Не пойми откуда взявшийся дождь лил как из ведра. Лапы сами себя не слушаясь, то и дело спотыкались еле воздерживая владельца от падения на мокрые и грубые каменные плиты. Неприятная, холодная вода то и дело попадала в глаза, заставляя морщиться и жмуриться. Шерсть уже была достаточно мокрой, чтобы приятная пушистая шубка начала становиться тяжёлой, холодной и тягостной, словно это была не часть её владельца, а ноша, которую не смотря ни на что нужно было донести до пункта назначения. Частые капли дождя стекали по и без того мокрой шерсти и одежде смешиваясь с более маленькими и солёными капельками, которые периодически просачивались из небольших карих глаз хищницы.
Когти проскальзывали по каменной скользкой от дождя дорожки. Небо было тёмным, словно у какого-то художника, который отвечает за окрас всего мира осталась только серая краска. Всё было серым: небо, каменный настил, настроение, шерсть... казалось, что кто-то одел на глаза серые контактные линзы, корректирующие цвет. Жизнь не может быть такой серой. Не теперь. Не после его появления. Жаль она это поняла только сейчас, когда увидела, насколько бездушным может быть тот, кого она раньше считала второй матерью. Даже вспоминать противно. Все те уроки, тренировки, еда, тёплая постель с шёлковым пледом, то о чём в самом раннем детстве она могла лишь мечтать... неужели это всё было лишь для того, чтобы стать чьей-то марионеткой? Как же глупо. Так кому-то довериться, ведь второй закон гласит никому не доверять... глупо, очень глупо...
Бульк. Лапа с силой наступила на крупную лужу, только ещё больше обрызгав лисицу. В ноге резко заболело. То ли долгий изнурительный бег, то ли организм самостоятельно решил, что ему пора отдохнуть. Так или иначе, в следующую секунду на серой каменной плитке стало на один оттенок серого больше, что сопровождалось жалобным скулением от боли не только во всём теле, но теперь и в душе... Холод всё больше начинал сковывать. Когда вот так, посреди ливня лежишь одна в луже, а сверху по тебе словно дятел по дереву барабанят крупные холодные капли ты сама начинаешь плакать абсолютно не сдерживая своих эмоций. Ты плачешь не потому что осознаёшь, что тебя предал тот, от кого ты этого больше всего не ожидала, не потому что теперь ты изгой уже абсолютно везде и тебе в прямом смысле негде ночевать и даже не потому что ты осталась абсолютно одна в этом большом и жестоком мире, а лишь потому что ты предала
его. Того, кто поверил в тебя. Первый и единственный, кто искренне сопереживал тому, что ты была сиротой с самого детства, кто разделял это. Первый, кто доверил тебе что-то сокровенное, личное. Первый, кто поделился половинкой последней любимой печеньки. Первый, кто так легко повёлся на твой очевидный обман и слепо, словно ребёнок поверил тебе. Первый, кого ты подвела и вонзила нож в спину, когда он этого больше всего не ожидал... Первый, кого за всё свою жизнь ты назвала "милым не из-за того, что он пушистый".
Дура...
Переступая через боль кареглазая поднялась. Взгляд помутился, то ли слёзы уже стали настолько сильно заливать глаза, то ли дождь усилился. Девушка уже не разбирала. Еле встав на лапы, Чжень медленно поплелась к небольшому белому проблеску, сверкнувшему на фоне всей этой мрачной серости. Немного ускорив шаг, лисица сама уже не заметила, как снова начала бежать всё быстрее и быстрее начав сближаться с белым достаточно крупным объектом.
Лишь когда, до белого пятнышка оставалось несколько метров, девушка смогла разобрать, что перед ней был По. Морда панды не выражала ни единой эмоции. Взгляд был холодный, грустный и уставший. Не тот, который видела Чжень на протяжении всего их путешествия, не тот, что она так полюбила за время пути. В нём не было того беспокойства за подругу, не было того огонька, не было той радости и наивности, что она видела до этого. Была лишь...пустота.
Чжень остановилась. По тоже. Оба смотрели друг другу в глаза. Лисица смахнула слезинки, снова начинающие одна за другой сочиться из глаз и скатываться по мокрому меху. Она уже не могла контролировать свои эмоции. Лисица неуверенно начала попытку объясниться, но тут же была прервана грубым и твёрдым голосом панды, который ни смотря ни на что был готов идти сражаться с Хамелеоншей. Она была поражена и возмущена одновременно. Он не стал отчитывать её, не стал хамить, говорить о той ситуации, что случилась между ними, он просто продолжал следовать своему плану - победить Хамелеоншу и вернуть посох Угвэя. По медленно прошёл мимо кареглазой. Его походка была твёрдой, как камень, взгляд был суровым и уверенным. Чжень опомнилась:
"его ведь нужно остановить!". Лисица развернулась и быстро нагнав панду преградила тому дорогу. Крупные, изумрудные глаза уставились на неё, а из уст прозвучало лишь:
— Отойди!
Чжень была готова к этому, По начал было снова шагать по заданному курсу, но мягкий толчок лисы откинул его на несколько метров назад абсолютно не причинив вреда. Зелёноглазый встал в боевую стойку.
— Значит хочешь так? — спросил По, уже скинув маску безразличия и хладнокровности.
— Тебе нельзя туда! Она тебя убьёт ты понимаешь? У тебя есть время уйти! Сейчас! — взволнованно тараторила Чжень, тоже принимая стойку, подобную панде.
В эту же секунду По кинулся на кареглазую, надеясь смести её с пути и как-можно быстрее попасть в замок. Чжень парировала атаку, всё так же не давая панде идти на верную погибель.
— Я стараюсь для тебя же! Если ты зайдёшь туда, то обратно уже можешь не выбраться!
— Кто-то должен это сделать. На всю долину мира надвигается опасность, на всех жителей, а я буду сидеть здесь сложа руки? Или убегу сверкая пятками? Я воин дракона! Это моё призвание защищать долину от таких плохишей как она! — сорвался на крик По, пытаясь объяснить ситуацию. — В конце-концов, кто-то должен это сделать... а кто если не я? — риторически спросил панда немного грустно улыбнувшись. — К тому же, я воин дракона и я обязан это сделать — тихо добавил он медленно шагая мимо Чжень.
Чжень стало не по себе уже не на шутку. Она впервые видела такого упёртого и смелого воина, готового отдать жизнь за такую как она, за тех воров и головорезов, что скрываются под землёй до полуночи. Он был готов на это, даже после того, как она фактически воткнула ему нож в спину? Предала, обманула, посчитала наивным сельским дурачком-воином дракона, на деле оказавшимся просто очень добродушной милой пандой...
Закалка и воспитание в условиях Хамелеонши не выдержали. Добрая душа всё-равно нашла выход из грязного и гнусного мира, из этих противоречивых мыслей, из всего того зла и черноты, что в неё усилено впихивали чуть ли не с самого рождения. Кареглазая снова заплакала. Заплакала от осознавания того, на что готов пойти её настоящий и в чём она точно была уверена единственный друг, ради тех, кого он даже не знает, ради неё, такой маленькой плутовки, которая всю жизнь только и делала, что обводила вокруг носа простофиль, ради... всей долины, какой бы она ни была и кто бы её не населял. Он был готов на это. Без промедлений и раздумий.
Чжень бросилась к По. В этот раз не для того, чтобы атаковать, попытаться задержать его или отговорить. В этот раз она сделала это просто потому что, чувствовала, что так будет правильно. Чувствовала своим небольшим, но добрым сердцем, что она виновата, что должна извиниться и высказать По, всё то, что в ней накипело за последнее время. Она должна сделать это, просто потому что так будет правильно.
По ожидая новой атаки резко развернувшись встал в боевую стойку. Но вот чего он точно не мог ожидать, так это того, что маленькая лисичка юрко обойдёт его хват и крепко, насколько это было возможно исходя из их разницы в размерах обнимет его. Уткнётся маленьким мокрым чёрным носиком, куда-то глубоко в белый мех на животе, будет всхлипывать, бубнить себе под нос сквозь слёзы, что виновата, что извиняется, что не должна была быть приспешницей злой диктаторши, что ей страшно отпускать его туда, после всего того, через что они вместе прошли... Маленькие лапки не теряли хватку и всё так же продолжали удерживать панду, словно если того отпустить, то он тот час же пропадёт и оставит её тут совсем одну. Слёзы продолжали вытекать из карих глаз, ещё больше смачивая и без того мокрый мех панды. Всхлипы продолжались рассеиваясь где-то в животе чёрно-белого. Чжень не переставала осознавать и прокручивать в голове всё то, что она сделала для По, и что он сделал для неё. Та персиковая косточка всё ещё неприятно впивалась сквозь карман штанов в бедро. Но этот дискомфорт можно было назвать приятным, особенно учитывая то, какой смысл в себе несла эта косточка. От этих мыслей слёзы не прекращались, а лишь наоборот начинали идти с новой силой. Глаза уже были красными, сопли заполнили нос, то ли от того что на улице сыро и Чжень уже простыла и заболела, то-ли потому что она расклеилась настолько сильно. За всю её жизнь это была вторая такая истерика. Первый раз был, когда её родители бросили дочку на произвол судьбы. Лисичка то и дело пыталась зарыться носиком как можно глубже в шерсть, будто пряталась от всего окружающего злого и несправедливого мира в этой теплоте, мягкости, нежности и понимании в виде большой милой панды. Вдруг, кареглазая почувствовала на себе большие и тёплые пушистые большие лапы. По медленно и аккуратно вышел из стойки и заключил Чжень в объятия. Накрывая её маленькую голову своей лапой, защищая от всё ещё продолжающегося дождя. От большого и пушистого живота панды исходило приятное тепло, как и от обнимающих её лап, а ещё недавние пельмешки давали о себе знать в виде периодического забавного бульканья. Чжень невольно улыбнулась. Даже в такой момент он смог заставить улыбку вновь появиться на её глупой мордашке. Смахнув слезинки, она оторвала свою мордочку от мягкой подушки, переведя взгляд на По. Теперь его взгляд не был столь холодным и пронзительным. Он снова стал тем взглядом, которым она наслаждалась все эти несколько дней путешествия. Добрый, искренний, нежный, заботливый. Тот, который Чжень видела впервые от кого-либо.
Не справляясь со своими эмоциями, лиса отлипла от панды и резко в ту же секунду подпрыгнула повиснув у него на шее. Она обняла его настолько крепко, насколько это вообще было возможно, стараясь разве что не задушить. По, хоть и не ожидал такого действия со стороны спутницы, но принял её объятия и так же крепко обнял Чжень в ответ, подхватив под бёдрами, чтобы той было удобнее.
В один момент им двоим стало так спокойно на душе. Одной, от осознавания того, что она обрела настоящего друга, который не предаст её никогда на свете, всегда придёт на помощь и простит ей то, что никто другой простить бы не смог. Другому - от того, что он обрёл того, кто за него переживает сильнее чем кто-либо*, он обрёл того, кого искал на протяжении всего этого пути - нового друга и нового воина дракона.
Дождь постепенно утихал, а двое насквозь промокших друзей, стоящие в обнимку на мосту точно знали - вместе они всё преодолеют...
