Кожа

Вечер. Питер Я поднес руку к чайнику, чувствуя, как кипяток начинает обжигать ладонь, на кухне было безумно холодно и я не сразу заметил, как кожа стала краснеть, боль словно не спешно пробиралась по нервам, совсем отрицая действительность. Я залил раздробленные в мелкую крошку чайные листья, к лицу и шее стал подниматься теплый пар, задержавшись над столом. Было так тихо, что становилось не по себе, отчасти я был рад услышать быстрые шаги по ступенькам, а следом тихий стук, чтобы он не сулил. — Питер ! — так странно было слышать Хеймитча вечером, обычно он выходил из дома днем, затем запирался в собственном пустом и как будто заброшенном доме, в такие часы никто даже не думал его беспокоить. Я быстро подбежал к двери, она была не заперта, оставалось только потянуть на себя, я и не представлял зачем нужно три замка, Миротворцам они не помешают, а жители все друг друга знают. Хеймитч стоял, оперевшись о дверной косяк, с закрытыми глазами, я уже думал, что его придётся ловить и оттаскивать к нему в дом, но он словно проснувшись ещё в сонном тумане уставился на меня. — Китнисс, она видимо пошла гулять, её мама позвонила, что наша мисс не вернулась. Нужно её найти, — он резко шагнул в сторону, выставив руку и указывая пальцем на ближайшие дома. — Мама Китнисс сказала в какую часть города она пошла ? — параллельно собственным словам я уже натягивал ботинки, не скрывая беспокойство, странно было бы перед Хеймитчем строить то, что она мне безразлична, на самом деле, мне рядом с ним даже было не совсем удобно. Я был и зол, и разочарован, каждый хоть в какой-то степени умный человек понимал, что на играх я влюбился, а она … нет. Какая ирония, мы же помолвлены, я мог её поцеловать, обнять, коснуться ее волос, но только на сцене, только в свете объективов и камер под восторженные возгласы толпы. Как бы я хотел, чтобы всё оказалось проще, чтобы во мне было хотя бы что-нибудь интересное или ценное. Слухи, постоянный пристальный надзор, вечные политические игры, в которые мы не хотели ввязываться. Всё что произошло нам никогда не забыть, сколько бы себя в этом не убеждали. Порой так сложно уснуть, что до последнего оттягивает момент, когда нужно сомкнуть глаза, ведь точно знаешь, что окажешься в кошмаре. Во время тура победителей, я слышал, как Китнисс просыпалась посреди ночи, кричала, я знал, как сложно оттуда выйти, даже проснувшись ты словно всё ещё в кошмаре, когда сложно вздохнуть и перестать бояться, того что уже прошло. Китнисс спасала меня, а я её, каждая ночь тура была нашей, проснувшись от дурного сна, я видел Китнисс, чувствовал её дыхание на своей коже, мог её обнять, прикоснувшись к спине и почувствовать, что всё хорошо и мы в безопасности. А когда пробуждалась Китнисс, её никак не отпускало, она всегда садилась на кровать, учащенно дыша и бегая глазами по комнате, я всегда знал, как её успокоить, как помочь выйти. Но именно тогда я возненавидел утро, то время, когда всё становилось странным и холодным, никто не знал, что с этим нужно делать. Уже на улице я стал натягивать куртку, ветер взъерошил волосы, щёки стали гореть и сразу покраснели, стал идти снег, солнце зашло и стало совсем темно. Я ориентировался лишь по домам, в которых горит тусклый свет от свечей, следуя за Хеймитчем, я наступал на его следы, дорожки перестали виднеется, хотя обычно после вереницы рабочих из шахт были чёрными от оставшегося на их ботинках угля. Мы добрались до дома Китнисс, здесь почему-то было теплей, я всегда хотел, чтобы так было и в моём, чтобы я был там не один. Лишь подойдя к нему, я разглядел Миротворца у дома, он стоял неподвижно как статуя облаченный в новую белоснежную форму, сливался с усиливающейся метелью. Это было странно, они никогда так пристально не следили за жителями, но теперь стало понятно, что они знают о Китнисс и хотят её поймать с поличным, тем более после комендантского часа. С приближением ночи температура понижалась, я стал сильней переживать за неё, Китнисс всегда возвращалась до заката. В одно и тоже время она проходила через котел и шла домой. Я даже сначала не замечал, что это стало привычной, каждый день перед закатом солнца, я шёл ставить чайник, словно ожидая с Китнисс встречи. Только потом понял, что делаю это лишь для того, чтобы “ невзначай “ увидеть её в окне, убеждая себя в том, что она забыта, а я живу дальше, как бред … — Добрый день ! — проходя мимо Миротворца, с фальшивой восторженностью произнёс Хеймитч. Как же меня это веселило, ведь ему, чтобы перестать соображать нужно было выпить весь алкоголь в двенадцатом дистрикте. Сейчас он полностью в сознании, просто как ребёнок пререкается при каждом удобном случае. На нас не обратили никакого внимания, по скрипучим и в каких-то местах просевших ступеньках мы поднялись к дому и, открыв дверь, вошли внутрь. За Хеймитчем мне никого не было видно, в голову сразу ударил аромат трав и лекарств, перемещенных с запахом тлеющих дров и камина, по рукам побежали мурашки, здесь было безумно тепло. Первым, что я заметил это тарелки и зажжённые свечи, стоящие на столе. Пока Хеймитч обнимал маму Китнисс, с моих плеч быстро спала куртка, я её подхватил в самом низу, подняв глаза на Миссис Эвердин. Несмотря на лёгкую улыбку, я почувствовал насколько она была обеспокоена, это близилось к панике. Хеймитч прошёл дальше, и я заметил Миротворца, осматривающего шкафы, и маленькую Прим, сидящую у камина, вдавившись в кресло. Она гладила своего любимого кота по голове и спине, украдкой смотря в нашу сторону. Я повесил куртку и , увидев, как с головы падают снежинки, провёл рукой по волосам, чтобы убрать остальные. Обернувшись я заметил, как мама Китнисс подошла ко мне, также желая обнять, это меня насторожило. Мы всегда, пересекаясь, здоровались, она что-то у меня спрашивала, но это было лишь формальностью, я знал о ней не больше, чем она обо мне, нас связывала лишь Китнисс. Мисс Эвердин обняла меня, задержав руки на плечах, словно мы так делали всегда. — Она ушла на охоту к южной ограде, где есть лаз, — Мисс Эвердин быстро прошептала мне на ухо, я так боялся, что- то не расслышать, второго шанса не будет. В свою очередь я ничего не ответил, зная, что на за ними наблюдают. Теперь понятно почему она сразу не назвала место Хеймитчу, в доме уже были посторонние люди. — Китнисс, ушла утром. Она такая рассеянная, наверное засиделась в городе и скоро будет дома, — она мило улыбнулась и отошла от меня, было странно знать закулисье всего спектакля, сейчас мне нужно было скрыться со сцены и найти главного героя пьесы, все уже отыграли свои роли. — Всё как обычно, я её встречу. Китнисс вечно где-нибудь опоздает или задержится, — проговаривая только пришедшие в голову слова, я прислонился к стене и уже потянулся к куртке, желая, как можно быстрей выйти из дома и придумать, как не потеряться ночью в лесу. — Нет! Всё останутся здесь, а Мисс Эвердин придёт сама, здесь не так далеко. — Из под маски послышался мужской голос, на последних словах Миротворец подошёл ко мне и встал по правую руку, закрывая собой дверь. Я отошёл от двери к Прим и Хеймитчу, раскладывающему фигуры на шахматной доске, едва ли я был хорошим игроком, лишь знал, как и куда ходить, но стратегия или план никогда не работали, я вечно что-то упускал. Миротворец словно смотрел в пустоту, шли минуты и мы с Хеймитчем просто старались скоротать время, но я чувствовал каждую секунду, думал о побеге. Но как … без куртки, мне не выжить и, даже зайдя к себе за второй, я лишь скомпрометирую нас. Я взглянул на часы и решил, что если Китнисс не появится через пятнадцать минут, нужно будет искать предлоги, чтобы выйти из дома и пойти за ней. Мисс Эвердин мыла посуду и я уже помогал ей на кухне. Вытирая воду с тарелок и кружек, видел, как она по минуте просто круговыми движениями перемещает губку снова и снова, наливая моющие средство и редко поднимая глаза на меня, я переживал за неё, казалось, что она сейчас упадёт в обморок. Заметив тихие шаги, я чуть не разбил тарелку, поймав её у самого пола и затаил дыхание. Дверь открылась и зашла Китнисс уже до всего догадавшись. Я заметил, на её куртке большое мокрое пятно, а когда Китнисс её сняла, увидел, как она на спине разошлась по шву. Пряди у лица выбивались из косы, что-то точно было не так, она совсем по другому двигалась, больше напоминала меня на охоте, не аккуратные и громкие шаги, выдавали её, также как и прижатая к телу правая рука. Китнисс сразу накинула какую-то кофту подошла к нам и через столешницу протянула мне свою сумку. — Я вынужден проверить содержимое сумки и предупредить о комендантском часе, который Вы нарушили. — Миротворец в несколько шагов оказался рядом и выхватил сумку. — Всего пару минут, из-за метели. И Прим ! Ты мне не тот адрес дала, — девочка даже сначала не повернулась к сестре, из-за кресла лишь слышался её голос. — Просто кто-то гонял моего кота место того, чтобы слушать, я четко сказала… второй дом на Южной, — все заметили, как кот, словно спасаясь от объятий, пробежал по кухне и направился к двери, а после и сама Прим встала из кресла, повернувшись к сестре. — Да? Хватит мне врать, юная леди. Ты чётко произнесла, второй дом на Северной, мне пришлось обходить весь котел и центр …— их диалог длился ещё пару минут, я больше беспокоился о сумке, но там ничего, лишь мятные конфеты. Я стоял достаточно близко, чтобы заметить, как плечи Китнисс дрожат она облокотилась о стол, заведя левую руку за спину и держась за край. Миротворец протянул мне сумку и пошёл к двери. Я, словно следуя за ним, обошёл столешницу, становясь рядом с Китнисс и как бы невзначай обнимая её за талию, мы же вроде как безумно влюбленный, хотя я бы сказал, что это частично правда. Я почувствовал, как она от неожиданности отшатнулась от руки ближе ко мне, касаясь моего плеча, я обхватил Китнисс за талию и встретился с её взглядом, пока Миротворец шёл к двери и звал второго. Случайно заметил, как на плече её кофта стала чуть темнее, зная, что не успею спросить, я поднял край кофты и коснулся её спины рукой, чувствуя мокрую и где-то уже засохшую кровь. Китнисс, не выражая никаких эмоций, обхватила мою кисть, отставляя в сторону. Я сразу обернулся, беря в руку полотенце, которым вытирал посуду. Я увидел красные следы на своей коже и быстро стёр их, пока есть ещё секунды. — В качестве безопасности от животных по забору был пущен ток и в связи с вашим нарушением необходимо пройти в Дом Правосудия, Эвердин. — Я чувствовал, как Китнисс всё больше опирается на моё плечо и уже хотел хотя бы что-нибудь сказать, чтобы предотвратить неё поход туда и последующие наказание. — Мы все соблюдаем закон, ну ради молодоженов сделайте одно маленькое исключение, тем более такая погода на улице. Тут и между трёх домов нужно заплутать, мне ли этого не знать. — Хеймитч встал напротив Миротворцев закрывая нас, я надеялся на то, что его речи сработают и они, как можно скорее уйдут, чтобы разобраться с Китнисс, по всей видимости раненой и продрогшей до костей. Я наблюдал за Миротворцами, они лишь молчали у двери, не реагируя на уговоры, как почувствовал, что Китнисс повернула голову в мою сторону, наклонившись к уху и её холодный кончик носа случайно коснулся моей щеки. — Не нужно поднимать панику, всё хорошо, — еле слышно произнесла Китнисс, снова повернувшись к импровизированному представлению по выпрашиванию прощения. В ответ я улыбнулся, словно она мне сказала что-то смешное и наклонился к ней. — Ты правда думаешь, что я просто тебя так оставлю? — после я сразу отвернулся, стараясь понять смотрит ли на нас кто-нибудь сейчас, всё кроме Миротворцев знали, что мы не общаемся и даже такое короткое обсуждение может вызвать вопросы, хотя я всё не мог понять почему Китнисс, не хочет говорить родным, это даже в голове звучало абсурдно, ведь Мисс Эвердин была единственным лекарем в дистрикте. Было сложно не заметить, как Китнисс резко повернула голову, на несколько секунду задержав на мне взгляд, что-то мне подсказывало, что это не была благодарность, но проверять мне не хотелось, лишь чтобы ей помогли родные. — Только не здесь, я не хочу пугать Прим, и у неё лечиться, — Эвердин почти беззвучно прошептала слова, снова повернувшись к главной сцене. Сложно сказать в какой момент мы пересеклись взглядами, это было непроизвольно, так странно, я был обеспокоен больше неё, Китнисс была невозмутима, выдавало лишь тело, я чувствовал, как дрожат её руки. — Мой дом всегда открыт. Одну я тебя точно не оставлю. — после моих слов Китнисс облегченно вздохнула, коротким кивком согласившись пойти вместе. Эвердин потянулась к сумке, но я её перехватил, взяв руку Китнисс в свою, и поправил спавший с плеча край кофты. Хеймитч уже приближался к победе, но было сложно разобрать то, что он говорил, его слова еле были слышны. Через несколько минут Миротворцы высказали, что больше такое не пройдёт, первое и последнее предупреждение для Китнисс, хотя все понимаю, что они не могли прийти просто так и знали, что она охотится, был план оставить её по ту сторону ограды. Я помог Китнисс надеть куртку, она обхватила мою руку, бросив взгляд сначала на Миротворцев, а потом на Прим и маму уже стоявших рядом друг с другом, на лице Мисс Эвердин промелькнуло непонимание. — Я останусь у Пита, утром увидимся. Но она почему-то кивнула, видимо подумала, что это для имиджа. Впереди шли Миротворцы я очень хотел расспросить Китнисс о том, что произошло и где Гейл, она же всегда с ним охотится. С каждым шагом всё ярче было заметно, как она хромает замедляя шаг, всего чуть отойдя от дома, мы остановились, Миротворцы уже хотели повернуться, перестав слышать сзади шаги, но нас окликнул Хеймитч, быстро подходя к нам, это было своего рода спасение. — Откуда столько… — сразу начал Хеймитч, как только Миротворцы ушли достаточно далеко от нас. — Я охотилась, пустили ток по забору, забралась на высокое дерево и упала, вот и всё. Никакой загадки нет. Они знают … мне больше не выйти. Да? — Боюсь, что это так. Возможно я не к месту спрашиваю, но вы разве общаетесь ? — Не люблю лечится и слушать нотации от мамы, после игр она против охоты. Да и Прим пугать незачем. Можешь считать это за особую форму изощрений и мазохизма. — с нарастающим раздражением произнесла Китнисс, подняв глаза на Хеймитча, иной раз он бы что-то добавил или сказал ей говорить спокойней, но было видно, что дело не в нём. — Сейчас они просто удивлены, но я решил высказать то, что это нужно для поддержании легенды … ну в общем, если что, заходите. — Конечно, спокойно ночи, — я старался, как можно сильней компенсировать нагрузку на правую ногу, но замечал, как Китнисс морщится и останавливается после каждого шага, расспросы сейчас были лишними. — Спокойной, — пробормотала Китнисс, всё больше цепляясь за мою куртку и словно не заметив, что Хеймитч уже давно ушёл. Она всё старалась остаться такой же холодной и бесчувственной, теперь меня это стало нервировать, ведь смысла в этом было мало, и так каждая секунда, когда мы вместе ощущалась натянуто, и никто не знает, что будет если она оборвется. Мы давно всё решили, всё уже сказано, но почему так тяжело было находиться рядом… Разве мы можем общаться только если кто на грани смерти, когда слишком страшно или в купе со всем Капитолием следящим за нашими “отношениями “. — Ты себя хуже чувствуешь? — Нет, просто устала и ушиб, я …наверное надо было остаться… — Китнисс совсем останавливается, зажмурившись и быстро вдыхая холодный воздух. Нужно было, что-то сделать, и я подхватил её на руки, помня о плече и еще возможных ушибах, осталось несколько шагов и ступеньки, Китнисс едва ли ожидала или хотела принимать помощь, на миг казалось, что она хотела оттолкнуть меня упершись левой рукой в грудь, но я просто пошёл вперёд, заметив, как она опустила глаза, стараясь спокойно вздохнуть. Как же хорошо, что я не закрывал дверь, оставалось лишь толкнуть её ногой и зайти в дом, с заходом солнца света в домах становилось безумно мало, тем более я ещё не разжигал камин и было холодно. Я ничего лучше не придумал, как опустить Китнисс на стол. Она взялась за край, чуть поерзав, поставила ноги на стул, подняв глаза. Я помог Китнисс снять куртку, после повесил их и закрыл дверь. Набросал дров в камин, стараясь их побыстрей разжечь. Комнату наполняли звуки моих шагов, брёвен бьющихся друг об друга и спичек из коробка, которые я случайно чуть не рассыпал на пол. Но всё это было словно очень далеко, без слов я как будто опять был дома один, хоть и ощущал на себе взгляд Китнисс, с которым каждое привычное действие казалось, чем-то новым. — Ты не закрываешь дверь? — после того, как пламя поползло по бревнам Китнисс, произнесла несколько слов, нарушив тишину, я едва ли что-то решился ответить, в голове была только спешка, нужно было, как можно быстрей начать зашивать рану. — Ценностей у меня нет, которые можно украсть. — Снова подходя к Китнисс, я стал отчетливо слышать, как она поверхностно дышит, это совсем звучало нехорошо, мне оставалось надеяться, что это лишь волнение и догоняющая усталость.Я быстро обошел стол, оказавшись у шкафчиков. Боковым зрением заметив, как она подвинулась к краю. — Китнисс, сиди и не двигайся! — Пока я наливал в глубокую тарелку воду, брал полотенце, нитки и иглу у меня не было возможности ещё следить за ней. Я слишком хорошо знал Эвердин, но с её стороны было глупо думать, что я её просто оставлю, сколько бы она не делала вид, что не беспокоится и ничего не чувствует. — Я не ребёнок, чтобы мне так приказывать, я просто упала. Сама могу справиться с бинтами. — я не думаю, что она хотя бы на секунду верила в собственные слова, просто до последнего не хотела, чтобы ей помогали. — Ты и сама знаешь, что бинты здесь не помогут, или ты научилась поворачивать голову на девяносто градусов? Разве я также пререкался на играх …?— после моих слов в комнате снова стало безумно тихо, но словно белым шумом рядом с Китнисс витали непроизнесённые слова и рождающиеся мысли, от этого становилось беспокойней. Когда я перенёс тарелку к столу, на несколько секунд были слышны стекающие по стенкам и развивающиеся о деревянный пол капли. Все принадлежности я расставил по правую руку от себя, задержавшись напротив Китнисс. Она закрыла глаза, опустив голову вниз, я и не думал подходить, ждал слова, было бы достаточно кивка. Я услышал, как рядом со стулом упали ботинки, Китнисс повернулась, оставив левую ногу на стуле, а правую согнув в колене.Все мои старания оставаться спокойным, испарились, перетекая в большее беспокойство. Эвердин стянула кофту, бросив рядом со столом, она выглядела такой уставшей и печальной, словно провинившийся ребенок, ожидающий наказания. Поэтому мысли о том, чтобы что-то сказать ушли, да я и не знал, что нужно. Она подняла футболку, оголив спину и продев голову через воротник, так что ткань осталась на ключицах и груди. На её шее появились красные следы от мокрых пятен на футболке, а по спине была размазана кровь, заметные следы от моей руки, а над лопаткой была рана, из её маленькими струйками всё ещё стекала кровь. Она бы точно сама не зажила, но всё было не так плохо, честно говоря, я ожидал худшего. После заметил большой синяк на левой стороне спины, под рёбрами и один ещё ниже меньше, словно от камня. Я ещё сделал шаг, чтобы обойти Китнисс, но она положила голову на моё плечо, от чего я остановился рядом с ней. — Я так давно не спала, — Китнисс чуть наклонила голову на бок, тихо пробормотав слова. Они болезненно отозвались в груди, первым желанием было её обнять, с силой прижать к себе и больше никогда не отпускать. Как же сложно было себя в этот момент остановить, Китнисс не из тех людей, которые подпускают кого-то близко, поэтому я всегда запоминал такие моменты, когда нас начинали связывать мгновения страха и сомнения, беззащитность, остающаяся только между нами. — Тогда сегодня самое время это исправить. — Пит…Можешь остаться со мной ? — сложно сказать, когда мы перешагивали через эту грань, наверное никто из нас её и не видел. Ведь бывали дни, когда мы едва могли связать пару слов, а сейчас они самое настоящее и живое, что есть в мире. — Всегда, — я прижался своей головой к её, сделав медленный вдох, продолжил шаг, оказавшись у Китнисс за спиной. Эвердин опустила левую руку и придвинулась ко мне. В действительности, всё это не было чем-то очень сложным, лишь кожа и нити, если бы я не хотел прикоснуться к её шее и спине просто так, без предлогов ран и опасности. Я заметил, как напрягаются её мышцы каждый раз, как я делаю стежок. Странно, что мне было больно, стягивая нитью лоскуты кожи, по моей спине пробежались мурашки, хотелось одёрнуть руку и больше этого никогда не делать. Но это заняло всего минут пять, мы закончили, я стёр полотенцем большую часть крови, осторожно прикасаясь к коже вокруг раны, со временем вода в тарелке и полотенце стали красными. — Что-то ещё болит ? — я встал напротив Китнисс, возможно даже слишком пристально наблюдая и вслушиваясь к ответам, желал понять правду ли она мне говорит. — Главно, что всё закончилось,— тихо произнесла Китнисс и я заметил, как краешек её губы приподнялся. — Ты ещё и шьёшь. Дай мне фору, Капитолий хочет, чтобы у каждого победителя было хобби, а я так уже отстаю. — Ты же не видела швы, я рад что ухо к спине тебе не пришил. Доктор Эвердин. — Нет, это я была удивлена, что с моими познаниями я смогла помочь на играх. — Спасти меня, а не просто помочь, так что это мне нужно за тобой еще угнаться — я произнес эти слова, чуть улыбнувшись, и поправил косу Китнисс. Уголки её губ поползли наверх, я и забыл, как сложно было поймать время, когда она не была серьезной или встревоженной. — Я пойду в ванную, — она подняла на меня глаза, словно ожидая одобрения, что странно, едва ли Китнисс следовала чьим-то советам. — Я бы тебе не советовал… — Я тоже никому бы этого не посоветовала, но правила лишь рекомендуют что-то не делать. Тем более не буду трогать рану, я бегала по лесу весь день и не смогу уснуть, помня, как лежала на земле, карабкалась по дереву и с него падала в черный от угля снег. Я остановился у двери, слышал как наполняется ванная и открываются баночки с жидким мылом, я не хотел отходить, лишь считал секунды, с каждой прошедшей уговаривая, что на следующей, оставлю полотенца и пойду. В подобной манере как-то прошло десять минут, всё, кроме звуков воды стихли, я больше ничего не слышал. Стал переживать, сжимая полотенце в руках, так глупо, просто стоять у двери, странно вслушиваться в каждое движение и шум, наверное нужно было просто уйти. Ещё пару минут и я постучал, Китнисс не ответила. — Китнисс? — я открыл дверь. В ванной было безумно тепло, зеркало запотело, по нему стекали маленькие капельки, комнату наполнено пар и запах мыла. Правая рука Китнисс и голова лежали на бортике ванной, едва не касаясь воды, я уже думал, что она потеряла сознание, как Китнисс, словно только проснувшись, открыла глаза. — Я, я наверное задремала, — она одним движением свободной руки закрыла воду, медленно начиная сползать вниз. — Рана, Китнисс, — я слышал звуки воды, отошёл к двери, но не сводил глаз с её лица, не хотел выдавать, как меня всё смущает. Иронично, что я чувствовал себя беспомощно, словно ногим, а она была так спокойна. — Да, извини. Я просто положила голову и….всё — поморщив нос, Китнисс слабо улыбнулась, снова прикрыв глаза. С кончиков её мокрых волос срывались маленькие капли, струйки воды бежали по левой руке,также свисающей с бортика ванны а правую она прижала к груди, стараясь сберечь и попросту не двигать, на ней были видны красные пятна и темнеющие синяки. Время от времени она глубоко вздыхала, открывая глаза, и они начинали бегать по полу. Губами Китнисс коснулась запястья, по её лицу стекали капли воды, напоминая слёзы. Я видел её голые плечи, ноги, пару новых и старых шрамы, это было безумно красиво. Китнисс была так спокойна, казалось, что кто-то из нас точно не в себе либо совсем спятил я и всё придумал, либо Китнисс стала чуть другой. На играх она мне напоминала зверя, которого забросили в маленькую клетку, где ей не развернуться, а после слишком надломленную, вечно боящуюся, что кто-то поймёт насколько ей страшно, сейчас несмотря на внешнее безразличие, всё было иначе. Её одежда была разбросана по полу, через открытую дверь в ванну полз холодный воздух, я заметил, как на её руках появились мурашки, поднимающиеся от запястья к плечам и шее. Я прислонился к стене, сделав шаг назад, убеждая себя в том, что Китнисс может потерять сознание или уснуть, значит я должен быть рядом, хоть это и был слабый аргумент. От оседающей пены вода стала мутной, на поверхности виднелись белые разводы, но в комнате оставались тихие звуки лопающихся пузырьков. Я хотел к ней прикоснуться, искал повод, даже ждал, что Китнисс не ответит, когда я называл её имя и уснёт, так сильно хотел почувствовать холод её рук, нежную кожу под своей ладонью, поцеловать её, чтобы она засмущалась, перестала быть сильной…. Какая странная картина, которая больше никого не смущала, она просто лежала в ванной, а я стоял рядом видя только часть бедра, плечи, руки и шею, этого было слишком много, но я не хотел говорить, что лучше вылезти и снова обработать рану, наложить бинт и помазать против воспаления. Прошло ещё восемь минут я увидел, как покраснела обветренная кожа рук, щеки стали розовыми, а волосы начали высыхать. — Думаю, нужно вылезать… можешь дать полотенце, я положу на плечи, чтобы с волос вода не попала на рану.— перед тем как что-то сказать Китнисс не спешно открыла глаза, плавно подняв голову и бросив на меня взгляд. Она казалась такой уставшей, а я не знал, чем могу помочь. Протянул полотенце и Китнисс положила его на плечи, убрав завивающиеся в кудри локоны назад. — Отвернись, пожалуйста. — Да, конечно, — я мог лишь слышать, как вода стекает по её телу, Я подал руку, не знаю, вдруг ей будет проще перешагнуть через бортик ванны, ушиб не мог так быстро пройти. — Сложно будет выбраться, дай, пожалуйста, полотенце, — спокойно произнесла Китнисс, словно всё было как обычно. — Можешь повернуться и мне помочь? — Повернувшись я сделал один шаг вперед, пребывая в лёгком замешательстве, положил свои руки ей на талию, чувствуя, как напрягаются её мышцы под моими ладонями. Китнисс, помедлив несколько секунд, перенесла больную ногу через бортик ванны, оперевшись руками на мои плечи, я приподнял её поставив перед собой. На моей футболке остались мокрые следы, как только её ноги коснулись пола она убрала кисти, поймав спадающее полотенце. Китнисс перенесла вес тела на правую, подняв стопу, я поймал себя на мысли, что никогда её такой не видел, домашнюю и закутанную в полотенцах, с ниспадающими, мокрыми волосами на глазах завивающиеся в кудри. — Спасибо, — в один миг на лице Китнисс появилась улыбка, найдя стену свободной рукой облокотилась о неё, продолжая смотреть на меня. — Что из одежды предпочитаешь? У меня есть футболки, кофты, рубашки … зелёная, в клетку, бежевая, может быть предпочтешь фартук ? — Конечно, фартук самое то, надеюсь он ещё и в муке. — Конечно, в кармашке ещё дрожжи и сахар. — Отлично, тогда рубашку в клетку и какие-нибудь штаны или шорты. Пожалуйста, — произнесла Китнисс, едва заметно, приподняв левое плечо, видимо ей было не так принципиально. Я за пару минут нашёл одежду и отдал Китнисс захватив из комнаты с собой табуретку, думаю она была очень кстати и закрыл дверь. Как только дверь закрылась, я вспомнил о том, что собирался сделать до всего этого, и опережая собственные мысли в голове, решил спросить у Китнисс будет ли она чай, я уже достаточно далеко отошёл и едва ли разобрал её ответ, но будем верить, что это было согласие. Я снова залили в чайник воду и поставил на плиту, вылил уже остывший и поставил новые кружки засыпав в них листья чёрного чая. Вода быстро стала закипать, крышка чайника начинала подпрыгивать, пока я убирал со стола всё ненужное, оставив бинт и мазь. В коридоре был слышен щелчок замка, когда открывается дверь в ванную и тихие шаги, даже без сил и хромая Китнисс двигается тише меня, когда засвистел чайник я вообще перестал слышать её и сразу направился к плите, чтобы залить чай. — Честно говоря, я не думала, что она мне настолько будет большой — зайдя на кухню произнесла Китнисс, но я не стал быстро поворачиваться, удерживая равновесие и поставив кружки на стол. Лишь после посмотрел на неё, в ответ она подняла руки скрытые рукавами. — Зато в ней будет сложно замерзнуть, но сначала надо отработать мазью и закрыть рану липким и обычный бинтом, — проводя Китнисс взглядом, я подошел к ней, продвигая кружки, а после отрезал часть липкого бинта и часть обычного сложив его несколько раз. Китнисс расстегнула четыре верхних пуговицы и вытащила правую руку, открыв плечо. — У тебя сахар не только же в кармашке фартука, а есть ещё, чтобы положить в чай ? — произнесла Китнисс, резко одернув руку, когда я стал наносить холодную мазь, от чего чуть чая пролилось на стол. — Прости, само как-то получилось. — Это просто чай. Мазь и вправду холодная, но осталось только приложить бинт и приклеить липкий — мне нравилось, как теперь выглядела рана, без крови и нитей стягивающие кожи, лишь белый и чистый бинт. После я поставил рядом второй стул и, принеся сахар, сел рядом, всё закончилось, больше нет опасности и можно выдохнуть. — Придя домой, нужно будет что-то сказать Прим и маме, теперь осталось только это придумать, — Китнисс произнесла слова тихо, после отпив чай и украдкой облизнув нижнюю губу. — Лишь немного подумав и чуть-чуть умолчав, не думаю, что кто-то будет допытывать. Кроме Хеймитча, но это нужно его застать трезвым. Я могу посмотреть на ногу? Может перелом, — произнёс я, подняв глаза на Китнисс и ожидая ответа. — Это не перелом, лишь ушиб. Можно перед сном зафиксировать, но это не страшно. — После сказанного Китнисс убрала ноги под стул, я почувствовал, как во время ответа она словно отстранилась от меня, и я не стал настаивать, хотелось побыть с ней подольше. — Также мастер непринуждённости у нас ты, я не умею так себя вести или говорить. Это всем известно. — Только почему-то герой игр ты, конечно я нравлюсь многим, но не всем. Сколько и чтобы я не говорил, ты меня спасла, дважды. — А ты…? Когда сказал Цезарю о влюблённости, профи и этот улей. Я не сильна в играх или удачных словах, вытягивал нас ты, когда умер Катон, нам сказали, что победитель только один, и ты сказал, чтобы я тебя убила … Зачем…? — Китнисс говорила быстро, словно читая готовую речь, не сводила с меня глаз, то поднимая, то отставляя кружку с чаем всё дальше. — Зачем? Игры прошли и всем уже давно всё известно, — по моему тону было сложно определить, что я сейчас чувствовал, казалось всё злостью, разочарованием и отчаянием одновременно, я не понимал к чему Китнисс начала этот разговор, всё только успокоилось. — Потому что я не могу тебя не о чём просить, говорить или видеть. Всё притворство на играх и… самое ужасное, что ты поверил, я отвратительно с тобой поступила !— Китнисс встала со стула отойдя от меня, а я не знал, что сейчас нужно сделать, надеялся, что она скажет ещё что-нибудь, но Китнисс лишь поднесла ладонь к губам, отвернувшись от меня. — Я помню наш разговор во время тура победителей, ты сказал, что всё хорошо. Но вдруг я сделала тебе слишком больно, а ты никогда об этом не скажешь… — Китнисс, мы уже говорили об этом. Были игры, в чём мне тебя винить? — я встал из-за стола, услышав мои шаги Китнисс повернулась ко мне. — Пит, я не должна была тебя просить забыть… — Китнисс сделала шаг вперёд, из-за сильного ушиба был сложно даже вынести несколько. Я подхватил её, едва ли что-то понимая, в голове было так много мыслей и воспоминаний, что они превратились в белый шум. Я почувствовал, как моё предплечье упала её слеза, скатываясь вниз по руке, мне было невыносимо поднять глаза, я не хотел её смущать, не хотел, чтобы Китнисс так уходила. Я уже был готов возразить, как её холодные руки оказались у моего лица, прикасаясь к подбородку и щекам, Китнисс поцеловала меня, впервые без камер и лишних глаз. Впервые я почувствовал, что поцелуй настоящий, я не хотел её отпускать, ещё один маленький шаг, Китнисс оказалась безумно близко, я почувствовал, как её грудь касается моей, я обвил её руками прижимая к себе. Руки Китнисс спустились ко мне на плечи, я прикусил её нижнюю губу, снова поцеловав, коснувшись своим языком её. Больше ничего не было только она, обволакивающие тепло, её бархатная кожа, прикосновения и мягкие губы. Пытаясь вздохнуть, Китнисс отстраняется, упираясь руками в мою грудь, но я не собирался её отпускать, хотел выждать несколько секунд, так боялся, что Китнисс уйдет. Она стала медленно сжимать ладони и, цепляясь кончиками пальцев за футболку, прикоснулась к моему голове своей, закрыв глаза. Даже не задумавшись, я снова её целую, наверное, это было лишним, но Китнисс ответила, двигая руки к моему затылку и волосам, пропуская пряди сквозь пальцы, обнимает меня, повиснув на моих плечах, прижимаясь своей щекой к моей.