***
сегодня очередь сынчоля дежурить в коридорах после отбоя, чтобы никакая малышня не шастала в ночи. ему это даже нравится, то есть в одиночку ходить по тихим коридорам, а не отчитывать младшекурсников. порой ему просто необходимо побыть наедине с собой после тяжелого учебного дня, наполненного невообразимым количеством событий. на носу важный матч против рейвенкло, и команда гриффиндора неустанно тренируются, потому что команда соперников славится своим шустрым ловцом. ли джихун способен поймать снитч в считанные секунды, да и остальные игроки тоже достаточно сильные, так что им придется здорово попотеть в следующие выходные. всюду тишина, никаких подозрительных звуков или еще чего-то подобного. чхве уже думает, что можно возвращаться в свою комнату, как вдруг он замечает, что дверь одного из кабинетов приоткрыта. так быть не должно, все аудитории запираются на ночь, а значит кто-то, применив магию, туда пробрался. вряд ли там есть что-то ценное, что можно было бы стащить, плюс все документы преподаватели забирают с собой после уроков, но проверить он все равно обязан. – кто здесь? отбой был уже почти час назад, все должны находиться в своих… – сынчоль обводит помещение взглядом и замолкает, когда замечает знакомую фигуру. – джонхан? – вот так встреча, – отзывается юн. сынчоль замечает зажатую меж его тонких пальцев маггловскую сигарету. – ты не можешь находиться здесь, – говорит ему чоль, когда подходит ближе. он одет в изумрудную шелковую пижаму, рубашка которой сползает с его тонкого плеча. чхве неловко отводит взгляд, когда понимает, что начинает пялиться. с каких пор он вообще обращает такое внимание на джонхана? – как видишь, могу, – джонхан ухмыляется в привычной ему манере и в свободной руке вертит свою палочку. – ты не… в школе запрещено курить, – кивает он на тлеющую сигарету. – ох, правда? – слизеринец тут же показательно затягивается, еле сдерживает кашель, чтобы не испортить своё показательное выступление, и выдыхает. – ну, правила созданы для того, чтобы их нарушать, – хитро произносит он, а затем, словно что-то вспомнив, распахивает глаза. – ах, да! вам, бравым гриффиндорцам, этого не понять, как я мог забыть… сынчоль в ступоре. это их с джонханом самый длинный диалог за всё время, и он выдаёт… это. и что тут сказать вообще? пригрозить пальцем, что курение – это вредно для здоровья? но какое сынчолю вообще дело до его состояния, правда? какие есть еще варианты… сказать что-то в защиту собственного факультета, мол не такие уж они примерные студентики? в этом тоже смысла нет, зачем кому-то что-то доказывать. возможно, джонхан только и ждет от него какой-то резкости, такого же колкого ответа, но чхве поступает умнее. по крайней мере, ему хочется в это верить. он тихо бормочет себе под нос заклинание, развевающее запах, чтобы наутро никто не узнал, что в аудитории кто-то курил, а затем протягивает руку джонхану. – пойдем, провожу тебя в подземелья. – я и сам дойду, – фыркнув, джонхан спрыгивает с парты. рубашка еще больше съезжает, и сынчолю приходится прикрыть глаза. – сегодня дежурный я, и, если тебя вдруг кто поймает, ты не отделаешься лишь тем, что ты староста и якобы ходил что-то проверять. здесь уже не поспоришь – повязка дежурного сегодня красуется на руке чхве сынчоля. джонхан тяжело вздыхает в поражении, потому что выбора у него, очевидно, нет. – хорошо, веди, – недовольно бурчит он. они покидают аудиторию и закрывают дверь с помощью заклинания. по пути к подземельям между ними висит непонятного рода молчание, но сынчоль довольно быстро абстрагируется и снова падает в свои мысли. он думает о том, что завтра тест по истории магии, к которому придется готовиться всю ночь; а еще зачет по зельеварению, который тоже заваливать нежелательно; а еще о том, что зря он, наверное, взял в этом семестре прорицания, потому что ни черта он в них не понимает и чувствует себя полным идиотом, пялясь на грязные кружки из-под чая или кофе. джонхан тоже молчит. всю дорогу он обнимает себя и начинает лишь больше дрожать, когда они приближаются к подземельям. сынчоль это замечает и незамедлительно снимает с себя свою бордовую кофту на замке, потому что такой он человек – не может остаться в стороне, если он может чем-то помочь другому. он накидывает её на плечи джонхана, и тот вопросительно вскидывает бровь. – тебе холодно. – мне нормально, – упрямится юн и собирается уже скинуть с себя чужую одежду. – пожалуйста, – останавливает его чоль, положив руку на его спину. он кажется таким хрупким, что просто… ничего. – ты можешь хотя бы раз не вредничать и просто принять мою помощь? юн поджимает губы и отводит взгляд. возможно, ему становится стыдно, хотя исходя из того, что видел сынчоль, вряд ли у него такая функция имеется. он немного дергается, чтобы гриффиндорец убрал свою руку, и сильнее кутается в его толстовку. до входа в гостиную слизерина они доходят всё так же молча. прежде, чем прошептать пароль, джонхан поворачивается к чолю и вновь порывается снять с себя бордовое одеяние, которое, если честно, довольно красиво контрастирует с его изумрудной пижамой, но он ни за что не признает это вслух. – оставь, – снова останавливает его сынчоль, но в этот раз сам не понимает, зачем он это делает. они ведь уже на месте, сейчас джонхан пойдет в свою комнату и укутается в одеяло, но почему-то язык срабатывает быстрее мозга. – спокойной ночи, джонхан. не дождавшись ответа, от разворачивается и уходит в направлении, откуда они только-только пришли.***
– почему юн джонхан в твоей кофте? – чуть ли не давится завтраком сунён. сидящий рядом мингю тут же хлопает его по спине. – с чего ты взял, что это моя? – сынчоль пытается спрятаться от любопытных взглядов друзей за чашкой чая. выходит так себе. – ну даже не знаю, – протягивает чан, жуя свой сэндвич с курицей, – может, потому что чхве сынчоль у нас всего один в школе? чёрт! как можно было так облажаться? оставить джонхану свою именную толстовку и ожидать, что тот никаких фокусов не выкинет? зачем он вообще надел её в обычный учебный день? это ведь нарушение дресс-кода, он должен быть в рубашке, галстуке и мантии, а не в рубашке, галстуке и в бордовой кофте с желтыми буквами «чхве сынчоль» на всю спину. – какой же я идиот, – чхве прячет лицо в ладонях, словно это поможет скрыться ото всех любопытных вопросов и тихих шепотков. как же он ненавидит сегодняшний день! хочется либо вернуться в прошлое, чтобы забрать у джонхана толстовку, либо перемотать время вперед, когда всем уже перестанет быть интересной эта ситуация. – так он всё-таки нравится тебе? – из ниоткуда появляется вону. – привет, мингю. – привет, хён, – тут же расцветает ким. если бы сынчоль не был сейчас озабочен тем, как крупно он вчера облажался, и что ему теперь делать, он бы обязательно обратил внимание на это взаимодействие. – никто мне не нравится, – хмурится он. – ему просто было холодно, и я одолжил ему кофту, ясно? – ну чего же тут неясного, – еле сдерживает улыбку вону. – мне больше интересно, при каких обстоятельствах это всё произошло, – подает голос сунён. – старосты гриффиндора и слизерина под деревом сидят и целуются сто раз подряд! – заткнись, сунён, – с опаской шепчет ему чан, когда сынчоль устремляет на них гневный взгляд. – вот именно, заткнись, сунён. вечно от твоего длинного языка одни только проблемы, – раздается из-за его спины голос джихуна, который, видимо, тоже подошел к ним, услышав эту потрясающую новость. – да мой длинный язык длиннее всего тебя, – сунён даже поворачивается к нему, чтобы высказать это глупое оскорбление. почему-то эти двое ни дня не могут пережить без взаимных оскорблений и бесконечных перепалок, но в целом все уже к этому привыкли. – конченный придурок, – шипит джихун. – истеричный карлик. – всё, достаточно! – не выдерживает сынчоль и бьет кулаком по столу. у него и так голова успела разболеться от всего произошедшего за это утро, а тут еще эти двое. – выясняйте свои отношения не здесь, а ко мне с расспросами не лезьте, – он замечает греющих уши студентов за соседними столами. – вас это тоже касается, поняли? все, кто стал свидетелем вспышки гнева сынчоля, молча кивают, и чоль, собрав свои вещи, удаляется из большого зала. у него сегодня полно зачетов и тестов, ему нет дела до этих глупых сплетен. так вот и помогай всяким юн джонханам.***
– да я своими ушами слышал! – джонхан слабо толкает джошуа в грудь. – он на той неделе говорил с вону, а я проходил мимо, и тот сказал, что я его вообще не интересую! – а зачем бы он тогда так за тобой бегал всё время? он даже дал тебе свою именную кофту! – настаивает хон. он перехватывает руки друга, чтобы тот больше не предпринимал попыток толкнуть или ударить. – и к тому же, ты видел, как он раскраснелся, когда ты пришёл в ней на завтрак в начале недели? – конечно, он был зол! ты вообще видел, как он вспылил тогда? так по столу ударил и ушёл… джошуа вздыхает. даже являясь лучшим другом джонхана, ему крайне тяжело его понять и дать логичную аргументацию его действиям. джонхану сынчоль симпатичен уже давно. возможно, он уже на третьем курсе начал его вскользь упоминать, как хорошо он сыграл матч против слизерина («ты что, вообще за нас не болеешь?» возмутился тогда джошуа, который сам является загонщиком их команды); как блестяще сынчоль справился со сложнейшим зельем, как он помог снять чью-то кошку с дерева. или это вообще была жаба, джошуа не запоминает такую бесполезную информацию. однако, каждый раз, когда чхве сынчоль собственной персоной инициирует какие-либо взаимодействия между ними, у джонхана автоматически включается режим вредной недотроги, которой даже слово «спасибо» неизвестно. в такие моменты джошуа страшно хочется ударить друга палочкой по голове да посильнее, потому что если бы он хотя бы капельку проще себя вёл, то они с сынчолем уже давно стали хотя бы друзьями. а дружба, как известно, в некоторых случаях является очень хорошим фундаментом для построения романтических отношений. – он наверняка просто смутился, из-за тебя вся школа узнала о том, что он к тебе не ровно дышит, – джошуа качает головой, которая уже начинает болеть от нытья его дражайшего друга. – зачем ты её вообще надел? – хотел посмотреть на его реакцию… – ну и как? насмотрелся? – слышится голос сынчоля. легок на помине. вдоль позвоночника джонхана пробегает холод, и он даже вздрагивает. страшно представить, как много чхве успел услышать из их разговора, и надеется, что только последние его слова. – привет, сынчоль, – неожиданно для самого себя говорит джонхан. джошуа думает, что это уже хоть какой-то прогресс, поэтому решает по-тихому улизнуть. – ладно, мне пора, – с улыбкой говорит он, и только джонхан знает эту улыбку – нихрена она не милая, а самая хитрая в мире. – приятно было увидеться, сынчоль. чхве в ответ только кивнуть успевает, и в следующее мгновение джошуа будто испаряется. сынчоль даже думает, что у него, быть может, имеется мантия-невидимка. никогда ведь не знаешь, чего ожидать от слизеринцев. – ну и что, юн, доволен? – вновь обращается он к джонхану, который, судя по виду, мечтает исчезнуть как джошуа. он еще никогда не обращался к нему по фамилии, всегда звал по имени, и джонхана охватывает новая волна холода. неужели когда сынчоль говорил, что он его не интересует, то вот настолько? неужели все его дружеские жесты были лишь для поддержания образа милого и отзывчивого гриффиндорца, а на самом деле он юн джонхана, этого противного слизеринца, на дух не переносит… – ты меня вообще слышишь, ау! – сынчоль машет рукой перед его лицом, и джонхан моргает, чтобы сфокусировать взгляд на чужом лице. – а тебе настолько противна мысль о том, что мы могли бы быть вместе? – мерлин, что он вообще несёт? остановите его, пока еще не поздно. почему из всевозможных ответов с его языка слетел именно этот? – я… чего? – в недоумении спрашивает чхве. щеки его тут же становятся в тон цвета его факультета, и джонхан сейчас плохо соображает, чтобы понять, почему он перед ним краснеет. – из-за меня все думают, что мы вместе. ты тогда был в бешенстве. тебе так мерзко от того, что тебя могут ассоциировать со слизеринской грязнокровкой, а? – что ты вообще несешь? – мотает головой сынчоль. – мне вообще всё равно, с какого ты факультета и из какой семьи, причем тут это? к сожалению, джонхана уже не остановить. джонхан уже слишком сильно себя накрутил и завелся на полную мощь. он годами держал всё в себе, годами ждал и надеялся, что пройдут все эти глупые чувства. но вот уже начало их последнего года в школе, а его коленки всё ещё дрожат, когда сынчоль поблизости. столько лет он молча вздыхал, изо всех сил играл полнейшее безразличие, но этот гриффиндорский рыцарь, которому всегда больше всех надо выручить каждого и каждому помочь, он всегда рядом, он постоянно пытается выручить его как-либо. это очень пагубно влияет на его бедное влюбленное сердце. а знать, что это еще и невзаимно, что всё это лишь по-дружески… это невыносимо. если бы невзаимные чувства были заклинанием, то по вредоносности были бы наравне с самым страшным и запрещенным. – нравишься ты мне, понял?! – почти что злобно выплевывает джонхан, но в его голосе прекрасно слышно, как он сломлен и уязвим сейчас. – и я знаю, что это последнее, что тебе вообще нужно, поэтому, я тебя очень прошу, держись от меня подальше, – затем он лезет в свою сумку, достает из нее толстовку сынчоля и пихает её ему в руки. – на, держи. и удаляется как можно скорее, чтобы не дать увидеть слёзы, готовые вот-вот скатиться по его щекам. он оставляет ошарашенного сынчоля одного посреди коридора, бежит в подземелья так быстро, будто бы за ним кто-то гонится. возможно, в глубине души таится надежда, что сынчоль побежит за ним, остановит, возьмет за руки и признается во взаимных чувствах, но этому не бывать. джонхан всегда был к этому готов, но почему-то внутри всё равно всё будто бы горит.***
– …в общем, после этого он убежал, – заканчивает свой рассказ сынчоль с тяжелым вздохом. с ним впервые такое происходит, поэтому первое и единственное, что пришло ему на ум – это собрать вместе своих товарищей. может, они в этом плане посмышленее. – погоди, то есть, ты нравишься джонхану? – ещё раз уточняет сунён, задумчиво теребя в руках веточку дерева. – ты тупой или глухой? он только что это сказал, – ворчит на него джихун, и сунён тут же закатывает глаза. – а я знал, что так будет, – довольно говорит вону. сынчоль его очень уважает, он правда очень умный и вполне обоснованно был определен в рейвенкло, но иногда ему так сильно хочется стереть с его лица эту самодовольную улыбку. – всё-то ты знаешь, – негромко бурчит сынчоль, и мингю успокаивающе, так по-доброму хлопает его по плечу. – а что насчет тебя? скажи честно, он тебе нравится? – спрашивает ким с интересом. – он мне не… – сынчоль, подумай хорошенько, прежде чем продолжить, – перебивает его вону. – ты все годы сокрушаешься, что джонхан с тобой едва ли здоровается, за помощь твою не благодарит. так вот, может это всё потому что он тебе нравится, а? я уверен, если бы ты к нему ничего не чувствовал, то уже давно прекратил бы все эти попытки хоть немного сблизиться. в этот момент сынчолю кажется, что ему открыли глаза спустя столько лет. неужели причина, почему он так остро реагирует на джонхана, всё это время крылась в нём самом? неужели вону прав? но сынчоль ненавидит, когда он прав… и особенно ненавидит признавать это. он никогда не был заинтересован в романтических отношениях, хотя столько бессонных ночей провел над разного рода произведениями о настоящей чистой любви. ему всегда казалось, что он ещё слишком юный, чтобы испытывать нечто такое, чтобы даже пытаться ухаживать за кем-то. это всегда было настолько неважным, что он даже не сумел понять, что именно чувствует к этой недотроге со слизерина. – я не знаю, – наконец отвечает чхве. – я никогда даже не думал о подобном. – ну, вот тебе и пища для размышлений, – несмело говорит чан, всё ещё немного боясь, что сынчоль может резко отреагировать. вместо этого сынчоль ему улыбается и кивает. ему действительно теперь есть о чём подумать.***
– хани, почему ты плачешь? – с порога спрашивает джошуа, когда приходит в их комнату. – я не п-плачу, – выдавливает из себя джонхан и икает. его глаза и нос красные и опухшие, тут даже гадать не надо, что он прорыдал несколько часов подряд. джошуа мигом подлетает к нему и, присев рядом, обнимает настолько крепко, насколько может. он позволяет другу уткнуться в свою шею и испачкать воротник своей рубашки свежими слезами, пока сам гладит его по волосам. – это сынчоль? что он тебе наговорил? – н-ничего, – шмыгает юн. – джонхан, скажи честно, – тон джошуа донельзя серьезен. – ты же знаешь, я не стану его колотить или еще чего, я ведь за мирное решение проблем. – он ничего мне не сказал, это всё я… – ты…? – я сказал, что он мне нравится, чуть не расплакался и убежал, – он слегка вздрагивает, когда вновь вспоминает о произошедшем. – я идиот. джошуа молчит, потому что… да, джонхан идиот, он с этим полностью согласен, но не считает, что сейчас самый подходящий момент, чтобы с этим согласиться. он не хочет допытываться, потому что и так видит, как его друг подавлен, как сильно ему хочется стереть эти события как минимум из памяти и как максимум вообще из жизни. он молча продолжает его обнимать и успокаивающе гладить по спине и волосам. всё, что он может сейчас сделать, это просто быть рядом. пока ещё рано думать о плане дальнейших действий, пока что джонхану нужно прийти в себя. – хочешь, я попрошу у эльфов с кухни что-нибудь вкусное для тебя? юн отрицательно мотает головой, лишь сильнее вцепляясь в чужие плечи. – просто побудь со мной. и джошуа делает именно это.***
недели через полторы ученики почти перестают обсуждать несуществующие отношения сынчоля и джонхана, что не может не радовать. за это время сынчоль успевает вдоль и поперёк проанализировать своё отношение к джонхану и прийти к выводу, что, да, видимо, у него действительно есть к нему чувства. правда, что с этим делать пока не очень понятно, потому что на протяжении этого времени джонхана его максимально избегает, и чхве даже не может его за это осуждать. однако, если на это просто забить, лучше никому не станет, сынчоль это прекрасно понимает, поэтому думает над тем, как же ему объясниться перед джонханом, а чтобы это сделать, его нужно еще как-то выловить, потому что юн, кажется, уже мастерски научился ускользать от него. идея, что с этим делать, приходит сама собой, когда чхве, сам того не сразу заметив, вспоминает, как и когда это всё вообще началось – как раз после той ночи, когда он был дежурным и встретил джонхана в одном из кабинетов. пытаться застать его где-нибудь во время своего дежурства глупо, потому что все старосты прекрасно знают график, и вряд ли юн станет расхаживать по школе, зная, что может столкнуться с сынчолем. но ведь в ночь своего дежурства у него попросту не будет выбора, не так ли? не только ведь слизеринцам быть самыми хитрыми. выбрать день, вернее ночь, не составляет труда, да и найти кабинет тоже задача не сложная. самое сложное – это сидеть в аудитории, залитой лунным светом, и тихо ждать появления джонхана. сынчоль очень надеется, что тот такой же ответственный староста, как и он сам, и обязательно заглянет сюда. к счастью, надежды оказываются оправданы, потому что не проходит и часа, как юн заявляется. он держит палочку наготове, брови его нахмурены, а губы – смешно надуты. – кто здесь? – раздается его голос. это тут же откидывает сынчоля в ту самую ночь, и он непроизвольно улыбается. – чхве, ты что тут забыл? – луна сегодня красивая, ты так не думаешь? – отвечает он вопросом на вопрос. – чего? ты с метлы упал или как? – джонхан хмурится пуще прежнего. – я думаю, что тебе нужно отсюда свалить, иначе я расскажу всё профессорам, и у гриффиндора отнимут баллы. да я вообще сам могу их отнять прямо сейчас! – а я вот тебя не сдал и даже проводил, – задумчиво произносит сынчоль. – я думал, что нравлюсь тебе. джонхан замирает. прекрасно видно, как его тело разом напрягается, и чоль начинает жалеть, что ляпнул это. – если ты здесь для того, чтобы поиздеваться надо мной, то лучше прекрати это немедленно, – он звучит до ужаса уязвимо. опять. и опять из-за сынчоля. – нет, извини. чхве стыдливо отводит взгляд. это совершенно не то, что он хотел сделать. где же все красивые слова, которые он запомнил из тех прочитанных романов? почему они забылись в самый ответственный момент? – спрашиваю еще раз: что ты здесь делаешь? – я хотел поговорить. – ты и так говоришь, – констатирует факт джонхан. – получается хреново, если тебе вдруг интересно моё мнение. – знаю, – согласно кивает сынчоль. – но, пожалуйста, не уходи, дай мне объясниться. джонхан делает глубокий вдох и рвано выдыхает. сынчоль помнит, что он просил держаться от него подальше, помнит всё, что он ему тогда сказал, но разве так можно? разве можно вылить на него всё это, а потом просто избегать, не дав сказать ни слова? этой ночью его очередь говорить. – объясняйся. – ты знаешь, я все эти годы хотел с тобой подружиться, стать хотя бы просто приятелями, но ты всё время так себя вёл… я не понимал, что делаю не так, почему ты словно игнорируешь моё существование, но после твоих слов в тот день мне всё стало понятно, – джонхан порывается что-то сказать, но одного лишь взгляда сынчоля хватает для того, чтобы он отставил попытки. – просто выслушай, ладно? я всё никак не мог понять, почему меня так сильно беспокоит твоё нежелание со мной общаться, почему я так злюсь из-за этого. после прошлой нашей встречи… я пошёл к своим друзьям, потому что я, как ты уже понял, полный ноль в этом всём, и вону, ты его знаешь, сказал, что я так реагирую, потому что ты мне нравишься, а не потому что я адски хочу дружить с тобой до гроба. то есть, было бы славно стать в первую очередь друзьями, а потом уже всё остальное… если ты, конечно, хочешь этого. джонхан стоит и безмолвно смотрит на него. выражение его лица прочитать совершенно невозможно, а может сынчоль просто настолько в этом плох. сам он больше ничего не говорит, потому что добавлять – лишь портить, а его речь и так вышла не самой лучшей. – это какая-то шутка, да? – чхве замечает, что глаза его блестят, и он молится, что это отражение лунного света, а не слёзы. – джонхан, нет, – незамедлительно отвечает он. – я бы не стал так шутить, клянусь. – даже несмотря на то, что я слизеринец? – я не понимаю, как это вообще может влиять на то, что я к тебе чувствую. – просто… не знаю, так ведь всегда было, не так ли? – взгляд джонхана полон грусти, и у сынчоля внезапно появляется желание сделать всё, лишь бы он не грустил и не плакал. – я думал, для тебя это важно, ну, знаешь, чтобы твой избранник был чистокровным волшебником, прямо как ты сам, и явно не из числа змеюк. сынчоль не выдерживает. он встаёт с места и подходит к джонхану. страшно спугнуть его, но тот даже не дергается, когда чоль берет его за руку. наконец-то. как же приятно ощущать его руку в своей. – никогда бы не подумал, что в твоей прекрасной голове могут быть такие мысли, – он несмело и едва ощутимо постукивает джонхана по виску. – это ведь всё пережитки прошлого, мне нет абсолютно никакой разницы, кто ты и откуда. ты – юн джонхан, вот что имеет значение, понимаешь? юн опускает взгляд, чувствуя себя маленьким и глупым. он и сам не уверен, с чего он вообще взял это всё. может, сам себе придумал, чтобы проще было отпустить свои чувства, но, видимо, это только всё усугубило. однако, никто не вправе судить его, ему едва ли исполнилось тринадцать, когда он вдруг понял, что этот неугомонный гриффиндорец до жути ему нравится, это было неожиданно и пугающе. – я всё ещё нравлюсь тебе? даже после того, что я себе надумал насчет тебя? сынчолю очень хочется, но всё же ему не удается сдержать смешок. джонхан тут же поднимает на него взгляд и вопросительно вскидывает бровь. – ты вроде такой умный, набираешь самые высокие баллы по всем предметам, а такие глупости говоришь, – тихо посмеивается чоль. – но если тебе от этого станет легче, то да, ты мне всё ещё нравишься. – хорошо, – мурлычет себе под нос юн и слегка сжимает чужую руку в своей. она больше и шире его собственной, и это ощущается так хорошо, так правильно. – я провожу тебя? в ответ сынчоль кивает и ведёт их обоих к выходу. как и в прошлый раз, они запирают дверь, но теперь направляются не к подземельям слизерина, а в сторону гриффиндорской башни. (на прощание джонхан несмело целует сынчоля в щёку и вновь убегает). (сынчоль сам себе клянется, что больше никогда эту самую щёку мыть не будет).