Баллада о доме на дереве

«Как же я заебался» - мысль, которая крутится в моей голове ежедневно, идет лейтмотивом моего нахождения здесь, отравляет и без того, мягко говоря, малоприятное бытие. Но в тот день… дерьмо вылилось через край. Я возвращался на базу после очередной вылазки в один из проклятых бункеров, в которых я ищу ресурсы, ну и подсказки о том, где может валяться труп его величества Паффтона. Хотя зачастую я находил там приключения на собственную задницу, которые изматывали меня до полуовощного состояния. Этот раз был одним из таких: я подобрал немного еды и пару аптечек, половину ресурсов из которых пришлось сразу же потратить, поскольку мутировавшие твари надрали мне зад. Так что я возвращался оттуда в прескверном настроении, надеясь завалиться на свою лежанку и не вставать с неё минимум часов десять. Благо, после стольких дней защиты того сарая, что я называл жилищем, мне пришла в голову идея поднять его над землей. В детстве у меня был домик на дереве, который мы построили вместе с отцом, так что у меня было базовое представление о том, как это сделать. Спустя несколько дней работы, у меня имелось некое подобие дома, хотя тот еще требовал доработки, так что, уходя в поход, я поручил Кельвину набрать бревен. И вот, я шёл на базу, каждой мышцей измученного тела ощущая усталость, фрустрацию и исступление. Мало того, что в раны постоянно попадала инфекция, их приходилось обрабатывать водкой и пить антибиотики, мало того, что постоянно хотелось жрать, пить и спать, так мне еще и много дней не удавалось кончить. Признаюсь: я зависим от порнографии, как и большинство людей в 21 веке. Здесь доступа к порнхабу у меня, разумеется, не было. Приходилось полагаться на фантазию, которая у меня никогда толком не работала: я пытался вспоминать сюжеты из любимых видео, и поначалу у меня даже получалось, но чем дольше я находился на этом проклятом острове, тем больше моё сознание заполняли кровавые сцены расправы, которую я чинил над всеми, кто смел бросить мне вызов. Я пытался представлять обнаженные тела женщин, но подсознание выдавало мне уродливые обвисшие груди здешних аборигенок. Живая плоть начала вызывать у меня отвращение: вместо женских гениталий я видел рваные раны. Единственная красивая женщина на этом сраном острове всегда держала дистанцию, не позволяя и прикоснуться к себе, а я пока не настолько озверел, чтобы насиловать, да и она нужна была мне в виде огневой поддержки. Меня возбуждали мысли о Вирджинии, но наличие у неё лишних конечностей напоминало о подземных мутантах, что сразу вызывало отвращение. Так что я шел и злился, и единственной светлой мыслью в моей голове маячила перспектива отрубиться в безопасности надземной хижины. И вот, я уже видел пни срубленных деревьев, это означало, что я близко, хотя отсюда должно было просматриваться геометрически правильное строение, по какой-то причине, я его не видел. Это вызвало беспокойство. Я продолжал идти вперед, и моему взору открылась картина… нет, карикатура. Я бы мог рассмеяться, не будь я искусан монстрами и заёбан такой жизнью. На месте, где когда-то находился мой дом на дереве, виднелся пень, рядом лежала груда аккуратно сложенных бревен, а навстречу мне шел виновник торжества. Этот придурок выглядел как пёс, насравший на любимый коврик своей хозяйки. Он нёс мне какую-то бумажку, видимо, с оправданиями. Я остановился и принялся ждать пока он подойдет. Во мне закипала злоба, я был так измучен, мне казалось, я могу сойти с ума, потому что вместе со злобой я ощущал дикую комичность ситуации, во мне боролось два порыва - наброситься на Кельвина с кулаками или упасть на землю и заржать. Увидев выражение моего лица, которое мне самому было сложно представить, Кельвин только сильнее испугался, потупил взгляд и протянул мне мятый кусок бумаги. Я засмеялся. Этот идиот смотрел на меня с неподдельным ужасом, будто увидел монстра. Продолжая драть горло хохотом, я с силой стукнул его под дых, роняя того на колени. Не знаю, кому было больнее, потому что я здорово ударился кулаком о его бронежилет. Оставив Кельвина, я подошел к собранным им брёвнам и позволил себе выпустить пар. Злость придала мне сил, так что я яростно раскидал какое-то количество остатков моего жилища. На самом деле, это мало помогло, так что я вернулся к виновнику торжества, который всё еще стоял на коленях. Я подошёл близко и схватил его за волосы, поднимая его лицо, чтобы я мог его видеть. Он выглядел жалко, хлопал большими глазами, полными вины. От этого мне могло бы стать мерзко: видеть кого-то настолько пассивно никчемного, но вместо этого… я почувствовал возбуждение. Его голова как раз находилась на уровне моего паха, и я подумал, что можно просто… ну, знаете? И я последовал моментному порыву, ведомый накопленным возбуждением и злобой. Я хотел наказать его, но мне всё еще нужен был помощник, так что избивать того было бы неправильным решением, а так я бы убил двух зайцев одним выстрелом. Мысль о том, что я собирался делать возбуждала, я притянул Кельвина за волосы ближе к моему паху, тот, ища равновесие, уперся ладонями мне в бедра, и черт, это было волнующе. Тогда он снова посмотрел на меня своими щенячьими глазами и я… потерял контроль. Парень держал член во рту впервые, он неловко вбирал плоть до половины, но даже это ощущалось в разы лучше дрочки всухую. Он принял мою волю без сопротивления, уже привык во всем мне подчиняться, да и наверное был благодарен за такое мягкое наказание. Внутри его рот был влажным и горячим, в начале я позволил ему привыкнуть, а потом взял его за затылок и насадил на член до основания. Его горло затрепетало в рвотных позывах, это было приятно, так что я повторил резкие глубокие движения еще несколько раз, прежде чем дал ему отдышаться. Тот факт, что мне сосал мужчина ни капли не смущал: я наконец чувствовал удовольствие, забыв о том, как выглядят разорванные тела полулюдей. Я толкался ему в щеку, а тот смотрел на меня так искренне и жалобно. Взгляд ангелочка совсем не сочетался с тем, что он сосал мой член, хлюпая и причмокивая, а по подбородку начинала стекать слюна. Его лицо было не слишком смазливым, так что я закрыл глаза и представил вместо него Вирджинию. Её светлые волосы, сексуальное тело, обтянутое купальником и… паучьи конечности. Я открыл глаза и отбросил наваждение, мне пришла в голову другая мысль. Должно быть, я выглядел как полный идиот: с торчащим из штанов членом наклонился к отброшенному в сторону рюкзаку, и, достав из него брезентовое одеяло, расстелил его перед Кельвином. Тот тяжело дышал, глаза потерянно блуждали, тогда я толкнул его вперед, так что тот встал на четвереньки. В этот момент мужчина запаниковал, он оглянулся на меня и помотал головой. Я не собирался его слушать. Я притянул того к себе, схватив за бедра и начал снимать с него штаны. Кельвин пытался что-то кряхтеть, невнятно мычать, в какой-то момент мне даже показалось, что он отчетливо сказал «не надо». «Я ведь не монстр» - упреком промелькнула мысль. Я стянул с него штаны, оставив их на уровне колен, потянулся к рюкзаку и достал мясистый лист алое. Раздавив его в руке, я покрыл соком свой член и его дырку. «Помни моё снисхождение» - скорее для себя произнес я. Когда я приставил головку ко входу, Кельвин попытался отдалиться, сбежать ползком. Это выглядело забавно и… жалко. Я не дал ему уйти, крепко взявшись за его плотные бедра, которые с такого ракурса смотрелись почти сексуально. Член входил туго, Кельвин горбил спину и кряхтел, часто дыша, тогда я надавил на его позвоночник, заставляя того выгнуться как мне было нужно. Я вошел глубже, он был тугой и горячий, это ощущалось чертовски хорошо, не шло ни в какое сравнение с движениями его неумелого рта. Я вышел из него и вновь толкнулся вперед, в этот раз глубже, выдавив из него стон, и черт возьми, этот стон завел меня еще больше, если такое вообще возможно. Кельвин прижался грудью к земле, я ритмично и довольно медленно двигал бедрами, наслаждаясь этим тугим жаром и всхлипами. Совесть и человечность все ещё кричали где-то на подкорке сознания о том, что то, что я делаю - неправильно, но их тонкие голоса заглушало моё удовольствие, растущее с каждой минутой после стольких дней воздержания. Я протолкнул член глубже, до самого основания, вновь вызвав у Кельвина стон, в котором, кроме боли звучало нечто иное. Мысль о том, что мы оба получаем удовольствие от процесса показалась забавной. В конце концов, это должно было быть наказание. Я ускорил движения и наотмашь шлёпнул его по ягодице, оставляя на ней след в виде ладони. Он вскрикнул, а его сфинктер сжался, даря мне чертовски приятное ощущение. Я продолжал толкаться внутрь, быстрее, отрывистее. Я надавил на него и он полностью лег на живот, я возвышался над ним и быстро трахал его задницу, почти не вынимая член. Тот скулил и стонал, хватаясь руками за полотно, на котором лежал, я приблизился к нему, его голос зазвучал для меня громче, отчетливее, я ловил его стоны и наслаждался ими, продолжая втрахивать его в землю. Он шевелился подо мной, похоже, пытался получить удовольствие от трения о полотно, мне это было только на руку. В какие-то моменты мне казалось, что он подается навстречу моим движениям, да и звуки, что тот издавал перешли все грани приличия. Он звучал как шлюха, зарывался пальцами в землю, хватаясь за траву. На его шее появилась испарина, сам он был красный от напряжения. Несколько минут, и я испытал верх наслаждения, толкая себя внутрь глубже, изливаясь в него, продолжая двигаться скорее по инерции, выдавливая из Кельвина новые громкие стоны. Это было чертовски горячо, мне казалось, что я ощущал себя лучше, чем когда либо в жизни. На самом деле, когда моё сознание слегка прояснилось, мне стало жалко Кельвина, который тяжело дышал, закрывая лицо предплечьями. Его член стоял, я усмехнулся своим мыслям и притронулся к нему, он приподнял бедра, давая мне свободу движений и скоро кончил мне в ладонь, тихо проскулив в рукав своей куртки. Это не заняло много времени, тот, похоже, как и я, долго не мог достичь разрядки. В моей голове проскользнула мысль о том, что он звучит мило, когда кончает. «Нет, ну это точно пидорство» - подумалось мне. В совместном половом акте не было ничего особенного: я в армии служил, повидал всякого, но вот подобные мыслишки - это уже не нормально.