Уроки игры на гитаре с пользой

— Прекратить дэто, Токи. Твой гитара звучать, как дохлый кошка. Токи отрывается от перебирания струн и зло зыркает на недовольное лицо Сквизгаара. Они сидят в гостиной Мордхауса, и каждый занят своим делом: Нейтан и Пиклз что-то увлечëнно обсуждают, то и дело ударяясь стеклянными горлышками бутылок, чтобы сделать очередной глоток пива, Мëрдерфейс листает какие-то бумаги, до которых никому нет дела, а Сквизгаар… сидит прямо рядом с Токи и снова издевается над ним! Как будто он не может уйти в другую комнату или хотя бы пересесть в дальний угол, чтобы не слышать «отвратительный игра на гитара». Как будто Токи в этом виноват! — Заткнуться, Сквизгаар, — шипит Токи и возвращается к струнам. Они приятно холодят подушечки пальцев и скользят по коже. Только натянутая сталь издаёт звук, Сквизгаар рядом с ним снова морщится и возмущённо замечает: — Твой гитара даже не быть настроенный! У меня кровь из уши от твой ужасный музыка! — Уходит отсюда, если ты не нравится слушать! — Токи переходит на крик и толкает Сквизгаара в плечо. Тот, слегка качнувшись, тут же ответно пихает его, и между ними завязывается короткая потасовка. Обычно всем плевать, но в этот раз их крики и пререкания, видимо, отвлекают Нейтана от ужасно интересной беседы, потому что сначала он хмурится, а в следующий миг над Токи и Сквизгааром возвышается его угрожающая фигура. — Эй вы, двое! Завалитесь нахер, вы мешаете нам разговаривать. — Дэто Токи начать! — Сквизгаар надменно вскидывает подбородок и тычет пальцем Токи в грудь. — Он снова обзывать меня, Нейтан! — в своё оправдание восклицает Вортуз. — Потому что ты не умеет играть на гитара, — Сквизгаар складывает руки на груди, констатируя это словно неопровержимый факт. — А ты есть тупой шведский выскочка! — Стоп! — прерывает их пререкания Нейтан, прикладывая пальцы к вискам. Обычно их разнимает Пиклз, но сейчас тот явно не в состоянии — возле барабанщика накопилось уже достаточно пустых бутылок, поэтому Эксплоужен думает несколько долгих секунд, прежде чем обратиться к Сквигельфу: — Тебе не нравится, как играет Токи? Сквизгаар утвердительно кивает и с отвращением смотрит на то, как Вортуз зажимает аккорд. — Тогда решено: будешь учить Токи играть, — Нейтан говорит это безапелляционно, складывая руки на груди и смотря на них сверху вниз. — Я ни за что не будет учить дэтот придурок! — мгновенно возмущается Сквизгаар и демонстративно кривит лицо. — Учиться у этот шведский выскочка? Никогда! — Токи отворачивается от него, но натыкается взглядом на хмурое лицо Нейтана, в глазах которого читается приказ, ослушавшись которого можно загреметь в больницу с переломами. Сквизгаар, тоже заметивший этот взгляд, ëжится от неуютной обстановки, но переть против Эксплоужена — себе дороже. Наконец он нехотя соглашается и ворчит: — Ладно, пусть быть, как ты сказать. Но он, — указательный палец утыкается Токи в грудь, — должен быть слушаться меня. — Ни за что! — тут же восклицает Токи, но осекается под взглядом Нейтана и тихо произносит: — Ладный, так и быть, но только если он перестать обзывать меня. — Вот и порешили, — улыбается Нейтан уголками губ и больно хлопает обоих гитаристов по плечам. — Время тренировок назначайте сами, — и уходит обратно на диван к Пиклзу, уже заскучавшему в молчаливом одиночестве. Токи возмущëн, Токи не хочет, чтобы Сквизгаар его учил. Выслушивать постоянные подколки и обзывательства — нет, спасибо, не надо. Да и сам Сквизгаар… Поток его мыслей прерывает холодный голос Сквигельфа: — Первый тренировка быть завтра в семь вечер здесь. Не опаздывает, — с этими словами он встаёт и уходит, оставляя взбешëнного Токи сидеть на диване с проклятой гитарой в руках.

***

Токи лежит на кровати, бездумно пялясь в потолок и размышляя. Скоро семь, и Вортуз изо всех сил старается не думать о том, что уже через пятнадцать минут он будет вынужден терпеть бесконечные насмешки и недовольство Сквизгаара его игрой. — Чёртов шведский выскочка! — вслух ругается Токи и садится на кровати. От резкого движения порыв воздуха задевает модельки самолётов, слегка раскачивая их. Помнится, Сквизгаар, впервые увидев их, только презрительно скривился и сказал: «Дэто не есть металл». Токи тогда это ужасно обидело. Что с того, что у него вся комната в игрушечных самолëтиках, что с того, что он любит кошек и обниматься, что с того, если он хочет, чтобы Сквизгаар хоть раз похвалил его и улыбнулся?.. Стоп-стоп-стоп. Нет. Токи мотает головой, прогоняя надоедливые мошки-мысли, и неохотно берёт в руки гитару, чтобы спуститься в гостиную. Первый урок проходит ужасно. Токи постоянно сбивается с ритма и делает глупые ошибки (попробуй тут не ошибиться, когда тебя буравят острые льдинки чужих глаз), а Сквизгаар постоянно закатывает глаза и делает колкие замечания в его адрес. Всё кончается лопнувшей струной на любимой гитаре Токи и тем, что они снова ссорятся в пух и прах, повышая голоса и расходясь по своим комнатам. Абсолютно вымотанный бесконечными тренировками, уставший, в тишине игрушечных самолётов Токи ощущает, что его нервы натянуты до предела — вот-вот порвутся, как та несчастная струна. Он совершенно не представляет, как собирается прожить следующие уроки.

***

Следующие две недели смешиваются у Токи в голове беспорядочным клубком, завязываясь узлами. У него в черепной коробке огромное количество ненужной информации: любимая марка пива Пиклза, цвет футболки Уильяма и количество настенных ламп в коридоре, ведущем в зал для собраний. Среди бесконечных строчек нот, линий ладов и стальных дорожек струн у него в голове наглухо засел один образ, наличие которого Токи яростно отрицает. Среди всего хлама мыслей он зачем-то помнит запах парфюма Сквизгаара, цвет его глаз (Токи кажется, это цвет льда в морозное утро в Стокгольме), его длинные изящные пальцы, легко зажимающие нужные аккорды, то, под каким углом он вздëргивает подбородок и вскидывает бровь, звук его дыхания над ухом, когда он склоняется к Токи, чтобы объяснить ему, как играется тот или иной приём… У Токи это в голове двадцать четыре часа в сутки вертится и крутится, не давая покоя даже по ночам. Ему снится родная Норвегия, низкое сизое небо и чужие холодные пальцы в руке. Токи не до конца уверен, чьи они, но воспоминания о длинных волосах, блеснувших золотом в редком луче солнца, заставляют его волноваться. А ещё Токи беспокоит поведение Сквизгаара. В последнее время он стал как будто мягче: меньше злится, когда Токи неправильно берёт аккорды, и даже однажды улыбается самым краешком губ и мягко сообщает: «У ты хорошо получаться, маленький дилдо». У Токи в тот момент в груди что-то ëкает от чужой улыбки на обычно холодном лице. А еще Сквизгаар… ещё он зачем-то сегодня придвинулся так близко-близко (вероятно, под предлогом лучшего объяснения), что их колени соприкоснулись, а след чужого дыхания остался у Токи на щеке. Сквизгаар что-то объяснял про правильную постановку пальцев, низко склонившись к нему — так, что можно было почувствовать запах его волос, — но Токи не слушал совершенно. Всё, о чём он мог думать, — это ощущение жара чужого колена даже сквозь ткань джинсов и совершенно осознанное желание взять руку Сквизгаара в свою, совсем как во сне. Наверняка у него кожа гладкая, с небольшими мозолями от струн, и Токи так хочется провести по ней пальцами, а потом переплестись с чужими — тонкими и длинными… — …ки! Токи! — Сквизгаар трясёт его за плечо, недовольно хмурясь. — Ты слушает, что я говорить? Токи моргает пару раз, виновато улыбается Сквизгаару и поправляет длинную прядь волос, лезущую в глаза. — Извинить, Сквизгаар, я прослушать. Повторяет ещё раз, пожалуйста. Сквигельф только тяжело вздыхает, но не кричит, не злится, а спокойно произносит: — Только теперь слушает внимательный. Токи послушно сосредотачивается на чужих словах и почти забывает о пальцах Сквизгаара и его волосах.

***

Ещё неделю спустя, когда Токи совсем измучается от зачастивших снов, он думает, что с него хватит. Сквизгаар в качестве учителя оказался довольно сносным, и уроки действительно пошли ему на пользу — Токи теперь безошибочно играет гаммы и практически идеально исполняет свои партии для нового альбома. Только вот что-то не то… Только вот Сквизгаар зачем-то продолжает словно случайно касаться его коленей и рук, близко придвигаться и часто хвалить. Глупые сновидения зачем-то подкидывают всё новые и новые картинки, от которых Токи мучительно краснеет наутро и плещет в лицо холодной водой, чтобы прогнать ночной морок. Они, как всегда, сидят в пустой гостиной. На часах уже около одиннадцати (они немного заигрались), а остальные давно разошлись по своим комнатам. Тихо. Только слышно, как Сквизгаар перебирает струны, наигрывая незнакомую Токи мелодию. Наконец Токи решает, что это самый подходящий момент. Он хочет сделать кое-что, но не совсем уверен, понравится ли это Сквизгаару. С другой стороны, зачем тогда Свизгаар делает все эти странные вещи?.. — Сквизгаар, — зовёт Токи, робко трогая его за плечо. Тот оборачивается и обжигает его льдистым взглядом, отчего Токи сразу становится неловко. — Сквизгаар, — ещё раз зачем-то повторяет он, скорее для самого себя, чтобы собраться с мыслями. Сквигельф смотрит на него не отводя глаз, и Токи наконец решается: — Я хотеть сделать кое-что, что ты может не понравится, — выпаливает он, впиваясь глазами в лицо напротив и ожидая чужой реакции. Сквизгаар только молчит и чуть кивает, давая понять, что слушает. — Это совсем не есть металл… — мнëтся Токи, без конца поправляя лезущие в глаза волосы. Он не знает, как сказать, что сделать, и в голове мигает только одна бесконечная строчка: глупый Токи, глупый Токи, глупый Токи. Наконец он берёт себя в руки и, крепко зажмурившись, тянется к чужому лицу, но промахивается — мажет губами по щеке. Кожа у Сквизгаара оказывается тонкой, нежной, гладкой и приятной на ощупь. Когда Токи открывает глаза и понимает, что облажался, его тут же окатывает жгучей волной стыда. Он прячет краснеющее лицо в ладонях и без конца шепчет: — Простить меня, Сквизгаар, простить, простить… Тишина. Сквигельф молчит несколько томительных секунд, и Токи кажется — прошла вечность и сейчас его в лучшем случае обзовут, а в худшем — ударят, так что он на всякий случай только сильнее зарывается лицом в ладони, не решаясь открыть глаза. Кончики ушей жжёт под пристальным взглядом голубых глаз. Сквизгаар молчит, и Токи кажется это худшим наказанием. Наконец воздух прорезает чуть хриплый голос Сквигельфа, который серьёзно и чуть медленно произносит: — Да, дэтот совсем не есть металл, — вот и всё. Токи Вортуз может прощаться с жизнью. Похороните его мишку вместе с ним, пожалуйста, и иногда навещайте его скромную могилу, он большего не просит. — Дэтот совсем не есть металл… — повторяет Сквизгаар, и Токи решается на него посмотреть. К его удивлению, Сквигельф совсем не злится, только хмурится и недоумëнно трогает щёку кончиками пальцев. — Но я плевать на дэтот! В этот момент Токи забывает, как дышать и моргать, и вообще его сердце, кажется, отказывается функционировать. Потому что Сквизгаар внезапно оказывается так близко — ближе, чем когда-либо, настолько, что Токи ощущает его горячее дыхание на своих губах — и целует. На этот раз не в щёку, а в самые губы, совсем по-настоящему. Несколько раз коротко прижимается к нижней губе, затем к верхней, отстраняется и смотрит прямо в испуганные глаза Токи. — Закрыть глаза, Токи, и расслабляться, — мягко говорит он, зарываясь длинными пальцами Токи в волосы и снова приникая к губам. Токи не остаётся ничего, кроме как подчиниться — смежить веки и ответно запутаться пальцами в чужих волосах. Невероятно. Сквизгаар целуется невероятно, так, как никто никогда раньше не целовал Токи. Он кладёт руки Сквигельфу на затылок, тянет ближе, так что гитара больно впивается ему в колено, но Токи плевать. Ему плевать, когда Сквизгаар-ледяной-принц-Сквигельф целует его так нежно, вызывая внизу живота целую стайку бумажных самолётиков, которые, сталкиваясь друг с другом, ухают куда-то вниз, в самые пятки, лишая Токи последних связных мыслей. Он несмело оглаживает сильные плечи Сквигельфа, словно он хрустальный, кусает его губу и тяжело дышит в щёку. Сквизгаар внезапно сталкивается с ним языком — и у Токи под веками фейерверки взрываются, потому что это… это… это совсем не металл. Токи совсем не брутально всхлипывает в поцелуй и льнëт ближе, пока Сквизгаар просовывает руки ему под футболку и беспорядочно оглаживает спину. Токи дрожит — то ли от возбуждения, то ли от ветерка, пробравшегося через форточку. Но разве это важно, когда Сквизгаар — такой? Такой, такой… у него нет слов, и мысли спутались в один большой клубок от чужих поцелуев, постепенно переходящих на шею и плечи. Токи из последних сил всхлипывает и тихо стонет, комкая золотистые волосы в кулаке: — Я тебя всегда ненавидеть Сквизгаар, очень сильный ненавидеть… — и вопреки своим словам только прижимается ближе, царапая ногтями чужую спину. Сквизгаар отстраняется от него, и Токи — возбуждённый и тяжело дышащий — готов почти взвыть от потери контакта. Но Сквигельф только наклоняется к его уху и обжигает горячим дыханием, ласково заправляя тёмную прядь волос за ухо: — Я тебя тоже ненавидеть, Крошка Токи. «Это совсем не есть металл», в очередной раз думает Токи и окончательно решает, что ему плевать, если Сквизгаар будет продолжать прикасаться к нему вот так.

***

Нейтан выходит из комнаты, прикладывая усилия, чтобы открыть дверь. Пиклз уже не в состоянии стоять, но они ещё не успели обсудить важные вопросы вселенной, а пиво неумолимо быстро кончалось. Плитка под ногами холодит босые ступни, но ему плевать. Два коридора, мимо гостиной и — заветная кухня и приятная гладь стекла бутылок из холодильника. Заворачивая за угол, мечтая только скорее добраться до злосчастного алкоголя, Нейтан внезапно останавливается. Из полумрака гостиной раздаются неясные звуки — едва различимые голоса и шуршание одежды. Кажется, у кого-то намечается интересная ночка. Не то чтобы Нейтан был таким уж любопытным — нет, он, наоборот, уважал личное пространство согруппников, но что-то заставляет его заглянуть за угол стены. Он наблюдает пару секунд за происходящим в тёмной гостиной, а потом с чувством выполненного долга и ухмылкой на губах топает за пивом. Кажется, уроки игры на гитаре пошли этим двоим на пользу.