All I know since yesterday is everything has changed

"Ты в порядке, Эван? Ты какой-то напряженный". Нет, Бак точно был не в порядке. У него был тяжелый день, ясно? Точнее, тяжелая неделя. Как только тоска по Томми перестала терзать его, он начал беспокоиться - правильно ли он все делает. Томми был первым парнем, которого он когда-либо целовал, который ему даже нравился, и он не должен был как-то облажаться. "Да, я имею в виду, это мое первое свидание с чуваком парнем", - говорит он, стараясь выглядеть спокойным, и, судя по поднятым бровям Томми, ему это не удается. "Я не напуган или.." Томми даже не успевает ответить, как его лицо озаряется, и он приветствует Эдди. Эдди Бака. Лучшего друга Бака - Эдди. Как - я не разговаривал с ним, как ты мне говорил, и вообще-то избегал его, чтобы он не узнал, что я только что понял о себе, и теперь я схожу с ума - Эдди. "Эй, мужик!" говорит Томми. "О, привет! И Бак тоже здесь, вы пришли вместе?" Бак хочет плакать. Несмотря на то, что все в порядке, он абсолютно несчастен. Он действительно хочет плакать. Он уверен, что в некоторой мере уже это делает. Его лучший друг здесь. Его лучший друг, с которым он не разговаривал с тех пор, как тот случайно, а может, и специально, он понятия не имеет, покалечил его на баскетбольной площадке, здесь. Его лучший друг здесь со своей девушкой, которая на самом деле не нравится Баку по причинам, о которых он не может сказать, и они думают, что Томми и он просто проводят время вместе. Потому что такой парень, как Бак, никак не может быть квиром, верно? Эдди не мог знать об этом, Бак ему ничего не рассказывал. Разговоры вокруг затихают, и ему хочется утопиться в стакане с водой Томми. Этого... он бы не рекомендовал. Ноль из десяти. Ноль звезд. Легкий удар по голени выводит его из задумчивости, и он роняет салфетку, которую подсознательно кромсал, на стол. "Ты в порядке?" Томми спрашивает его, выглядя обеспокоенным. Бак краснеет. "Эдди уже четыре раза произносил твое имя". Бак отказывается смотреть в сторону Эдди, где, как он знает, сидят Эдди и его девушка и обеспокоенно смотрят на него. Он не хочет и не нуждается в их заботе, он просто хочет уйти. Проходит минута, его рот открывается и закрывается, пока он пытается придумать, что сказать, и только потом он понимает, что может просто сказать, что хочет уйти. "Я хочу уйти", - выпаливает он, и его щеки краснеют еще больше, поскольку он чувствует, как растет замешательство Эдди. Но он не смотрит на него, его глаза сосредоточены только на Томми. Томми, который стал невероятно мягким и смотрит на него с заботой и пониманием. "Если ты хочешь уйти, Эван", - тихо говорит он. "Мы можем уйти. Все в порядке. Пойдем". Бак обнаруживает, что ему вовсе не противно, когда Томми называет его Эваном, даже наоборот, ему это нравится. То, как он это произносит, похоже на обещание, на клятву, что он будет оберегать Бака, а кроме Эдди никто никогда не обещал оберегать Бака. Эдди, от которого он сейчас пытается убежать. И через несколько мгновений ему вручают ключи от машины Томми, а Томми, по сути, выталкивает его за дверь, пока Томми расплачивается за выпивку. Он пытается протестовать, потому что он все еще должен Томми пиво, но Томми отталкивает его и указывает на выход. Ему даже не нужно ничего говорить Эдди, Томми уже обо всем позаботился. Он не знает, сколько времени он простоял у машины Томми, просто глядя на нее, прежде чем Томми выхватил ключи из его руки. "Эй", - бормочет он. "Я могу это сделать, они у меня..." "Нет, тише. Все в порядке." Томми толкает его на заднее сиденье своей машины и забирается следом. И Бак разражается слезами. Не сексуальными слезами, не те, которые говорят, что с тобой мне так хорошо, что я просто переполнен. Не эти, нет. А плохие. Такие, которые говорят: это было ужасное свидание, я ужасно провел время, а ты ужасный человек, который должен ненавидеть себя, и я чувствую себя ужасно, пошел ты, вот такие. Такие, которые ему, наверное, следовало бы иметь, когда он встречался с Тейлор Келли, а не просто потому, что его лучший друг случайно появился на его свидании. "О, детка, что случилось?" шепчет Томми, притягивая его ближе к себе. "Я не знаю", - всхлипывает он, расстроенный. "Я увидел его, запаниковал и..." "Эй, эй", - говорит Томми. "Дыши, Эван. Все хорошо. Все хорошо. Ты еще не сказал ему. Ты не должен ему говорить". "Но я хочу", - он сердито вытирает глаза. "Он мой лучший друг, и он не гомофоб, и мне не стыдно ни за тебя, ни за себя..." "Ты не должен никому рассказывать, Эван, я не буду злиться. Это твое путешествие". "Но ты заслуживаешь лучшего", - шепчет Бак. "Тебе тридцать, детка, и ты только что понял, что тебе нравятся парни. Я думаю, что на самом деле мы оба заслуживаем того, чтобы ты не торопился и вышел из шкафа, когда захочешь. Я все равно буду здесь. Я останусь. Все хорошо, Эван. Это правда так". И то, что Томми выглядит серьезным, искренним и обеспокоенным, показывает Баку, что он имеет в виду то, что говорит, и Бак полностью расслабляется впервые после удара молнии. Они не торопятся, но по несколько дней не покидают его квартиру, если у кого-то из них нет смены. Бак наслаждается тем, что они просто Эван и Томми, без всяких ожиданий.

***

Жаль, что все заканчивается через несколько дней.

***

Бак сопит, пока Хен ковыряется в его горле. Больно. Его одолел человек, и не так, как ему хотелось бы. Нет, на этот раз его одолел человек, которого он даже не знал, и его уродливая рука, похожая на руку зомби. "Ну, я не думаю, что есть какие-то повреждения, но мы должны..." начала Хен, но ее прервал шум сбоку. "Пропустите меня", - это Томми. Это Томми, и голос у него злой, и он, вообще-то, должен спать, потому что его смена закончилась, когда началась смена Бака. И, честно говоря, это полная чушь, потому что Бак просто хочет пообщаться со своим другом-парнем-кем угодно, а это невозможно, когда один из них всегда на смене. "Я пожарный. Дайте. Мне. Пройти." Коп, видимо, решает, что спорить с ним не стоит, поэтому он пропускает Томми, а Томми направляется прямо к нему. Бак с хныканьем отстраняется от Хен и, пошатываясь, пытается застегнуть форму до конца. Томми не сможет рассердиться, если не увидит синяков. "Дай-ка взглянуть", - говорит Томми, дотягиваясь до него, не обращая внимания на то, как Хен смотрит на них обоих. Бак слабо качает головой, его руки нежно обхватывают собственное горло. "Нет", Боже, как больно. Больно. Горло болит, говорить больно, просто больно, и так хочется, чтобы Томми притянул его в свои объятия и все стало хорошо. Но он на работе, ему нужно закончить смену, а он еще не признался никому, и Томми злится. Поэтому лучше, чтобы Бак просто не двигался. Это не успокаивает Томми. Нет, наоборот, это еще больше возбуждает его, и он тянется к рукам Бака, пытаясь оторвать их от своего горла. "Дай мне посмотреть", - повторяет он, и Бак качает головой, отстраняясь от него. "Черт возьми, детка, дай мне посмотреть!" Все вокруг замирают, а Бак замирает, уставившись на Томми широко раскрытыми глазами. Слышно, как кто-то возится с чем-то тяжелым в стороне, где, как знает Бак, Эдди пополняет запасы снаряжения. Бороться с ним больше нет смысла, а Томми слишком волнуется, чтобы понять, что он сказал. Бак также хочет, чтобы его просто обняли, и ему уже не до того, чтобы вырываться. У него болит горло. Он хочет, чтобы его парень поцеловал его посильнее. Он сглатывает и тут же морщится, его руки опускаются. "Ни хрена себе, спасибо", - ехидничает Томми, его руки с легкостью расстегивают пуговицы на воротнике Бака, чтобы он мог лучше увидеть. "Неужели это было так ужасн.. Черт возьми, Эван!" "Это лучше, чем кажется", - хрипло говорит он. "Ты уверен, потому что это выглядит довольно плохо. Очень плохо, а ты говоришь херово". "Что ты вообще здесь делаешь?" вместо ответа хнычет Бак. "Ты должен был спать. У тебя только что закончилась смена". "Эдди написал сообщение. Мы должны были созвониться, когда он вернется на станцию, и найти время, чтобы пообщаться. Он написал, что с вызовом покончено, и ты пострадал". "Тебе... тебе не нужно было так спешить", - пробормотал Бак, опуская голову. "Я-я в порядке". "Эван. Эван, посмотри на меня. Посмотри на меня". Голос Томми тверд и не оставляет места для разногласий, поэтому Бак устало поднимает голову. Томми смотрит ему в глаза, и Баку хочется плакать от того, как сильно от его взгляда ему хочется домой. "Ты хорошо себя чувствуешь?" Он заставляет себя улыбнуться, открывает рот, чтобы сказать, что да, он в порядке, он чувствует себя хорошо, все в порядке, но этого не происходит, нет. Он открывает рот и хнычет. Честное слово, он хнычет и качает головой. "Нет, больно". "Бедный малыш", - тихо говорит Томми, а его руки снова аккуратно касаются шеи Бака. Его внутренности наполняются теплом от того, как нежен он, от его слов, и Бак краснеет. "Твой", - бормочет он. "Весь мой", - ухмыляется Томми, а затем отходит назад, чтобы поговорить с Хен. "В какую больницу вы его отвезёте? Я встречу вас там". "Я... я..." Хен взволнована. Хен никогда не волнуется. Он больше никогда не сможет глотать. Это кошмар. Он никогда... Томми ударяет его в плечо, причем сильно. "Ой", - прохрипел он, отшатываясь от него. "Что... что это было?" "Ты слишком громко думаешь, сделай вдох". "Я уверен, что я здесь ранен, так что ты должен быть со мной вежлив". "Ага, скажи мне, куда они тебя везут, и я извинюсь поцелуем". Он не уверен, что ему говорили куда они едут, а если и сказали, то он не расслышал, куда именно. "В центральную Лос-Анджелеса?" шепчет он, потирая горло. "Хорошая попытка, но нет". Томми говорит ему, отнимая руку от горла. "Сидарс, встретимся там, хорошо?" "Нет", - хнычет Бак. "Пожалуйста, останься. Пожалуйста." "Эван, я не могу. Я бы хотел, но я приехал сюда на машине. Мне понадобится моя машина, чтобы отвезти тебя домой после того, как тебя осмотрят. Хорошо? Я встречу тебя там. Обещаю." "Томми." "Детка". Бак пытается сделать щенячьи глазки, но Томми на это не ведется, поэтому Бак вздыхает и откидывается на спинку каталки. "Скоро увидимся", - говорит Томми, прижимаясь губами к его лбу. "Увидимся", - вздыхает Бак, и поездка обратно становится такой неловкой, что Бак думает, что лучше бы его снова задушили.

***

К счастью, его горло не повреждено. Некоторое время ему будет больно и он будет шепелявить, но на самом деле с ним все в порядке. А поскольку ему не так уж и плохо, то Чимни считает это поводом для начала допроса Бака. "Значит, Томми Кинард, да?" спрашивает он с братским поддразнивающим блеском в глазах. "Называет тебя малышом, и все такое". Бак закатывает глаза и пожимает плечами. "Бак не обязан рассказывать нам то, чего не хочет", - успокаивает Бобби. "Мы будем здесь, когда ты захочешь нам рассказать". Бак кивает и прочищает горло, снова морщась от боли в мышцах. "В общем, я гей или-или бисексуал, я еще не знаю, так что я как бы еще выясняю это, понимаете. Я квир или что-то в этом роде. И мне нравится Томми Кинард. То есть мне очень, очень нравится Томми Кинард". Честно говоря, он не ожидал, что будет рассказывать об этом своей семье посреди переполненной больничной скорой, или что ему придется говорить шепотом, потому что горло жжет так сильно, что даже шептать больно, но он не думает, что с ним и не могло бы быть иначе. Команда взрывается радостными криками, заслуживая сердитые взгляды медсестер, но Бака это не волнует. Бобби слишком занят тем, что говорит ему, как он гордится им и как сильно его любит, Чим пытается убедить всех, что это он догадывался об этом, но никто ему не верит, Хен что-то говорит о Прайде и о том, что он должен поехать с ней и Карен в июле, а Эдди... Эдди улыбается ему. Это странная улыбка, Бак не думает, что когда-либо видел такую улыбку, но это все равно улыбка, и Эдди выглядит гордым за него. "Люблю тебя, Бак", - говорит Эдди, и Бак улыбается ему. А когда Томми входит в больничную палату с огромной улыбкой, цветами и поцелуем только для него, Бак впервые в жизни начинает понимать, что такое счастье, и ему это нравится.