Shut me up

— Руки в замок, сладкий. Мягкий, почти ласковый голос раздается над ухом. И, несмотря на свой строптивый характер, Цзян Чэн поднимает сцепленные руки над головой. Вэй Усянь гладит по щеке, дожидаясь, пока он не привыкнет. Пощечина выходит звонкой и сильной. Цзян Чэн выдыхает сквозь зубы и несдержанно приподнимает бедра. Но попытка потереться пресекается сильной рукой, придавливающей тело к кровати. — Ну-ну, куда ты, — когда Цзян Чэн не прекращает двигаться, голос Вэй Усяня становится чуть агрессивнее, но все еще сочится любовью, а рукой он резко сжимает чужую шею. — Я же сказал, лежать. И Цзян Чэн замолкает, испуганно глядя в глаза Вэй Усяня, позволяя себе насладиться ощущением беспомощности. Жесткий, с притворной добротой голос и крепкая хватка на горле заставляют его практически трястись от возбуждения. А от мысли, что Вэй Усянь может его вот так и задушить, Цзян Чэн и вовсе теряет голову, позволяя выдуманному страху завладеть сознанием. Но паника длится недолго, через пару секунд он уже вырывается, изо всех сил стараясь отодрать руку от своей шеи, за что ему прилетает вторая пощечина. Цзян Чэн блаженно выдыхает и прикусывает губу. Вэй Усянь несдержанно, агрессивно кусает шею младшего, заставляя Цзян Чэна от этого снова дергаться, но на этот раз чужие бедра притираются в ответ. Его грубо переворачивают на живот, прижимаясь горячей грудью к спине. — А я думал, мы с тобой договорились. — Горячий шепот обжигает ухо. Цзян Чэна смена положения явно возмутила, потому что он вырывается, пиная партнера локтем под ребра. Лицо Вэй Усяня перекашивает от злости, и он заламывает ударившую его руку, хватает Цзян Чэна за волосы и стаскивает с кровати, не обращая внимания на явно фальшивые попытки сопротивления. Оказавшись на коленях, младший запрокидывает голову, с вызовом смотря в чужое лицо. Пощечина в который раз обжигает лицо, за ней другая и третья, пока Цзян Чэн не начинает скулить от возбуждения. Тогда Вэй Усянь, одной рукой продолжая держать за волосы, расстегивает ширинку кожаных штанов и достает уже полностью вставший член. Цзян Чэн облизывается, и сверху слышится усмешка. — Расслабь горло, малыш. Цзян Чэн послушно открывает рот, слегка высовывая язык. И тут же давится твердым горячим членом. Он бросает все силы на то, чтобы хорошо постараться, чтобы почувствовать, что не может ничего сделать, только ублажать стоящего перед собой, ведь иного выбора нет. Ему бы чувствовать унижения от того, что он стоит полностью обнаженный перед кем-то на коленях, но он чувствует только желание доставить удовольствие, поэтому начинает двигать головой. Но у Вэй Усяня другие планы. Он не дает Цзян Чэну самому работать ртом, просто использует его, легко проскальзывая в горло. Покорно принимающий все, что ему могут дать, Цзян Чэн теперь может сосредоточиться на своих ощущениях. Его прошибает возбуждением от осознания своего положения, все как он любит. Не нужно думать, что и как делать, тобой помыкают словно куклой. А получить желаемой так легко: если хочешь ласки — будь послушным; грубости, граничащей с жестокостью — ослушайся. И Цзян Чэн практически всегда выбирает второе. Члену просто необходима стимуляция, особенно когда Вэй Усянь грубо оттягивает его голову за волосы и дает пощечину, пока Цзян Чэн пытается отдышаться. — Открой рот и высунь язык, — Вэй Усянь сильнее тянет за пряди до тех пор, пока младший не выполнит приказ. После плюет ему в рот и приказывает глотать. — Хороший мальчик, можешь же быть послушным, когда хочешь. Покорность тебе безумно идет. Цзян Чэн отчаянно борется с желанием ответить «Заткнись!», будучи вынужденным признать, что похвала заводит его в той же степени, что и грубость. И Вэй Усянь дает ему всё желаемое. Он хватает Цзян Чэна за волосы и ведет к кровати, заставляя забраться на нее и встать на четвереньки. Его действия причиняют боль, тянущую, не особо приятную, но голос нежен, обволакивает, успокаивает и заставляет почувствовать любимым. И от этого контраста Цзян Чэна ведет еще сильнее. — Если будешь хорошим мальчиком и будешь держать позицию, я награжу тебя, — Вэй Усянь давит на спину, укладывая Цзян Чэна на грудь, но таз опустить не позволяет, одной рукой крепко держит за бедро, а другой нежно оглаживает мягкую кожу ягодиц, — приласкаю, сделаю все как ты любишь. — Вэй Усянь широко проходится языком от копчика до шеи, чувствуя дрожь Цзян Чэна под ним. — Но, если мне придется постоянно напоминать тебе о том, как нужно стоять, или прилагать усилия, чтобы успокоить тебя, я просто воспользуюсь тобой, совершенно не заботясь о твоем комфорте и удовольствии. Последнюю фразу Вэй Усянь шепчет в чужую шею перед укусом. Цзян Чэна прошибает возбуждением от этих слов, но он не рискует даже слегка двигаться. Он, может, и хотел бы нарваться на очередную жестокость, а потом еще и еще, но слишком устал. Они начали минут сорок назад, когда Цзян Чэн, как всегда, решил подраться в качестве прелюдии. Так что сейчас он уже просто хочет, чтобы Вэй Усянь сделал то, ради чего все это затевалось, а потом довел его до оргазма. Вэй Усянь нехотя отстраняется, оставив Цзян Чэна в раскрытой, унизительной позе. Любуется около минуты перед тем как подойти к шкафу. — Кожаный или деревянный? — Спрашивает Вэй Усянь, перебирая в руках паддлы. — Кожаный. Тонкий. — Не задумываясь отвечает Цзян Чэн, он с самого начала знал, какой хотел. Вэй Усянь подходит к кровати, но вместо девайса Цзян Чэн ощущает его ладонь на ягодице. Он напрягается в ожидании удара, но чужая рука лишь поглаживает кожу. Поэтому, когда ладонь в первый раз опускается со звонким шлепком, Цзян Чэн вскрикивает от неожиданности. Вэй Усянь бьет сильно, оставляя на коже яркие красные следы. Откровенно любуется своей работой между шлепками и наслаждается тихими вздохами Цзян Чэна. Когда кожа уже горит, а Цзян Чэн едва ли не скулит, желая большего, Вэй Усянь наконец примеряется паддлом и делает первый удар. Цзян Чэн блаженно выдыхает. На десятом ударе он подается вперед и сводит ноги, не в силах стоять без стимуляции, но на его ягодицы обрушивается удар сильнее предыдущих, от которого Цзян Чэн не сдерживает болезненного стона. — Стой ровно. — Цзян Чэн не спешит подниматься, поэтому голос Вэй Усяня становится строже. — Вернись в позицию! Цзян Чэн тут же берет себя в руки и спешно принимает изначальную позу. Удары сильные, Вэй Усянь его совсем не жалеет. Жгучая боль разливается по коже, и член не реагирует на нее, дергаясь каждый раз. Вэй Усянь молча и ритмично порет его, совершенно не обращая внимания на вскрики и стоны Цзян Чэна, и тот не выдерживает, ему кажется, что он сейчас кончит прямо так. — Вэй Усянь… Пожалуйста, я больше не могу, я хочу… Голос звучит так жалко, что чувство унижения пронизывает Цзян Чэна, но он не обращает на это внимания, он слишком возбужден, чтобы думать о таких мелочах. Вэй Усянь и сам уже не может терпеть, он так хочет прикоснуться к любимому, что как только слышит эти слова, отбрасывает паддл на кровать и тянется руками к красным ягодицам, оглаживает горячую кожу и резко разворачивает Цзян Чэна на спину. Младший покорно раздвигает ноги, чтобы Вэй Усянь устроился между них. И едва тот получает доступ к члену, обхватывает его губами. Наощупь находит ладонь Цзян Чэна и кладет себе на затылок. Пальцы резко сжимают волосы, и Вэй Усянь едва успевает расслабить горло, прежде чем Цзян Чэн несдержанно вскидывает бедра в поисках разрядки. Кончает Цзян Чэн смущающе быстро, едва не заставив Вэй Усяня подавиться спермой. — А ты? — Спрашивает Цзян Чэн, когда Вэй Усянь укладывается рядом и обхватывает его всеми конечностями. — Хватит с тебя, мне и так хорошо было, — он тянется за поцелуем и получает нежный ответ и едва различимое «я тебя люблю» после. Цзян Чэн ворчит, что им надо в душ, но быстро сдается, соглашаясь сделать это завтра. И даже засыпает, не спихнув Вэй Усяня со своей груди.