Кому какое дело?

Миссис Поттер. Давным-давно эти два слова стали для неё предвестниками большого счастья и, как оказалось в последствии, равноценного горя. Кто бы сказал десятилетней Джинни, чем всё это обернется, она бы еще раз двадцать подумала, а стоит ли это того. Хотя, кого она обманывает, не стала бы даже и думать. С самого детства навеянный образ сказочного героя после первого курса и вовсе был возведён на пьедестал и идеализирован. Она была готова в рот ему смотреть и таскаться за ним по всему замку, жадно ловя каждое слово. Золотой троице вскоре быстро надоел непоседливый и вездесущий рыжий хвостик. Благо Гермиона наставила её на путь истинный, сунув в руки заумную книгу. Грейнджер оказалась очень понимающей и деликатной, именно она объяснила Джинни, что навязывать своё внимание парням — это не выход. Курс летел за курсом, а её идол рос, мужал, встревал в очередное приключение и выпутывался из него же. Мать по прежнему лила в уши про будущий титул завидной супруги Поттер, а Джинни мечтала, что всё будет сказочно и хорошо, пока не пришёл тот страшный год. За сутки Гарри Джеймс Поттер умудрился героически погибнуть, воскреснуть и упокоить Тёмного Лорда раз и навсегда. В ту ночь что-то от прежнего Гарри осталось там, за гранью, изменив его. То лето выдалось очень тяжёлым, сумрачным, оно несло в себе горечь потери, сожаления и огромное облегчение, что всё это наконец-то закончилось. Замок поднимали из руин всем миром, война осталась позади, а новый учебный год маячил на носу. Джинни, как и многие другие волшебники потеряла в этой бойне близкого человека. Брата-шутника не стало, вместе с ним потух и задор Джорджа, оставшийся в живых близнец словно потускнел, выцвел и постарел душой на десяток лет разом. Время же никого не ждёт, оно стремительно бежит вперёд, последний учебный год пролетел и помолвка между ней и Гарри состоялась. Она так радовалась, аж голос пропал, когда Гарри надел ей кольцо на палец и, стесняясь, чмокнул в щёку при родителях. Свадьба запомнилась Джинни надолго, ведь на церемонию курсанта Аврорской Академии Поттера притащили под руки Рон и Гермиона. Видать троица знатно накануне набралась и несло от Гарри, как от бочонка с перебродившим вином. Помятый жених вымученно улыбался, поправлял оторванный рукав пиджака, хватался за больную буйную голову и явно не понимал, где находится, стоя посреди украшенного к торжеству двора дома Уизли. Джинни тайком выскользнула через заднюю дверь и сунула будущему супругу зелье, которое тут же дотошно проверила Гермиона и, после кивка Грейнджер, Поттер опрокинул флакон в себя. Джинни знала о дотошности Гермионы и не обиделась, она наоборот была рада, что за Гарри есть кому присмотреть в Академии, мало ли желающих чем-либо опоить героя? Церемония все же состоялась, гости кричали, пели, смеялись, сидели разномастной гурьбой за столами, а Джинни сияла, её сердце радостно отстукивало в груди, лелея сбывшуюся сокровенную мечту — Гарри Поттер стал её мужем. Лишь мама огорчала новоявленную миссис Поттер, подпихивая ей флакон с зельем: — Дорогая, слушай маму и будет тебе счастливый брак. Накапай своему мужу восемь капель и он будет, как шёлковый исполнять все твои прихоти. — Мам! — прошипела Джинни сквозь зубы, — дай сюда, пока гости не заподозрили неладное, — отобрала Джинни флакон, который потом вылила под куст во дворе. Она искренне, всем своим глупым сердечком любила Гарри и ничего подливать ему не хотела, да и не собиралась. Яркий пример подкаблучника отца и так стоял у неё перед глазами, насмотрелась она уже на так называемый счастливый брак. Брачная ночь разбила все ожидания и огорошила реальностью. Гарри попросту навалился, задрал платье и залез на неё, едва расстегнув ширинку. Джинни стала женщиной за несколько минут, не поняла ничего, кроме боли и разревелась от обиды, когда муж отвалился о неё, тут же захрапев. Проревевшись, Джинни утерла слезы, кое-как сняла перекрученное, испачканное кровью и спермой платье, стянула с Гарри ботинки и пошла в ванну отмывать волосы от лака. Гермиона уговорила её сделать причёску в маггловском салоне и Джинни не пожалела, пока не пришлось смывать весь этот бардак с головы самостоятельно. Утро у неё вышло незабываемое, в пять часов курсантов дёрнули по тревоге в Академию, в чём были, сработали экстренные порталы. Джинни даже порадовалась, что муж остался в одежде. Гарри потом конечно извинился, что вел себя, как свинья, неловко сунув в руки уже жене измятый букет ромашек: — Джинн, ты это… Прости меня, я — придурок. Нажрался, как скотина и оприходовал тебя, в смысле… В общем, я лучше умолкну. Простишь? — вскинул он на нее взгляд и Джинни растаяла. Так и началась их непростая, непредсказуемая жизнь, как супругов Поттер. Они вместе учились плотской любви, познавали тела друг друга, облюбовали спальню на Гриммо и переехали туда же жить под ворчание старого Кричера и вопли от старого портрета. Первая беременность принесла Джинни знакомство с токсикозом, отёками и завязыванием с карьерой охотника, ведь метла и пузо оказались не совместимы. Вальбурга Блэк наверное просто пожалела её, дуру, которая привыкла плакаться хоть кому-то пусть относительно, но живому в этом доме. Гарри сутками пропадал на службе, а у неё скакали гормоны. Чего в итоге стоило Джинни, девушке из обмельчавшего, паразитирующего на чужой магии рода, выносить троих чистокровок не знал никто, кроме самой Джинни, Вальбурги и колдоакушера, благо последний давал нерушимую клятву о неразглашении. Мадам постепенно уговорила Гарри взвалить на свои плечи и второй род — Блэков. Академия с её обучением и муштрой сделали из её Гарри серьезного молодого аврора, а второй род и вовсе добавил в его черты мужественности и жёсткости. А Джинни ждал очередной пинок судьбы после первых родов, вот так и пролетели все годы их совместной жизни, не всегда весело, зато и не скучно. Джинни и не заметила за всей домашней кутерьмой, школами и заботами, как трое совместных детей выросли и уже выпорхнули из родного гнезда, а это означало, что вскоре её жизнь выйдет к новой развилке. Научившись адекватно оценивать жизненные реалии, набив об собственный лоб не одну шишку, Джинни понимала, что едва ли Гарри захочет остаться с ней. Потому, как кому нужен почти что сквиб, сосущий магию из рода? Но, такова была цена полноценных и здоровых детей, Джинни в своё время согласилась на временное принятие в род Поттер, дабы потом, как пришлой суррогатной матери отлепиться от источника чужой магии, заплатив при этом здоровьем и возрастом. Да и супруг в последнее время не радовал её спальню визитами, уже больше года Джинни не доставались даже объятия, не то, что ласки. Гарри отдалился от неё и скорее всего влюбился, у него так горели глаза, знаете, так ярко переливались зелёными искорками, он, словно бы светился весь, изнутри. После семейного воскресного обеда, если Гарри не уходил по делам, то облюбовывал высокое кресло у камина и с сытой улыбкой смотрел на огонь, словно в памяти перебирал нечто приятное. Так он посмотрел на неё всего лишь раз, когда держал на руках Джеймса в родовом зале Блэков. Наверное магомир скоро получит новую миссис Поттер, что ж, пусть, с нею он хотя бы будет счастлив. Гарри с его нелегкой долей заслужил право быть счастливым. У Джинни с её порою склочным характером, несмотря на всю её любовь и раболепство перед мужем, таки и не удалось сделать его таким. Гарри по прежнему выглядел едва ли на тридцать, а вот внешность Джинни уже оставляла желать лучшего. Первая седина посеребрила волосы после первенца, морщинки расцветили уголки глаз, легли складками около губ после появления на свет наследника рода Блэк, а вот Лили её выжала до суха, забрав оставшиеся крупицы магии и силы. И пусть после Джинни пришлось носить на шее кулон-источник, её девочка этого стоила! Не далее, как вчера, красавицу и умницу Лили замуж за Скорпиуса Малфоя выдали. Джинни, сидя на церемонии бракосочетания, украдкой утирала невольные слёзы платком, вспоминая заалевшие щеки дочери и свою неловкость утром: — Лилс, девочка ты моя. У вас со Скорпиусом… было уже? — Нет, ма-а-м! По традиции чистокровных, консумация союза происходит на алтаре, ты же знаешь… — Знаю, деточка, теперь знаю, — погладила она свою красавицу по плечу, — я прошу тебя очень много не ждать от мужа в первую ночь. Твой отец… — МА! — возмутилась дочь. — Лили, ты уже достаточно взрослая, чтобы говорить о таких вещах. Просто мне было до слёз обидно, когда Гарри задрал мне юбки на голову, воспользовался своим правом первого и отвалился через пять минут, тут же захрапев. — Как же так? А? Ведь отец всегда такой учтивый и понимающий. — Это к вам он учтивый и понимающий, вы — его сокровище, продолжения двух Родов. Будь ласкова к Скорпиусу, откровенна с ним и говори о своих желаниях. Он на тебя ТАК смотрит, я верю, что у вас все получится. Вы замечательная пара. Не воспринимай близко к сердцу злословие Драко, как только он увидит официальные бумаги, быстро перестанет оттачивать на тебе сарказм. Все вы, наши дети, чистокровные наследники родов Поттер и Блэк, — закончила напутствие дочери Джинни. — А… как же… так? Ведь Уизли… — Подрастёшь — узнаешь, милая. Всё, хватит о делах, хорошая моя, беги скорее, тебя так отец заждался, да и жених, поди, извёлся подле алтаря. Что такое каких-то двадцать лет для волшебника? Пффф, пшик, да и только. О своей карьере она быстро позабыла, домашних хлопот хватало, да и заимствованная магия шалила — выносить и родить троих детей дело отнюдь не лёгкое. Джинни очень благодарна Вальбурге за её наставления, теперь обоим Поттерам и Блэку не придётся стыдиться своего рода. С Гарри же её давно связывали лишь поверхностные отношения, больше друзья нежели супруги. Когда-то давно он нежно держал её за руки и проникновенно смотрел в глаза, да что уж ворошить былое, с тех пор много воды утекло, отболело. В свете магической Англии ходили уже не просто слухи, а слыли целые пересуды, коль скоро освободится вакантное место миссис Поттер, ведь Джинни давно уже не выходила на публичную арену. Гарри откровенно не говорил, но она знала, что тот стыдится супруги, которая выглядела на фоне его какой-то потрепанной теткой. Гарри давно не делил с ней спальню, а когда прижимало совал в руки очередной флакон с зельем, чтобы не морщиться, отводил глаза от растяжек и пополневших бёдер, в пол уха слушал про жалобы на здоровье и вообще воспринимал жену, как радио, фоном. Чары гламура Джинни не накладывала, а платья выбирала закрытые и с высоким горлом, лишь по самым краям отороченные искусным кружевом. Все, что она позволяла себе из украшений — это кольцо на пальце, скрытое под кружевными перчатками. На танцы её и по молодости то особо не приглашали, опасливо поглядывая на героя, а теперь и подавно. Если они всё же выходили в свет, она делала обязательный круг по залу вместе с мужем, а потом, отсидев положенное для приличия время, отлучалась домой. Её возраст и положение в обществе уже не обязывали озвучивать причины вслух, а к шепоткам и подколкам она давно уже привыкла, пусть судачат, как говориться, собаки лают — ветер носит, караван идёт. Вот и сегодня ей захотелось отдохнуть подальше от опустевшего дома. — Джинерва? — раздался голос с портрета Вальбурги. — Да, мадам Блэк? — Как всё прошло, девочка? — Все замечательно, мадам. Лили блистала на церемонии, Скорпиус с нее глаз не сводит, Драко небось все локти себе искусал, когда наследник пошёл против его воли. Ох, уж эти мужчины с их гордостью, — чуть грустно улыбнулась Джинни. — Как ты сама? — Как всегда, мадам, спасибо за беспокойство. Моё время в доме Блэков подходит к концу. — Ты по прежнему не хочешь рассказать ему? — Зачем, мадам? К чему ворошить былое? У Гарри в последнее время так искрятся глаза, он буквально светится весь. Видать его девочка того стоит, она прекрасно справляется с его тяжёлым характером, почти верёвки из него вьёт. — Ты знаешь, кто она? — Конечно знаю, мадам. Вездесущие кумушки всё принесли мне на блюдечке во время воскресного чаепития в дамском клубе ещё с полгода назад. Линда хорошая девочка из чистокровной семьи, дочь Лонгботтомов. Невесомая блондинка с фиалковыми глазами, прелестная куколка с хорошими манерами и правильными увлечениями, готова поспорить, со временем вы с ней поладите. У девочки степень по маго-экономике, я думаю, что карманный экономист не помешает делам рода Блэк и Поттер. У Нева самые завидные сады с редкими магическими растениями, приданое хорошее за невесту дадут. Опять же, всё польза для Родов. — А ты, Джинерва? — А, что — я? Гарольд выплатит мне отступные при разводе, а если нет, да и Бог и с ними, с деньгами, мадам. Достаточно того, что он моим маменьке и папеньке пожизненную ренту назначил. А у меня чайный магазинчик есть в магловском Лондоне, там хорошо и спокойно. Клиенты приходят туда отдохнуть душой, а над магазином имеется квартирка, много ли мне нужно одной-то? — Ты твёрдо решила уйти из маго-мира? — Выхода всё равно нет, Вальбурга. Я практически сквиб, вернее стану им в течении нескольких дней. Покровительство рода Поттер уже почти закончилось, ведь Лили вчера официально вошла в род Малфоев. — Выполни мою последнюю просьбу, на днях будет бал у Персефоны, сделай так, чтобы Линду приняли в обществе. — Я очень постараюсь выполнить ваше пожелание, Вальбурга. — Иди, Джинерва, мне кажется, что ты уже опаздываешь на встречу. — Как скажите, миссис Блэк, — поклонилась портрету Джинни, мадам ясно дала понять ей, что устала. Джин же поспешила к камину, летучий порох перенес её на одну из скрытых улочек Лютного переулка. Заведение «Медея» было известно в узких кругах, но она шла сюда не за развлечением, а за поддержкой. Когда-то давно она выручила Панси, потом та её, да так и закрутилось, что при легальном казино с особенными услугами, находился закрытый зал переговоров, гоблины лично накладывали чары конфиденциальности, здесь бы ни одна Скитер не пролезла. Сегодня Джин шла больше отдохнуть, нежели выговориться, но была приятно удивлена, ведь за её столиком уже сидела глава одного из закрытых отделов Минестерства. — Приветствую. Чем обязана? — постаралась быть вежливой Джинни, визиты такой персоны, как эта, не сулили ничего хорошего. — Присаживайся, Джин, нам надо поговорить. — Хорошо, — присела она на стул. — Что такого произошло, что невыразимцы снизошли до простых смертных? — Джинни принялась разливать чай по тонким фарфоровым чашкам. — Отложи сарказм до лучших времён, Джин. На Гарри готовят покушение. — Дайка угадаю, бал у Персифоны? — добавила сахар в свою чашку Джинни, делая первый глоток. — Откуда информация? — посмотрела ей в глаза Гермиона. Гермиону природа и магия не обделили за прошедшие годы, а лишь краше сделали. Она расцвета той самой, зрелой красой, налилась сочностью фигура, стала грациознее походка, прибавилось мягкости в нужных местах. — Перестань сверлить меня взглядом, Герм, у меня иммунитет к ним после стольких лет брака с Поттером. И что за привычка портить хороший Эрл Грей зельем? Этот бал — ближайшее мероприятие, на котором обязательно объявиться Поттер, возможно даже не один, не так ли, Гермиона? Не переживай так и не хватайся за палочку, я знаю про Линду. Я с удовольствием представлю высшему свету новую миссис Поттер, а потом покину маго-мир. Неужели я такая плохая подруга, что ты предпочла зелье правды в противовес моему слову? — Джин не сопротивлялась зелью, вкус которого регулярно ощущала в своей еде. Врать и юлить она давно отвыкла, но научилась перефразировать истину. — Джинни? О чём ты говоришь? Развод не повод устраивать представление, тем более кого этим удивишь в наше-то время? — встревожилась Гермиона, цепляясь к её словам. — Никакого представления не будет и в помине. Ядро исчерпано, — Джинни говорила спокойно, давно смирившись с неизбежным. — Тебе наверняка знаком ритуал суррогатной матери для рода? Так вот, я почти что сквиб, Гермиона, — Джинни расстегнула ворот платья, вытягивая наружу кулон-накопитель. — Вчера Лилли вошла в род Малфоев, моё время носить звание миссис Потер официально подошло к концу. — И ты так просто уступишь ей Гарри? Ты? — Посмотри на меня внимательно, Герм, — произнесла Джинни застёгивая ворот, приводя платье в порядок, но стягивая перчатки. — Ты давненько в гости не заглядывала, не надо оправдываться, я знаю о твоей занятости. Ты же помнишь, кто надоумил тебя основать свой род и увести за собой моего не шибко умного братца из семьи Уизли? Так вот, у меня такого советника не было, потому либо ритуал матери либо дети — предатели крови. С Гарольдом я так поступить не могла, я же любила его больше всего на свете, всем своим глупым сердечком, как я могла подвергнуть детишек такому? Да и то зелье, что мне маменька совала, я ему не подливала, зря ты потом потащила его на проверку. Я за это свою первую оплеуху от Гарри получила, да что уж скрывать и потом не раз прилетало. — Джин, я, — потупила глаза Гермиона, цинизм, приобретенный за годы службы сейчас выходил ей боком. — Что, Герм? Ты как и все остальные думала, что я готова на всё, лишь бы он на мне женился. Ещё бы, я же с самых соплей за ним таскалась, как привязанная. Все норовила выставить поудачнее, чтобы заметил. Захомутала героя, обвязала детьми, приворожила. Я знаю о постоянных пересудах, извечных сплетнях, регулярных проверках, о следящих кристаллах в Мунго, о прослушке нашего дома тоже знаю. Все же Гарольд уже на третий срок Министром пошёл, серьезная персона теперь, давно уже не мальчик, который выжил. А теперь отправь своих соглядатых обратно, потешила я их и будет. Безликие, едва заметные тени выскользнули за дверь с молчаливого жеста Гермионы. — Все? — уточнила у Гермионы Джинни, дождавшись кивка. — Гарри, вылазь из-под мантии и дай нам посплетничать, как девочкам. Клянусь жизнью и магией, что не собираюсь причинять вреда ни тебе, Гарольд Джеймс Поттер, ни твоей избраннице. Люмос. Нокс. — Погас тусклый огонёк на конце почти бесполезной деревяшки в её руках. — Джин? — как-то неловко погладил её по плечу Поттер. — Почему ты мне не сказала? — Когда, Гарри? Когда я пинками поднимала тебя в Мунго после первого расщепления? Когда подставляла дружеское плечо после первых похорон твоего подчиненного? Когда пила в перерывах между беременностями оборотку с любыми ингредиентами для утех твоего либидо в спальне, в которой мы только трахались? Когда я рожала второго сына, истекая магией, как вода сквозь решето, ты зависал в будуарах Персефоны под веселящим. Когда я учила тебя ходить заново, выпросив несколько занятий у магического физиотерапевта, когда тебе обе ноги кайман сожрал? Когда ты увлекся волоокой танцовщицей Мимзи и потерялся на полгода в Каире, намотав-таки от неё кое-что кое-куда? Или, когда ты завис на целое лето в драконьем заповеднике вместе с магозоологом Дарси? О, знаю, когда та вёрткая Зелли ловко работала ртом, во время моего первого и последнего визита после планёрки в Аврорате? Так себе и представляю: — Гарри, дорогой, не будешь ли ты так любезен, вынуть свой член у Зелли изо рта и уделить мне чуточку внимания, — рассмеялась Джинни. — Брось, Гарри, было и было. Поговори с Вальбургой, она расскажет тебе, что ждёт женщина от мужчины в браке и в постели. Хотя, ты так светишься в последнее время, ты же не обидишь свою девочку? — Их. У нас будет дочь. Я… Совершил большую ошибку, Джинерва, что до сих пор держал её в тени. Официально её зовут Линда Полумна Поттер уж полгода как. — Ну и слава, Мерлину, хоть её ты на алтарь стаскал. Мужик, горжусь тобой, — похлопала она оказывается уже бывшего мужа по спине. — То-то я думаю меня в последнее время тяготит дом Блэков, пришла пора и честь знать. — Прости меня, Джин. — За что? — с теплотой во взгляде, как на старого друга, смотрела Джинни. — За всё, за Тайлера особенно. — О, так вот в чём дело было, — спазмом дернуло где-то под рёбрами, она тут же перевела взгляд на стол, пряча эмоции. — Пустое, Гарри, — мимолетной влагой налился взор и тут же все стало, как было. — И ты меня прости, если есть за что. Завтра я поддержу тебя, вернее уже вас с супругой. Ты уж постарайся не повторять своих ошибок и не расстраивать тяжелую жену, хорошо? — Спасибо. Джин. За всё. — Гарри неловко развернулся и вышел из зала, только напряженная спина, обтянутая мантией, мелькнула. — Ну, вот, чай остыл. Повтори заказ, пожалуйста, Герми. И давай уже без зелья, оно портит вкус этих замечательных пирожных, — потянулась Джинни за лакомством, скоро резерв иссякнет и негде будет доставать такую прелесть. Джинни безумно нравились эти сладости в виде клубничин с капелькой фисташкового крема. — Я бы… Я бы так не смогла… — произнесла Гермиона, перед которой только что развернулась самая настоящая жизненная драма. — Как, так, Гермиона? — уточнила Джинни, прожевав. — Приходить в свои девятнадцать в «Медею» и платить Панси, чтобы посмотреть за девочками из-за зеркал и понять, как удовлетворять особенные запросы мужа? Не сгореть со стыда, точно зная, что он валяет Персефону по койке, при этом выспрашивать у неё такое, что священнику маглы на смертном одре не рассказывают? Учиться не замечать ехидных шепотков за спиной и держать лицо, когда тебе плюют в спину? Выучить правила этикета, запомнить все родословные высшего общества, научится сдерживать магию, которой и так кот наплакал? Каждый раз рассыпаться в осколки и ловить то самое, скребущее под рёбрами и больное, когда он посылал меня к чёрту и звал чужими именами, кончая? Заказывать искусственные члены, пробки, смазку, да постигать азы грязного и запретного секса, дабы он меньше шлялся по злачным местам и пусть я под обороткой, но он со мной? — перечисляет она. — Уводить детей в парк развлечений на их дни рождения, когда их папаша в угаре жарит очередную нимфетку на супружеском ложе, забыв о своих обещаниях? Играть улыбчивую куклу при высшем обществе и смотреть на него влюбленными глазами? Врать родителям в глаза, что у нас всё замечательно? Суметь не сойти с ума, погрязнув в рутине дети — дом — ожидание Гарри? Научить тебя, как это — быть матерью одиночкой и ширмой для Министра Магической Англии Гарольда Джеймса Поттер-Блэк? У нас и хорошее было, чего уж, а сейчас он с ней счастлив, к чему ломать комедию. Давно отлюбилось, отболело уже. — Кто такой Тайлер? — зацепилась Гермиона за незнакомое имя. — Вот тебе неймётся, да? — поморщилась Джинни. — Надо в душу в сапогах залезть? Тайлер — это человек, нанятый Гарри, чтобы скомпрометировать меня и подтолкнуть к разводу, дав официальные доказательства, что я ему изменила. — Зачем же так? Можно же было договориться миром, тем более в вашей ситуации, — продолжила беседу Гермиона. — Он влюблён, что ты от него хочешь? Цена свободы его не волнует. Да и не общались мы так продуктивно уже больше года, он давно отдалился и закрылся, живёт своей жизнью. Даже сегодня выжидал чего-нибудь эдакого от меня, а ведь двадцать с лишним лет прожили, не просто так он тут сидел, как в засаде. — Неужели тебе всё равно, Джин? — Ну, что ты хочешь услышать, Герм? Что он меня сломал? Да и причём уже давно. Что вылепил из меня ширму, попользовался и выпнул через двадцать лет? Что я выплакала ведро слез по нему? Что научилась существовать вот так? Что смирилась с тем, что я — сквиб? Да. Смирилась. На магии мир не стоит, есть и маглы, хорошие они люди, хоть и не все. С Тайлером я обожглась, это верно, размечталась, что может вот оно. Потом паршиво было, хоть на стенку лезь, зато опыт был незабываемый. Представляешь, я же Гарри и не изменяла никогда, всё верила, что он нагуляется и остепенится. Искусственную индустрию в расчет брать не будем, чего только и в каких местах во мне не побывало. Ты наверняка знаешь, что у меня есть книжная лавка в обычном мире. В тот день ещё так зима разошлась, метель к вечеру почти стихла и только снежинки в воздухе летали, даже мороз на узоры на окнах расщедрился. Я тогда еще подумала, что надо пораньше закрыться и уйти наверх к себе, в такие холодные и одинокие вечера охота только с глинтвейном посидеть, закутавшись в плед. Он пришёл в магазин почти перед закрытием, заказал чашку чая, долго перебирал книги и вернулся к стойке, ошарашив меня не столько вопросом, сколько взглядом. Знаешь, в таких глазах, как у него, можно потеряться, вот я провалилась в эту переливчатую зелень с солнечными искрами, как в омут. Высокий, стройный, плечи вразлёт, лицо, хоть на обложку журнала и хрипловатый голос, я едва заикаться не начала, ошалев. Вот честно, как на картину любоваться можно. Скулы, правильная синева щетины, улыбка такая открытая, честная. Он первый начал беседу, сыпал красивыми цитатами, очаровывал своим вниманием, нежно взяв за руку, а у меня сердце зашлось, думала выскочит. Мне столько красивого и приятного в жизнь не говорил никто. Он так красиво ухаживал, так нежно обнимал и ТАК смотрел, что дух захватывало и я краснела, как в свои пятнадцать. От поцелуев у меня вообще язык отнимался и ноги вот прям сами врозь ползли, такого красавца только валить и трахать. Он пусть и мельком, но успел познакомить меня со своими друзьями, которые в недоумении смотрели на меня, даже успел сводить в кино и на парочку выставок. Совсем скоро дошли и до постели, так трогательно, сильно и нежно у меня ещё не было, он буквально боготворил меня. Там мышцы каменные, рабочие, не накаченные, всего вылизала с головы до ног, как дорвалась. Представляешь, — хихикнула вдруг Джинни, заливаясь румянцем, — я впервые ТАК кончила от настоящего члена внутри. Там есть от чего, дорогая, я самым настоящим образом завидую его девушкам. И я верила в ту ночь, искренне верила в каждое его «люблю» и «моя», а после третьего оргазма даже расплакалась, радовалась, что меня все ещё можно желать, глупость, конечно, но что уж. — А, что потом? — очень аккуратно спросила Гермиона. — А потом, — с горечью вздохнула Джинни, — было очень реалистичное утро. Тайлер проснулся, отшатнулся от меня, шарахнулся с кровати, как ошпаренный, чертыхаясь. Оделся, дёргаясь, и напоследок бросил через плечо: — Не знал, что чары ТАК меняют красавицу. Не звони мне больше, Джин, второй раз я на такое не поведусь даже за миллион золотых. — Мерлин, так вот для кого он брал зелье морока, — Гермионе было не просто не по себе, сама себе противна стала, она без задней мысли вручила флакон с подотчётным зельем Гарри. — Ох, Герми, давай не будем добавлять в мою коллекцию унижений то, что меня уже и трахать без допинга нельзя, — закрыла Джинни лицо руками, стыд расползся по щекам жгучим румянцем, отозвался внутри болью и досадой на саму себя. Дура, как есть дура набитая. Не тебя он любил, а навеянный образ. — Если бы я знала, Джинни, прости меня! — Ладно, было и было. Развод у Поттера в кармане, не удивлюсь, что бумаги уже меня дожидаются на подпись. Давай уж о делах, хватит на сегодня меня наизнанку выворачивать, а то я совсем распоясаюсь и рассопливлюсь, всё-таки качественные зелья у, вас, невыразимцев, до сих пор действует. Что там с покушением на Гарри, есть конкретика? — Слухи, домыслы, никакой точной наводки. — Ага, а отговорить его подставлять под удар девочку уже не получится. На живца, как всегда? — Ну, почти… — Понятно. Поттер грудью на амбразуру прёт, а последствия? — Минимизируем, насколько возможно. Ну, есть у меня мысли… — Его прямо никто не уберет. Он же символ. Значит, будут действовать скрытно. Еда? Напитки? — вслух перечисляла Джинни. — Скорее всего. — Мерлин, а ведь Линда-то в положении. О ней-то вы подумали? В Блэковских закромах есть комплект защитника, потряси Поттера, пусть перестрахуется, от греха, так сказать. — Ты так близка с Вальбургой? — снова удивилась Гермиона. — Ну, она меня терпит и даже сочувствует. Иногда. — А дети? — А что, дети? Джеймс и Альбус вымахали, как дубы, сильные, ловкие, удачливые, все в отца характером пошли, Аврорат измором возьмут, но своего добьются. Они наследники Поттеров и Блэков, перед ними открыты все двери знатных домов и претенденток на роль жены хоть отбавляй. Лили замуж уж вышла, у неё теперь своя жизнь. Я же с ними общение-то не рву, они знают, где меня найти. А у меня по прежнему есть мой магазин и воспоминания. Да и Вальбурга просила за Линдой присмотреть завтра, как смогу, подстрахую девочку, ей в этом обществе еще вариться и вариться. Вот только много от меня не жди, Герм, сил боюсь не хватит даже на простенький щит. — Ох, Джинни, ну как же так-то… — Вот так, Гермиона, жизнь-то она не сказка, всё время весело и хорошо быть не может. За всё приходится платить. Приём у Персефоны был, как всегда на высоте. Пестрая толпа гостей, лучшие закуски и вина, занятые игорные столы и отдельные ложи, облюбованные компаниями по интересам. Джинни, как и всегда, выбрала закрытое под горло платье. Бумаги она завизировала и отправила вместе с кольцом в Блэк-холл ещё вчера. Как только прозвучала знакомая фамилия, Джинни, сияя улыбкой, направилась к дверям. Джинни ни за что не даст обидеть юную девчушку, да еще и носящую под сердцем дитя, сама такого нахлебалась в своё время досыта. А сплетники найдут ещё повод почесать свои языки за её счёт, только ей уже плевать на это высшее общество. — Мистер и миссис Поттер, — расплылась она в искренней улыбке, подходя к красивой паре. — Добро пожаловать в семью Поттер, Линда, — тепло обняла Джинни замершую девушку. — Гарри очень повезло с такой красавицей. Ну же, не тушуйся и улыбнись, пусть сплетники подавятся своим ядом, — Джинни продолжила свою речь, а Линда растянула губы в улыбке. — Ты же не возражаешь, если я ненадолго составлю вам компанию? — взяла девушку под руку Джинни. — Вот и умничка, только ничего не пей и не ешь, пока твой супруг не проверит заклинанием, договорились? Как и ожидалось, стоило только ослабить бдительность многие сунули свои любопытные носы. — Ох, Миссис Поттер, вам так идёт это платье. Жаль, что Гарольд прятал от нас такое сокровище, — в таком роде изъяснялись близкие друзья Гарри. — Поздравляю, Линда, тебе удалось охомутать самого министра, не поделишься секретом, в каком пансионате такому учат? — пробовали плеваться ядом незамужние ровесницы Линды. — Гарольд, вы вводите новую моду в наше общество? — вскидывал бровь надменный Малфой. — Министр, вы официально заявляете о своих предпочтениях? — елейным голоском интересовалась вездесущая Скиттер. — Мадам Поттер, вы раздвоились или это мне уже хватит шампанского? — хохмили бывшие сослуживцы Гарри, что взять с солдафонов. — Гарольд, вы поразительно некомпетентны или настолько фривольны? — аккуратно интересовались степенные матроны. — Улыбайся загадочно и держи мужа за руку, Линда. Скоро они переметнуться на других, — шептала девушке Джинни, уверенно вышагивая по залу. Официанты сновали с подносами, разносили закуски, подавали напитки, когда пришло время. У Джинни что-то задёргало, словно в затылке зачесалось. Гарри отвлекли беседой, Гермиона глаз с них не сводила, но стояла неподалёку, когда совсем рядом раздалось: — Не изволите ли освежить напитки? — от внимания Джинни не ускользнуло, как над бокалом с виски что-то мелькнуло. Такие фокусы её парни в детстве проворачивали с леденцами, дабы пошутить друг над другом. — Изволим, благодарю, — отозвалась Линда, беря бокалы для себя и супруга. — Гарри, милый? — Линда чуть сжала пальцы на руке супруга. — Секунду, Лин. Так вот, с завтрашнего дня, — продолжил разговор Поттер, как всегда увлёкшись. — Тише, девочка, тише, — зашептала вдруг Джинни так тихо, как смогла. — Смотри, видишь, официанта уже ведут те двое позади него. Ничего не бойся и отдай мне бокалы. Все скоро закончится. Дорогая Линда! — Привлекла к ним внимание Джинни, — Для меня честь быть знакомой с тобой. Ты будешь замечательной женой и опорой супругу, только не давай ему спуску, а то он в своём Министерстве окопается, — Джинни говорила, а по залу прокатился смех. — Предлагаю выпить за процветание и долголетие четы Поттер, будьте счастливы, — Джинни пригубила бокал с виски и ничуть не удивилась, когда лиловая дымка окутала её, а тело на секунду замёрзло. — Ну, вот и всё, красавица, — обратилась к Линде Джинни, продолжая крепко держать в руках оба бокала. — Сейчас нас проводят в отдельные апартаменты, будет небольшой опрос и Гарольд отведет тебя домой. — Джин? — вскинулся Гарри, палочка уже была в руке. — Всё в полном порядке, Гарольд. Держи лицо и уходим, ваши сотрудники уже здесь. Потом был допрос, освидетельствование у колдомедика, отправленные на анализ напитки и Джинни, тихо сидящая в одном из удобных кресел, хорошо, что комфорт гостей у Панси всегда был на первом месте. Гарри ни на шаг не отходил от своей супруги, поминутно поправляя шаль на её плечах, не удивительно, что после произошедшего девчушку потряхивало. — Долго мне ещё тут сидеть? — уточнила Джинни, подходя к увлечённо гремящему пробирками мужчине в форменной лимонной мантии. — Ну, судя по всему нет. Мисс.? — застопорился колдомедик, не зная, как избежать неловкости. — Уизли, пожалуйста. — Мисс Уизли. Вы в курсе что именно было в бокале? — Нет, но по ощущениям магии у меня больше нет. Сквиб? — Все верно, мне искренне жаль, мисс Уизли. Джинни молча достала кулон-накопитель из-под воротника, а колдомедик сперва нахмурился, а потом понимающе кивнул. Джинни еще немного понаблюдала за суетящимся людским муравейником, отметила грозного Поттера, авроров, утаскивающих народ на допросы, Гермиону, постоянно висящую на телефоне, Панси, старающуюся разместить весь этот балаган с удобством, Линду, вцепившуюся в оборки платья и не выдержала: — Гарольд, соизволь уже сопроводить супругу домой. Не место ей среди этого бардака. А остальные и без тебя разберутся, что и как делать, здесь кругом твои бывшие сослуживцы. — Джин, — прорычал Гарри, мгновенно заводясь с пол пинка, — ты мне не указ! — Опять двадцать пять. Гермиона, ну хоть ты ему скажи! — Да-да, секунду, Джин! — ответила Гермиона, возвращая телефон к уху, продолжая разговор. — Ладно. Извольте откланяться. Панси, позови кого-нибудь из своих людей, можно мне вызовут такси? — Ох, Джинни, ты точно в порядке? — обратилась к ней Персифона. — Полный и стопроцентный ноль. Просто на сутки раньше. Я буду скучать по тебе, дорогая, заглядывай ко мне на чай. — Увидимся, Джинни, — ответила Панси, жестом подзывая парня, обряженного в пажа. — Луи проводит тебя. — Уизли, тебя никто не отпускал! — прилетело в спину от Поттера. — Отвали, Поттер, — вызверилась на него Джинни, поворачиваясь к бывшему мужу лицом, — сквибы вне юрисдикции Министра Магической Англии. Показания я давала под зельем. Про следящее я в курсе, и вообще, меня такси ждёт. Шли повестку и сопровождающего, если что, — так ушла Джинни с одного из самых грандиозных приёмов у Персифоны. Она не жалела о своём решении, день-другой, какая разница? Это всё равно, что сохранять больной и разрушенный зуб на месте, нежели быстро его удалить и не мучится. Просто прикрывать и оберегать Гарри вошло у неё в привычку за столько-то лет. Да и выпив зелье, она наглядно показала его действие, подтвердив попытку покушения, все знали, что Министр на приемах пьёт только виски и то, не больше двух бокалов. А так и она ушла раньше, и Министр остался у руля и Линду она в свет ввела, как и обещала Вальбурге. Такси не приехало, зато двое сноровистых парней прихватили её за руки, сажая в неприметную машину. — Извольте объясниться, молодые люди. — У нас приказ на сопровождение, мисс. — Вот, как. Могу полюбопытствовать? — Никак нет, мисс. На месте почитаете. Неприметное здание прямо на глазах расступилось, разбегаясь кирпичами и окнами в стороны, открывая дорогу в другой мир. Аврорат Джин узнала, как и чёрный вход, через который её провели. Также молча провели в одну из допросных, усадили на стул и вышли, оставляя ждать. Она смотрела на оплывшие свечи настольного канделябра, на стакан, наполненный водой и откинулась на спинку стула в ожидании. В двери шагнул бодрым шагом невзрачный мужчина в темной мантии. — Мисс Уизли, давно вы планировали покушение на Гарольда Джеймса Поттера? — С кем имею честь говорить? Я уже дала показания по произошедшему инциденту. — Значит сам факт планирования не отрицаете. Отлично. — Я не ничего не планировала. — Спонтанный подход? Вам выгодно было отравить его супругу? Так хотелось отомстить? — Я уже дала показания под зельем и под роспись в присутствии компетентных специалистов по произошедшему. — Значит, вашей целью была жена, а не Министр? — Я хочу ознакомиться с документом, согласно которого меня задержали и продолжают удерживать против моей воли. По закону, меня обязаны уведомить повесткой с указанной в ней целью вызова. — Знаете законы, ну, ещё бы! Кто подельники? Быстрее начнете говорить, мисс, быстрее окажетесь дома. Не хотите сотрудничать? Извольте тогда погостить в наших казематах до выяснения. И, что это за темная история с накопителем магии? Кто дал вам право, мисс Уизли, пользоваться родовым артефактом? Вы и его самовольно присвоили, выкрав? Джинни хотелось рассмеяться. Так глупо она ещё не подставлялась ради Поттера. — Я отказываюсь вести с вами беседу, сэр. Прошу оказать мне услугу о защитнике прав сквибов от одна тысяча восемьсот шестьдесят первого года. — Сквиб, как же, так я и поверил. Изволите просить об услуге? Так это завсегда пожалуйста, но, только знаете, время нынче неспокойное, почту проверяют, обождать надобно. В камере предварительного задержания. Там аккурат с Лютного народу набилось, скрасят вам компанию. Джинни ничего отвечать на провокацию не стала. Молча последовала, куда было сказано. Насколько ей было известно, сопротивление и споры тут ни к чему не приводили. — Ба, гляньте, кто к нам пожаловал? Каким это ветром к нам такую цацу занесло? — загоготал один из толпы задержанных. В камеру, в которую её поместили, ожидали все задержанные разом, разношерстная толпа от нищих до воров с проститутками разместились кто где, заняв все пригодные для этого места. — Доброго времени суток. Присесть позволите? Нет? Так я не гордая, я и на полу могу. Джинни выбрала стену, где не стекала влага с потолка по камню и, как была в платье, так и уселась на пол. Оглядела толпу и всё же не сдержалась: — Проститутка в розовом корсете, нищий с повязкой на глазу и типа-карманник с золотыми фиксами — подсадные. Кто чего уже успел наговорить рот дальше попридержите, а то нарисуют — не отвертитесь. — Чё это? Обоснуй, дорогуша? — раздалось из толпы. — На таких здоровенных каблуках она бы себе все ноги стерла в кровь ещё в первый час работы, обслуживая клиентов. У неё тушь по морде размазана и фонарь намалеванный во всю скулу, там бы рожа опухла и болела, а она скалится, как не в себя. Такой корсет три золотых стоит, а она с улицы? У нищего зубы ровнёхонькие, один к одному, только замазаны. Шмот измятый, да шкура чистая, тут смердеть должно так, что не продохнуть, а он дырявые носки вывалил и всё шоколадно. Карманник вам фокусы показывает, монету шурует между пальцев и балоболит для вида, глаза отвести. Небось и впихнули его последним, аккурат передо мной. Я тут проездом, уважаемые. Если повезет, погощу дня три или недельку, а не повезет, так память сотрут и выкинут, лишь бы на обливатора не поскупились. — Ты, кажись из знатных, откуда такая глазастая? — к ней подошёл тот, кто спрашивал. Высокий мужик в потертых сапогах, держал руки в карманах пальто не по размеру. — Сквиб я, милый человек, задержана до выяснения. — Че прихватили-то? — перекинул он зубочистку из одного угла рта в другой. — Один Мерлин ведает, как вменят, так и узнаю. — Умная, чистенькая, а в сорняк скинули, неспроста, — покачал головой незнакомец. Джинни лишь пожала плечами, постаралась устроить голову на коленях и подремать, чтобы не облокачивать на холодный камень спиною. Ещё воспаления ей не хватало до полного счастья. С утра состав задержанных поменялся, кого-то выпустили, кого-то добавили, к десяти утра разрешили воспользоваться расширенным санузлом и повторили псевдодопрос. Джинни лишь повторила просьбу о защитнике, зная, что дольше четырех суток безосновательно держать не станут. Кормили один раз и мало, чтоб не растолстели на казенных харчах. Кто-то травил байки, кто-то играл в карты, а кто-то голосил о невиновности. На третий день ей сунули отказ от претензий в письменном виде и выпроводили, отговорившись: — Извините, мисс. Процессуальная ошибка вышла. Джинни проводили в мир маглов, удостоверившись, что она на самом деле сквиб. Джин не знала, кто именно был инициатором задержания, то ли бывший супруг отыгрался за её язык, то ли выслуживался кто-то, это уже не имело значения. А вот то, что в её холодильнике шаром покати — очень даже. До своей квартирки она дошла пешком, отперла двери и отправилась отмываться, платье оставалось лишь выбросить после трёх суток пребывания в изоляторе. Джинни отмывала волосы, а в голове так и всплывали чужие руки, дарившие тепло и ласку, она расчесывала сбившиеся пряди, а память всё ещё подбрасывала ей воспоминания. Она открыла магазин после обеда, когда желудок больше не выдавал рулады, а в холодильнике появились продукты. Колокольчик звякнул, оповещая о посетителе. — Здравствуй, Джин, — нарисовался Поттер. — Здравствуйте, мистер Поттер. Желаете выбрать книгу? — Извини за балаган, парни перестарались, — дёрнул уголком рта Поттер. — Ничего. Я подписала отказ от претензий. Что-то ещё? — Джинни не сдержалась, побесить Поттера за трое суток в изоляторе — святое дело. — Не крути мне нервы, Джинерва. Я извинился. — Ни в коем разе. Как Линда, всё хорошо? — Моя жена не твоего ума дело, Уизли, — тут же ощерился Поттер. — Чем могу быть полезна в таком случае, сэр? — Не начинай. Ты же меня знаешь. — Не об кого вытереть ноги? Или лично пришёл допрос устроить? Я сквиб, я вне юрисдикции Министерства Магии. Я не имею отношения к твоей жене, детям или тебе. Чё те надо, Гарри? — Не зарывайся, Уизли. — Как же ты меня задолбал, Поттер. Доставай зелье, срать на последствия, давай! — всё же он выбесил Джинни. — НА! — чуть не швырнул ей в руки зелье Гарольд, внимательно смотря, как она проглотила. — Я не имею злого умысла в отношении известных мне Гарри Поттера, его супруги Линды и его кровных детей. Ну, убедился, параноик? — уточнила Джинни. — Теперь да. Реально, извини за Тайлера, я ж не в курсе был, что тебя так накроет. Виски есть? — Только обычный, — Джинни поставила перед Гарри бутылку и стакан. — Где ты его отрыл такого талантливого? — Прям так зашло? — сделал пару глотков Гарри, глумливо играя бровями. — На театральном парень не зря учился, он советник по связям с общественностью в дипотделе. — На чём ты его подловил, что он согласился? — решила поинтересоваться Джинни, пока Поттер был более менее спокоен. — Долг отца отдавал. — Вижу цель не вижу препятствий, да? Ты не меняешься, Поттер, — усмехнулась Джинни. — А должен? — фыркнул в бокал Гарри. — Мне — нет. — А кому? — прищурился Министр, Гарри был тем ещё параноиком и упёртым самодуром, когда касалось личного. — Своей жене. Иди домой, Гарри. Ты ей должен и нужен, а преступников пусть авроры ловят. — Ты бы переиграла всё, если бы дали маховик? — чуть растянул губы в улыбке Поттер, только глаза оставались холодными. — Нет, не стала бы. Теперь нет. Я могу жить в своё удовольствие, на магии свет клином не сошёлся, дети выросли, о чём мне сожалеть? — Морок после использования откат вызывает в виде галлюцинаций. Это информация, которую обычно не разглашают. Чем сильнее поначалу плющит, тем сильнее шарашит в обратку, — явно нехотя пробурчал Гарри, его явно подпинывала совесть. — Ура, моя самооценка поднялась прям до небес. Минус вашим зельеварам, не ищут стабилизатор. Тайлер младше меня на десятку лет, Гарри. Ну, поднасрал ты мне, так и чего теперь, сопли на кулак мотать? Так я не буду, как и обиду на тебя держать. — Чё так? — снова начал хамить бывший муж. — Больно казённое гостеприимство ваших казематов неудобное, ты того не стоишь, — отбила его провокацию Джинни. — Туше, Джинн. Я если че, зайду? — продолжал свой недодопрос — недобеседу Гарри, стараясь подловить её. — К Вальбурге зайди, да за парнями приглядывай, как бы чего не учудили. А ко мне не надо, Линду обидишь. — Какие вы бабы нежные, когда носите, слова не скажи, — притворно заворчал Поттер, явно переигрывая, Джинни знала его, как себя. — А ты характер в жопу запихай и помалкивай, она не подчиненные, а супруга, — оборвала его театр Джинни. — Она у меня умничка, — гордость пробилась в тоне Поттера. — Вот и иди домой. — Бывай, Джин, — поставил пустой стакан на стойку Гарри, уже очищенный заклинанием. — Счастливой дороги. Джинни вдруг вспомнился один момент, когда дверь магазина захлопнулась. Джин смотрела на молодых, совсем ещё молодых парня и девушку. Девочка ловила взгляд парня, взмахивала пушистыми ресницами, ловя его эмоции и оба они расплывались в счастливых, тихих и таких ярких улыбках, что смотреть на них было больно, аж в уголках глаз защипало. — МА! Ну сколько тебя ещё ждать, нам ещё за блузой идти, а ты застряла здесь, брось ты это старье. И так весь дом этим хламом забит. Джин словно очнулась, взглянув на свою младшую, Лили встряхнула волосами, окрашенными по последней моде. Ал уткнулся в телефон, опираясь на косяк двери магазина, а Джеймс уже успел надуться, считая, что они зря тратят в этом магазине время. Зависть кольнула в сердце, привычное сожаление о потерянном и отдалившемся супруге всколыхнулось и растворилось, гулко отдаваясь глухой, притупившейся болью в душе. Даже сейчас Джинни хорошо помнила, как ловила его взгляд, как жадно впитывала его ласку, как дарила в ответ нерастраченную нежность, как не давилась, а посасывала его, вбирая так глубоко, как только могла. Об тот пресс хотелось тереться, а по широкой груди растечься, а уж что этот затейник вытворял пальцами, ох. Её из грез выдрал колокольчик. — Есть, кто? — Что-то желаете? — отозвалась Джинни, отвлекаясь на клиентку. — Милая, мне бы что-то из исторических произведений. — Прошу сюда, мэм, — пошла к клиентке Джинни, оставляя воспоминания до лучших времен. Мужчины заходили полистать газетную подшивку и погреть руки об чашку чая или кофе, женщины заглядывали за любимыми произведениями, пара студенток заглянули за женскими романами, так и день пролетел. Джин задумалась о лазанье на ужин, как колокольчик снова звякнул. — Джинерва? — позвал незнакомый голос. — С кем имею честь? — уточнила Джинни, возвращаясь из подсобки. — Я — Марли. Подруга Тая, — представилась девушка. — Простите? — вежливо улыбнулась Джинни, конечно она узнала девчушку с неповторимой розовой шевелюрой. — Выставка художников новаторов, он тебя притащил тогда с собой. — Марли развалилась на стуле, стряхнула с головы берет, жуя жвачку. — Талер и я расстались, — сразу обозначила ситуацию Джинни. — Вот и я о том, то сиял так, что слепило, а тут ползает, как обдолбанный. Чё у вас случилось то? — Марли вертела в руках мобильник, бесхитростно поглядела на неё и уткнулась в экран, что-то там печатая. — Не сошлись во мнениях? Мне не восемнадцать, у меня трое взрослых детей и я в разводе. Тайлер ещё встретит молодую и красивую девушку на своём пути, Марли. Я ему не пара. Инициатором разрыва был он, а не я. — Обидел тебя Тай, да? — вскинула на нее взгляд Марли и снова уткнулась в экран. — Мой Денни часто косячит на ровном месте. Язык, что помело треплет. Раз в разводе, в чем замес? — Марли. Все не так просто, — ответила Джинни. — А как? Мой друг ходит мрачнее тучи, я за него волнуюсь. — Отложила она телефон. — Хочешь честно? — Хочу, — уставилась на неё Марли, подперев голову рукой. — Его обманом заставили закрутить со мной роман в уплату долга его отца. Совесть помучает, да отпустит. Наверное не очень приятно было со мной переспать, а условие сделки было именно такое, — выложила правду Джинни. — Ага, то-то он кольцо с собой до сих пор таскает. — фыркнула Марли. — Может пересечётесь, перетрете меж собой? — Посмотри на меня, Марли. Что ты видишь? — Ну, мэйкап подправить, стрижку забацать, если в джинсы влезешь — жопа орех будет, от себя не отгонишь. — Марли… — едва не рассмеялась Джинни, Панси зачастую говорила ей тоже самое, но в другой формулировке. — Двадцать пят лет уже, как Марли. Так чё, замутим вам случайное свиданьице? — Нет, Марли. Тайлер был здесь, если бы он хотел, то пришёл бы сам, чтобы убедиться в собственном решении. Давай я лучше чаем тебя напою, все равно закрываться собиралась. — Это твой магаз? — уточнила девчонка, хлопнув розовый пузырь. — Мой. — Крутяк! И много барыша перепадает? — с явным интересом осмотрелась вокруг девушка. — На хлеб с маслом пока что хватает, — Джинни поставила перед Марли чашку с чаем. — Мдя, тебе бы комиксов добавить и концелярки, народ бы подтянулся. — Кто сказал, что мне нужна толпа? — Ну, а на кой тогда? — вновь поинтересовалась Марли. — У меня квартира наверху, а магазин больше для удовольствия, чем для заработка. — Чё он вообще впрёгся за папашку, которого отродясь не видел? — бесхитростно выплеснула мысли вслух Марли, словно у Джинни были ответы на все вопросы. — Есть люди, Марли, которым лучше не быть ничего должным. — Блин, сектанты что ли какие-то? — забеспокоилась Марли. — Нет, просто очень сильные мира сего. — Его же не прирежут в подворотне, а? — не на шутку всполошилась она. — С чего бы мне это знать? Я похож на оракула? — чуть улыбнулась Джинни, радуясь за Тая, что у него есть настоящие друзья, которым не всё равно. — Вот не знала бы, что ты обычная, подумала бы, что ты его чем-то приворожила. — Явно не внешностью, Марли, брось это, — уже в открытую улыбнулась Джинни. — Познакомь Тая с красивой подругой, он меня быстро забудет, как страшный сон. — Брехня. Так что насчёт комиксов? Ты ничего не теряешь. Ещё бы кофемашину сюда, для любителей и вообще хорошо будет. Можно пару арочек сбацать, типа отдельно — отгородиться от толпучки. Хорошо у тебя тут, тихо. Тебе бы музычку какую фоном или телек с новостями, тишину разбавить. И акционное табло, как в кофейнях, сейчас так модно. — Спасибо за идею, я подумаю. — Джин? — раздался голос от входа. — Марли, что ты здесь делаешь? — О, нарисовался всё-таки, да? Чаи гоняю, не видно? Нельзя, что ли? — Марли? — сощурился Тайлер, отряхивая снег с пальто. — Так, пупсики, я поскакала, у меня рыбка не кормленная дома соскучилась. Я забегу на днях, перетрём за коммиксы, бывайте, голубки, — унеслась Марли, только дверной колокольчик звякнул. — Джин? — Здравствуй, Тайлер. Что привело тебя сюда? — она давно научилась прятать эмоции и сейчас он видел лишь вежливый интерес. -? — Тайлер уставился на неё, спрятав руки в карманы пальто, и продолжал пялиться, ничего не говоря. — Ты знаешь, кто мой бывший муж, на меня такие переглядки давно не действуют. Рада снова тебя видеть. Чаю? Сам себе готовь, что и где ты знаешь, но чтобы потом без претензий ко мне. — Я… — Очень содержательно. И всё же? — Джин все также сидела за столом, давая понять, что особенного отношения ждать от неё не стоит. — Мне дали характеристику одного зелья, обнаруженного в моей крови, и его полный анализ, — чуть нахмурился он, поглядывая на неё. — Ну, так подай официальную жалобу в Аврорат, что тебя опоила некто Джинерва Уизли, я аккурат из изолятора, ещё не успела заскучать по застенкам. — Что? Что произошло? — тут же всполошился он, подходя ближе. — Держи. Учись читать между строк и делать выводы, — кинула ему Пророк с соседней полки Джинни. — Тебя задержали? На каком основании? — он шуршал страницами, пока не наткнулся на статью о Министре. — До выяснения, как обычно. Ты же не за этим сюда пришёл. — Нет, — Тайлер аккуратно положил газету на стол. — Ну и? — Джин начал надоедать этот тянитолкай. — Я не знал о побочных эффектах зелья. — Меня уже просветили, что без зелья и трахать такую красавицу, как я, нельзя, что-то еще? — Я… мне… — Тайлер, тебе не пять лет, не тяни резину, — оборвала его блеяние Джин. — Извини, я не должен был, — пробурчал он. — Принято. Чаю? Книгу? Нет? Тогда извини, пришло время закрывать магазин, — встала она из-за стола. — Джин, не надо так со мной, я понимаю, что заслужил… — Ничего ты не понимаешь, Тайлер. Меня развели, как дуру, в угоду статуса и блага чужой семьи. Тебя использовали в тёмную, долг ты вернул, никто из нас не виноват. — То, что было между нами — это тоже было зелье? — он шагнул ближе и взял её за руку, придерживая. — А что было? — Джин не отняла ладонь, но и не ответила на его жест. — Скоропалительное знакомство, пара свиданий, и обалденный секс — спасибо, было потрясающе. Рада за твою девушку — ты замечательный партнёр. — У меня никого нет, — Тайлер всматривается в её лицо, выискивая что-то. — Так заведи, — пожала Джинни плечами. — Это не собака. — Ты сюда выговориться пришел? Я не колдопсихолог, за излиянием сомнений и поиском пары — это не ко мне. Чаровать я не могу, полный сквиб, могу справку показать. Накопитель магии я вернула — это родовой артефакт, он мне не принадлежит. Никакого влияния я на тебя не оказывала и оказать не смогу. Можешь хоть проверку у гоблинов заказать, мне нечего скрывать. — Мы не туда свернули. Ты мне снишься, Джинерва. — О, как. От кошмаров помогает молоко с медом. — Нет, я не в этом смысле. Ты… Мне кажется… — Креститься надо, когда кажется, — выдернула руку из его пальцев Джинни. — Кажется, что я все ещё влюблён. — И чего там дальше по сценарию? Я прыгаю к тебе на ручки, кровать и розовый закат в обнимку? Давай сэкономим нервы, сходи к Паркинсон, там девчонок на выбор и все здоровые и чистенькие, ассортимент, как в магазине. И в яйцах пусто, и на душе легко. — Мне ни к чему экскорт на ночь, — огрызнулся Тайлер. — Надоело. Иди-ка ты куда шёл, Тайлер. Ты мужик хоть куда, молод, силён, найдешь ещё в ком хозяйство помочить. — Я тебя хочу, а не кого-то, — вызверился он. — Тебе фотку ню подарить? Чтобы было на что рукоблудить? — А у тебя есть? — вытаращился на нее Тайлер, опешив. — У меня есть, а тебе не видать их, как своих ушей. Свободен. Шагай отсюда, будь хорошим мальчиком, — не успела она развернуться к нему спиной, как сильные руки прижали её к себе. — Прости меня, Джин. Я придурок, который сорвался на тебя. Прости, что наговорил гадостей, что обидел. Вернись. Разреши быть рядом? — Ты мне не доверяешь, какой смысл? — высказала главное Джинни. — Ты снишься мне ночами, особенно глаза. В них столько боли, столько всего, что… — его голос вибрирует от произносимого. — Со своей совестью договаривайся сам. — Ты сейчас такая колючая, как кактус, того и гляди, колоться начнешь, — чуть насмешливо тянет он, продолжая её обнимать. — Мне не двадцать и даже не тридцать, ты это понимаешь? Да у меня сыновья почти твои ровесники. — У нас всего восемь лет разницы, Джинерва, — выдохнул он ей в макушку. — Я уже потратила двадцать лет на парня с горячей головой, знаю, чем это заканчивается. — Я имел основание для такого поведения. Мне жаль, что я такой недальновидный придурок, прости меня. — Дело не в прощении. Подсознательно ты будешь ждать от меня подвоха. Вы ж мужики такие, стоит только сомнению зародиться и всё, пиши пропало. В каждом жесте подвох искать будешь. Я так не хочу, досыта нахлебалась в браке. — Я не Поттер. И не собираюсь потерять тебя из-за того, что меня опоили, — развернул он её к себе лицом. — Что вы говорите? Давно озарение по темечку треснуло? — Джин, не ершись, давай попробуем ещё раз. Пожалуйста, просто позволь мне попытаться. — Для чего, Тайлер? — Джинни смотрит в его глаза и видит не просто упрямство, а искренность. — Нам хорошо вместе, мне не приходится изворачиваться и строить из себя черти что, с тобой я могу быть самим собой. — Тайлер говорит, а его руки ложатся на её плечи, поглаживая, он уговаривает её не только словами. — Хочу сделать тебя счастливой. Разве это плохо? — Тебя заклюют на работе, как только поползут слухи. Не боишься прослыть собирателем объедок с министерского стола? — Мимо, маленькая жуля, — улыбается Тайлер на её слова. — Хватит кусаться, просто позволь мне. Кто не имеет на душе шрамов, тот не жил. — Мужчина не обижается, мужчина делает выводы? — хмыкает Джинни. — Я отдал долг отца, Поттеру я теперь ничего не должен. Ты получила свободу от брачного ярма, оставшись вполне жива и здорова. Позволь себе жить Джин, быть свободной от обязательств, от чужого мнения, от всех навязанных обществом норм. Нам с тобой хорошо, кому какое до этого дело? — Людям всегда есть дело, Тай, — Джинни не просто позволяет ему объятия, она нежится в его тепле, прильнув ближе. — Уже завтра эти стервятники переключатся на что-то более интересное, чем альдьютер МагоМинистра. Настроение богемы переменчивей, чем небо над Лондоном. — Я далеко не подарок, — выдаёт она. — Ты — сокровище, надо быть глупцом, чтобы упустить тебя. Я вижу перед собой женщину, которой не хватает заботы и тепла. Ты позволишь мне быть рядом? — А сейчас я гоню тебя взашей? — продолжает брыкаться Джинни чисто из вредности. — Джин, не жонглируй словами. Да? Джинни не отвечает, высвобождается от его рук, молча запирает входную дверь, выключает основной свет и поднимается по лестнице: — Тебе нужно особое приглашение? — она стоит в пол оборота, даже не смотрит на него, но обозначает этим жестом то самое разрешение. — Ты не пожалеешь, — Тайлер поднимается вслед за ней наверх. У Джинни здесь всё по-прежнему, она щёлкает выключателем, скидывает туфли в угол и теплый свет заливает прихожую и кухню одновременно. Тайлер вешает пальто на вешалку в шкаф, как и прежде. Пока она ставит чайник на плиту, приподнимается на цыпочки, доставая чашки с верхней полки сушилки, он разувается. Её квартирка крошечная, но такая уютная и грамотно обставленная, что о размерах и не вспоминаешь, у Джинни всё на своём месте. Хотел бы и он также вписаться обратно в этот пазл, встать на своё место, как недостающая деталь. Она уже разрезает шарлотку на порционные куски и накрывает на стол, а он смотрит всё смотрит и не понимает, как мог быть так слеп. Все её движения выверенные, размеренные и такие плавные, что он поневоле любуется округлыми бёдрами и колыхающейся грудью, выбившийся рыжий локон так и манит завернуть его за розоватое ушко. — Тебе с молоком или лимоном? — С лимоном, пожалуйста, — отвечает он на вопрос, устраиваясь за столом. Он небольшой и круглый, они сидят так, что он касается её ног своими. Ему нравится, как домотканые дорожки на полу и занавески с ягодным рисунком делают кухню теплее и уютнее. — Удовлетворишь моё любопытство? — уточняет он, ложкой гоняя дольку лимона в чашке. — Смотря в чём. — Джин крошит пирог вилкой, отправляя в рот кусочек пирога, прожевывая. В этом её главное отличие от остальных. Джин не красуется, не соблазняет его намеренно, седлая всевозможные коньки штампов. Она просто ест, живет, дышит и даёт так, что у него от одних воспоминаний ширинка колом становится. — Мне настраиваться на долгую осаду твоей крепости, Рапунцель? — пробует шутить Тайлер, разбавляя напряжение. — А тебе очень охота побыть рыцарем? — поддразнивает его Джинни, отдавая должное пирогу. — Хочу завтра проснуться от того, что твои волосы щекочут нос. Дать тебе всё, что ты мне позволишь. — У тебя вышло заинтересовать меня. Утром не сбежишь? — в её голосе больше не звучит обида, это лишь безобидная подколка. — Проверим? — хитро улыбается он. Тайлер больше не ждёт от неё разрешения, он встаёт, обходит стол и тянет её за руку на себя, нежно касаясь губами виска и шепчет, прижимая её к себе: — Я так скучал по тебе, Джин. — Ты сделал мне больно, Тай, так больно, как давно ни у кого не получалось, — она едва слышно шепчет в ответ, так ничего и не решив, по течению плыть проще. — Я виноват, детка, я так перед тобой виноват. Но, неужели мы не разберёмся? Вместе? — Тай обхватывает её лицо ладонями, приподнимает, чтобы поймать взгляд. Её влажный взор говорит ему больше, чем любые слова. Волшебный ключик к нутру есть у каждого из нас, Тайлеру удалось достучаться до неё. В её взоре и надежда, и недоверие, и разгорающаяся страсть и столько всего, что не передать. Тайлер целует её нежно, едва прикасаясь, дразнит, углубляет поцелуй, чувствуя её ответ и это уже больше напоминает попытку сожрать её целиком. — Тай! — Джин прижимается к нему близко — близко, трётся об него, её голос звенит от сдерживаемых эмоций. — Дай мне себя, детка, не отталкивай. — Он прижимается своим лбом к её и стонет, зацеловывая её до раскрасневшихся губ. Он раздевает её по дороге в спальню, одежда усеивает пол, но Джинни больше заботит его близость, чем сохранение каких-то тряпок под ногами. Джин растаскивает до дрогнувших коленей под его напором и страстью — шея горит от его щетины и губ, она стаскивая с него лишнюю, мешающуюся сейчас ткань. Джинни наслаждается, позволяя себе не сдерживаться, дергая рубашку в стороны, чувствуя грудные мышцы и рельефность пресса, губами она ловит его сосок и он шипит сквозь зубы, ведь её ладонь одновременно сжимает его в паху, она всем своим телом реагирует, откликаясь на этот звук, позволяя уронить себя на кровать. Он забирается на кровать вслед за ней, разводит её ноги в стороны, опираясь одной рукой в кровать, второй же на пробу водит членом по приоткрытой плоти, проверяя, готова ли она принять его. — Вставь мне, — слетает с её губ. Тайлер резко дёргает бёдрами и Джинн выгибается до хруста в шейных позвонках, её едва не выносит с первого же толчка. Он такой твердый и горячий, что лоно сжимается, удерживая его, зажимая. Тайлер глухо стонет и накрывает её собой, пережидая самые сильные ощущения, это, как провалится в ледяную воду, адреналин шпарит по телу и ты первые секунды не чувствуешь холода. Его так много, что она чувствует, его поджавшиеся яйца. Она заполнена и это горячо до невозможности, Джинни сжимается и жадно просит: — Ещё! Она царапает его спину, подставляясь, разводя ноги шире, чувствуя, как начинает течь. Поттер всегда высмеивал эту её особенность, дразнил течной шлюхой, всегда готовой к случке. Тайлер тут же вытрахивает из неё все мысли, оставляя лишь разноцветные всполохи под закрытыми веками. В голове сплошной сладкий туман, она хватается за широкие плечи, её пальцы соскальзывают по испарине и она требовательно сжимается, провоцируя. Тайлер не подводит, вбивается внутрь сильно и жестко, раскрывает, долбится в неё так, что изнутри уже подёргивает, подхлестывает в такт его толчкам яркое и волнообразное удовольствие. Прихватив её под задницу Тайлер едва не рычит, когда она шепчет, подхлёстывая его: — Хочу быть мокрой от тебя. — Чёрт, Джинни! Сучка! — Пометишь… меня… своей… спермой… — она скулит в такт толчкам, сотрясаясь всем телом, всхлипывая, ведь он продолжает иметь её сквозь оргазм, доводя до слез, непроизвольно текущих из-под закрытых век. — Да, детка… Всё… Для… Тебя! — Тай выскальзывает и хаотично додрачивает, работая рукой, добирает своё, забрызгивая её горячими струями. — Охренеть с тобой можно, — сипит она, так и не открыв глаз, когда её отпускает, а люстра перестаёт вращаться на потолке. — Вообще-то это моя фраза, — фыркает Тайлер, пытаясь отдышаться. — Это клише, чемпион, — Джинн приподнимается, шарит рукой под подушкой и собственной сорочкой вытирает липкое семя с себя. — Будь выше штампов и к тебе потянутся люди, — она встает с кровати нагая, походя кутается в халат, заворачивая на кухню. Джинни чем-то гремит, шумит вытяжка и он чувствует, как сквозняк лижет голые ноги. Тайлер натягивает трусы, да так и шлепает голыми пятками по полу, задерживается около шкафа, а потом так и стоит, прислонившись плечом к кухонной арке. — Ты ещё и куришь, детка? — он зачесывает волосы пятерней назад и достаёт стакан с сушилки. — Да я вообще сугубо отрицательный персонаж. В холодильнике есть холодный чай, — словно мимоходом бросает она. У неё в руках самая обычная сигарета, безо всяких изысков и мундштуков из вишни. — Если захочешь, пачка в выдвижном ящике, сигар в доме не держу, до сих пор считаю их бессмысленной тратой средств, такой же, как пирамида из бокалов с шампанским на раутах. Тайлер думал, что его сложно удивить, но Джинни — это какой-то сплошной сюрприз. То она лопает пирог на ночь, то набрасывается на него, как маленький рыжий ураган, то вот теперь, оказывается, она ещё и курит. — Спасибо. Я больше пить хочу. — Намаешься ты со мной, да? — Джинни смотрит на него ласково, но с хитринкой во взгляде. — Я не против твоих колючек, шпилек и привычек. Считаю бессмысленным ломать человека под себя. — А в чем смысл? — Джинни тушит окурок в пепельнице, разглядывая его. — Когда чувство настоящее, ты не видишь недостатков, — Тайлер наливает чай, делает пару глотков передаёт его Джинни, — а просто любишь всё без исключений, включая прыщи на любимой попе и вредный характер. — Любишь? — улыбка проступает на её лице, а в глазах отражается нечто такое, от чего у Тайлера мурашки бегут по спине. — Ты меня приворожила, околдовала, влюбила в себя, назови, как тебе угодно. Я без тебя могу, но не хочу, Джинни. С тобой и ругаться сладко, а без — пусто внутри. — Словоблуд, ты, дипломатический, — фыркает она, сдаваясь. — Профдеформация, есть такой грешок, — усмехается он, а сам смотрит на неё не отрываясь. Джинни словно обнажается под его взглядом, смотрит в ответ с такой теплотой, позволяя увидеть настоящую себя. У Тайлера от её взгляда пересыхает в горле и он хрипит, протягивая на раскрытой ладони золотой ободок — кольцо. — Джинерва. Да? — Да. Пошло оно всё. Да — безрассудству. Да — прощению. Да — согласна. Да — всему, что он сможет ей дать. Да — золотой полоске на безымянном пальце. Джинни толкает его в грудь и Тайлер, шагая назад, опускается на стул. Джинни снимает халат, стягивает с него лишнее и перекидывает через него ногу, пристраивается сверху, направляя его рукою. Ох, да! Её мальчик такой твёрдый и горячий, ровно такой, какой нужно. Тайлер дышит тяжело, зрачки расширены, а пальцы вцепились в неё до боли. Она опускается, волнообразно сжимаясь изнутри, играет мышцами и он отвечает ей. Дрогнувшими, заломленными бровями, напряженным членом и резким выдохом сквозь сжатые зубы: — Джин! — Давай, Тайлер, покажи мне, на что ты способен. И Тайлер даёт, чашки летят, усеивая пол осколками, когда он приподнимает её, смахивает всё со стола, укладывая её спиной на полированную поверхность. Заводит её ноги себе на плечи, прихватывает зубами за щиколотку, словно метит, смотрит на неё так, что Джинни вспыхивает румянцем, и с оттягом долбится в неё до вскрика, до вцепившихся в столешницу пальцев, до горлового, глухого рыка и поглощающего, волнообразного удовольствия, разметавшего их обоих. — Джинни, как же я… тебя… — выдыхает Тайлер, вжимаясь в неё. Он накрывает её собой, его много и Джинни хочется лежать так вечность, если бы не натёртая спина и крошки, прилипшие к заднице. Но, право, это всё такие мелочи. — Т-ш-ш-ш, Тай, я знаю. Я тоже, — она поглаживает его по загривку, чувствуя, как из неё течет, когда его член выскальзывает из неё. Не обязательно произносить вслух то, о чём поют в унисон два сердечных ритма. Говорят, что постель не повод для знакомства, зато отличный способ примирения. Оглядки на мнение остальных не принесли ей счастья, дети выросли и ушли своей дорогой. Она для них мать, а не пример для подражания. Друзей она так и не нажила, а Панси, как женщина, её поймёт. А остальные могут идти Запретным лесом в припрыжку, подгоняемые кентаврами. — Страстный, сильный, красивый мой. Никак не могу насытиться. Давай ещё разочек, а? — Джинни чуть щурит глаза, сидя на столе. Нагая, бесстыдная, она разводит ноги в стороны, позволяя ему видеть собственное семя, вытекающее из неё. Его взгляд темнеет, тяжелеет и он сдергивает её со стола, чтобы уже через несколько минут Джинни сладко стонала под ним, подвывая от ощущений. Лондонское небо светлеет, по кухне ползут розоватые росчерки лучей, когда она сидит на подоконнике и курит, наблюдая, как он прибирает учинённый на кухне бардак. Палочка мелькает в его руке тогда, когда крупные осколки уже лежат в мусорном ведре. Кухня сияет чистотой и свежестью, волшебство всегда оставляет небольшой привкус озона, как после грозы. — У меня сегодня выходной. Как насчет подремать пару часов и приятно провести время? — спрашивает Тайлер, откладывая палочку. — Что именно ты предлагаешь? — на самом деле Джинни всё равно куда, главное, что он рядом. Она не скрываясь любуется им, наслаждаясь нагим мужчиной на своей кухне. Тайлер — мечта любой красотки, мог быть с кем угодно, а он выбрал её. Так какая к хренам разница почему и надолго ли? — Сходим в магазин за новыми чашками? Заглянем на рынок за домашним сыром и вином? Прогуляемся до художников, куда захочешь, главное вместе, — Тайлер весь светится, смотря на неё. — Договорились. Пойдём спать, хороший мой, рассвет на горизонте, — Джинни в ответ улыбается, закрывает окно, устало зевает и тянет его за собой в темноту спальни. Матрац прогибается, Тай обнимает её со спины, переплетает их пальцы и целует её нежно, совсем невесомо касаясь губами шеи. Джинни уютно и тепло, приятная усталость давит на веки, она засыпает, под мерное сопение над головой, обо всём остальном она и завтра может голову поломать. Тайлер прав, в самом деле, что они, между собой не разберутся? А остальных всегда можно послать по известному адресу к дракону под брюхо. Кому какое дело?