*
Чан был дома с девяти вечера, пообещав мемберам, которые переживали насчёт его здоровья, что он приложит больше усилий, чтобы приходить домой раньше и не работать так много. С того времени у него действительно хорошо выходило сдерживать обещание, он удостоверялся, что выделял время для его мальчиков и для себя, делая все, что было в его силах, чтобы не волноваться о работе. Он, Феликс и Чонин решили провести ночь, играя в видеоигры до тех пор, пока время не перевалило за три часа после полуночи и они все не разошлись по кроватям. Чан зашёл в каждую комнату, проверяя каждого участника, чтобы удостовериться, что они спали. Всё выглядело хорошо до тех пор, пока он не зашёл в комнату Хёнджина и Сынмина. Он знал, что Хёнджин был с Чанбином, свернувшись там калачиком, но кровать Сынмина тоже была пуста и застелена. Чан нахмурился, прежде чем обыскать всё остальное общежитие и комнаты остальных мемберов ещё раз, потому что он знал, что щеночек часто предпочитал спать в обнимку с Минхо. Оставшись с пустыми руками, Чан вытащил свой телефон и позвонил Сынмину. Он провисел на линии, пока не был встречен механическим «нет ответа». Чан провел рукой по волосам, начиная беспокоиться. Чувствуя себя виноватым, он пошел ко второму по старшинству участнику группы, решив, что если кто и знал, где был Сынмин, это был бы Минхо. Чан бережно опустил ладонь на плечо Минхо и потряс его, зашептав: — Хэй, Минхо, проснись, детка. Минхо всегда был тем, кто долго вставал с кровати по утрам и ходил раздраженный, медленно просыпаясь. В этот раз всё было точно так же. Чан схватил руку Минхо и прижал палец к его губам, когда младший понял, кто разбудил его. Чан кивком головы указал на дверь, чтобы тот последовал за ним из комнаты, не желая разбудить Джисона и Феликса, слипшихся в один ком на кровати последнего. — Хён, пожалуйста, скажи мне, почему ты поднял меня посреди ночи, пото… — покинув спальню, Минхо сонно потирал глаза. — Сынмин пропал, — Чан перебил его до того, как он закончил фразу. — Что? — В одно мгновение Минхо стал выглядеть встревоженным, все следы сонливости пропали. Теперь Чан выглядел паникующим, всё это время он надеялся, что Минхо просто назовет его идиотом и скажет ему, что Сынмин просто спал с кем-то другим. Но это не было одним из таких случаев. — Он не лежит с кем-то из остальных парней и его кровать пустая. — Минхо выглядел задумчивым, прежде чем Чан перебил его следующий вопрос: — И он также не отвечает на звонки. Лицо Минхо посветлело, прежде чем на нем отразилась озабоченность. — Последний раз я говорил с ним этим вечером, он сказал мне, что собирается остаться и повторить хореографию ещё раз, прежде чем вернуться в общежитие. Стоило только Минхо договорить, Чан сразу же направился ко входной двери, накидывая по пути куртку и обуваясь. Он открыл дверь и повернулся, чтобы закрыть её, но увидел, что Минхо последовал за ним. — Минхо, у меня все под контролем, — Чан вздохнул, — Он, должно быть, просто уснул там. Возвращайся в дом и ложись спать дальше. — Ага, давай я просто лягу спать, — Минхо фыркнул и закатил глаза, — зная, что один из моих бойфрендов пропал, а другой ищет его в три часа ночи, — он послал Чану взгляд, предупреждающий даже не пробовать спорить с ним. — Ладно, ты прав. Пойдем, — Чан развернулся, и через десять минут они вместе дошли до здания компании. Подойдя к офису, Чан и Минхо начали подниматься к залам для практик. Коридоры были едва освещены, всего несколько ламп давали пятна света. Напряжение и тревога чувствовались в воздухе, пока они подходили к репетиционной, в которой они все видели Сынмина в последний раз. Сердце Чана билось сильнее с каждым шагом, его мозг играл в адвоката Дьявола и подсовывал ему худшие из возможных вариантов развития событий. Что если Сынмин пострадал и не мог получить помощь? Что если он потерял сознание? Мысли впивались в него, словно острые клыки, вынуждая двигаться быстрее. В отличие от него, Минхо внешне казался пугающе спокойным, но Чан мог уловить напряжение в его поведении. Он чувствовал искусно скрываемый гнев и меланхоличную печаль Минхо. За мгновение до того, как они вошли в зал для практик, рука Чана слегка дрожала, когда он ухватился за дверную ручку. Сделав глубокий вдох, он толкнул её и был встречен пробиравшим до костей холодом, который царил в помещении, будто бы в холодильной камере. Свет горел здесь гораздо ярче, чем в коридорах, а в середине комнаты, на полу из светлого дерева, лежал комок темной одежды. Чану потребовалась секунда для того, чтобы сообразить, что это был их Сынмин, но прежде чем он сделал хотя бы шаг, Минхо рванул через весь зал, чтобы оказаться рядом с ним. Чан отстал от него всего на пару мгновений, его сердце громко стучало за ребрами. Вид Сынмина, скорчившегося на полу, послал волну тревоги сквозь его тело, заставляя мысли метаться в беспокойстве. — Сынмин! — голос Минхо был наполнен настойчивостью, когда он опустился на колени рядом с ним, осторожно укладывая руку на плечо парня в попытке поднять его. — Хэй, Минни, детка, нам надо, чтобы ты проснулся сейчас, — Чан опустился на пол с другой стороны от Сынмина и бережно убрал пряди волос с его лица.*
Первым, что Сынмин почувствовал, были пальцы, поглаживающие его волосы. Ох, так осторожно. На его плече была рука, удерживающая его крепко, но скорее бережно, чем агрессивно. Потом пришла боль, пульсирующая боль за глазными яблоками, заставляющая глаза наполниться слезами, а все тело скрутило судорогой. Он пошевелился, и рука в его волосах прекратила двигаться. Сдержав хныканье, Сынмин распахнул глаза. Чан и Минхо сидели над ним, хмурые, их взгляды были наполнены тревогой. — Сынмин, что случилось? — Минхо заговорил первым, и он мог слышать беспокойство в его голосе. Дерьмо, он не должен был заставлять их переживать, он должен был быть идеальным для них, однако вот он, сидит с ними и вынуждает нервничать. Комок в его горле мешал сглотнуть, а слезы жгли глаза, не давая моргать, ведь как только он это сделает – соленая вода потечёт ручьем. — Я… — всхлип вырвался из горла Сынмина, несмотря на все усилия, что он приложил, чтобы сдержать его, и через мгновение он был прижат к крепкой груди. — Ох, милый, всё в порядке. Мы здесь, мы никуда не уходим, — Чан опустил свою голову на макушку младшего, пока Сынмин плакал в его свитер. Рука Минхо выводила круги на его спине, успокаивая, его собственное сердце болезненно сжималось, заполненное беспокойством о своем бойфренде. Вид Сынмина в таком стрессовом состоянии разрывал его душу, разжигая в нем яростные защитные инстинкты. Когда поток слез Сынмина стал сходить на нет, Чан бережно поднял его голову, большими пальцами стирая влажные дорожки на его щеках. — Что случилось, Сынмин? Почему ты был здесь в одиночестве? — голос Чана был наполнен беспокойством, взгляд шарил по лицу Сынмина в поисках ответов. — Я… Я п-пытался стать лучше, — Сынмин сделал глубокий дрожащий вздох, прежде чем заговорить. — Мои танцевальные навыки не такие хорошие, как у вас, и я видел, как Минхо смотрит на меня во время практик, — он опустил глаза на свои руки, его голос упал и стал значительно тише, — я просто хотел быть хорошим и заставить вас гордиться. — Сынминни, любые взгляды, которые ты получал от меня — это взгляды тревоги, не потому, что ты проваливался, а потому, что ты не заботился о себе так, как должен был, — прежде чем Чан успел что-то сказать, вклинился Минхо. Сынмин не мог заставить себя посмотреть на хёна, но осторожная рука подняла его подбородок и заставила посмотреть в глаза Минхо, не оставляя возможности возразить. — Ты всегда идеален, милый, твои движения безупречны, даже когда ты слишком устал, чтобы выкладываться на полную. Твой вокал всегда прекрасен, ты каждый день отдаешь этому всего себя, заставляя всех гордиться, — нежные слова Минхо заставили слезы вновь течь по его лицу, а Чан начал оставлять аккуратные любящие поцелуи на шее Сынмина, заставляя его чувствовать себя бесформенной массой в его хватке. — Всегда такой идеальный, детка, — мягким шепотом выдохнул Чан на ухо Сынмину, — Ты делаешь нас всех такими счастливыми и гордыми. Я люблю обнимать и целовать моего идеального Минни. Веки Сынмина ощущались очень тяжёлыми, мгновенно закрываясь, когда он положил голову обратно на плечо Чана. Создавалось ощущение, что все эмоции, которые он подавлял столько времени, всё же догнали его. — Вот так, детка, спи. Мы отведем тебя домой, — это был мягкий голос в его ухе, дыхание коснулось ушной раковины. Сынмин был вполне уверен, что Чан был тем, кто сказал ему это, но он также был слишком уставшим, чтобы действительно размышлять над этим. Спустя минуту раздался негромкий шорох, Минхо встал и вышел из комнаты, звоня их менеджеру, чтобы тот забрал их. Сынмин ещё не спал, но желал, чтобы сон накрыл его с головой, оставаясь в уютных объятиях его хёна. Ещё больше шорохов, и Сынмина подняли на руки, вынося на улицу. Холодный воздух обжёг его лицо, заставляя пошевелиться, прячась в изгибе шеи Чана. Сынмин услышал негромкое воркование над ним, однако проигнорировал их. Он не помнил, когда провалился в сон, но Сынмин проснулся, лежащим в своей постели, когда кто-то стягивал с него потную футболку и штаны, заменяя их на толстовку, насквозь пропахшую Хёнджином. Затем руки исчезли с его тела, и Сынмин захныкал, открывая глаза, чтобы увидеть Минхо, выходящего из комнаты, и Чана за его плечом. — Пожалуйста, — его голос упал, звуча тихо и переполненно эмоциями, и позже он наверняка устыдится своего поведения. — Нет, милый, мы не уходим, — поспешили уверить его Чан и Минхо, обменявшись взглядами и кивнув. — Я просто иду умыться, а хён собирается переодеться. Мы будем здесь так быстро, как только сможем, Минни, я обещаю. — Сынмин ощутил, как соленые печальные слезы вновь угрожали пролиться, и кивнул, чтобы показать, что понял. После этого они оба покинули комнату. Сынмин честно не знал, почему он был таким эмоциональным, это было так тупо – быть на грани слез из-за факта, что его парни вышли из комнаты. Но после того, как он так долго скрывал собственные чувства и мысли от них, мысль о том, что они оставляют его в одиночестве, проделала дыру в его сердце, которую он едва ли мог залатать. Минхо пришел обратно в комнату, подошёл к тому месту, где сидел младший, и опустился рядом с ним. Сынмин постарался скрыть факт того, что он плакал… опять… но, очевидно, провалился. Один из лунных бликов попал на его лицо, отражаясь в слезах, и Минхо вздохнул. — Ох, Минни, ты этой ночью просто маленький комок из эмоций, да, детка? — Сынмин кивнул головой, позволяя себе быть притянутым к груди Минхо и уложенным на мягкую кровать. Старший рассеянно выводил бессмысленные узоры на его спине, заметив, что его плач превратился в тихие всхлипы, а дыхание почти выровнялось. Прошло не слишком много времени, прежде чем Чан вернулся в комнату с водой, поставил её на прикроватную тумбочку и забрался в кровать по другую сторону от Сынмина. Он знал, что, как бы сильно их второй младший не делал вид, что недолюбливал тактильный контакт, на самом деле он был любителем объятий и обожал быть маленькой ложечкой. Даже если сам отрицал это. Обвитый руками хёнов, Сынмин уснул, чувствуя себя любимым и окружённым теплом. Он знал, что им придется поговорить обо всем произошедшем с утра, но этой ночью он мог позволить себе расслабиться. Он знал, что если его семья с ним – он будет в порядке.