Космос

      — Почему? Почему ты ничего не помнишь! — с отчаянием в голосе закричал Сынтак. На глаза навернулись предательские слёзы, которые он так не хотел показывать мужчине.       — Ты совсем-совсем ничего не помнишь? — шёпотом, потому что на крик он уже не был способен, произнёс Сынтак, подошёл к Ёнмину и попытался взять его за руку.       — Ты в своём уме?! Что ты творишь?! — Ёнмин увернулся от руки парня. — Что ты напридумывал? Что я должен помнить? Не пытайся вести себя так, как будто мы старые добрые друзья. Между нами нет ничего общего, нет того, что я должен помнить! Мы никогда с тобой не сближались, ты всегда оставался проблемным, приносящим беды врачом, который за всё время так ничему и не научился. А сейчас ты выдумал какие-то сказки про нас. Что мы якобы любили друг друга, но я резко всё забыл. Нет, ты просто выжил из ума! Я виделся с тобой в холле до аварии, потом я встретил тебя только после выхода из комы. Ничего между нами не было! Это просто твой бред. Бред, придуманный для порчи моей репутации и отлынивания от работы! Уже вся больница на ушах, меня собираются вызвать к председателю на разговор, ведь я якобы не даю его внуку спокойно жить.       За всей своей тирадой доктор Ча и не заметил, что ординатор трясся от рыданий, задыхался от собственных слёз.       — Я… я не верю, — заикаясь выдавил из себя Сынтак, — это… это неправда. Ты не мог… не мог забыть то, что мы пережили. — От накатившей истерики он даже стоять нормально не мог, поэтому облокотился о стену позади.       Ёнмин понял, что наговорил много лишнего, даже несмотря на то, что он и вправду недолюбливал парня.       — Сынтак, — тихо позвал он ординатора.       Тот поднял на него заплаканные глаза.       «Что же мне делать?! Как заставить его вспомнить всё?! Всё не может закончиться вот так!»       — Ёнмин, я люблю тебя, — в который раз повторил парень, надеясь, что с этой попытки доктор Ча сможет вспомнить хоть что-то.       — Я это уже слышал. Сынтак, может тебе обратиться к врачу. Ты не здоров как физически, так и душевно.       — Нет же! Ты не понимаешь! Я в полном порядке, — Сынтак провел ладонями по лицу, стирая последние остатки недавних переживаний, и, выбравшись из плена между профессором и стеной, зашагал по комнате, пытаясь что-то придумать.       — Что же делать? — рассуждал он вслух.       — Ординатор Ко, я вполне серьёзно. Тебе нужно обследоваться, потому что то, что ты говорил до этого, очень странно и даже немного пугающе.       Тут наматывания кругов по ординаторской прекратились, и Сынтак вплотную подошёл к Ёнмину.       — Что ты делаешь? — только и успел произнести профессор Ча, когда его губы накрыли губы ординатора, и он оказался прижатым между стенкой и телом парня. Сынтак старался вложить в поцелуй все чувства, которые переполняли его все время, пока Ёнмин был призраком, и эти пару месяцев после его выздоровление. Парень запустил ладонь в мягкие волосы мужчины, тем самым делая расстояние между ними ещё меньше. Прикрыв глаза, он упоительно вдыхал запах парфюма Ёнмина, который стал уже совсем родным и который парень смог бы узнать из тысячи.       Что же в этот момент происходило в голове Ёнмина? В нем как будто что-то надломилось и смогло выпустить наружу всё, что было запечатано все эти месяцы. Какая-то невидимая стена, державшая под замком все его воспоминания, связанные с Сынтаком, теперь рухнула.       Постепенно мужчина начал отвечать на поцелуй, углубляя его. Его рука оказалась на талии ординатора, поэтому профессор прижал парня к себе ещё сильнее.       Разорвав поцелуй, Сынтак с такой надеждой посмотрел на Ёнмина, что у того невольно сжалось сердце.       «Как я мог забыть его?! — только одна мысль стучала тяжелым молотом в голове доктора Ча, — как…» — от отчаяния хотелось выть до хрипоты.       — Сынтак, прости, — только и смог выдавить из себя мужчина, потому что сил у него хватило только на то, что обнять своего мальчика. Но ординатор понял всё без слов. Он зарылся головой в шею мужчины и молчал.       — Прости меня, Ко Сынтак, — Ёнмин обхватил лицо парня руками, целуя того в щёки, губы, скулы, — прости… прости, — как заведённый повторял он одно и то же.       — Ты не виноват, — тихо, будто боясь спугнуть только пришедшие воспоминания, шептал Сынтак, — главное — ты всё вспомнил. Всё же? — с опаской спросил ординатор.       — Всё… всё, до мельчайших подробностей. Теперь я уж точно ничего не забуду. И тебя я тоже никогда уже не забуду. Ты всегда останешься здесь, — он пальцем указал на то место, где билось сердце, — даже если когда-нибудь с нами повториться что-то подобное, и я вновь забуду нас, знай, моё сердце ты же никогда не сможешь покинуть.