Там светлячки сияли

Ань Чжэ снова почувствовал на себе взгляд Лу Фэна. Не замечая ничего вокруг, грибочек завороженно игрался с светлячками, думая лишь о том, как счастлив быть там, где он есть. На мгновение он даже забыл, что кроме него в бронемашине есть кто-то ещё. Стоило совершать эту оплошность, как тот, кто игнорирования не выносил вовсе, дал о себе знать пронзительным взглядом изумрудных льдинок. По спине прошлась волна мурашек и Ань Чжэ поспешил ответить на пристальный взгляд Лу Фэна. — Что-то случилось? Наклонив голову к правому плечу, грибочек недоуменно уставился на застывшего судью. Взгляд Лу Фэна был привычным для него, вот только сейчас, на дне изумрудного озера прошлась волнительная рябь. Пушистые ресницы полковника отбросили тень на бледных щеках, обратив свое внимание на открывшийся участок белоснежных ключиц А-Чжэ. Затем вернулись обратно, сотрясая волнующуюся гладь каплями веселья. — Ты когда-нибудь делал это? Вопрос Лу Фэна не сбил с толку. В конце концов, этот ужасный человек мучил его нежное, почти хрупкое, тело горячими поцелуями каждый вечер. Всё шло к тому, что поднятие темы секса было лишь вопросом времени. Но загвоздка была лишь в том, что Ань Чжэ все ещё не был готов говорить об этом. Отведя взгляд на светлячка, он потянулся указательным пальцем в сторону зелёного брюшка. Насекомое не упустило шанс сделать передышку и довольно опустилось на палец грибочка. — Ты ведь знаешь, что нет. — Нет, не знаю. Бросив недовольный взгляд в сторону веселящегося полковника, Ань Чжэ решил оставить того без ответа и сконцентрироваться на светлячке. Но ему не дали такой возможности. Темная тень скользнула по черным стенам бронемашины и опустилась рядом, спугнув светлячка, словно почувствовавшего ауру хищника. — Точнее, я думал что знаю. Ты ведь работал на третьем этаже. Что ещё я мог подумать, глядя на тебя и твое бесстыдное кокетство. Тем более, это был единственный способ заработать там. Теплое дыхание коснулось шеи. Ань Чжэ захотелось хорошенько ударить Лу Фэна, да побоялся испугать светлячка, что пролетал рядом, поэтому лишь бросил скептический взгляд в сторону. — Ты так просто пригласил меня к себе в тот день, — не унимался полковник. Губы грибочка тут же поджались. Что бы там не подумал Лу Фэн, он ведь не это вовсе имел ввиду. — Тебе негде было ночевать, — напомнил Ань Чжэ, позволяя рукам Лу фэна обвить его талию. — Предложил мне свою щетку, я подумал, ты либо гетерогенный, не знающий банального базового людского этикета, либо бесстыдно флиртующий со мной негодник. Но ты выглядел так невинно… Я не знал что и думать. Щекам стало жарко, а проворный судья подбирался все ближе туда, куда лезть не стоило, особенного, когда он был в шаге от того, чтобы отпихнуть полковника куда подальше. — Ты видишь только то, что хочешь, — с придыханием ответил Ань Чжэ, вздрогнув. Холодные пальцы коснулись живота, мягко надавливая, кружа на месте, будто играючи. Такой же холодный нос коснулся кожи у загривка, нежно притираясь. — Я вижу то, что ты мне показываешь, ни смыслом больше. Ань Чжэ снова вздрогнул в чужих руках, не замечая той грани, того самого момента, когда начал поддаваться коварным движениям Лу Фэна. Его руки жили своей жизнью, касались всего, на что натыкались. Говорить, а уж тем более спорить, когда концентрация внимания перемещается на телесные сигналы и нежные вибрации, расходящиеся по всему телу от низкого тембра голоса Лу Фэна, было совершенно невозможно. Горячий язык дегустировал подставленную, нефритовую, будто ещё немного, и прозрачную шею. Глаза Ань Чжэ будто накрыла туманная дымка, румянец на щеках стал уж совсем явным и заметным, а грудь вздымалась всё чаще. Стало жарко и тесно, хотелось обернулся и коснуться в ответ. Привычно прильнуть, к так часто строго сжатым губам, снова придя к тому, что были они на самом деле донельзя мягкими. — Если ты скажешь «нет», я остановлюсь, — прошелестел рядом шепот Лу Фэна. Тяжело сглотнув, Ань Чжэ подумал о том, что не хотел останавливаться. Но было одно явное «но». Он совершенно не знал как это делается… правильно. Просмотренные мельком непристойные картинки, которые он поспешил от себя тут же убрать, когда в комнату зашёл Босс Шоу, ничего толком ему не говорили. Видеть и понимать — разные вещи. К тому же, тогда его почему-то сковал стыд. Ань Чжэ так и не смог разобраться, почему почувствовал его. В конце-концов, он ведь не человек, к чему ему стыдить чего-то такого? Но стоило полковнику промелькнуть в его мыслях и он будто почувствовал, как тот смотрит на него цепким липким взглядом судьи, осуждая. Переживания грибочка оказались настолько же наивными, насколько был бесстыден полковник. Лу Фэн, хоть и казался огромной глыбой льда с остальными, — с Ань Чжэ таял до такой степени, что иногда ему приходилось убегать от настойчивых и мучительных ласк к Тан Ланю. Хаббард из-за этого неустанно потешался и веселился, а Лу Фэн приобретал совершенно недовольный вид, напоминая грибочку времена их первой встречи. Такой же холодный взгляд. Только вот на дне плескалась легкая обида. С каждым новым жарким поцелуем перед сном, Ань Чжэ реагировал. Сердце дрожало в предвкушении чего-то большего. Легкие становились маленькими, не способными удержать кислород. Кожа становилась чувствительной и бархатной. Все его тело радовалось новым прикосновениям и ласкам. Его человеческий орган размножения твердел и мешал, становился больше и требовательнее. Хотелось что-то со всем этим сделать, но он не понимал что именно, а точнее — не знал. Лу Фэн только усугублял и дразнил, мучил и держал на грани. Ань Чжэ сразу вспоминал тот день, когда он поглотил часть цветущей лозы и все его инстинкты кричали о том, чтобы он нашёл в конце-концов свою бабочку, что попробует его нектар на вкус, о том, что нужно прижаться ближе к Лу Фэну, ведь только он сможет облегчить его муки. Полковник тогда лишь пожурил его, отнес в комнату, завернув в одеяло, и заставил проспать все симптомы цветущей лозы. И лишь нежно обнимал горе экспериментатора. Теперь же им… нужно дойти до конца? Но что являлось тем самым желанным концом? Грибочек чувствовал как неуверенность сковывает тело. — Ань Чжэ, — Лу Фэн развернул его к себе, положив обе ладони на щёки. — Мне остановиться? Совершенно потерявшись в ощущениях и мыслях, грибочек совсем забыл, что его о чем-то спрашивали. — Нет, мы… М-мы можем продолжить, но я, если честно, не знаю, что делать. Под конец тихий голос Ань Чжэ и вовсе пропал, но полковник все итак понял. Он всегда был донельзя проницательным. — Не беспокойся об этом, — губы напротив Ань Чжэ довольно растянулись, но в выражении лица Лу Фэна все же чувствовалась некоторая неловкость. Заправив прядь волос за покрасневшее ушко А-Чжэ, он немного нервно погладил того по щекам большими пальцами, как часто любил делать. — Должен сказать, что я ещё ни с кем этого не делала, но очень хочу. Я изучил данный вопрос. Всё что от тебя требуется — сказать мне, если что-то пойдет не так и ты почувствуешь боль, хорошо? Ань Чжэ кивнул. С того момента, как все было обговорено, губы сами находили нежные участки, пробовали новое, гладили, ласкали и блуждали везде куда доберутся. Ань Чжэ охватило странное чувство нежности и любви к этому человеку. Хотелось тереться об него щекой, словно коту. Губы сами тянулись к довольной ухмылке, чтобы коснуться их уголка и вовлечь в мокрый поцелуй. Языки сплетались, пока руки полковника освобождали его от одежды, оголяя белоснежные плечи. Зубы кусали его шею, а затем, чувственно слизывал укус, будто прося прощение. А потом снова и снова повторяя эту маленькую пытку. Мицелий Ань Чжэ покрыл лопатки Лу Фэна, будто желая слиться с ним в едино, но всё, что он мог, это цепляться за него и чувствовать участившийся пульс. — А-Чжэ, — лукаво глянув на своего грибочка, Лу Фэн отстранился от его истерзанных плеч и шеи, заглядывая в туманную дымку напротив. — Неужто решил попробовать меня на вкус? Ань Чжэ было небрежно фыркнул, но в тот же миг тихо, с дрожью в голосе, простонал. Его глаза удивленно округлились. — Что ты делаешь? — к щекам, казалось, прилила все оставшееся кровь. А что творилось внизу, куда опустилась ладонь полковника, он и подавно не хотел знать. Или хотел? Он запутался. Одно он знал наверняка, но не готов был признать вслух — было очень приятно. — А что я делаю? Может тебе всё же стоит узнать об этом чуть больше? Ну же, спроси меня, — Лу Фэн снова дразнил его, от чего раздражением смешалось с тянущим желанием, образуя жгучую смесь. Ань Чжэ хотелось прижаться к Лу Фэну еще ближе, всем телом, каждой его частичкой. Хотелось покрыть его всего мицелием и слиться в один организм. Мысли совсем спутались. Он и не заметил как Лу Фэн оказался внизу, опираясь на колени. Широкая ладонь полковника надавила на грудь, от чего Ань Чжэ распластался на кровати, выбивая весь воздух из легких от неожиданного приземления. Штаны и белье потянули вниз. Он остался совсем без одежды, сияющий, словно молодая лилия, тут и там испачканная розовыми пятнами. — Такой маленький. Член Ань Чжэ игриво качнулся от близости полковника, ещё больше наливаясь, словно спелое яблоко. Из него постоянно текло, он не совсем понимал, что происходит с его телом, но всё это не казалось неправильным. Особенно в тот момент, когда строгие губы полковника сомкнулись на головке, а изо рта непроизвольно вырвался стон. — Лу Фэн! — ощущения были столь яркими и неожиданными, что Ань Чжэ непроизвольно поднялся на локтях и схватил его за плечо покрытое остатками мицелия. Он не хотел, чтобы Лу Фэн останавливался, но почему-то испугался своих ощущений. Это привело их к тому, что Ань Чжэ не мог решиться — оттолкнуть или притянуть вновь. Но думать долго ему не позволили. — Опять ты за свое? — нежный голос с хрипотцой прервал его мучения. Такие теплые сейчас, глаза Лу Фэна весело смотрели на едва выступившие слезы Ань Чжэ, его красные щёки, будто говоря: «Вот ведь глупыш». — Хватит, просто позволь мне сделать тебе приятно. Издав нечленораздельный всхлип, Ань Чжэ даже не успел вставить и слово, как горячие губы Лу Фэна вновь сомкнулись на его мокрой головке. Проведя по ней языком, он взял чуть глубже, вырывая из грибочка новые звуки. Не отпуская Лу Фэна, Ань Чжэ вцепился в его плечи и совершенно потерял голову. Столько ощущений разом обрушилось на невинный разум грибочка, столько чувств захватило его сердце. Во рту Лу Фэна было так тепло и приятно; хотелось остаться там навсегда. На его слуховое восприятие обрушилась волна мокрых звуков, отчего сворачивающееся узлом чувство удовольствия там внизу, лишь больше распалялось и требовало разрядки. В какой-то момент, громко причмокнув, Лу Фэн перестал терзать Ань Чжэ и довольными хмельными губами, раскрасневшимися от всего того, что он вытворял, впился в таявший от ласк нежный ротик. Губы Лу Фэна были горячими, мокрыми и до умопомрачения сладкими. Чувствовать свой вкус было странно, но ловкий язык полковника заставил его забыть о всех мыслях, что роились в возбуждённой голове. Лу Фэн оторвался от губ Ань Чжэ, стирая дорожку от слез с пунцовой щеки. — Мой Ань Чжэ. Избавившись от остатков одежды, под пристальным взглядом, Лу Фэн прижался своей твердостью к его бедру, слегка нависая. Желание посмотреть вниз, коснуться его, сразу же возникло в голове грибочка, но его резко перехватили за тонкие запястья и столкнулись нос к носу. — Ань Чжэ. — Да? Лу Фэн казался совершенно незнакомым. Он был слишком чувственным, будто душой нараспашку, а может и не будто, а так оно и было. Любовь отражалась в его бережных поглаживаниях, привязанность олицетворял его взгляд, нужду запечатлели его поцелуи. — Тебе хорошо? Ань Чжэ сглотнул, стараясь не акцентировать внимание на сбившемся дыхании от размеров того, что пульсировало внизу. — Я… не знаю. Брови Лу Фэна взметнулись вверх. — Негодник. В отместку за, видимо, не верный ответ, Лу Фэн коснулся его там. Непроизвольно сжавшись, Ань Чжэ отвел взгляд, но полковник не щадил его ни секунды. Проникнув одним пальцем внутрь, он нежно запечатлел поцелуй на губах Ань Чжэ, смакуя каждое касание. Даже путник, которым овладела жажда в пустыне, так бы не смаковал воду, как полковник наслаждался очередным неумелыми движением языка грибочка. Внизу было мокро, горячо и натянуто. Один палец медленно, но верно превращался в два, а затем и три. Голову повело окончательно, хотелось поддаться навстречу, продлить наполненность, ощутить что-то большее, чем пальцы. Ань Чжэ подозревал, что сейчас откликалась его человеческая часть, так как грибы вообще не размножались подобным образом. Люди же были удивительными существами. Ими овладевали эмоции, чувства и желания, они поддавались своим порывам и сиюминутным решениям. Так, Ань Чжэ поддался медленной переплавке в руках Лу Фэна. Так, он поддался навстречу пальцам. Полковник лишь довольно хмыкнул, но несмотря на уверенный вид, чувствовал, как дрейфует на грани. Подготовка оказалась то ли до ужаса долгой, то ли до огорчения быстрой, потому что душа металась от желания продлить их совместную пытку как можно дольше, до того, чтобы закончить всё здесь — немедленно. Дрожащей ладонью, Лу Фэн обхватил свою твердость и направил в растянутый вход. Ногти Ань Чжэ впивались в плечи полковника с каждым медленным продвижением и болевым импульсом. Внутри было тепло, туго и просто невероятно. Лу Фэн на пике ощущений подумал даже, что провел бы так всю жизнь, в этом мгновении — в Ань Чжэ. — Ах, м-м-м, Лу Фэн, — захлёбывавшийся грибочек привел его в чувства. А может окончательно нокаутировал, во всяком случае…хотелось услышать подобное снова. Начиная не спеша двигаться, Лу Фэн уткнулся носом в плечо грибочка и ловил каждый звонкий стон. Дыхание слилось в ритмичную музыку, отбивая ритм в такт бьющегося сердца и хлюпающих толчков. Стоны, шлепки и обрывающиеся вздохи плавили внутри Ань Чжэ и Лу Фэна, возводя физические ощущения в абсолют. — Б-больно, Лу Фэн, — простонал Ань Чжэ. Темно-зеленые глаза поймали пьяный взгляд напротив, стиснув подбородок в горячих пальцах. — Где больно? — В животе, больше не могу… пожалуйста, — молили грибочек, совершенно сбивая столку полковника, потому что его нефритовые ягодицы, в разрез словам, поддавались каждому движению Лу Фэна. В голову вдруг пришла мысль. Приподнявшись, он поднял ноги Ань Чжэ, разместив обе на своем плече, сменив угол входа. Грибочек тут же бесконтрольно застонал, помотав головой, но поддавшись навстречу. Лу Фэн нашел то, что так хотел его грибочек. Взяв быстрый темп, он вбивался в горячее лоно, не удержав сладкого, довольного стона. Чувство реальности покинуло их. Бесконтрольно вбиваясь в Ань Чжэ, Лу Фэн пропустил момент, когда под ним судорожно затрепыхались, будто осиновый лист на ветру. Всё о чем мог думать сейчас полковник — как сладко его стиснули внутри. Так горячо, так мокро, так хорошо, так… Лу Фэн удивленно, то ли простонал, то ли воскликнул, когда начал обильно кончать внутрь грибочка, заполняя его почти полностью теплой жидкостью. Ань Чжэ всего трясло, к тому же Лу Фэн чуть не задавил его навалившись сверху, так и не выходя. По щекам текли слезы, во рту пересохло от нескончаемых стонов, голова совсем шла кругом. На животе и внутри него все плавилось, ощущения от всего произошедшего были просто сумасшедшие. Грибочек так и не решил — нравится ли ему то, что случилось, да и подумать ему, если честно, совершенно не дали времени. Потому что, кажется, полковник окончательно сошёл с ума. Его член продолжал пульсировать внутри, что было очень плохим знаком для Ань Чжэ. — Лу Фэн? — срывающимся голосом позвал его грибочек, но тут же подавился своими же словами. Лу Фэн начал медленно вбиваться снова, почти не выходя. Тёрся всем своим телом о хрупкие конечности грибочка, растирал сперму на животе. Над ухом послышались низкие стоны полковника, когда он начал снова остервенело вбиваться в Ань Чжэ, у которого совершенно пропал голос от нахлынувших эмоций. Рот накрыла горячая ладонь, талию сжали в стальных тисках, входя снова и снова, вбиваясь в чувствительную точку внутри. Член Ань Чжэ побеждено пульсировал на животе, даже не пытаясь подняться, но столь яркий букет ощущений не мог не увести в руки снова накрывающего желания. Грибочек совсем потерялся и уже не понимал, хорошо ему или плохо, все что он мог — это мычать в ладонь Лу Фэна, ощущая, как его растягивают снова и снова. Как вжимаются в несчастную простату доводя до истомы. В эту ночь полковник снова доказал, что являлся очень плохим человеком. На бедном грибочке не осталось ни одного живого места без ярких красных отметин, оставленных губами и пальцами. Задница была красной от непрекращающихся трений и шлепков. Придя в себя утром, еле встав с узкой кровати, Ань Чжэ принял серьезное решение — сбежать к Тан Лану на недельку другую, потому что у кого-то, кажется, совершенно точно — окончательно умерла совесть. Лу Фэн же довольно смеялся и думал, что его грибочек никуда от него не денется. Ведь было еще столько ночей впереди.