***
Но не для Моджо. За маленькой непоседой нужен его тщательный присмотр. Бабблс разлетается по всем углам, словно настоящие пузыри. Рассматривает каждое устройство в лаборатории, задаёт нелепые вопросы. Невозможно так быстро уследить за каждым её движением. И чрезмерный интерес. — А это что такое? Глаза Моджо тут же расширяются, замечая в маленьких ручках то, чего он так тщательно скрывал ото всех. Что-то личное, потаённое и запретное для других. Бабблс держит перед собой хрупкий журнал, с невинным интересом разглядывает содержание. На помятых страницах изображены красивые леди. И обезьяны. — Стоять! — хозяин рычит, хватает у гостьи источник смущения, сминает его в своих перчатках и будто всем телом пытается спрятать эти злосчастные картинки. — Кто просил тебя прикасаться к книжным полкам без спроса?! — Тело снова атакуют судороги, гнев начинает разрастаться изнутри. — Кто разрешал брать мои книги? Книги мои, значит они принадлежат мне! — Его речевой паттерн снова заедает, как пластинка. — Ты говорила, что не будешь мешать! Не мешать, значит сидеть тихо и неподвижно. Тихо и неподвижно, значит ничего не трогать в этом доме! Маленькая «хулиганка» стоит смирно, слушает, как её отчитывают за излишнее любопытство. Может, она бы заплакала сейчас от повышенного тона или, быть может, «заткнула» это шимпанзе своими сверхсилами. Но в его поведении она замечает нечто иное. Злодей отворачивается, находит глазами первую попавшуюся коробку под ногами и лихорадочно запихивает в неё журнал, подальше от чужих глаз. — Моджо... — наконец подаёт голос Бабблс. — Я знаю, почему ты коллекционируешь такие картинки... Он вздрагивает, всё ещё стоит к ней спиной. Не смеет поворачиваться. Не хочет слышать ответ, но уши не затыкает. — Потому что ты чувствуешь себя одиноким, не так ли? — после недолгой тишины произносит она. Голос девочки полон сострадания, и Моджо это чувствует. Её фраза словно стрела, вонзившаяся в его спину, кровоточит. Обидно это признавать. Ему едва удалось «приглушить» невыносимую тоску, а Бабблс будто нарочно возвращает её снова, решает добить. — Что же... Это правда, — он неожиданно становится откровенным, его тон звучит намного тише предыдущей тирады. — Временами я действительно чувствую себя одиноким. Особенного с того дня, когда Профессор Утониум отверг меня и оставил одного. Последнее злодей произносит с упрёком, пытаясь уколоть Бабблс в ответ. Собеседница чувствует долю своей вины, поскольку тоже причастна к этому эпизоду из его жизни. Девочка опускает глаза в пол, тихо вздыхает. Перебирает воспоминания в голове. — Мне правда жаль, что так получилось... — признаётся она. Сейчас ей так хочется ему помочь. Вытащить из этой пучины зла, дурных мыслей. Избавить от оков ненависти и боли в сердце. Но лишь остаётся мириться с тем, что преступную сторону Моджо не искоренить уже никогда. — Что? — отшельник разворачивается к малышке, видит своими глазами её печаль. — Ты правда выражаешь сочувствие мне? Он прижимает палец к груди, показывая на себя. Его бровь приподнимается, когда он слышит добрые слова от Суперкрошки, несмотря на то, что всегда был злодеем по отношению к ней и её сёстрам. — Когда я вспоминаю о тебе, то всегда чувствую.. грусть. От такого признания у Моджо вновь колит сердце. Он всё ещё выглядит удивлённым от того, что Бабблс испытывает к нему такие чувства, несмотря на прошлые инциденты между ними двумя. В голову лезут противоречивые мысли, переплетаются между собой и заполняют его огромный мозг. Злой гений не желает поддаваться этим чарам, старается подавить в себе стремление узнать причину. Ему должно быть всё-равно. Однако... — Хм-м... Почему... Почему тебе грустно думать обо мне? — сдаётся он, внимательно осматривая блондинку с ног до головы. Изо всех сил пытается сохранять хладнокровный вид. — Потому что Профессор Утониум каждый день готовит для нас вкусные завтраки, играет с нами, а перед сном обязательно поцелует в лоб и пожелает спокойной ночи. И я с сестричками сплю в тёплой кровати, в любви и уюте, пока ты сидишь один в своём логове, в окружении холодных железяк... Моджо задыхается от заявления Бабблс. Её слова звучат так по-детски, но бьют по самому больному. Эта девочка умеет ранить эмоционально, отчего действительно представляет большую угрозу. Для него. Зачем она ему это говорит? Чего хочет этим добиться? Объяснение не заставляет себя долго ждать. — ...И раз во мне так много любви, то хочешь я поделюсь с тобой частичкой? Мне вовсе не жалко. Последняя капля. Моджо не выдерживает. Сжимает кулаки, руки заметно трясутся. Жмурит глаза, пытается набрать в лёгкие воздух. Ему нельзя опускаться перед ней до такого унижения. Он злодей, творец беззакония, городской ужас. В его жизни нет места для доброты. — Ты забыла с кем разговариваешь?! — начинает примат. — За кого ты меня принимаешь?! Перед тобой стоит самый ужасный, самый страшный злодей всего Таунсвилля. Ты смотришь прямо на него! Любовь не созвучна со словом «злодей». То, что ты говоришь, некорректно по отношению ко мне. Я, Моджо Джоджо, не потерплю такого отношения! Бабблс больше не может смотреть на его дрожащие руки. Крошка делает шаг вперёд, не боится попасть под удар. Осторожно берёт и разжимает его кулак, отчего мгновенно заставляет Моджо замолчать. — Тише, тише... — шепчет она и мягко поглаживает его ладонь. Голос малышки всё ещё полон сочувствия. Злодей ахает, смотрит вниз и не может пошевелиться. На его глазах происходит чудо, и судороги быстро проходят. Её прикосновения мягкие и нежные, как у настоящей волшебницы. Они мгновенно блокируют его агрессию, заставляют остановиться. — Что ты делаешь? — скрипя зубами, задаётся вопросом Моджо, всё ещё не отрывает глаз от своей ладони, которую так навязчиво гладят. — То, что была должна, — тихо отвечает Бабблс и проводит рукой по его ýгольному меху. — Я вижу, как ты ругаешься, стараешься показаться злым. Но твоя шёрстка меня не обманет. Смотри, какая мягкая. Преступник сглатывает. Ему кажется, что она издевается над ним. — Знаешь, Моджо... — продолжает малышка. — Злодеи тоже заслуживают любви. Даже больше, чем герои. Она удивляет его с каждой секундой. — Как ты пришла к такому выводу? — Злодеи становятся злодеями, потому что они получали мало поддержки в прошлом. Если бы никто не чувствовал себя обделённым, то в мире бы царила полная гармония. Ты согласен? Не дожидаясь ответа, девочка подходит ещё ближе и утыкается лицом в его грудь. Протягивает руки вперёд, обнимает Моджо за спину. Она вовсе не боится реакции, будто знает, что делает. Доверяет ему. Сейчас он для неё не враг. Он тот, кому нужна помощь, и Бабблс готова оказать её столько, сколько потребуется. Шимпанзе вздрагивает, поднимает локти, судорожно смотрит на блондинку. Это уже слишком. Если Пушок Лампкин увидит эту картину, он прострелит «коллеге» мозг. Если это дойдёт до НЕГО, демон посмеётся и сотрёт Моджо с Земли. Но руки не смеют оттолкнуть этот маленький комок доброты. Он не может обнять в ответ. Злится, боится, теряется. Не понимает, что делать. — «Использует своё секретное оружие!» — думает учёный. — «Против меня. Проклятье!» А Бабблс только сильнее прижимается. Вкладывает всю нежность в тёплые объятия. Слышит его учащенное сердцебиение, чувствует его волнение. Её любовь словно молоток, что так напористо пытается пробить стеклянный барьер в его внутренний мир. Злодей жалеет о своей «оплошности». Представляет, каким жалким он выглядит со стороны. В сотый раз про себя повторяет: не нужно быть таким откровенным. — Можешь ничего не отвечать, — мягко говорит девочка. — Но ты должен знать, что ты не один. Не переживай. Я рядом. Слова въедаются в кровь, отчего тело не слушается, шерсть встаёт дыбом. Перед глазами мельтешат картинки прошлого. Профессор Утониум, Суперкрошки, инцидент с Веществом Х. Разочарование, обида, боль. Становление злодеем. От невыносимой душевной боли он представляет себя карточным домиком, разваливается на части. Несмотря на маленький возраст, в способах утешения девочка хорошо справляется. Добродушие и детскость помогают ей разглядеть в темноте что-то светлое: даже у безжалостного злодея при виде этой крохи может растаять сердце. И тут Моджо понимает:Он в очередной раз проиграл.
Стеклянный барьер в миг рушится, разлетается на мелкие осколки. Бабблс добирается до маленького огонька его души, ловит в ладони, греет. Все его попытки выкрутиться от навязчивой ласки оборачиваются провалом. Негативные мысли испаряются, освобождают мозг от ненужных идей, и вслед за этим настаёт принятие. Сам сознаётся в том, что нуждается в поддержке. Позволяет своей спасительнице обнимать себя. Чувствует каждое мягкое прикосновение сквозь одежду, тепло маленького тельца. — Зачем ты мне это говоришь? — он дальше идёт на поражение. — Затем, что когда тебе понадобится моя помощь, я приду. Все громкие заявления и вагон словарного запаса в миг рассыпаются. В ответ Моджо закрывает глаза, наконец опускает руки. Издаёт глубокий вздох. Сдаётся. В сценарии его жизни чёрным по белому написано, что Суперкрошек он не победит никогда. Такова судьба злодея. Но пусть от этого поражения ему хотя бы на один вечер станет немного лучше. Бабблс поглаживает его спину, успокаивает. Понимает, что ей следовало сделать это намного раньше. Винит себя в том, что недоглядела. Затем поднимает голову, встречается с ним глазами и заглядывает прямо в душу, где видит перед собой ту беззащитную обезьянку, с интересом изучающую этот мир. Её тёплый жест даёт понять: каким бы сильным злодеем Моджо ни является, внутри он всё ещё маленький Джоджо, который отчаянно нуждается в понимании. Недавняя ссора с сёстрами не сравнится с тем, что переживает их заклятый товарищ весь свой жизненный путь. Малышка продолжает обнимать, разделять с ним боль этой нелёгкой участи. Не жалеет о том, что прилетела в этот вечер к нему. Теперь всё в порядке. Она не собирается читать лекции о нравоучении, перетаскивать на добрую сторону. Сама понимает, что это бессмысленно. Но она здесь, чтобы просто быть рядом с ним. И снова день спасён... И очередной злодей спасён благодаря — Бабблс!