Ушедший в небытие.

Густой вековой лес, раскинувшийся на несколько сотен ли, поражал своим величием и красотой. В этот знойный день воздух был столь горяч, словно в натопленном кирпичном кане. От жары не спасали даже многочисленные тени деревьев, которые словно древние статуи, представляли собой величественные фигуры, прекрасные своей могущественностью и изысканностью, а зеленая листва, подсвеченная солнечными бликами, являла собой такую уютную картину, словно богатый природными дарами и опасными существами лес, гостеприимно принимал любого, как самый лучший хозяин. Ярко палящее солнце своими светлыми лучиками освещало единственную тропинку, через лес проложенную. Вэй Усянь и Лань Ванцзи, любящие друг друга спутники, не спеша ступали по этой тропинке, впервые отправившись без ослика. Целью их пути была деревенька Мо. Место, с которого все началось сначала. Дело было не в новой нечисти, а совсем-совсем в другом. После тяжелого расследования и заслуженного отдыха, Вэй Усяню безумно хотелось узнать, каким же на самом деле был человек, даровавший ему это тело, даровавший шанс познать счастливую судьбу. Ведь всякий раз, когда он смотрел на себя в зеркало, душа так и требовала сделать что-то хорошее для человека, ушедшего с перекрестка всех трех миров, хотелось познать этого человека, понять и прочувствовать его боль и душевные муки, ведь не так страшно самоубийство путем темного ритуала, как то, что происходило в сердце за мгновение до рокового шага… Смотря на застарелые шрамы, ровными стежками, расположившимися на спине, Вэй Усянь осознавал, что человек, испытавший боль от этих избиений, остался лишь сумрачной тенью, ушедшей в небытие. Когда молодые господа пришли в деревню Мо, в ней было неудивительно пусто. Ветер одиноко завывал в трещины полуразрушенных домов, а земля, что год назад была вспахана, сейчас заросла бурьяном. Отчасти, Вэй Ин ощутил легкое чувство вины, ведь весь клан Мо вырезала призрачная рука почившего Не Минцзюэ. Оставшиеся жители, не принадлежавшие к семье Мо, жили на окраине деревни, и прознав о странствующих заклинателях, посетивших деревню, заперлись в своих домах, что тоже совсем неудивительно. В остальном ничего не изменилось. Все постройки были на своих местах, источая мрак в некогда животрепещущее место. Лишь природа здешних краев компенсировала своей красотой то, что было уничтожено по вине заклинательских дел. Немного прогулявшись по маленькой улочке, Вэй Усянь по памяти довел Лань Ванцзи до ветхого, наполовину разломленного сарая. Места, где все началось. Войдя в закадычный сарай, Вэй Усянь ощутил легкую ностальгию, а дабы осуществить цель сегодняшнего путешествия, глазами отыскал запылившийся личный дневник и тотчас открыл его, быстро перелистывая страницы, написанные не каллиграфическим подчерком — в нем было написано мало интересного, лишь смутные записи и зарисовки. Однако, открыв последнюю страницу, Вэй Усянь замер, ведь отыскал воистину подходящую находку.  Клочок души, ушедшей в небытие. Скорее всего, душа была раздроблена на части, и этот клочок всей силой воли прицелился к последней отчизне погибшего, словно желая остаться в этом мире. После краткого совещания с Лань Ванцзи, влюбленная пара решила практиковать новую технику, придуманную Вэй Усянем. «Удвоенное сопереживание». «Сопереживание», в котором участвуют два человека, для которого необходимо соединение энергии Инь и Янь. В отличии от обычного «Сопереживания» можно было получить воспоминания даже от ничтожного клочка души. Очень полезная техника, учитывая, что по причине трагических событий гибели, души покойных часто распадаются на части. Войдя в удвоенное сопереживание, вместе с Лань Чжанем, Вэй Ин наслаждался воспоминаниями Мо Сюаньюя, когда тому было около тринадцати лет. Вопреки слухам, не был парнишка сумасшедшим. Однако, почему его считали таковым, Усянь прознал сразу — парнишка день ото дня пытался тренироваться физическими упражнениями, вместо помощи по хозяйству, а еще выкрикивал возгласы, наподобие: «Я хочу стать вторым Старейшиной Илин и спасти этот мир!» — Ха-ха, Лань Чжань, у меня оказывается были поклонники! — Мгм. Оказывается, будучи ребенком, Сюаньюй успел застать Аннигиляцию Солнца. Будучи пятилетним ребенком, он оказался спасен Вэй Усянем. Парнишка, в деревню которого пожаловала кучка солдат из клана Вэнь, став грабить простой люд, жечь дома и насиловать женщин, смотрел на Вэй Усяня, который появился с группой лютых мертвецов, как на божество, спустившееся с небес. Странно, что сам Вэй Ин не помнил этого момента. Впрочем, всю Аннигиляцию Солнца лучше позабыть навсегда. Узнав о кончине Вэй Усяня, парнишка не верил в то, что про него говорили другие: «Вы помните? Он спас нас тогда! Спас нас всех! Я не верю, что он настолько ужасный человек!» — гневался А-Юй на деревенских жителей «Опять ты, никчемный болван. Лучше б матери помог землю вскопать! Это Темный Путь сделал Вэй Усяня таким ничтожеством. И если ты продолжишь говорить такие вещи вслух, наши Старейшины выгонят тебя из деревни!» — восклицали ему местные жители. Потом Мо Сюаньюя позвали в Ланьлин, и жизнь, казалось бы, наладилась. Молодой господин Мо искренне восхищался Цзинь Гуанъяо, восхвалял собрата так, словно установил в своей душе священный алтарь в его честь. Говорил ему, не получавшему должного внимания от отца: «А-Яо, ты обязательно станешь самым великим Главой Ордена! Верь в себя, ведь я в тебя верю! А я буду всю жизнь заваривать тебе чай, подметать полы, зашивать твои одежды, и сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был счастлив!» И действительно, это все, что мальчишка Мо мог бы сделать для Цзинь Гуанъяо, ведь несмотря на физические тренировки, Мо Сюаньюй в заклинательском искусстве не блистал. Не было у него врожденных талантов, однако, не был он и бездарем. Обычный ученик средних способностей, коих всегда хватало в каждом Ордене. Однако, не настолько был бездарем, как говорили слухи. Впрочем, не Вэй Усяню ли не знать, что слухи — самое бестолковое и мелочное, что существует испокон веков?.. Благодаря Цзинь Гуанъяо, которому было жаль пусть не шибко талантливого, но очень преданного собрата, Мо Сюаньюй смог познакомиться с базовыми знаниями Темного Пути, а заодно и с Сюэ Яном, который рад мальчишке, что счастлив был самой мелкой крупинке знаний, самой ничтожной работе. Проговаривал тогда Мэн Яо, младшему собрату: «Мо Сюаньюй, не используй эти техники при заклинателях других Орденов, и не носи одежды с Сиянием средь снегов, ты меня понял?» На что Мо Сюаньюй радушно улыбался и кивал. Так прошло несколько мятежных лет. Цзинь Гуаньшань покинул бренный мир, и Цзинь Гуанъяо взошел на престол. Очень удивительно, но не обнаружилось никаких воспоминаний о интригах Цзинь Гуанъяо. Отношения между братьями были достаточно теплыми, и ничего не предвещало беды. Однако, в один дождливый день, Мо Сюаньюй отправился расправляться с мелкой нечистью на ночной охоте в одиночку. Охота шла достаточно мятежно, пока Сюаньюй не обнаружил, что за ним следят. Искусно, но будто бы, человек, устроивший эту слежку, сам желал, чтобы его заметили… — Кто здесь? Что вам от меня нужно ?! — прокричал Мо Сюаньюй в чащу леса. Ему никто не ответил, лишь сжатое эхо будоражило неестественную тишину.  Как вдруг…Парнишка Мо услышал будоражащий тишину свист, а спустя мгновение ощутил острую боль в лодыжке. Стрела, выпущенная так неожиданно, заставила А-Юя с затяжным стоном упасть на колени.  В этот момент Вэй Усянь и Лань Ванцзи, сопереживающие Сюаньюю, ощутили дикий страх — страх жертвы, усиленно передававшийся через «Двойное сопереживание». Мо Сюаньюй, выдернувший стрелу из кровоточащей лодыжки, потянулся за сигнальными огнями, чтобы известить свой Орден о случившимся, но на его сжатое плечо легла чья-то легкая, холодная рука, а незнакомый Сюаньюю голос раздался у самого уха:  — Подожди, парнишка. Я видел, что ты знаешь техники Пути Тьмы. Думаю, мы сможем с тобой немного побеседовать. Мо Сюаньюю голос был незнаком. Однако, Вэй Усянь и Лань Ванцзи, наблюдавшие за этим, признали своего старого доброго знакомого, «Незнайку» из Цинхэ Не. «Вот ты и показался, ха-ха, а то я уже готов был поверить, что вся эта история произошла без твоего прямого участия», — подумал Вэй Усянь. Мо Сюаньюй посмотрел на своего собеседника и замер от ощущения тревоги, которая усиливалась с каждым прожитым мигом.  Наблюдавшие за ним через «Двойное сопереживание» буквально ощутили, как сердце паренька начинает биться все чаще. Помимо собеседника, сзади обнаружилась парочка его помощников. Их наблюдавшие тоже признали почти сразу. Эти двое, бывшие телохранители Чифэн-Цзуня, один из которых был вооружен луком и стрелами, а второй — тяжелой саблей, часто мелькали около обоих братьев Не во время различных мероприятий. Впрочем, Вэй Усяню было неудивительно. В заклинательском мире, как бы ты не был хитер, грубая сила играет огромную роль. И пусть сам Хуайсан не обладал такими качествами, его помощники, закаленные во время жестоких битв Аннигиляции Солнца, идеально выполняли эту задачу. Мо Сюаньюй, смутно понимающий, что происходит, истошно завопил: — Г-господа, что вам от меня нужно?! Я никого не убивал, используя Темный Путь. Больше скажу — я вообще никого не убивал, кроме нечисти! Возможно, между нами произошло какое-то недоразумение! На что незнакомый человек в маске, проговорил: — Я знаю, Мо Сюаньюй. Я все знаю. Мы просто поговорим, и я не ошибся — мне нужен именно ты. После чего медленно наклонился к дрожащему пареньку и присел на корточки. Вэй Усяня, по его скромному мнению, уже нельзя было удивить абсолютно ничем. Однако, Хуайсан, которого он видел в воспоминаниях почти погибшей души, превосходил все ожидания.  В черных одеждах, с горделивой походкой и серебряной маской на лице, с голосом, непохожим на собственный, пронзительно холодным и низким, он поджидал Мо Сюаньюя, словно жестокий палач. Таким же загробным тоном, таинственный для Мо Сюаньюя незнакомец, произнес:  — Знаешь ли ты, как умер Старейшина Илин? Догадываешься ли, чья рука находится в этом мешочке цянькунь, и по чьей вине она находится здесь?  Мо Сюаньюй, для которого Старейшина Илин был кумиром, моментально сделался заинтересованным. Все же, на любые вопросы об этом человеке, ему рассказывали кучу различных легенд, в которые парнишке, которого этот человек вытащил из лап смерти, было сложно поверить. И стоило таинственному незнакомцу упомянуть это имя, как ведомый Сюаньюй, сам того не замечая, сделался пешкой на чужой доске… То, как «Незнайка» окучивал Мо Сюаньюя, правильно расставляя акценты в истории Цзинь Гуанъяо и Вэй Усяня, было показательным примером, как нужно зазывать союзников на свою сторону. А то, как он манипулировал сознанием Мо Сюаньюя, виртуозно дергал за слабости и скрытые желания, словно ниточки, было самым искусным представлением, что Вэй Усянь видел за две жизни. А эмоции, которые испытывала новая пешка на роковой доске, было сложно улавливать с каждой секундой. То, как ломался кристальный и чистый образ Цзинь Гуанъяо в его душе, которая кричала и разрывалась на мелкие осколки, как чистый и невинный человек, желающий миру самого лучшего, восполнился решимости снести божественный постамент, в пользу всеобщей справедливости, заслуживало и сострадания, и восхищения.  «Ты правда хочешь спасти заклинательский мир? Хочешь, чтобы твое имя было на слуху у всех, кто тебя унижал?..» — шептал Не Хуайсан, словно подколодная змея, жалившая в болевую точку. И впрямь угадал, попал, слово в солнечное сплетение. Мо Сюаньюй действительно был человеком справедливости, однако из-за нешибко развитых физических качеств, перестал верить в себя самого, погружаясь в пучину самобичевания, перестал стараться развить золотое ядро, прибегнув к Пути Тьмы. «Да, господин. Я действительно этого хочу, однако…Боюсь, у меня ничего не получится» — с тяжким вздохом отвечал Сюаньюй, пытающийся справиться с тяжелой ношей, которая повисла над тяжело раненой в этот роковой вечер, душой. «Спасти мир можно не только силой…Взгляни на меня. Я ниже и тоще тебя, однако узнал то, что не знает никто другой. Кроме нас четверых. Послушай же дальше, я тебе все расскажу…». Вэй Усянь был готов поклясться, что даже через маску и веер, по глазам увидел ядовитую ухмылку Не Хуайсана. Что ж, игра началась… Очень иронично, что Чифэн-цзунь всегда отличался порывистостью нрава, никогда не действовал исподтишка и встречал опасность лицом к лицу. Наверняка, он всей душой желал, чтобы младший брат вырос точно таким же-мужественным, прямолинейным, метающим гром и молнии и сокрушающим всех врагов рубящим движением сабли. Однако, еще более иронично, что братец вырос именно тем человеком, которого покойный Не Минцзюэ ненавидел бы больше всего. Остроумный, изворотливый, сокрушающий врагов легким взмахом веера и клочком отточенных лживых фраз. Актер, получше Цзинь Гуанъяо, палач — не хуже Не Минцзюэ. Покойный Чифэн-цзунь и не подозревал, что жестокий дух основателя Цинхэ Не —  мясника, любящего кровь, поглотил младшего брата не хуже, чем себя самого. Независимо от оправы, сталь все же остается сталью. Дальше, погружаясь в пучины воспоминаний клочка души, Вэй Усянь обнаружил то, что было нужно. Мо Сюаньюй, по поручению Главы Не, отправился осматривать комнату благоуханного дворца. Занимаясь привычной уборкой в покоях, как только Глава Ордена отошел, А-Юй тихонько зашел туда. Стоило заметить, Цзинь Гуанъяо очень сильно доверял парнишке — во время уборки помещения, давал полную свободу действий, считал, что глупый мальчишка из деревеньки Мо даже не поймет, где находится потайная комната, а если и поймет, то не сможет понять, о чем написано в рукописях. Найдя то, что было нужно, Сюаньюй спешно переписал все на листок, который тотчас спрятал…очень надежно. Как, наверное, и подобало бы обрезанному рукаву. Конечно, Вэй Усянь очень хотелось проблеваться, но он понимал — учитывая подозрительность Лянь Фан Цзуня, способ действительно хороший. Мо Сюаньюй ведь знал Цзинь Гуанъяо очень хорошо, тому бы не составило труда при виде обеспокоенного лица «случайно» обнять и нащупать заветную бумажку. Прямой путь к казни, не иначе. Однако, даже такой «удачный» способ не помог Сюаньюю скрыться со сведениями. Тот, переписав и спрятав нужный документ, решил пройтись по комнате благоуханного дворца в поисках других полезных сведений. И нашел. Голову Не Минцзюе.  Истошный крик Мо Сюаньюя тотчас же привлек внимание Лянь Фан Цзуня. Дальше сознание паренька из деревни Мо поплыло. Из неясного рода обрывков Вэй Ин понял, что Сюаньюя пытали. Вот только не смогли забрать ни роковую бумажку, ни какие-либо сведения о тайном кукловоде, который заставил найти эту комнату. Всю вину молодой господин Мо с небывалой решимостью взял на себя. Позже, Цзинь Гуанъяо «сказал» ему пару ласковых слов на прощание, а по Башне Золотого Карпа разнесся слух о том, как невежественный и бесстыдный, убогий Мо Сюаньюй посмел пристать аж к Главе Ордена. До деревни Мо, неудачливого лазутчика с угрозами провожал Сюэ Ян : «Слушай меня, мелкая ты дрянь. Если я услышу хоть свист со стороны твоей ненаглядной деревеньки, я тотчас же подвергну линчи все семейство. А тебе, на закуску, достанутся все тысяча порезов». Годы шли, Хуайсан не появлялся, хоть и обещал явиться. Годы эти стали для Мо Сюаньюя самыми тяжкими — подвергшийся пыткам и унижениям в Ордене, сломанный двуликостью брата, которому так доверял, терпящий побои и скотское отношение от семейства, он и впрямь стал походить на несчастного умалишенного, который шугался от малейшего шепота, страшась, что Сюэ Ян появиться из-за тени, и тотчас устроит линчи всему семейству, а потом скормит Сюаньюя мертвецам. Впрочем, однажды Не Хуайсан появился. Судя по виду сарая, в котором Сюаньюй прятался, произошло это незадолго до возвращения Вэй Усяня в бренный мир. На этот раз диалог произошел достаточно быстро. Хуайсан до этого уже получал весточку о том, какие запретные ритуалы удалось найти Мо Сюаньюю и был в курсе дел. Мальчишка Мо согласился на принесение себя в жертву достаточно легко, словно речь шла о размене талисманов.  Истощенный, смятенный, лишенный всякого жизненного блеска в глазах, всякого желания жить, он принял свою ношу радостнее, чем привезенную из Цинхэ вкусную еду. В день самого ритуала Мо Сюаньюй выглядел счастливее, чем обычно. С жизнью расставался он с необычайно легким сердцем, однако, подсознание сложно обмануть, а потому, маленький осколок души, ушедшей в небытие, остался прятаться в страницах личного дневника. Словно искренне желая рассказать свою историю, заставить возродившегося кумира почувствовать, каково это — родиться не в нужное время, не в нужном месте. А после «Сопереживания» клочок и вовсе развеялся.  Стоило заметить, детское пожелание Мо Сюаньюя все-таки сбылось. Фактически, именно его физическая оболочка разоблачила темные дела Ордена Ланьлин Цзинь. И именно духовная оболочка Вэй Усяня управляла физической. Желание «Стать вторым Старейшиной Илин» действительно исполнилось, пусть и не в самой благополучной форме. Наверное, в Небесной Канцелярии что-то перепутали, а может, Небеса и вовсе никогда не были учтивы к Мо Сюаньюю. После тяжелого сеанса Вэй Усянь смог вымолвить лишь: — Он был прекрасным человеком. Жаль, что судьба распорядилась с ним иначе. — Мгм. Согласен. Вэй Усянь пообещал каждый год приходить к этому памятнику с подношениями. Да, душа ушла в небытие, а жалкий ее клочок развеялся прахом по ветру. Но память — это единственное, чем Усянь смог бы благодарить этого человека, спасшего мир от очень опасного Верховного Заклинателя, что одним словом, мог избавится от кого угодно. Человека, который вернул Вэй Ину жизнь, подарил надежду на любовь и благополучие, восстановил справедливость путем собственной жизни, который не зря получил в своем имени иероглиф сюань — таинственный, непостижимый.