрных волос за ухо, прежде чем отправить еду Джисона с ложки прямо себе в рот, тщательно прожёвывая, решив проверить её самостоятельно, раз других добровольцев не нашлось. Не Чану же звонить по такой мелочи. И стоило признать, что Хёнджин был красив. Неприлично красив для такого серьёзного вида, как того, что постоянно был на его лице. Нежные черты лица, почти фарфоровая светлая кожа, изящный разрез глаз и пухлые губы с аккуратным носом делали его похожим на ангела, который упал прямиком с небес на землю и теперь «спасал» Джисона от возможного нового отравления. И после того как опробовал первое блюдо, он глянул на подопечного, эмоции которого отчётливо и немного забавно менялись с озлобленного из-за «принцессы» до удивлённого, когда Хёнджин начал проверять еду сам, а затем и вернулся в свою прежнюю хмурость, понимая, что делает его менеджер. — Это не отравлено. — коротко заключил Хёнджин, отставив миску с кашей чуть в сторону, что б не мешалась, пододвигая к себе другую, наполненную уже ранее упомянутым супом, точно так же проверяя и его, и тарелку с говядиной в овощах, и кимчи, и морскую капусту с водорослями, заключая на каждом блюде, как печатью: «не отравлено», лишь увеличивая раздраженность Хана. Для безбашенного рокера, Хёнджин был слишком подозрительным. Раньше он не замечал за собой подобной паранойи или подозрений по поводу персонала, но теперь ему было трудно кому-то начать верить, тем более тому, кого он знал меньше недели. Джисону сразу показалось, что Хёнджин высокомерен и скрытен, а этот его поступок с проверкой его еды выглядел не более чем поводом для насмешки за спиной. Он нервно теребил пальцами больничную сорочку на предплечье, пока его крепкие руки до сих пор были скрещены на груди, как бы «закрывая» его от Хёнджина. Когда же менеджер закончил с дегустацией его еды, он отдал поднос своему подопечному, поставив его перед ним, как раскладной столик, передавая ложку, на что парень лишь фыркнул: — Ты с неё ел. — А ты брезгуешь? Или думаешь, что моя слюна тоже отравлена? — Хёнджин позволил себе эту колкость в сторону парня, но лишь в наказание за его поведение и не больше. Иногда стоило пресекать таких как Хан, чтобы они не позволяли себе думать, что над старшими можно потешаться и язвить. Но всё же ложку он после себя протёр салфеткой, уже молча отдавая её Хану, так что тот быстро её выхватил и после с лёгкой неохотой начал жевать наконец свою еду. Хёнджин же продолжил уже в более формальной форме, наблюдая как парень стремительно поглощал еду: — Врачи говорят, твоё состояние стабилизировалась. Чан просил тебя забрать, так что ешь и поедем обратно. Вещи твои я принесу. — голос менеджера был серьёзным, так что поводов идти поперёк не было, тем более если Бан Чан одобрил это, но для Хана всё равно было гадко слушаться нового менеджера, который его, откровенно говоря, немного подбешивал с самого начала. Появился неизвестно откуда, сам он неизвестно кто, ещё и командует. Но на возмущения ему просто не дали время. И так лежит уже черт знает сколько. Пора возвращаться к своей работе. Поэтому, покончив со своей трапезой и собравшись с новыми силами, немного успокоившись, Хан все-таки встает со своего насиженного места и начинает потихоньку собирать свои небольшие пожитки. Наушники, телефон, другие девайсы. Остальное уже упаковали. Внимательно осмотрев свои собранные вещи, парень убедился, что ничего не забыл. Но чего-то не хватало… —А я, что пойду так? — он выразительно посмотрел в сторону Хëнджина, который все это время стоял немного поодаль. Дистанцию соблюдал, а то мало ли. Когда тот вернул свое внимание на айдола, тот для наглядности обвел руками в воздухе свой силуэт, намекая на рубашку. —У меня нет никаких вещей с собой. —Я думал, тебе уже все принесли — начал было отвечать Хëнджин, но был наглым образом прерван, смешком, сочащимся сарказмом за версту. Это начинало раздражать, причем очень сильно. Хотелось ответить колкостью, аж до сжатых кулаков — Если, его принцесству, настолько важно, то я в сию же минуту позову медсестру с чемоданом. Это прозвище. Кажется, оно теперь не отвяжется от Джисона, к его сожалению. Но он не успел возмутиться в ответ, как уже в палату вошла медсестра, неся с собой чемодан. Либо она почувствовала запах разгорающегося костра очередной ругани, либо Хëнджин настолько хорошо выполнял свою работу, и так быстро ее сюда вызвал. И судя по тому, что тот ей кивнул, как ни в чем не бывало, второй вариант вероятнее, чем неожиданно открывшийся дар ясновидения у медсестры. Поставив свою ношу между парнями, девушка быстро поклонилась и почти что пулей вылетела в коридор. Хан только сейчас понял, что это была та же медсестра, что отказалась от проверки еды. Стало даже неловко за свою грубость, но парень решительно выкинул все лишние тревоги из головы и принялся за тщательный отбор одежды, для своего первого выхода из клиники. Обнаружив хороший комплект полностью черных джинсов и худи, а к ним еще и маску из плотной ткани, он начал уже было раздеваться. Но тут его сознание пронзила мысль. А Хëнджин то все еще тут. Когда Хан резко развернулся по пояс раздетый и уже с покрасневшими щеками, Хван выглядел ни капли не заинтересованным данным зрелищем. Вот будто вообще дела нет. Джисон не понимал — его это безразличие раздражало или радовало, в такой-то ситуации? —Мог бы ты, ну, выйти — юноша смущённо прижал к оголённой груди — вообще-то его главному физическому достоинству, как он сам считал — худи. Но потом более уверенно продолжил говорить, смотря с вызовом на менеджера. — Неприлично так-то смотреть за тем, как человек переодевается, мистер Хван. Опять эти издевательские интонации, даже в его фамилию засунул. Хван все это время просто залипал в свои мысли, буравя стену перед собой, а его уже успели уличить в мнимом вуайеризме. Закатив глаза максимально картинно, как только он может, Хëнджин исподлобья взглянул на парня перед ним. Ну раз он сам затеял эту игру, нужно играть по его же правилам. —Было б на что смотреть, — максимально безразличный тон голоса и каменное выражение лица не могли не задеть. На это и расчет. Хотя Хëнджин знал, что лукавит. Смотреть определенно есть на что, но эти глупости лучше оставить на потом, или вообще из головы выбросить. — Но раз наша звёздочка так стесняется, то я конечно обязан буду удалиться. Позволив себе небольшую ухмылку и быстрый взгляд на обескураженного и искренне оскорбленного парня, он взяв чемодан, решил сразу отнести его в машину. Уж до машины айдол сможет добраться сам. Клиника элитная, и абсолютно безопасная, особенно, для таких людей, как Хан Джисон. Спустившись на лифте и выйдя на свободу — то есть на улицу — Хëнджин направился в этот раз в сторону парковочных мест. Как личному менеджеру айдола, ему выделили машину от компании, чтобы можно было в любой момент подорваться с места, а не судорожно ждать свободный транспорт. Сам-то Хван довольствовался пешими прогулками и общественным транспортом. Машины в наше время — дорогое удовольствие. Поэтому его не мог не прельщать тот факт, что у него теперь она есть, пусть и не для личного пользования. В марках машин парень не разбирался, но кажется это Тойота, Ленд Крузер. С виду довольно мощный джип, раньше Хëнджин часто в таких разъезжал, сопровождая своих клиентов, но обычно на месте водителя был телохранитель и, если повезет, личный водитель. Но теперь Хван обладал правами, на получение которых его подстегнул его друг, Феликс. Да, без него бы Хëнджину было трудно и скучно жить. Особенно без его нравоучений. Бывало, он даже забывал, что дружит с человеком, что младше его на несколько лет. Ликс всегда будто бы излучал скорее энергетику замшелого деда, чем молодого мужчины в самом расцвете лет. Хотя о чем тут рассуждать — Хенджин сам не лучше. Заядлый паникер и пессимист. А Феликс всегда озарял все вокруг светом и надеждой. Возможно, именно поэтому парни так сильно сдружились еще когда-то давно. Но вот об обстоятельствах встречи вспоминать так подробно не хотелось, Хвана сразу словно выбросило из своих грез. Да, не то время он выбрал, чтобы прохлаждаться. Улыбнувшись своим глупым мыслям, парень быстро уложил чемодан на заднее место машины, чтобы по приезде можно было спокойно забрать его, а не лезть в багажник. К тому времени, как он управился со своей задачей, он периферийным зрением заметил чёрный силуэт, который стремительно к нему приближался. Хëнджин тяжело вздохнул, возвращаясь из своего сознания в жестокую реальность, где ему нужно продолжить работать с Ханом. Вот же, выпал на его долю. Развернувшись на 180 градусов, он чуть не столкнулся нос к носу с Ханом. Хотя учитывая их разницу в росте, скорее с его лбом. Если бы парень перед ним не прожигал его яростным взглядом поверх своей маски, то Хëнджин точно бы посмеялся со своего мысленного замечания. Но пришлось сохранять невозмутимость на лице. —Я просил всего лишь выйти из палаты, но не из больницы же! — если бы не маска, речь айдола точно можно было счесть криком. Он даже начал активно жестикулировать, демонстрируя все свое недовольство новым менеджером, будь он неладен. —А зачем я тебе там нужен был? Сам же меня погнал из палаты, —Хвар искренне недоумевал, что в его поступке вызвало такую реакцию у парня. Он даже слегка отступил от того назад, ненароком прижимаясь спиной к двери машины. —Мне тебе нужно напомнить, кто ты и кем ты работаешь? Ты мой менеджер, ты должен меня сопровождать. Везде! —Здесь повсюду натыканы камеры и дежурит охрана, круглосуточно. Ничего бы с тобой не случилось при всем желании. — Хенджин впервые сталкивался с таким кадром в своей карьере. Да, предыдущие его подопечные тоже имели свои бзики, но Хан точно превзошел их всех, по уровню гонора. — У меня была прямая задача — отнести вниз вещи. Если я тебе так был нужен в больнице, ты мог бы и сказать. —Кто ж знал, что ты такой тугодум… —возможно Джисон продолжил бы пылко бранить своего менеджера, но Хван уже будто телепортировался к водительскому месту, не желая больше ничего выслушивать от взбесившегося айдола. Сейчас не то время и не то место, чтобы разбираться, кто прав, а кто виноват. Пришлось опять проглотить свою злость и тоже сесть на свое место, только пассажирское. Как только он пристегнулся, Хëнджин начал выруливать с парковки, через ворота и на проезжую часть. Парня на миг пригвоздило к сиденью, что вызвало новый приступ недовольства. Можно было и помягче выехать. Несколько минут Хан громко пыхтел где-то сбоку, но потом все-таки не выдержал, — А получше машину не могли выдать? —А чем эта тебе не угодила? — Хёнджин спросил мимоходом, вся его концентрация была направлена на дорогу и на то, чтобы не врезаться в ближайшие столб. Совсем не до глубоких разговоров. — Как по мне нормальная. —Да ты видишь ее? Никакой адекватной системы безопасности, затонировали — на том уже спасибо. — Хан продолжал хаить теперь уже ни в чем не повинную машину, по ходу дела регулируя свое сиденье, чтобы удобнее лечь, недовольно бурча себе куда-то под нос. Но Хенджину было радостно, что не одному ему досталось от вспыльчивой звезды. Пусть это и была груда железа на колесах. Как только парень разобрался со своей проблемой, он, полулежа, развернулся к своему менеджеру, а в данный момент водителю, внимательно разглядывая того. — У тебя машина есть? — К моему несчастью, нет. Но хочу в будущем приобрести. А что? — Хёнджин решил развивать начавшуюся неожиданно беседу. Надо же хоть как-то налаживать контакт. Пусть еще осадок после недавней стычки неприятно отзывался внутри того, лишних эмоций Хван не мог допустить. В первую очередь рядом с ним — его клиент и его новая ответственность. —Водишь уверенно. Как будто каждый день на таких машинах гоняешь. — Хан смотрел изучающе, отслеживая каждое движение Хëнджина. Тот смотрелся довольно органично за рулем. Можно даже сказать, он выглядел симпатичнее, когда был так увлечен своим делом, чем когда просто стоит безмолвным столбом. Но вслух, конечно, никто об этом не скажет. Все же, этот автомобиль был не так плох, как до этого о нем отозвался Хан. На деле внутри было довольно комфортно, мягкие сиденья и приглушённый свет, из-за тонировки на стеклах, вместе с тихой джазовой музыкой, что включил Хенджин, делали свое дело. Айдола даже слегка разморило и он бы уснул, если бы человек рядом не подал неожиданно голос. — Друг просит часто его отвезти на работу, у него похожая машина. — Хëнджин расплылся в небольшой неконтролируемой улыбке. Любого упоминание Ликса, приводит его в такое приятное состояние, что он даже не заметил этой небольшой слабости, в своей игре в камень. Это не укрылось от заблестевших глазок Джисона. Тот выдал небольшой смешок, не предвещающий ничего хорошего. То явно выжидал момент, чтобы что-то опять ляпнуть. Всего второй день знакомства, а Хенджин уже успел что-то выучить о своем новом знакомом. —Друг? —тон невинный, но глаза так же горят, в ожидании реакции. Но не на того напал. —Да. Друг. — Хёнджин опять оброс ледяной коркой. Уж с Ханом обсуждать кто для него друг, а кто чуть ближе он не хотел. Вообще, не любил он, когда люди бесцеремонно лезли в его личную жизнь. Как минимум не сейчас, когда каждый из них готов в другого молнии метать. — Еще вопросы? —Нет, никаких. — Хан наконец оторвался от созерцания Хвана и на некоторое время замолчал, смотря куда-то в потолок. Но потом все-таки добавил, не удержавшись, — Пока никаких, Джини. На свое новое прозвище Хëнджин отреагировал ярко, слишком ярко. Встрепенулся, быстро и удивленно скосив взгляд в сторону музыканта. Если бы не внимание к дороге и те шок и смущение, которые он испытал в одно мгновение, он бы ответил что-нибудь Хану, возможно отчитал, за лишнюю фривольность. Но, в данном случае победителем наконец оказался Хан, который с наслаждением наблюдал за получившимся результатом, через зеркало. И победно улыбаясь, он развернулся уже к своему окну, мимо которого проносились улочки полуденного Сеула. Хëнджин же решил оставить эту ситуацию, надеясь, что такого больше не повторится. Слышать подобное в свою сторону, тем более от Хана… Слишком раздражающе, и отчасти волнительно. Дальнейшая часть поездки прошла в полном молчании с обеих сторон. Можно было передохнуть. Вскоре перед взором парней выросло высокое здание, типичное для мегаполисов, подобных Сеулу. Высотка в несколько десятков этажей одновременно смотрелась так органично с общим окружением, но при этом притягивала взгляды прохожих, особенно туристов. Ну, конечно, раз это здание — офис крупной к-поп компании, внизу клубилось множество людей, скорее всего фанатов, которые терпеливо выжидали у входа своих кумиров. Хотя учитывая уровень конспирации многих айдолов, им повезет, если они их хотя бы отличат от обычного стаффа. Что уж говорить, Хенджина самого несколько раз принимали за айдола, что неудивительно с его-то внешностью, хоть он и не признавал своей привлекательности, прося автограф или совместную фотографию. А тот всегда поражался уровню фанатизма этих людей по своим кумирам, как человек, который знает всю подноготную об этих «звездах». Просто люди, красивые, талантливые, но люди. Со своими тайнами, скелетами в шкафу, своими тараканами в голове, иногда такими, что многие их преданные фанаты возможно отвернулись бы от них. Но так же Хван понимал, что умелыми руками продюсеров, маркетологов и хорошей игрой самих айдолов на камеру, можно создать себе любой образ и даже стать идеалом в глазах других людей — были б только финансы и капелька навыка. Хëнджин любил рассуждать об этой индустрии, слишком она затягивающая и многогранная, возможно поэтому несмотря ни на какие проблемы в прошлом, он всегда стремился вернуться в это своеобразное болото. Он уже начал выруливать к подземной парковке, как раз проезжая мимо кучки каких-то фанатов, которые толпились недалеко от здания компании. Все бы хорошо, но Хëнджин краем глаза заметил, как его новый подопечный сильно заметно напрягся, наблюдая из окна данную картину. И это странно, Хан уже почти год в индустрии, и учитывая его стремительно возрастающую с каждым днем популярность, он давно должен был привыкнуть к такому повышенному вниманию к себе подобным. Но Хван решил списать данное поведение на обычную нервозность после длительного перерыва. Да и Джисон уже заявил себя в его глазах как неординарную личность. Опять же, у каждого свои тараканы в голове, главное чтобы они не мешали общему рабочему процессу, а остальное Хëнджина не должно волновать. —Все, приехали. Я уже написал, за нами скоро прейдут, — Хëнджин наконец припарковал машину, попутно вводя айдола в курс дела. —Вещи оставим тут, я тебя потом отвезу до дома. —Ты вроде мой менеджер, а не личный шофер, с чего такая милость? — Хана в недоумении приподнял бровь, ожидая ответа. —А с того, что меня убедительно попросили ни спускать с тебя глаз чуть ли не 24/7, — даже не поднимая глаз от телефона и что-то активно печатая, Хëнджин ответил абсолютно безэмоционально. Даже и нотки раздражения нет. Как робот, эта мысль сильно резанула по восприятию Хана. —Слушай, ты всегда такой? — тот, в отличие от своего собеседника, был намного эмоциональнее, с его жестикуляцией и нессдерживаемой эмоциональностью. За это кстати многие его и полюбили — за его искренность во всем. —Какой «такой»? — все-таки оторвавшись от своего девайса, Хëнджин пронзительно уперся выжидающим взглядом в глаза напротив. —Да как ледышка. Ни капли искренности! — казалось, возмущению того не было предела, — Ты хоть какие-то чувства можешь выдать? —А может я искренне такой. Не думал о таком варианте? — Хëнджин начинал кипятиться изнутри от раздутого самомнения этого парня. Он ненавидел, когда без спроса лезли в его личное пространство и личность в целом. И Джисон, сам того не зная, в который раз бил прямо по болевым точкам парня, заставляя того внутренне гореть желанием все высказать прямо в лицо, что он о нем думает. Но приходится проглатывать эту наглость, единственное что выдавало его это сжатая челюсть и глаза, что напоминали собой два куска льдины. Не желая дальше накалять обстановку, Хëнджин стремительно ретировался, выходя из машины. Сильный хлопок дверью и тяжелый судорожный вздох все сказали за него. Выглядело все так, что он просто выбрал путь избегания проблемы, что продолжила вопрошающе сидеть в машине, а не решать ее. —Ладно, Джини, я тебя еще расколю, — бросив эту тихую угрозу в пустоту, он тоже поспешил выйти наружу. Сидеть одному было неуютно, лучше уж с «этим» рядом находиться. И как раз вовремя, как он захлопнул пассажирскую дверь, к ним уже приближался кто-то из стаффа. Незнакомый Хану мужчина подошёл к Хëнджину, пожав тому руку и быстро что-то сообщив, жестом показал идти за ним. Джисон поспешил сравняться с Хваном, чтобы сильно не отставать, в целях безопасности. Почему им понадобился проводник, айдол не понимал, но оставил это вопрос на потом, как только они прошли парковку и наконец вторглись в пространство самого здания. Пока они шли к лифту, им повстречалось много людей, большинство было просто рабочие. Но было и парочка айдолов, с которыми спешно приходилось здороваться, на ходу. Ну, что не могло не порадовать Хана, за почти месяц своего отсутствия, о нем не забыли. И, как он надеялся, не только коллеги, но и фанаты. За все это время он до невозможности истосковался по этому контакту со своими почитателями. Как и любая звезда, он можно сказать, «питался» и жил любовью его фанбазы. Поэтому то, что он скоро опять сможет ощутить это особенное единение фанатов и их кумира, не могло ни умиротворить его нервозность. Да и своих друзей-коллег он скоро увидит, тоже радость. Они из-за напряжённого графика так и не смогли его посетить во время отлеживания в больнице. И хоть они и списывались все это время, это не заменит живого общения. Так или иначе, в таком темпе, чуть ли не мчась вдоль длинный белых коридоров компании, троица все-таки добралась до лифта. И даже в нëм никто не проронил ни слова. Их проводник скорее всего ждал уже момента, когда сможет выполнить свою задачу, и вернуться к более насущным делам. Хёнджин старался не думать о чём-то конкретном, чтобы не сильно нервничать. Как бы, сейчас он впервые за долгое время приступит к своим основным обязанностям менеджера. Точнее, получит их список. Со своим руководством он уже встречался, но то было в компании Чана, который по сути все сам устроил, Хёнджину нужно было лишь расписаться в нужных местах, согласно поддакивать и на этом все. А здесь он будет по сути один. Хана ждёт отдельный разговор, да и на его поддержку не стоит рассчитывать. Слишком непостоянный парень, по мнению Хвана, да и кажется не особо тому полюбился его новый «надзиратель». А Хван даже понять не может, почему. Вроде ничего не сделал, как минимум вел себя так же, как и с прошлыми клиентами. Разумеется, он мог и сам не заметить, как растерял всю свою хватку. Но в любом случае, свои обязанности пока что, выполняет он исправно. Хёнджин, в ходе своего мысленного рассуждения, аккуратно покосился взглядом в сторону Хана. Тот задумчиво смотрел прямо перед собой, скорее всего тоже пребывая глубоко в своем сознании. И все-таки, Хёнджин не чувствует прям таки ненависти к парню, скорее у него множество вопросов к нему. Ну и тот его раздражает своим поведением, куда без этого. Маловероятно, что сейчас он получит хоть какой-то внятный ответ на любой из своих вопросов. Хан ему пока точно не доверяет, непонятно только почему. Отсюда скорее всего и неприязнь. Хёнджин цокнул языком, незаметно для самого себя, размышляя над этой догадкой. Если быть честным перед собой, Хёнджин искренне не понимал, каким образом ему исправить данное положение, когда он даже не знал первопричины такого отношения к себе. Но ясно одно, нужно всеми способами сблизиться с юношей, иначе работа не пойдёт. Личный менеджер чуть больше, чем любой другой рядовой человек из остального стаффа. Он должен отвечать и следить за своим айдолом, знать о его нуждах, направлять того, уметь наказать за проступок и поощрить за достижения. Для эффективности всего этого нужно иметь довольно близкую связь со своим подопечным, иначе от личного менеджера смысла нет. Бухгалтерия, и другая работа может быть на высоте, но если личные разногласия не разрешены — быть большим проблемам. Причем для обоих. Хёнджин знал об этом как никто другой, не один год уже работает. Значит, главная цель на повестке дня — добиться расположения Джисона, хотя бы нейтралитета между друг другом. И возможно, потом в более приятной обстановке все мирно обсудить и расставить точки над «и». Двери лифта открылись очень вовремя, оповестив о том, что они приехали на нужный этаж, коротким звонком. Мужчина, что их провожал все это время, остался в лифте, а Хван и Хан вышли в еще один длинный и светлый коридор, коих было много по всему зданию. Но даже так, чувствовалось, что тут обитают люди повыше и побогаче любого другого работника компании. Здесь находились кабинеты начальников отделов и других людей из руководства. Хёнджин уже знал в какой кабинет им нужно. Отдел, занимающийся продвижением Хана, обосновался в самом крайнем кабинете от лифта. Он находился почти рядом с выходом на аварийную лестницу, которая расположилась прямо напротив того самого лифта, на случай если тот сломается и придётся спускаться пешком. Хотя, это будет ужасное событие, никто не захотел бы спускаться 15 этажей вниз на своих двух. В любом случае, пара парней уже подошли к нужной двери, вырезанной из тёмного, шоколадного цвета, дерева. Немного переведя дыхание и зажмурив глаза, Хёнджин посчитал до трех и постучался. Не фанат он общаться с начальством. Хан, заметив такое состояние своего спутника, слегка улыбнулся. Все таки способен на эмоции. Немного. Уже прогресс. Но сказать что-то по этому поводу он не успел, как дверь отворилась. —Вы уже здесь, господин Хван? Рановато. — сразу их встретил голос раздающийся где-то из глубины кабинета, помимо человека, который отворил им дверь. Скорее всего это секретарь. —Ну, проходите, присаживайтесь. Мистер Кан сейчас принесет нам кофе. —Благодарю, господин Ким, но мы ненадолго, — Хёнджин первым прошел в кабинет, низко поклонившись своему новому боссу, мужчине за 40, который расслабленно сидел в кресле, у панорамного окна. Они еще лично не видились. В тот день их с Баном принимал только немногословный секретарь. Разумеется, у господина Кима была особо веская причина, как он сам передал. Но Чан, по секрету, сказал Хвану тогда еще, что директор просто прохлаждался на чьем-то юбилее. Сверхответственного Хенджина тогда поразило подобное отношение к своей же работе.— Я не один, со мной… Хан, если вы не возрожаете. Мгновенная мысленная пощёчина за запинку не заставила ждать. Хёнджин ненавидел это состояние, зудящей тревожности, когда даже простейшие вещи становятся слишком трудно осмысляемые. Даже если это имя человека, с которым ты общался целый день. Но никто, кроме не самого, это казус не заметил. Начальник Ким вообще будто был в некой прострации, когда заметил одного из своих ведущих артистов. Минутное созерцание, и вот приторная широкая улыбка вновь вернулась на лицо господина Кима. Для пущего эффекта, когда он начал говорить, тот развел руками, будто приглашая Хана обняться. —Ох, Джисон, тебя выписали? —директор значительно оживился, по сравнению с моментом их прихода, когда его лучший айдол оказался в кабинете, с притворным удивлением воззрившись на него. —Я думал ты вернешься к нам только на следующей неделе. — Здравствуйте, мистер Ким, — Хан тоже поклонился, и его лицо озарила скромная, неловкая улыбка, — Я сам попросил меня забрать раньше. Хотел сразу ознакомиться со своим расписанием. —Ну, мистер Хван тебе бы и сам все передал, — на этих словах айдол зыркнул на своего менеджера, выражая одним взглядом все свое мнение по этому поводу, но директор этого маневра не заметил. Он уже вовсю шарил руками по столу, в поисках нужных бумаг, ворча под нос нечто точно нецензурное. Когда бумаги были найдены, он вновь заулыбался во все свои белоснежные, сделанные на первую же свою зарплату, зубы. Выглядело неестественно и слегка пугающе, Хенджина даже передернуло. — Но в целом можешь и сейчас пробежаться по нему. План обычный, пару рекламных компаний, чтобы разжечь интерес у публики к твоему возвращению, пару интервью, и в конце недели небольшое выступление на шоу. Начнем с малого, зато потом ворвемся в чарты с несколькими синглами. Директор Ким продолжал предвкушающе расписывать то, как они — компания и конкретно, Хан — разорвут медиа сферу своим возвращением звезды. Сам айдол слушал вполуха, самостоятельно читая расписание с листа, который был в руках Хёнджина. Тот так вообще словно отключился от окружающего мира, все свое внимание сконцентрировав только на этой бумаге, вчитываясь в каждый адрес, в каждое событие, в каждую строчку. Да, работы определенно много, но ничего сверх возможностей обычного айдола. Но Хенджина насторожило, что слишком много дел за такое короткое время дали артисту, что только вышел из больничной палаты. Как обычно, для глав компания важна лишь прибыль, а никак не самочувствие и здоровье своих главных дойных коров. Это лицемерие больше всего бесило Хенджина в этой сфере, вкупе с наигранными любезностью и «беспокойством» за своих артистов от руководства, но ничего не попишешь. Остается только смириться с подобными издержками бизнеса. Скорее всего, ближайшие недели две будут просто прогревом к более яркому истинному «возрождению» звезды. К счастью менеджера, никаких концертов и глобальных событий. Есть небольшое поле для работы, которое Хёнджин планирует потратить на две вещи: качественно делать свою работу и все-таки сойтись на нейтралитете с Ханом. Учитывая, что почти везде они будут по сути вдвоем, больше никого выше чем Хёнджин по статусу не будет, это неплохая возможность наладить отношения со своим, можно сказать, коллегой. А еще, ему придется внимательно отслеживать состояние айдола, мало ли опять в обморок грохнется, но уже от переутомления. И нужно будет заняться контролем его еды. Договор подписан пока пробный, на небольшой срок — полгода. И если Хван за это время зарекомендует себя как профессионального специалиста в таком крупном агентстве, даже если контракт с Ханом не продлят, то он уже будет иметь больший вес в этой индустрии. И работу будет искать намного легче. Но эти стратегии на будущее пока стоит отложить в дальний ящик, работы в настоящем уже немало. —В целом, все довольно понятно и несложно. Я так понимаю, следующие расписания я буду составлять самостоятельно… —больше для себя говорил Хёнджин, отмечая в голове особенности графика своего айдола — Да, думаю ваш опыт уже позволяет взять на себя эту роль, — кажется, самым счастливым человеком в этой комнате был директор, ведь Хан так и не проронил больше ни слова, хмуро буравя свое расписание. —Что ж, не смею задерживать вас более. Только не забудьте на выходе забрать свои пропуска в компанию. И если будут какие-то трудности, я всегда готов ответить — Хорошо, господин Ким, обязательно свяжусь с вами в случае необходимости, — конечно, Хёнджин не имел это в виду. Всего лишь жест вежливости, такие люди как директор Ким точно не будут сами решать проблемы подчиненных, если только вопрос не стоит распределения денежных средств. Оба парня поклонились в знак прощания, уже планируя уходить как их окликнули перед самым входом, точнее Хана: —А, Джисон, зайдешь ко мне, когда будет время, нам нужно будет кое-что обсудить — несмотря на все тот же дружелюбный тон директора, Хан сильно напрягся от его слов, неуверенно кивая на просьбу, хотя скорее вежливый приказ. Наконец, все закончилось. Настолько, насколько Хёнджин любил свою работу, он ненавидел разговаривать с начальством. Слишком слащаво, слишком лживо. Он знает какие все эти люди в реальности, вне их отполированных масок, поэтому эта напускная любезность его всегда раздражала и утомляла. Может, как считает Джисон, в Хёнджине ни капли искренности, но в других людях он ее ценит особенно. Что о Джисоне, тот кажется совсем глубоко погрузился в свои думы, даже не произнес ни одной язвительной ремарки. Но Хван и сам не жаждал сейчас что-либо обсуждать, поэтому это молчание — как божий дар. В такой тишине они спустились вниз к главному входу, забрав ранее упомянутые пропуски. Ничего особенного, просто небольшие бейджики с личным штрих-кодом, небольшая формальность компании. Затем, в том же молчании, можно сказать, в гробовом, они вернулись к машине. И так же доехали до жилого комплекса, в котором проживал Хан. Комплекс состоял из нескольких домов-многоэтажек. Вообще, этот комплекс являлся самым популярным и одним из лучших для проживания различных звезд, крупных шишек и других представителей слоев элиты. И, конечно, все здесь устроено по красоте — инфраструктура, качество жилья, охрана самого комплекса. Учитывая уже замеченную придирчивость Хана, это был лучший вариант для него. Хёнджин неплохо ориентировался в этом районе, ведь жил довольно близко, но, разумеется, не в таких шикарных условиях. Пока Хёнджин подъезжал к нужному дому, пройдя пост охраны и удостоверения личности, он даже слегка начал завидовать Джисону. Он сам бы не отказался жить в таком месте, а не в стареньком здании, в котором давно не было хорошего ремонта. Хорошо, хоть район благоприятный, и то, благодаря как раз этому жилому комплексу по соседству. —Ну, приехали, — первая фраза, которая прервала затянувшееся молчание, спустя все это время поездки. Хёнджин старался придать голосу бодрости и приятный тон, но выходило из рук вон плохо. И кажется, это было заметно, судя по красноречивому взгляду парня рядом. Ну, Хван хорошо разбирался в чужих эмоциях, не в своих. — Тебе помочь с багажом? —Не стоит, не маленький, уж донесу, — Джисон уже просто хотел как можно быстрее оказаться в свое родной квартире, уже такой забытой. Хорошо, что существует клининг, и что у парня не было никаких питомцев, чтобы за ними нужно было упрашивать кого-то следить. Хотя собака у него была, но она осталась в родительском доме, еще когда Хан только начинал свою карьеру музыканта. —Значит, до встречи на следующей неделе. Я заеду за тобой. Хороших выходных, — Хван возможно сказал бы еще что-то ободряющее, но Хан уже захлопнул дверь и забрав свой чемодан с вещами, ушел к нужному ему подъезду. —Мда, не очень-то и вежливо, принцесса. Когда Хёнджин доехал до своих апартаментов, у него еле хватило сил на небольшой душ, переодеться и перед тем как окончательно отключиться в своей постели, черкануть пару сообщений Феликсу, который уже жаждал подробностей более близкого знакомства с айдолом. Не ясно, конечно, почему адвоката интересуют все эти вещи, учитывая, что тот даже не за кем из айдолов и не следит и с ними редко сотрудничает. Не по его части. Хотя, скорее сама натура парня как самого любопытного существа в мире, тянула его постоянно все разнюхивать. Но к сожалению того, Хёнджин уже был не в состоянии, чтобы просто оторвать руки от кровати. Еще некоторое время, перевозбужденное сознание подкидывало ему кучу мыслей, для раздумий, но тот постарался забыть о них, хотя бы на этот вечер. Слишком устал. Вскоре парень окунулся с головой в беспокойный, тревожный сон.

***

Это был полный крах. Ужас, отчаяние и другие неприглядные определения, которые только еще есть. Хёнджин, понятное дело, сразу осознал, что клиент попался непростой, но то что произошло за эти две небольшие недели… Парень не мог их описать, не прибегая к нецензурной брани, а ругаться он не любил. Его подопечный не просто не признавал — по ощущениям Хвана, тот его просто ненавидит и всеми силами пытается выжить с должности. И если бы Хёнджин только пришел в эту сферу, этот план бы воплотился в жизнь. Потому что работа с Ханом была невыносима. Что не вяжется с тем, как о нем отзывался стафф и коллеги. «Да он такой веселый и хороший, всегда позитивом заряжает» Да-да, «позитивом». В случае Хвана скорее новым нервным срывом и причиной похода к психологу. Все началось с первого же дня. Хан постоянно был всем недоволен. То вода не та, то еду принесли не так, одежда не подходит, а парикмахер слишком странно на него посмотрел. И все это айдол выливал на менеджера, будто ругая того, что, тот не справляется с работой. Но видит бог, Хёнджин делал все. Учитывал все претензии, все хотелки его «звездочки». Но каждый раз находился новый повод, за который ему высказывали. На него огрызались, отмахивались как от надоедливой мошки, могли оборвать на полуслове. Остальной стафф тоже отхватывал, но в меньшей мере. Все тумаки летели в менеджера. А тот уже и не знает, как еще подойти к певцу. Хёнджин уже готов был рвать на голове волосы, а для него волосы — неприкосновенность. А значит ситуация точно патовая. Так и ладно такое отношение, Хан в принципе себя вел очень странно. Постоянно уходил куда-то подальше от остальной кучи людей. По сути нормально разговаривал он только со своими несколькими друзьями, такими же айдолами, и Чаном. А так всегда один, что тоже не вписывается в образ супер общительного и компанейского парня, как его преподносили. Еще как заметил Хван, тот часто особенно сильно выходил из себя и нервничал, когда смотрел что-то в телефоне. А несколько дней назад он запретил передавать себе какие-либо посылки и письма с почтового ящика. Частая практика у известных артистов, но вкупе с остальным, нехорошо дополняло образ парня. Он всегда одевался супер скрытно и требовал постоянного сопровождение, когда выходил на улицу. Даже если это того не требовало. В совокупности это отношение на работе и такое поведение парня Хёнджина просто ставили его в тупик, об который как бы он не бился головой, никак не мог пробить его и наконец понять, что же он сделал не так. И вот сегодня менеджер в край умотанный этими двумя неделями, все-таки решается на открытый разговор. Конечно, он пытался и до этого поговорить с Ханом, но тот либо делал вид, что его не слышит, либо просто отмазывался и уходил от любой беседы. Но терпению Хёнджина пришел конец, и сегодня он просто так не отпустит того. Хёнджин всё думал как ему поймать его «принцессу» и серьёзно поговорить о его отношении к нему и всему ближнему персоналу в целом, только как взрослые люди, а не так как Джисон, который по его мнению скорее походил на капризного ребёнка своим поведением. И в какой-то момент над его головой вспыхнула лампочка. Раз на работе Хан отстранён от людей и от своего менеджера особенно, то надо его словить и застать врасплох тогда, когда он не будет этого ждать. А именно в клубе, о котором Хёнджин узнал с помощью пару звеньев цепи расследования. Для начала он уловил личный разговор от парочки знакомых Хана из персонала, где ему открылась информация о тихой гавани парня, где он обычно отдыхал, один или с друзьями. Дальше он решил уточнить эту информацию у продюсера, так что тем же вечером Бан Чану поступил звонок от менеджера и между ними произошёл обмен информацией, где продюсер рассказал, как пару раз он ходил с рокером в его любимое заведение. По словам Чана, место было для него шумное и чересчур пафосное, но он подтвердил, что Хан действительно часто посещает это место и позже продюсер любезно передал Хвану геолокацию данного заведения по доброте душевной… ну и чтобы он разобрался по поводу его поведения с ним. Теперь вместо заслуженного отдыха от работы он поедет разобраться со своим подопечным в их отношениях и расставить наконец все точки над «и». Конечно для начала он съездил домой, дабы одеться подобающе заведению, в которое он собирался, и признаться честно, в клубах он не бывал уже довольно давно. То было, когда он учился и вместе с друзьями-однокурсниками зависал по барам и клубам после учёбы иногда, но потом пошла работа, личная жизнь и прочие… «прелести», из-за которых он не мог себе позволить расслабиться уже долгие годы. Перебирая в руках различные ткани собственной одежды в гардеробе, что аккуратно покоились на множестве вешалок, его даже пробило на ностальгическую меланхолию. Но лишь на секунды. Кому не нравится вспоминать старые добрые и совершенно безработные, оттого прелестные, деньки, когда не думалось ни о карьере, ни о том как свести концы с концами, ни о чём, что могло бы потревожить юную и совсем неопытную голову молодого человека? Молодость… Хёнджин иногда вспоминал свои студенческие годы, смотря на Хана. Чем-то парнишка напоминал менеджеру самого себя в юности оттого наверное ему хотелось не сеять эти ссоры и обиды между ними. Хёнджин вспоминал как сам был иногда горяч и пылок в спорах. Вспоминал все те вечерние посиделки у кого-нибудь в общажной комнате или том же тихом баре или клубе, где он и его верные товарищи могли пропустить бокал-другой крепкого напитка за душевными разговорами о бытовой жизни и учёбе, об их мечтах и планах… Но минута добрых воспоминаний прошла, когда вот он, высокий и красивый уже собрался и выбрал себе наряд на сегодня, чтобы Хан точно понял кого он теряет… в качестве менеджера. Стройное подтянутое тело скрылось под широкой светлой футболкой с тёмным абстрактным принтом, а худые ноги обхватили более узкие, чем обычно, джинсы чёрного цвета с несколькими карманами по всей штанине. И конечно не обошлось без украшений в виде нескольких серебряных цепочек, одна из которых имела плоскую подвеску, похожую чем-то по форме на армейский жетон, подчёркивая отчётливые ключицы мужчины, что едва открывались взору под широким вырезом футболки. А его изнеженные руки, в особенности хрупкие и худые на вид запястья, дополнили парой браслетов и колец на изящных пальцах, ну и сверху мужчина решил ещё добавить кожаную куртку и тёмные очки, добавляя последние, но немаловажные штрихи в свой образ, словно художник в своё произведение искусства. Осмотрев себя в зеркале, он последний раз запустил руку в свои мягкие чёрные волосы, дабы поправить их, а затем проделал уже привычный путь от квартиры до машины, быстро запрыгнув за руль, уже выворачивая его в сторону клуба и ещё одного «приключения» с Ханом Джисоном. Место оказалось довольно популярное и шумное. Это был не тот клуб, что обычно называют притоном, с кучей пьяниц и дебоширов, норовящих устроить драку при малейшем косом взгляде в сторону другого. Это заведение было на голову, а то и на десять выше. Пристанище для всех сливок общества, медийных личностей, директоров, продюсеров, актёров и так далее, одним из которых как раз был наш Хан Джисон вместе со своими верными друзьями. Сегодня будто и музыка играла громче, и людей было больше обычного, все словно и жаждут забыть о проблемах насущных и оторваться как следует, под ритмом танцев и алкоголя забывая кто они есть и оставляя за собой лишь тень своего реального «я», заменяя его той расслабленной и открытой фигурой, что открывалась только после хороших пару рюмок, бокалов или даже бутылок крепкого напитка. Приглушённый свет софитов был приятен глазу, а яркие, почти кислотно-неоновые цветастые лучи прожекторов весело подпрыгивали по полу, стенам и даже потолку в такт энергичой музыке, что била по ушам, но таким приятным эхом отдавалась в самой грудной клетке, доходя до сердца, заставляя всё тело желать пуститься в очередной развязный танец, или даже забраться на барную стойку к какой-нибудь симпатичной танцовщице, забывая о заботах и внешнем мире, оставаясь только наедине с собой, да своими дикими желаниями, что вырывались наружу. Но это только то, что касалось некоторые необремененных ответственностью людей. Были здесь также те, чей статус не позволял им расслабиться даже в таком, казалось бы, открытом и беззаботном месте, где тебя не осудят. Нужно было сидеть в стороне, дабы «сохранять лицо» перед людьми и просто молча наблюдать со стороны, в каком-нибудь тихом укромном уголке с компанией дорогого виски или коньяка… ну и может парой милых девушек или парней. Тут все зависит от вкусов и предпочтений. Но вернёмся к нашей звездочке, который уже о чём-то активно распалялся своим друзьям. Если раньше Хан предпочитал отдыхать в подобных местах, в большинстве своём, в одиночку, отрываясь на полную катушку, не волнуясь о своем состоянии, в котором он мог там пребывать, обычно обходясь лишь парой бокалов алкоголя для разгона, но не заходя за края своей дозволенной нормы, то сейчас парень никуда без сопровождения приятелей не выходил, как ни странно. Последние события на нём сказывались не самым лучшим способом, ибо танцевать, горланить песни в толпе и веселиться вовсе не хотелось, от того он мог лишь глушить свою тревожность, упомянутым ранее, горячительным напитком и то иногда он мог выходить даже за пределы своих возможностей, буквально заливая себя алкоголем, чтобы хоть на пару часиков забыть о своих страхах. Джисон хмуро опрокинул в себя стакан текилы, сразу же шумно выдохнув от крепкости дорогого горчащего пойла, звонко приземлив крепкое стеклянное дно на стойку, начиная свою раздраженную тираду: —Он просто невыносим. Меня всего наизнанку выворачивает только от одного его взгляда. Вы вообще можете представить какого мне с ним каждый день работать?! — Джисон, облокотившись одной рукой на барную стойку, второй рукой устало потирал висок, словно от одного только маленького упоминания своего менеджера у него начинала моментально разыгрываться жуткая мигрень вместе с невыносимым чувством раздражения. — Ещё и вынюхивает всё что-то рядом… как же бесит! —Настолько невыносим, что ты нам уже третий час только о нем рассказываешь.А ты не пробовал просто, я не знаю… поговорить? — как обычно невозмутимый как удав и как всегда острый на язык, задал вопрос один из близких друзей Джисона, Сынмин, что сидел от него по правую руку. Его непробиваемое спокойствие и одновременно загадочность делали из парня со стороны вид равнодушного человека, что вряд ли поддержит, скорее быстрее заведет глубже на дно. Однако парень не был таким. Ну, не всегда, по крайней мере. Сейчас он правда хотел хоть чем-то попытаться помочь несчастному другу с его бедой, лишь бы только он не продолжал при каждой их встрече начинать разговор со своего менеджера и как он его бесит. — Шутишь? Этот придурок одним только видом своим показывает, что издевается надо мной, а я должен с ним беседы светские вести? Чёрта с два! — пока он говорил, знакомый хладнокровный бармен Минхо уже пододвинул по его жесту другую стопку алкоголя, тоже внося свою лепту в диалог, попутно протирая внутренности помытого начисто стакана после прошлого клиента, не забывая контролировать происходящее в баре. — Ну и что же, теперь цапаться будете пока твой контракт не закончится, как кошка с собакой? Это глупо. Надо уметь искать компромисс. — взгляд мужчины будто бы всегда был недружелюбен и хмур, однако для тех, кто знал его, точно могли сказать, что Минхо вовсе не устрашающий, как многие его считают на первый взгляд, хоть и от него тоже порой часто можно услышать колкости и насмешливые фразочки с фирменной хитрой кошачьей ухмылочкой. Если узнать его получше, то как минимум его любовь к котам и факт того, что он сам держит при себе трёх милых мурчал дома, уже говорит о том, насколько он может быть заботливым. В своей форме. В конце концов, это тоже отчасти была его работа — слушать пьяное нытьё посетителей на их жизнь и как всё плохо. У Минхо, кажется, с годами иммунитет к таким, как Джисон с извечными проблемами, увеличился стократно и потому он всегда был спокоен и собран, выслушивая абсолютно всё, что ему бесстрашно ведают. — Согласен, да и тем более может он вовсе и не плохой человек. С чего ты вообще это решил, если сам говорил, что ничего о нём не знаешь? — мягкий и озорной голос самого младшего из группы приятелей отозвался с левой стороны от Джисона. Когда только Чонин вернулся из уборной, он по ходу продвижения к барной стойке уже уловил издалека суть разговора, который фигурировал среди парней с того самого дня как к Хану приставили нового менеджера и теперь все их встречи были больше похожи на обсуждение загадочного Хвана, о котором Хан всё не затыкался. — Ещё какой плохой! Вы то с ним не виделись даже, а я с ним почти месяц работаю и только за это время его уже насквозь чую. Он явно что-то скрывает. Да даже Чан не знает о нём доброй половины! Как я ему могу доверять тогда? — и вновь Хан одним рывком выпивает новую стопку пойла, пока продолжается душераздирающий монолог про его «жутко подозрительного» менеджера, невольно хмуря брови, которые от этого уже складывают одну сплошную линию над его помутневшими глазами. В последнее время айдол стал более дёрганым и всегда с абсолютным недоверием относится ко всему, что пытается к нему приблизиться хоть на шаг или всем, кто хочет наладить с ним контакт. Его приятели это конечно давно ещё подметили и это было будто бы логично после того неприятного инцидента, который для Хана был просто вопиющим и крайне стрессовым из-за последствий, но видеть жизнерадостного и открытого парня таким непривычно напряженным и нервным, почти всё время, было даже для них странно, но никто из тройки друзей не решался лезть туда, куда не просят. Да их теперь и не пустят, Джисон даже от близких с каждым днем закрывался все больше. Все хотели помочь и дать совет, но никак не дать повод парню разочароваться в них. И вот ещё один тяжёлый вздох с чьей-то стороны. И хоть не понятно с чьей, но казалось на тот момент, что вздохнула вся их группа над их неугомонном другом и его упёртостью, которая так сильно проявилась лишь сейчас. В это же время Хван тяжело вздохнул у входа в клуб, смотря на выделяющееся здание в ярких фонарях и подсветках. На фоне обычных сереньких домиков рядом было действительно трудно не заметить искомый им клуб. И хотя у него всё было схвачено по поводу пропуска и поиска Хана, его нервозность всё равно неприятно скреблась где-то внутри него, в груди, может с непривычки к таким вычурным местам, а может перед предстоящей встречей с его подопечным. Второй вариант казался более правдивым для него. Но с решительным выдохом он открыл дверь своего авто и после блокировки замков направился ко входу. Яркие огоньки и огромная надпись названия клуба так и били по глазами в вечерней темноте, однако Хёнджину с этим помогли справиться его тёмные очки. Подойдя ко входу его тут же остановил один из охранников на входе. Типичный бугай в темно — сером официальном костюме с короткой стрижкой словно он снизошел из какого-нибудь фильма про скрытых агентов, хотя походил он больше на бандита. Это было эффективно для подобного места, к такому никто в здравом уме не сунется. На логичный вопрос о пропуске Хёнджина он показал им его, элегантно вытаския бумажку из внутреннего кармана. Да, с этим тоже помог ему Чан, ибо грех было не пользоваться такой возможностью, тем более когда дело касалось Хана. Проверив билет, один из охранников кивнул второму и оба отступили по сторонам от двери, отдавая пропуск Хвану и желая ему приятного вечера, когда открыли перед ним двери клуба. Изнутри тот был выполнен по канонам подобных мест: все пестрело, сверкало, блестело. Преимущественно зал наполнял неоновый красный свет, создавая тягучую горячую атмосферу. А вот танцпол постоянно загорался кучей огней, добавляя динамики итак разгоряченной толпе. Место было заточено полностью под запросы богатеев, было одновременно слишком откровенным, и слишком отполированным от и до. Хвана не прельщала эта атмосфера тайного разврата, что пытался имитировать элитные заведения для увеселения, но для крупных шишек оно было идеальным. Теперь оставалось лишь отыскать Хана, что практически не составило труда. Пару перекинутых фраз с другими посетителями, располагающих улыбок, и вот он уже плывет мимо темных размытых силуэтов прямо к барной стойке. Чонин невольно обернулся в сторону, глядя как на танцплощадке продолжались жгучие танцы звёзд и прочих именитых личностей, пока его взгляд не привлёк один высокий стройный мужчина, который выглядел как модель. И поначалу он бы и дальше не обратил внимания, но незнакомая ему фигура начала плавно смерять пространство, опустив немного тёмные очки и найдя искомое за барной стойкой, двинулся к компании. Тут уже и Минхо заметил как младший всё куда-то пристально смотрит и поднял шоколадного оттенка глаза поверху, заметив точно так же приближение незнакомца, что продвигался, казалось бы чётко к спине Хана, так что бармен невольно нахмурился, подумав, что это какой-то подозрительный тип. Он тут же обратился к тому, чуть наклонившись к его уху: — Хан, какой-то мужчина позади идёт к тебе кажется. Ты его знаешь? — хоть интонационно голос не выдавал его беспокойства, но глаза то и дело уплывали взглядом за спину айдола, в то время как сам Джисон еле дыша от страха, вздрогнул и чуть не подавился своей текилой, начиная быстро кашлять, прежде чем резко обернуться с широко распахнутыми глазами к фигуре позади. Но это был лишь его ненавистный менеджер. От его вида с лица Хана сошёл неожиданный для всех ужас, а выражение поменялось на что-то более презрительное и насмешливое, когда он коротко хмыкнул и злобно выпалил, даже не удосужившись позволить Хенджину начать разговор: — Ну и чего припёрся? На работе каждый день видимся, неужто успел соскучиться? — голос артиста сквозил пренебрежением и надменностью. Как только он уловил этот пронзительный взгляд, змеиный, как ему показалось, направленный на него сверху вниз, его накрыло еще большей волной беспочвенной агрессии. Он видел как наяву, словно тот издевается над ним даже без слов. Представлял каждый раз в своей голове, как за его спиной он пытается что-то про него узнать, выведать слабые места, чтобы потом нанести предательский удар. Но мужчина был непреклонен. Он приехал сюда ради решения проблемы, а не для того что в очередной раз поругаться. Хотя Хан очевидно на приятную беседу не настроен. — Соскучиться не соскучился, но поговорить хотелось бы, — Его глубокие глаза, ловно как два чёрных сапфира, просканировали каждое лицо, что смотрело на него и после Хван учтиво всем кивнул одним разом, отвечая дружелюбным и мирным тоном. — Простите за внезапное вторжение, и за то, что отвлекаю вас от заслуженного отдыха. Моё имя Хван Хёнджин и с недавних пор я работаю менеджером господина Джисона. Приятно познакомиться. — А-а, так вот он тот самый менеджер… — тихо и почти безразлично протянул Сынмин нараспев, наконец заметив вместе со всеми Хёнджина и смотрел на него, облокотившись рукой на столешницу бара, сидя полубоком к нему. И вновь повисла эта неловкая тишина, будто бы ребята за баром ждали ответа Хвана, а тот в свою очередь ждал только реакции Хана, который кажется решил просто игнорировать своего менеджера в силу своей преобладающей сейчас пьяной части сознания, где мысли мирно поплыли, путаясь между собой, а взгляд затуманился и давно не имел ничего осмысленного за собой. Хёнджин же в свою очередь решил не обострять ситуацию хотя бы возле друзей своего подопечного, его положение это только усугубит. Он хотел тихо мирно увести его в сторону от чужих пытливых глаз и как цивилизованные люди поговорить, и потому сделал решительный уверенный шаг вперёд и с осторожностью положил ладонь на плечо Хана, отчего тот мгновенно вздрогнул, резко обернувшись к мужчине всем корпусом, снимая грубым жестом его руку с собственного плеча, хотя скорее отбросив, будто его коснулся грязный болезный бездомный, яростно на него крикнув: — Не трогай меня, придурок! — по голосу парня стало ясно, что текила на него хорошо не подействовала и алкоголь уже начал отзываться в его организме в виде неадекватности сознания, соответственно и поведения. Хенджина пугал такой расклад, от людей с измененным сознанием можно было ожидать чего угодно, но он должен был сохранять здравый рассудок, поэтому пришлось проглотить панический страх и лишь слегка шипя потирать руку, что пострадало в данной коммуникации. — Хорошо, я не буду тебя касаться. Но я хочу поговорить с тобой. С глазу на глаз, — его голос, как глоток свежего воздуха, такой же приятный и бархатистый, все равно слегка дрожал. Такое очевидное напускное дружелюбие и спокойствие еще больше распаляло Джисона, ему хотелось вывести эту льдышку на чистую воду, показать и доказать всем и себе, что Хенджин и вправду ужасный и подлый человек. — Ах, поговорить. А больше ты ничего не хочешь? Может тебе ещё ключи от квартиры дать и номер карточек моих сказать?! — поведение Хана стало лишь сильнее походить на капризного ребёнка, а слова обретали все больший уровень бреда, что подкидывал ему отравленный алкоголем мозг Однако его слегка приструнил Минхо, похлопав по плечу кончиками пальцев. Его такой вид знакомого совсем не воодушевлял, а Хенджина становилось искренне жаль, сейчас он напоминал ребенка, что пытался хоть как-то утихомирить пьяного взрослого. — Хей, хей, остынь ты. Ты мой друг и всё такое, но ты пока в моём заведении находишься, так что веди себя поприличнее. — строгий тон бармена заставил Хана стиснуть зубы чтобы не отпустить в сторону менеджера очередной недовольный комментарий, но он решил пойти иным путём. Парень встал со своего места, немного неуклюже приземлившись с высокого стула на свои ноги, потом подойдя к Хёнджину, чуть ли не вплотную. Позабытые в общей суете Чонин и Сынмин лишь могли с удивлением и шоком наблюдать за разворачивающимися событиями, и тем, как их обычно всегда вежливый друг, сейчас в открытую давил на своего же менеджера. — Поговорить значит хочешь? Ну хорошо, давай поговорим, Джини. Что ты опять предъявить мне хочешь, а? Что я «параноик» или «избалованный»? Ты ведь так меня называл, верно, Хван? — жгучая почти что ненависть так и сочилась из его слов, как самый мерзкий яд, что способен был отравить душу Джисона из-за чего он вёл себя сейчас так грубо по отношению к мужчине, который, по сути дела, ничего плохого ему не сделал, однако в глазах самого парня Хёнджин причиной всех его нынешних проблеми заставлял его каждый раз быть в напряжении, когда он был рядом с ним. Сам Хван в свою очередь лишь глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы собрать все мысли в единую кучу, стараясь правильно выбирать слова, дабы не провоцировать Джисона, что было практически невозможно, так как любое лишнее его телодвижение будет рассчитано как попытка «задеть» или «оскорбить» айдола. Не этого он ожидал. Глупо было надеяться, что в более открытом месте у них сложится диалог. Его не хотят слушать и услышать, и в данный момент это все походит на то, будто он просто пришел побыть грушей для битья для Хана. Зглянув в карие бездны глаз Джисона перед ним, он пытался отыскать там хоть каплю осознания, что он тому не враг. Он никогда не хотел бы им быть. — Послушай… я знаю, что у нас с самого начала не заладились отношения и мне правда жаль, что так получилось и продолжает лишь ухудшаться. Возможно, я правда ужасный менеджер, который не справляется со своей базовой задачей, однако… я просто не понимаю, что я делаю не так. И поэтому срываюсь. Я тебя абсолютно не знаю, а при малейшей попытке узнать — ты просто отталкиваешь от себя. — выражение лица Хёнджина оставалось спокойным, однако помимо этого он также не мог скрыть своей тревоги. Да, он считал Хана капризным и избалованным айдолом, но в последние дни его всё чаще стали терзать сомнения насчёт того, действительно ли вся эта нервозность и раздражённость от одной лишь от того, что сам Хан такой, а не из-за иных факторов. Он не мог не замечать как рознятся его облик до инцидента и после. Что-то было не так. Что-то его беспокоило, но неужели он такой упрямый чтобы сказать об этом? — Я просто не понимаю. Я никогда за всё время нашей работы даже повода тебе не давал для конфликтов, не жаловался на то, что ты срывал рабочий процесс, не говорил плохо за твоей спиной и делал всё как ты просил, но тебе всё ещё было недостаточно и… я просто хочу понять в чём дело. Я тоже заслуживаю понимания, как и ты. Я просто хочу чтобы ты объяснил мне всё в лицо, высказал, что тебя не устраивает, чтобы мы решили это как взрослые люди, а не маленькие дети, слышешь? В его голосе уже проскальзывали нотки крайнего отчаяния, ибо неприятно скребущее чувство собственной совести не давало менеджеру так просто взять и плюнуть на их взаимоотношения между собой, не только на работе, но и вообще. Да и в целом, такая неприкрытая враждебность, полное неуважение к нему… это заставляло его хотеть сдаться и как минимум послать человека перед ним. Но он не мог, потому что слишком ответсвенный и потому что так бы он поступил с взрослым человеком. А перед ним лишь маленький ребёнок в теле молодого парня. Приходилось убивать чувство собственного достоинства, терпеть такое отношение. И стыд, что он ощущал прямо сейчас перед друзьями Хана, что смотрели беспокойно не на их приятеля, а уже на него. Он совсем не справляется. И это было слишком больно осознавать. — Как взрослые люди говоришь? — глаза Джисона подозрительно сузились, когда он сложил руки на груди, словно в оборонительной позиции. — А чего ты еще ожидал, когда сам хер знает откуда вылез, и так вовремя, когда я лишился всех, кого знал до этого. Моя репутация похерилась, я не могу теперь спокойно жить и работать, и вместо моего нормального менеджера, рядом появляешься ты. Будто блять все прямо для тебя выложилось, бери и пользуйся своим положением. Не удивлюсь если это изначально все из-за тебя произошло. Голос Хана был эмоционален, но не превышал нормы, так как он всё ещё помнил о предупреждении Минхо, даже будучи уже в стельку пьяным. Он бил каждой своей новой фразой, как давал пощечину. Хёнджин же только и успел, что приоткрыть рот чтобы ответить, как его сразу же опять заткнул Джисон своей тирадой. — Что меня не устраивает в тебе? Да всё! Начиная тем, что никто о тебе ничего не знает и заканчивая тем, что ты сам при этом везде суёшь свой нос, прекрасно зная как меня это бесит! Или ты думаешь, что если ты все про меня выведешь, то я сразу тебе откроюсь, мы станем друзьяшками и будем ходить в обнимку?! — Может и думаю! — Хван уже перешел на повышенные тона, но без крика, скорее несколько громче, чем Хан, чтобы тот наконец его услышал. Снова его тяжёлый вдох, с истеричными нотками, чтобы сконцентрироваться и не сорваться опять, хотя его терпение начинало уже давно начинало стремительно рушиться. — Слушай, у меня тоже есть вещи, которыми я не хочу ни с кем делиться, это касается не только тебя. Но это ведь не повод меня теперь избегать. Я не сделал тебе ничего плохого, стараюсь быть вежливым, слушаю то, чего ты хочешь и пытаюсь вселить в тебя хоть немного доверия, но ты будто назло мне не хочешь нормально общаться и именно со мной в такой степени. Я вообще не понимаю, когда я пытался что-то там «вынюхивать». И ничье место я не забирал, я даже не знал к кому я устраиваться иду! — Значит я плохой? А ты такой хороший, ничего не знал и плохо не делал. Ой, то есть ты обо мне «заботишься», а я, сволочь неблагодарная, тебя не принял. Какая жалость! Может быть ты ещё скажешь, что я тебе нравлюсь, а? И ты так хочешь меня, что прилип ко мне как пиявка.А что, милая идея — скрытный менеджер влюбляется в своего подопечного, пытаясь всеми силами завладеть его вниманием и расположением, как тебе, Джинни? — его голос стал более неуклюжим и пьяным, пока он стоял там перед ним, активно жестикулируя руками, что даже Чонин попытался взять его за локоть, чтобы утихомирить: — Хан, перегибаешь… — взгляд младшего полон беспокойства за друга, который совсем уже перестаёт быть похожим на себя, но тот лишь качает головой, сморщив лицо в кислом выражении, убирая небрежно руку Чонина, вновь смотря на Хёнджина. — Нисколько. Ты ведь его слышал, Нини, он любит моё внимание, я ему даю его внимание! — взгляд парня затуманился, но ещё хуже глаз сейчас работал его мозг, ибо тот сделал ещё шаг вперёд, схватив мужчину за затылок одной рукой, придвинувшись ближе настолько, что Хёнджин мог учуять запах дорогого алкоголя и лёгкого шлейфа одеколона от парня. Сам он растеряв былой боевой дух, лишь попятился в сторону, но его быстро и крепко схватили за руки, прижимая его тело ближе к себе. Хан в свою очередь опустил свой голос чуть ли не до томного шёпота, смотря мужчине прямо в глаза, в паре сантиметров лишь находясь своим лицом от его, чувствуя ворастающее напряжение между ними. — Может быть если я тебя поцелую мы станем ближе, а? Хёнджин лишь успел открыть рот и, за эту жалкую секунду, что ему дали на раздумья, он только успел подумать о том чтобы вырваться и уйти окончательно, более не возвращаясь к идее сближения, как его тут же крепко схватили одной рукой за челюсть, сразу же вжимаясь к его губам чужими, жадно сминая их под собой, смакуя и пробуя на вкус, словно самую сладкую конфету, второй же рукой парниша небрежно сгребал копну чёрных волос на его затылке, так что Хван не имел ни одного шанса на побег из лап пьяного и безрассудного подопечного, который кажется наоборот наслаждался моментом своей «мести» над Хёнджином, как он думал. Теперь рука рокера сместилась с челюсти на прохладную щеку мужчины, которая почти мгновенно стала теплее от пунцового румянца на его лице, а его выражение лёгкого удивления сменилась шоком и смущением в одном флаконе, когда через секунды он наконец осознал произошедшее и резко оттолкнул Хана за плечи, тяжело дыша, стеснительно прикрыв рот тыльной стороной ладони, будто не веря, что он только что натворил, уставившись на парня перед собой, как на приведение, пока тот лишь смазано вытер губы рукавом джинсовки. Все присутствующие, что находились рядом были в шоке от увиденного и в ещё большем шоке были приятели Хана, которые сидели, разинув рты, смотря то на Хвана, то на Хана и не зная совсем как реагировать на это. Даже Сынмин потерял на некоторое время свое полное безразличие. Они ожидали чего угодно — криков, споров, ссор или на крайний случай драки, но никак не поцелуй! — Ты что, совсем ебанулся?! — наконец-то Хёнджин смог отойти спустя минуту от внезапного поцелуя, кинув в парня яростный взгляд. Терпение менеджера лопнуло, а его маска вечной собранности разбилась словно переполненный водой шарик, ибо эта выходка его подопечного переходила все границы дозволенного, а свои границы Хван оберегал крайне трепетно. Сейчас ему хотелось то ли смеяться от абсурдности ситуации, то ли крыть все и всех благим матом, то ли биться в истерике. Руки все еще дрожали, а губы и щеки горели, как от удара. — Это последняя капля, Джисон, ты перешёл все границы и я более мириться с этим не буду! Хочешь вести себя как глупый мелкий засранец, пожалуйста, но даже не надейся больше на мое понимание и тактичность, — голос Хёнджина повысился, но не настолько чтобы привлечь ненужное внимание, однако контролировать себя полностью он сейчас не мог и потому начал почти угрожающе, шаг за шагом подходить к Хану, раз за разом тыкая, в прямом смысле слова, в его грудь пальцем, смотря в глаза с неистовой злобой и разочарованием. — Ты нахальный, избалованный, безрассудный, чокнутый мальчишка, который думает, что раз он звезда всей Кореи, то ему всё можно и всё ему сойдёт с рук, но нет, милый мой, это работает не так! Жизнь работает не так, Хан Джисон и я не собираюсь больше терпеть твоё пренебрежительное поведение к персоналу и ко мне в особенности, потому что до сих пор я желал тебе только добра, а в ответ получал лишь упрёки и выговоры от нашего чудесного принца, который даже в магазин выйти один из дома не может! Хан его молча слушал, опустив голову и принимая все тычки в его грудь и всё тяжелее и тяжелее начинал дышать от ощущения нарастающей паники изнутри, как его слова заставляют всё внутри него подниматься, готовясь взорваться в один момент, который произошёл на последнем слове Хёнджина и вот здесь уже парень действительно сорвался: — Заткнись! — его звонкий и яркий раньше голос превратился в жуткую смесь дикого вопля и огрубевшего тона от алкоголя, когда его покрасневшие глаза поднялись наконец обратно на него, наполнившись слезами. — Ты ни хера не знаешь обо мне или моей жизни, ничего не понимаешь, что я чувствую, ничего ты не знаешь, чёртов ублюдок! — нервный срыв Хана и его слезливый крик с болью отозвался в сердцах всех присутствующих рядом, кто его знал. Повисла тишина и спустя ещё секунду слёзы начали катиться ручьём по пухлым щекам рокера, когда он едва мог говорить, задыхаясь в собственном горе. — Сам ничего о себе не рассказываешь, а я перед тобой душу изворачивать должен, так что ли? Чёрта с два ты угадал! Ты не знаешь какого это каждый день в страхе за свою жизнь жить и по углам прятаться, лишь бы не пырнули где-нибудь в подворотне с ножом или чтоб не отравили дрянью какой-нибудь посреди концерта! Ты вообще мне никто! Лучше бы тебя вообще на свете не было! — после этих жестоких слов Хан резко развернулся и побежал прочь из клуба, пока все с большим шоком переглядывались, но никто не решился сразу пойти следом, решив, что парню надо остыть. Он пьян и сам не знает, что болтает, как многие решили бы. Но не Хёнджин. Он молча проводил взглядом спину убегающего рокера и его слова больно ударили его в самое сердце и он до боли сжал руки в кулаки и стиснул зубы, едва задерживаясь чтобы самому тут не зареветь от такой атмосферы вокруг. Кажется слезы выступили, но так и застыли в уголках глаз. Его сердце больно сдавило. От несправедливости всей ситуации. Сейчас хотелось больше всего уйти отсюда подальше и никогда не появляться здесь, и особенно рядом с Ханом. Конечно, с ним что-то не так. Конечно, Хенджин должен был успокоить того. Конечно, он должен был терпеть. И сейчас ложная вина и больная совесть уже давили изнутри, уже вынуждали его двинуться следом за психанувшим парнем. Потому что он не может так, просто бросить человека в такой ситуации, даже если этот человек сделал больно ему. Он не такой. Его мысли были где-то далеко отсюда. Далеко от всех этих пьяных и весёлых людей, что чаще всего тут бывали, от громкой ритмичной музыки, от ярких огней софитов, от певцов, от танцовщиц, от стен, пола и земли, глубоко задумываясь не зашёл ли он слишком далеко со своими слепыми убеждениями на его счёт… В конце концов, Хан был в чём-то прав. Как минимум в том, что он совсем не знает его настоящего и как он себя чувствует. Хёнджин не знает, что происходит в юной голове его подопечного и совсем не мог понять его отношения к нему до этого, потому что не знал о его чувствах ничего абсолютно. На фоне Хван лишь слышал беспокойный слова товарищей Джисона: — Может за ним пойти? — Чонин беспокойно оглянулся в то место, куда побежал Хан. — Не знаю. Не сделаем ли мы хуже? Мне кажется он не в настроении сейчас говорить — Сынмин нахмурился и смотрел туда же куда и Чонин, пока в разговор не вмешался Минхо, который всё ещё протирал стакан за барной стойкой, словно ничего не случилось. Однако когда его взгляд обратился к Хвану, он мог чётко видеть как он волновался. Его слова были просты, но стали сильным пинком для менеджера: — Иди за ним. Его нельзя оставлять одного сейчас. И словно по команде, ноги Хёнджина сами помчались вслед за Ханом после короткого совета бармена, который был похож больше на приказ. Но ему и не надо было повторять сейчас дважды. Он и сам это прекрасно понимал. Хёнджин выбежал наружу, тут же ощутив открытыми участками кожи прохладу улицы и свежесть от дождя, но сейчас он не мог остановиться и насладиться погодой, как он сделал бы по обыденности. Сейчас он оглядывается нервно по сторонам, пытаясь понять в какую сторону мог уйти Хан, но перед клубом была только одна дорога, а напротив стояли жилые дома, он вряд ли бы туда пошёл, значит оставалось искать где-то рядом. Он мог убежать в какой-нибудь закуток чтобы поплакать, а потом вернулся бы обратно к своим друзьям, как предполагал Хёнджин, но оставлять сейчас своего подопечного одного ночью в таком состоянии он не хотел, тем более что он хотел перед ним извиниться за то, что наговорил ему и возможно перегнул палку, но в свою очередь от Хана он всё-таки хотел получить ответ на вопрос что же его так мучало всё это время, что они работали вместе, ведь его невольное упоминание о каждожневной опасности заставила его взволноваться не на шутку. Хван, как только вышел из клуба, решил сразу повернуть налево, дойдя до ближайшего тёмного поворота меж домов, но там никого не оказалось, к сожалению, потому он двинулся искать дальше. Машин на дороге не было кроме тех, что стояли непосредственно возле клуба, однако, чуть поодаль от того места мужчина всё-таки заприметил одну тёмную затонированную машину, марки и номера которой он не мог опознать из-за сильного ливня, а так же он не сразу опознал и странные звуки, похожие на крики и вопли борьбы, так что мужчину как током по голове ударило, когда он вновь вспомнил о словах опасности от Хана и помчался в сторону криков, завернув в ещё один переулок намного дальше того, в котором он был до этого. И он не ошибся, почуяв опасность. На Хана накинулось стадо амбалов из трёх человек, естественно все в закрытой однотонной одежде, масках и капюшонах, чтобы потом нельзя было опознать их личности и заявить в полицию. Как только Хван увидел биту в руках одного из них, его сердце сжалось и он рванул вперёд, схватив с земли какую-то ржавую мокрую арматурину, сжав её в руках посильнее и заметил как Хан сам пытался справиться со здоровенными мужиками, отбиваясь кулаками и ногами, одному ублюдку зарядив под челюсть, что тот взвыл от боли, отойдя в сторону, а второму со всей дури ударив в живот, что тот согнулся напополам. Однако Хан уже чувствовал, что силы на исходе, а страх с адреналином вместе долбили по нервам хлеще, чем его обыденная паранойя, когда он оказался лицом к лицу со своим самым страшным страхом и перед ним остался последний противник, пока двое других на пару секунд были в тайм-ауте. И тут когда бита уже возвысилась над головой третьего бандита, он резко вздрагивает с глухим скрежетом своего голоса и, шатаясь немного, оборачивается на Хёнджина, что вовремя успел приложить его арматурой по затылку, что у ублюдка теперь в глазах троилось и он с резким испугом внезапно завопил остальным двум контуженным товарищам: — Валим, второй пришёл! — после слов «предводителя» с битой, двое других быстро подхватили тревогу и быстро умчаличь прочь из переулка, оставив парней один на один. Хёнджин, увидев избитое лицо Джисона, выронил кусок металла, смотря на него с уколом вины и сожаления, подбегая к нему почти сразу же, ухватив защитно за предплечья, осматривая его с ног до головы. — Хан, ты цел? Они тебя сильно избили? Мне вызвать скорую? — менеджер замешкался, пытаясь выискать ещё ранения помимо того, что он видел на лице, но кроме пары ссадин да царапин с синяками он ничего не увидел. Джисон тем временем, опуская всё время лицо до этого, внезапно его поднял и на его лице читался… ужас. Да, это был самый настоящий ужас вместе с тяжёлым обрывистым дыханием и эти досмерти напуганные глаза уставились на Хёнджина, пока тот опешил от внезапной смены поведения подопечного. — Я-Я думал… думал, что они меня убьют. — его губы едва шевелились, дрожа то ли от пронизывающего холода насквозь промокшей одежды и кожи, то ли от ощущения избежавшей его смерти, которая, как он полагал, его чуть не настигла. Хёнджин смотрел на него долго, держа всё так же за предплечья, которые оказались весьма крепкими и подкачанными, но даже за этой крепкой прослойкой мышц, его подопечный дрожал как осиновый лист от нападения какой-то вшивой шайки бандитов. Разумеется, любой бы на его месте мог бы перепугаться, но сразу же думать о смерти… менеджер понял, что всё с самого начало началось неправильно. Сжав покрепче плечи Хана он заглянул в его глаза и твёрдо произнёс: — Расскажи мне, что с тобой твориться, Хан Джисон. Но парень в его руках, будто вовсе его не слыша, скованный собственным страхом, только нервно покачал головой, словно не в себе. Хенджин понял, что дело совсем плохо и здесь уже один шаг к панической атаке, поэтому действовать нужно быстро. —Хорошо, не хочешь здесь, я понимаю, — мысли в голове путались, беспорядочно сбивая друг друга и накладываясь одна на вторую, у него самого голос задрожал. — Давай мы поедем домой и там поговорим. Хан, ты слышишь? Тот секунду спустя — видимо слова Хвана доходили до него с опозданием — все же неуверенно кивнул и все еще мелко дрожа, попытался подняться, но самому не получалось, он просто не мог даже заставить ноги двигаться. Хенджин, наблюдая данную картину борьбы с самим собой, вновь взял все под свой контроль. Подхватив айдола под руку, так чтобы тот мог опереться на него, он уверенным шагом понес того к машине. Сейчас айдол напоминал не более чем беспомощного испуганного котенка, которого забыли одного на улице, наедине со всеми опасностями этого мира. Краем сознания Хван вспомнил о спутниках своего подопечного, но сейчас нет времени перед ними отчитываться. Он надеется на Хана, что тот потом сам сможет им все объяснить. Кое-как все же донеся слабо колыхавшуюсю тушу парня, Хенджин, насколько можно аккуратно, усадил того на переднее сиденье и даже сам его пристегнул. Тот, необычно для себя, никак не прокомментировал это и ни разу не огрызнулся. Но дрожал уже не так сильно и вроде был в более стабильном состоянии. Это не могло не радовать, и Хенджин смог слегка успокоиться. Сев на водительское место, он завел машину и они направились в сторону его дома. Там не нужно было страдать с пропусками на территорию, как у Хана, и самому Хенджину спокойнее, что айдол ничего не учудит в состоянии аффекта. Хотя Джисон с каждой секундой выдыхал все больше, уже не так трясясь. Пробившись ближе к окну, он просто рассматривал ночные виды Сеула. Возможно, вид родной столицы и ее ярких огоньков успокаивали парня, в какой-то момент Хван даже подумал что тот задремал. Все таки последствия алкоголя и тусовки в клубе никуда не пропали, лишь отошли на второй план из-за нападения. Конечно, хорошо бы обратиться в полицию, но Хенджин понимал, что в случае Хана это маловероятно. Этим занимается компания, а им точно не нужны проблемы, тем более с айдолом, что и так пропал на продолжительное время из-за странного отравления. Издержки жестокой индустрии, где безопасность артиста может пойти под нож, в угоду имиджа и денег. От этих мыслей Хенджин начинал раздражаться, но вовремя себя остановил. Бороться с этой системой бессмысленно, остается лишь самому не оплошать еще больше. Очень он надеется, что Хан все ему расскажет. Когда они завернули в сторону дома Хвана, Джисон заметно неловко заерзал, но ничего не сказал. Пока они ехали, он думал о том, что не хочет быть один сейчас. Как бы это не звучало, после той ссоры в клубе, он в глубине души был благодарен Хенджину и рад, что тот его просто не бросил. Хотя мог, после тех слов, что вырвались у айдола под градусом алкоголя. Тот кстати понемногу выветривался, поэтому Хан смог ощутить весь спектр стыда и смущения за то, что вытворял там. Один только глупый поцелуй чего стоит, он сам даже объяснить себе не может, почему он это сделал. Как после такого смотреть своему менеджеру в глаза, не краснея — трудно ответить. Как раз из-за этого Хан всю дорогу предпочитал смотреть куда угодно, но не на своего спасителя. Хотя он и понимал, что тяжелого разговора не избежать, но вот отложить его — другое дело. —Приехали, — голос Хвана быстро вывел Джисона из транса, заставляя впервые посмотреть на себя. — Сегодня переночуешь у меня, так меньше проблем. Предложение было безапелляционным, Хану оставалось лишь неуверенно кивнуть. Хенджин кинул ему какую-то кепку, его-то осталась в клубе. Хорошо хоть телефон с собой взял и тот выжил после той драки. Натянув пониже головной убор и кутаясь в свою слегка потасканную кофту, Хан вышел, сразу после Хенджина. Тот уже ждал его у входной двери в подъезд, пропуская его. Глубоко вдохнув, Джисон быстро прошел внутрь, ожидая самого хозяина квартиры. Она была на третьем этаже, почти возле лестнице. Это было хорошо, идти долго не пришлось. Особенно это радовало Хана, ноги его несли уже еле-еле и хотелось просто уже куда-то лечь. Дойдя до нужных апартаментов, Хенджин, повозившись с ключами, все-таки впустил их. Квартира была с виду уютная, светлая и, главное, живая. Очень не похоже на то, где жил сам Хан. Его квартира выглядела так, будто в нее давно никто не заезжал и не живет. Из-за плотного графика айдола редко когда есть момент, чтобы просто остановиться дома и провести свое свободное время там. Возможно, поэтому он не особо любит оставаться дома, предпочитая оставаться у друзей или в отелях. А вот у Хенджина наоборот, атмосфера теплая, комфортная. Сюда хотелось возвращаться. Пока Джисон рассматривал внутреннее убранство, Хенджин уже бегал по дому, в поисках аптечки. Хоть раны и не сильные, и за выходные пройдут, их стоило обработать. Найдя нужную коробку у себя в комнате, он хотел было позвать Хана, но тот и так стоял в дверном проходе, неловко переступая с ноги на ногу. —А ты здесь уже, — Хенджин звучал невозможно бодро для человека в почти два часа ночи. Небрежно перебирая внутренности аптечки, он искал пластыри и какой-нибудь антисептик. — Можешь сесть на кровать, только кофту сними. Хан хотел было что-то сказать, но в итоге просто молча выполнил указания менеджера. Хван и сам скинул с себя половину украшений и верхнюю одежду, оставаясь лишь в футболке и штанах. Джисон отметил, что мужчина был дома не такой аккуратный и идеальный, как на работе. Вещи были в неком беспорядке, повсюду валялись разные бумаги, документы и другой разный хлам. На столе лежал позабытый фотоаппарат, на стенах весели винтажные постеры, фотографии с незнакомыми Джисону людьми. Все было так неопрятно, но по своему красиво. Эти детали точно придали живости образу менеджера в глазах айдола. А тот уже как раз нашел нужные ему вещи, уже шел по направлению к Хану. Сев рядом и ненароком оказываясь ближе, почти сталкиваясь носами, он начал обрабатывать мелкие ранки на лице Джисона. Тот сначала слегка смутился от такой близости, но смущение быстро перекрыло мимолётная боль от прикосновений к свежим ранам и синякам. Хенджин в свою очередь старался нежнее касаться своего подопечного, дабы сильно не тревожить пострадавшие области. Такую обстановку и близость можно было назвать в какой-то мере интимной, смущающей, и никто не желала разрушать ее первыми словами. Но долгожданный разговор состояться должен, и право начать на себя взял Хван. —Хорошо, что повреждения не сильные. — подошел он из далека, попутно лепя пластыри с милыми маскотами на все ссадины и царапины. Джисон даже слегка улыбнулся, впервые за этот вечер — искренне. — Мне их дал друг, не подумай. Эти нелепые оправдания и краснеющие щеки так вообще развеселили парня напротив, что он не сдержал смеха, не давая нормально закончить процесс лечения. А вот Хенджину вообще не смешно. И так застали его врасплох, он даже не убирался сегодня, хотя быть честным, такое положение вещей у него дома перманентно. А тут еще и потешаются в открытую, как тут не несгодовать. Но внутренне он облегченно вздохнул, наблюдая как парень перед ним заливается сейчас смехом, значит все налаживается. Подождав, когда приступ смешинки все же пройдёт, он продолжил, уже более серьёзно. —Не хочется, конечно, портить такую атмосферу, но… —голос Хвана обрел большую настойчивость, он не собирался отступать. Хан почувствовав сменившееся настроение, тоже посерьезнел, готовясь к допросу с пристрастием. — Я повторю ту просьбу у клуба. Расскажи мне больше, Хан. —А что тут рассказывать. —парень потупил глаза в свои ноги на кровати, что прижал к себе, словно желая стать как можно меньше. Смотреть в глаза Хенджину и так было тяжело, а в данный момент — невыносимо. —Идиот я, вот и весь разговор. —Ну это я и так знал. — выдержав недовольное бурчание в свою сторону, Хенджин продолжил. —Ладно, извини. Но, есть же причина всему этому? Я не слепой, я вижу что все не в порядке. Как ты и сказал, я ничего о тебе не знаю. Но я хочу это исправить. Слегка помешкав, он все же приблизился ближе к айдолу, вынуждая того продвинуться спиной ближе к стене, возле которой расположилась кровать. Теперь ему никуда не деться, от этого факта он еще ниже опустил голову. А Хенджин не снижал напора, и оказываясь так близко, как можно, положил руки на плечи проникшего парня. Тот от такого жеста вздрогнул, но голову не поднял. Хван не хотел давить, лишь дать понять, что рядом с ним парень в безопасности. Он знает, какого это — быть настолько глубоко в своей скорлупе, вариться в собственных страхах и тревоге. Сейчас он должен был стать для своего подопечного опорой, на которую можно положиться и которому можно рассказать о собственных проблемах. —Послушай, Хан. Я понимаю, что у нас не заладилось общение с самого начала. Я понимаю и то, что я тебе неприятен. И я не тот человек, которому ты хотел открыться. Но я твой менеджер, я несу за тебя ответственность, — Хенджину было тяжело найти нужные слова, он старался, но кажется получалось худо. — Я волнуюсь за тебя. Да даже никак менеджер, а как человек. Можешь мне не верить, но это правда. После всего произошедшего, мне страшно за тебя. Я хочу помочь. Но мне нужно знать точно, в чем проблема. Прошу, ты можешь поделиться со мной всем, что тебе волнует. И я обещаю, что я помогу. Пожалуйста… Его речь оборвал сам парень, подняв наконец глаза, что были на мокром месте. От этого вида все внутри Хвана сжалось. Сегодня он уже видел слезы того, но то было нечто истерическое. Сейчас Джисон был с виду слишком хрупок, будто вот вот рассыпется. Хенджин еще никогда не видел Хана таким. Но несмотря на подступающие слезы, тот все равно начал говорить. —Ты мне не неприятен, просто я… —Джисону было тяжело, говорить о том, что по сути он сам и заварил. Безумно страшно, стыдно. И чувствовал себя жалко, перед Хваном, что слишком взволнованно на него смотрел. Слишком, чтобы не чувствовать себя как последняя скотина. Ведь все сказанное до этого не стереть, а человеку плохо он уже сделал. — После того случая, я сам не понимаю, что со мной происходит. Ты же знаешь, что меня отравили? Точнее, все говорят, что это простое пищевое отравление, но как в воде может оказаться арипипразол? Мне даже говорить об этом факте не хотели, я сам увидел в своих анализах. А потом, весь мой стафф просто уволили, всех с кем я работал. Я вообще не понимал, что происходит. А потом появляешься ты. И я… Мне очень стыдно перед тобой. Высказав все на одном дыхании, Джисон взял небольшую паузу. Он бегал взглядом по лицу Хвана, пытаясь уловить хоть каплю осуждения, неприязни или что-либо на это похожее. Так было бы легче. Но тот лишь смотрел с сожалением, грустно, все так же крепко держа Хана за плечи. Он ничего не говорил, давая высказаться парню, но в голове глубоко обдумывал каждое его слово. Про этот препарат Хенджин слышал, но даже он не знал, что им отравили айдола. Интересно, знал ли об этом Чан, когда говорил что Джисон отравился. И знала ли его компания. —Просто, с твоим появлением у меня все пошло наперекосяк. Я понимаю, что ты не виноват, но в моем больном мозгу все это было слишком подозрительным. Мне начали писать угрозы с неизвестных номеров, слать странные посылки, мне писали, что нападут еще раз, упоминали про отравление, а об этом знало только руководство и ты, — с каждой новой репликой, Хан все больше понижал голос, доходя почти до стыдливого шепота. Он, рассказывая все это, сам дивился глупости своих домыслов. —Я знаю, что я придурок и мудак, но я начал тебя остерегаться, ужасно к тебе относиться. Думал что может ты уйдешь и все наладится. И это поведение, оно было таким, просто потому что я вбил себе в голову, что виной всему ты. Я сам не знаю, почему, наверное я правда такой тупой мудак. Я хочу извиниться, за все. За свое отношения, слова, что я говорил. За сегодняшний вечер. Я никогда не думал, что ты такой и наоборот, ты очень хороший менеджер и человек, раз сейчас помогаешь мне, слушаешь весь этот бред. Я столько дерьма на тебя вылил, а ты даже ничего не сказал. Если честно, наверное я того спасения и твоего прощения не заслуживаю… Его резко оборвал Хенджин, что просто взял и обнял парня. Хан и не помнит, когда последний раз давал себя обнимать, с этим его состоянием. . Даже друзья его лишний раз не трогали, чтобы не спровоцировать новый приступ раздражения и паники. А тут человек, которому он сделал сам так больно, просто взял и обнимает его. Так крепко, но бережно, даря чувство комфорта и безопасности. Слезы сами потекли по щекам парня, теперь их ничего не могло остановить, как бы тот не сдерживался. Тихие, но глубокие рыдания сотрясли его, и Джисон уткнувшись в тёплое плечо Хенджина, дал наконец волю эмоциям. Тот лишь сильнее прижал того к себе, давая тому выплакать все, что у него накопилось за это время. Он уже давно не злился и обижался на парня, а теперь и вовсе, мог его понять. —Все хорошо, я рядом. И совсем на тебя не обижен. Теперь я хотя бы понимаю, почему все так произошло. — голос Хвана был мягким и обволакивающим, он дарил ощущение спокойствия и принятия. Это больше добивало парня в его руках, и всхлипы, приглушённые тканью футболки Хенджина, стали громче и сильнее. —Можешь не сдерживаться. Все в порядке. Завтра, хорошо поспав и отдохнув, мы все обсудим. И как я обещал, я постараюсь решить эту проблему. А сейчас можно просто так посидеть. С каждой пройденной секундой, Хан все больше успокаивался и разморенный всеми событиями, что случились за это вечер, эмоциями и усталостью, все же заснул, так и оставшись в руках Хенджина. Тот, чувствуя, что парень рядом начал дышать более спокойно, сопеть и уже не ощущалось этой свинцовой тяжести в нем, потихоньку начат отпускать того. Уложив его удобнее на своей постели, подложив под него подушки и укрыв одеялом, он решил еще немного посидеть рядом, понаблюдать за парнем, вдруг его присутствие еще необходимо. Но тот кажется уже с головой ушел в сонное царство. Сейчас лицо Хана было слишком умилительным и впервые за все время их знакомство умиротворенным, словно долгожданный покой накрыл его пуховым теплым одеялом. Хенджин не мог не улыбнуться данной картине, но быстро опомнившись, все же тихо вышел из комнаты, неплотно прикрыв дверь в нее. Сегодня придется спать на диване. Неудобно, но что поделать. Мысль лечь рядом с айдолом сразу отмелась, оставив после себя слегка розовый румянец на щеках и ушах Хвана. Все же тот поцелуй из сознания никуда нестерся. Взглянув на часы в гостиной, и увидев там отметку на трех ночи, Хенджин впервые ощутил давящую вымотанность. Как только его голова соприкоснулась с поверхностью дивана, Морфей забрал и того в свое ночное царство. А в голове было удивительно пусто в этот вечер.