Ты так сильно любил эти звёзды

— Ты вытащил меня сюда посреди ночи, чтобы... Посмотреть на небо? —Н-не совсем на небо... На звезды.   Этой ночью Эндрю Крейсс, или хранитель гробниц, как его называют в поместье, робко попросил старателя сходить с ним в одно место.   Парни стояли на крыше под прекрасным звёздным небом. Оно не было синим или чёрным. Переливаясь градиентом от цвета глубин черной дыры, до светлейшего молочного цвета, оно простиралось вокруг. Вид с крыши был великолепен.   Нортон прищурился. — Что же в этих звёздах такого?   Крейсс тихо вздохнул, с улыбкой глядя вверх. — Я... Всегда боялся света солнца. Он резкий, очень яркий и горячий. Поэтому я работал ночью. В это время над головой были звёзды и луна, которые светили, но не жгли. Их свет был спокойным и... У меня создавалось впечатление, что они следят за моими действиями и готовы хранить этот секрет до последнего. Сейчас я вижу очень плохо, но... Разглядеть их хотя бы как-то я могу.   Нортон прищурился, глядя в усыпанное мелкими звёздами небо. — Да... Есть в них что-то такое... Очаровательное. — Именно.   Эндрю взял Нортона за руку. Тот немного удивлённо посмотрел на руки Крейсса. — Я люблю звёзды... — тихо сказал альбинос, глядя в темные глаза проспектора. — Но... Тебя я люблю еще больше.   Нортон замер, краснея. У него были чувства к Эндрю, но он скрывал их. Страх быть отвергнутым зачастую не дает людям сойтись и быть счастливыми. — И... Я люблю тебя... — прошептал Кэмпбелл.   В ту ночь они стали парой. Эндрю часто звал Нортона на крышу, а потом и сам проспектор ощутил сильную потребность к созерцанию небосклона, находясь рядом с любимым.   Кэмпбелл держал Крейсса за руку и прикрывал глаза от наслаждения. Он был счастлив и его парень испытывал взаимные чувства, судя по его поведению.   Только вот... Рано или поздно глаза придется открыть.   Крейсс с рождения был проклят. Его болезнь постоянно доставляла ему проблемы: окружающие боялись такого внешнего вида, а сам организм потихоньку умирал.   Эта ночь запомнилась Нортону навсегда. — Эндрю...   Он не встает с постели уже несколько дней, отказывается от еды... Нортон в ужасе, и только легкая измученная улыбка альбиноса заставляет его хотя бы немного успокоиться и не дать надежде погаснуть.   Старатель ходит кругами по комнате, а после садится около постели и берет возлюбленного за руку. Она такая бледная и холодная... — Норти... — слезы катятся по белому лицу. — Ты только сильно не грусти, хорошо?..   Ладонь Эндрю поднимается и гладит Нортона по щеке. Тот еле сдерживает слёзы, осознавая, насколько эта рука истощена. — Почему ты так говоришь?... Ты не умрёшь! — Давай смотреть правде в лицо... — Гх!..   Эндрю поворачивает голову к окну и грустно смотрит на занавеску. — Нортон... У меня есть просьба. — К-конечно! Все что угодно!   Нортон оживает. — Я хочу... На крышу. Если тебя это не затруднит, то пожалуйста... Отнеси меня туда.   Родной тихий голос, который хватает за сердце... Как ему можно отказать?   Где-то в глубине души Нортон осознаёт, что это последняя просьба Эндрю. «Нет! Это точно не так! Если человек умирает... Ему же нет дела до этих мелочей! Значит, он выздоравливает! Да-да! Именно так!» Себя невозможно обмануть.   Кэмпбелл осторожно берёт возлюбленного на руки. Какое лёгкое тело! Какое оно худое!   Нортон посадил Эндрю на стул, накинул на него пальто и отнёс на крышу.   Сегодня небо сияло как и в ту ночь признания. Переливаясь всеми цветами вселенной оно завораживало и манило к себе. В такие моменты ты понимаешь, насколько мал и ничтожен, по сравнению с огромным небосводом.   Эндрю улыбнулся. Нортон не заметил, как он слез с его рук. Осознание пришло чуть позже. — Эндрю, ты стоишь! — Ага...   Крейсс некоторое время смотрел ввысь, а после перевел взгляд на Нортона.   Нежная улыбка не сходила с бледного лица. — Все... Будет хорошо, Норти. С-спасибо... Я люблю... Тебя... Альбинос положил руки на плечи любимого и нежно поцеловал его, после чего... Руки ослабли и он упал замертво. — Эндрю? Эндрю!!! — кричал Нортон, срывая голос, в отчаянной попытке разбудить Крейсса.   Но... Все тщетно, и Кэмпбелл сам это прекрасно понимает. Через несколько дней проспектор пришел на могилу возлюбленного, положил букет лиловых ирисов около надгробия и поднял голову к звездному небу. «Если ты любишь меня больше, чем эти звёзды... То почему ты по итогу с ними?» — задал он немой вопрос небу, забравшему его возлюбленного, на что оно загадочно молчало. Оно не потеряло свою красоту в глазах Кэмпбелла. Наоборот он долгое время ночами напролет искал звезду, которой стал Эндрю. Какой она должна быть? Самой яркой из миллиардов других? Нет... Скромной, находящейся немного поодаль от остальных звезд. Скромной, но прекрасной, как и его хрупкий и нежный Эндрю.