Ночь одна, а кошмара два

Ночь. Темень кромешная, ни зги не видать, туман покрывает землю, а холод пронизывает до костей. Тишина, ни птиц, ни людей не слышно, все будто бы застыло в этот момент. Федор идет до своего терема в слободе. Мурашки от всего вокруг бегают по его спине, а предчувствие чего-то нехорошего или даже ужасного заставляет остановиться и обернуться. «Никого нет, вот видишь Федя, ты зря боялся» - подумал Басманов и, продолжая, озираться по сторонам, пошел дальше. Но тут хрустнула ветка, прямо за спиной Федора, он даже оглянуться не успел, кто-то схватил его со спины, одной рукой за тонкую тали, другой зажав рот. Конечно Басманов попытался вырваться, но сильные руки потащили куда-то в темноту. Из-за закрытого рукой рта он мог только издавать хриплые звуки, когда же Федора оттащили в сторону, луна, наконец-то вышедшая из-за облаков, осветила еще несколько фигур, которые, как только увидели Басманова и судя по всему их товарища, радостно стали посвистывать. Ужас охватил все тело парня, от осознания зачем его сюда притащили и что с ним сейчас будет происходить, стало до одури плохо. Еще одна попытка вырваться не увенчалась успехам. - Как-то ты быстро словил эту иуду – засмеялся один из мужчин, в то время Федора кинули в другие руки и бесстыдно шлепнули по заднице. - Сейчас и мы узнаем, за что наш царь тебя так любит тебя, Федора – ухмыльнулся второй, и провел рукой по щекам, на которых уже красовались слезы безысходности. Жадные руки блуждали по телу Феди, лапали, грубо ласкали. Кричать он почему-то не пытался, голоса как будто не было, страх предательски заставил онеметь и не издавать не звука, все что получалась это отворачиваться да плакать. Глаза он закрыл. Видеть все это не хотел. Бормотал себе что-то под нос. - Ну что мы все ходим вокруг да около, надобно и за дело приняться – съязвил кто-то из насильников, после этих слов его товарищи повалили Фёдора на землю со всей силы, сильно ударившись, он чуть взвыл от боли. А они не унимались, начали одежду с него срывать, прочь шуба полетела, штаны. - Не н…..на….до – еле слышно проговорил Басманов, но надеяться было уже не на что, вот когда остался в одной исподней рубахе, его с силой перевернули на живот, Фёдор попытался отползти вперед, конечно же это не получилось, за щиколотки назад притянули и дали подзатыльник, задрали рубашку, по заднице отхлестали, засмеялся кто-то раскатисто, и вот когда казалось что сейчас оприходую его всей толпой. -Нет!!! – Фёдор просыпается, он лежит лицом в подушку уже мокрую от слез, а ноги болят так, будто и вправду это было с ним, будто он не в своей кровати спал, а там на сырой земле лежал полуголый перед «врагами», лиц он их не видел и по голосу кто не догадался… Около минуты ушло на то чтобы успокоить дыхание и сердцебиение. Ну хорошо не успокоить, а хотя сделать чуть получше, а то пульс в висках бил, а вздохнуть едва ли получалось. С недавних пор Федора Басманова помимо кошмаров, связанных с угрозой дать всем желающим отодрать его как кому вздумается, сказанной Скуратовым, пока мученик был в темнице и страхом, что царь силой возьмет его. Федора начали мучать приступы паники, и теперь царь его почти выпускать никуда не хотел, берёг как зеницу ока, но сегодня они ночевали каждый у себя, и почему-то, по непонятному Феде порыву, он захотел туда, куда недавно боялся попасть, в царскую опочивальню. Быстро встав, но правда упав, ибо ноги подкосились, но Федор встал и, накинув шубку, или что это? В общем что первое под руку попалось, даже не застегнувшись, направился к царю, и пока он шел, казалось будто идет кто-то за ним. Сколько не оглядывался, страх не уходил. Видимо теперь это чувство верный его спутник. Дойдя до опочивальни, Басманов обратил внимание на бесстыдно спящих стражников, но ему это было только на руку. Тихонько приоткрыл дверь и вошел. Царь в столь поздний час не спал. Все возился с какими-то бумагами и что-то писал, когда скрипнула дверь, он, хмурив брови, поднял глаза, и увидел несмотря на слабое освещение, что на его Феденьке лица просто нет, глаза, опухшие от слез, лицо бледное, по щекам слезы текут, а ноги, до боли исхудавшие, того и гляди сейчас подкосятся. Да в последнее время Федор начал сильно терять в весе, исхудал так, что каждую косточку прощупать можно. - Что стряслось, Федюш, чего в такой час пожаловал? – спросил царь, вставая и идя навстречу своему любимцу – чего глазки твои заплаканы так? - Сон – едва слышно ответил тот – страшный до жути, прости если от дел отвлек… - не успел Федя договорить фразу, как Иван обнял его и прижал к себе, еще совсем недавно на такое он бы отреагировал страхом, начал бы вырываться, но сейчас этого тепла ему не хватало, сильно не хватало, жизнь как будто бы медленно начала покидать тело, но сейчас пусть все еще не так спокойно душе, но лучше ему стало, сильно лучше, ласку такую теперь его тело не отторгало, а хотело. - Что за сон расскажешь? Хотя знаешь, лучше не надо, ты ложись ко мне, я быстро с бумагами закончу и тоже лягу – Иван, не выпуская руки Федора, провел его до кровати, уложил и накрыл одеялом, в лоб целуя, как только отстраниться Иван Васильевич захотел и к столу отойти, белые, тонкие, костлявые пальцы с силой вцепились в царские плечи, не желая отпускать их. - Полежи, я совсем скоро лягу, не бойся, тут тебя никто не тронет – царь аккуратно разжимает Федины пальцы и кладет его ладошку на подушку, а сам направляется к столу. В этой довольно уютной атмосфере, когда свечи светят почти незаметно, и почти всю комнату охватывает мрак, Федор Алексеевич отходит в царство морфея. *** Пир опричников верно подходил к своему завершению. Часть людей уже ушла, слуги постепенно убрали со стола, только Федя сидел теперь уже как обычно поникший. Опустив голову, он не на кого не смотрел, не хотела тоска внутри него этой радостной пыли. - Проводи меня до опочивальни, Феденька – размышления и тоску Басманова прервал голос царя. Он уже стоял на выходе из трапезной и ждал его. - Как прикажешь царе – как-то не больно радостно сказал Федор, дойдя до Ивана Васильевича и взяв его за руку. Шли по коридорам терема молча, не издавая ни звука. Вот уже и дверь спальни царской. - Дозволишь идти, государь – нарушил тишину и спросил Федор. По его чуть дрожащему голосу было понятно, снова страх, снова чувство загнанного зверька, птицы в клетке. - Да иди… - слегка промедлив, говорит царь. Но как только Басманов разворачивается и собирается идти, Иван метнулся к нему словно тень или призрак какой-то. Федор даже вскрикнуть не успел, рот ему рукой зажали и потащили назад, в царскую опочивальню. Когда царь рукой, что рот держал дверь открывал, Федя что есть силы вырваться попытался. Не получилось. - Ваня, не надо, пожалуйста – да уже поздно, его за двери царь затащил и проволок к кровати, кинул на нее. Голос сел. Кричать не получалось, ноги будто отнялись, страх все тело сковал, двигаться, не позволяя. Мог только плакать, слезы глаза ожигают и щеки, а царю все равно на боль, что он сейчас причиняет своему кравчему. Будто другой он стал. Холодный. Грубые, просто отвратительные ласки. - Ваня, Ванечка, не надо, пожалуйста, прошу отпусти меня, пожалуйста – промычал Федор, пытаясь, вырваться из царевой хватки. Но вопреки надежде, Иван не думал останавливаться, он начал срывать одежду с Федора, его кафтан, штаны полетели в неизвестном направлении, оставил царь его только в тонкой исподней рубахе. Под нее руками залез, лапает. - Пожалуйста не надо, пожалуйста, не делай этого – взмолился Басманов, не теряя последнюю каплю надежды, на то что царь его оставит. Но даже ей было суждено умереть... *** Иван Васильевич пока писал письмо, которое должно было стать последним на сегодня, заметил, что Федя мычит и метается по кровати. - Ванечка, не надо, пожалуйста отпусти, Ваня, мне больно, Ваня! – царь сразу догадался, что происходит во сне Федора Алексеевича и, подходя ближе к кровати, аккуратно приобнял Федю. - Мне больно!!! – Он проснулся, огляделся и увидел испуганное лицо царя, тот протянул к Феде руку. – не надо, я не хочу, не хочу. - Я не сделаю больно, дай обниму и успокою, пожалуйста – прошептал царь, притягивая Басманова к себе – что же тебе такое сниться, а Федюша, какую ночь уже с криком просыпаешься, а Феденька? - Не могу, не могу сказать… - Федор начал плакать, просто плакать, то ли от страха, то ли от осознания, как сны с реальностью мешаются и покоя теперь не дают. – полежи со мной, пожалуйста… - Да конечно, я как раз закончил – Царь быстро стал раздеваться, пускай с письмом он е закончил, с утра сделает, ему сейчас важнее чтобы Федору плохо не стало. После того, как его эти ужасные кошмары мучать стали, та еще и приступы паники, боялся царь навредить ему, снова недоверием почти убить, поверить в бредни про его любимца. Сейчас если бы кто-то хоть что-то малость недоброе про Федю сказал, тут же бы отправил на плаху и думать даже не стал. Как только свечу затушил, лег рядом, Басманов тут же прижался к нему, за руку обнимая. - Спасибо что не прогнал, Ваня… - да как же я могу прогнать тебя, душа моя, даже мысли такой не допускай, понял? Я тебе плохого больше никогда не сделаю, и другим никому на свете этом белом не позволю, ясно? – Иван Васильевич с серьезным лицом посмотрел на Фёдора. - Спасибо тебе, Ваня…