Самеди

Тишь ночная бьет тревогу: за порог не гляди…

— Разве я не говорил тебе ждать меня в спальне? — взгляд слишком суровый для такого маленького проступка. Мальчишка замялся, опустив свои большие голубые глаза в пол. — Я просто… — начал было лепетать он, но его остановили. — И что с тобой делать… — вздохнул Артур, однако взгляд его смягчился. — Давай, бегом в кровать. А не то поймаю и съем! — Даже улыбнулся. Хоть и натянуто. Но Альфред не заметил. — Не поймаешь! — Окрыленный, он со смехом ринулся в сторону спальни. Керкланд действительно не поймал. Не особо-то и старался. А если честно, не старался вовсе. Тенью скользнув следом в спальню, он надеялся, что маленький Джонс уже устроился поудобнее в постели, и ему останется лишь поцеловать его в лоб и пожелать «доброй ночи». Но, к своему неудовольствию, Артур обнаружил Джонса, стоявшего на кровати уперев руки в бока. — Не поймал! — победно заявил он. Артур вздохнул, осознавая, что уложить спать его младшего брата будет не так-то просто, как хотелось. Тем не менее попытка не пытка. Потрепав Альфреда по его светлой голове, тем самым взъерошив ему волосы, Керкланд совершил привычны для них ритуал перед сном, и уже собрался было уходить, как… — Ты не догнал! А значит, должен прочитать мне сказку! — заупрямился маленький Джонс. — Не помню, чтобы у нас было такое условие. — Сказал он, заранее зная, что проиграет этим глазам. Всегда проигрывал. Хотя сегодня, в эту ночь, в эту особенную ночь, хотелось бы… — Ну пожа-а-алуйста. Всего одну… — как будто не ребенок, а брошенный щеночек. — Так и быть. Но только одну. — Издав радостное «ура!», Альфред в предвкушении истории (хотя, на самом деле, в счастье от того, что занятый весь день чем-то (не)важным брат наконец-то уделит ему внимание) тут же нырнул под одеяло. Керкланд расположился рядом, прихватив с прикроватной тумбы всего наполовину прочитанную книжку со сказками. — Кхм-кхм. Итак… «Черри Притти жила в Зенноре вместе с отцом и матерью, братьями и сестрами. Хижина у них была совсем маленькая, а клочок земли такой каменистый и неудобный, что, сколько они ни трудились на ней, родила она всего-навсего немного картошки и чуть-чуть зерна. Еще была у них коза, но бедняжка едва находила травы, чтобы утолить голод, и молока давала — кот наплакал». — А что значит «кот наплакал»? Коты разве плачут? И кто заставляет их плакать? — Никто не заставляет котов плакать, дурашка. Да они и не плачут. Это просто выражение. «Кот наплакал» — очень мало. Теперь понятно? — мальчишка кивнул…

…Тот, кого боятся люди, ходит мимо ворот…

«Вот и решила Черри покинуть родительский дом и наняться к кому-нибудь в услужение. Попрощалась с отцом и матерью, завязала в узелок свои немудрящие пожитки и, обещав найти место поближе к дому, отправилась куда глаза глядят. Шла она, шла, дошла до развилки, села на придорожный камень и горько заплакала, так ей стало одиноко и грустно. Совсем было решила вернуться домой, вдруг, откуда ни возьмись, — хорошо одетый джентльмен. Очень удивилась Черри: она и не заметила, как этот джентльмен подошел к ней. Но еще больше удивилась, когда он обратился к ней по имени: — Доброе утро, Черри! Куда путь держишь? — Ищу место служанки, сэр. — Вот как мы удачно встретились, Черри. Мне как раз нужна помощница в дом…»

…Он уводит за собою тех, кто ночью не спят Тем, кто дверь ему откроет, нет дороги назад…

«Наконец они подошли к высокой ограде. Хозяин отпер калитку и ласково сказал: — Входи, милая Черри. Вот тут мы и живем. Черри вошла и остановилась в изумлении. Она и не знала, что бывают такие красивые сады. Кругом благоухали яркие цветы, на ветках зрели плоды и ягоды, над головой порхали диковинные птицы, оглашая воздух веселым пением. Навстречу им выбежал маленький мальчик. — Папа! Папа! — кричит. Мальчик был совсем маленький, а лицом как есть недобрый старик. Выскочила откуда-то уродливая старуха и увела его в дом. Черри опять испугалась, а хозяин успокоил ее, сказал, что это его свекровь Пруденс: как только Черри совсем освоится…». — А такие мальчики правда бывают? — перебил. Артур не успел ответить, как маленький Джонс, внезапно вздрогнув от собственных мыслей, встревоженно продолжил. — Если я не стану таким высоким, как братик, но буду стареть… Я стану таким же? — Ну что ты такое говоришь… — поцеловал его в макушку. — Ты, конечно же, еще подрастешь. Всему свое время. — Альфред облегченно выдохнул и благодарно потерся лбом о плечо старшего.

…Он так весел и опасен в пляске лунных теней, но на шорох маракасов отзываться не смей…

»…как только Черри совсем освоится, уедет старая карга, откуда приехала… После ужина отвела Пруденс девушку наверх… Запретила со внуком разговаривать, а утром наказала встать пораньше, отвести мальчишку на родник, умыть его родниковой водой и еще глазки протереть зельем из хрустального пузырька, что стоит рядом на большом камне. Велела затем подоить корову и напоить мальчишку парным молоком. Вот и вся работа. — Только смотри, — прибавила старуха, — не прикасайся этим зельем к своим глазам, худо тебе будет…»

…Ночь рыдает и колдует За открытым окном…

»…Вот однажды не выдержала Черри и плеснула зельем себе в глаза. В тот же миг вспыхнуло все вокруг ослепительным светом, глаза точно огнем опалило. Испугалась Черри, нагнулась над родником зачерпнуть холодной родниковой воды и видит: бегают на дне крошечные человечки, а среди них такой же крошечный ее хозяин. Подняла Черри голову, огляделась кругом: что это? Весь сад кишит маленькими эльфами: одни высунулись из бутонов, другие качаются на ветках, третьи бегают взапуски по зеленым лужайкам…» — Вот бы у меня было такое зелье… Я бы тогда увидел Мятного кролика! И фей! И единорога! И всех! — маленький Джонс невольно вскочил с места. — Братик, братик, давай поищем это зелье! Или приготовим его сами! Ты ведь все-все умеешь!.. — Альфред. — Снова этот суровый тон. — Успокойся. Помнишь, чему я тебя учил? — С магией нельзя играть… — мальчишка понуро улегся обратно. В этот момент за окном резкая вспышка разрезала темноту ночи, а грохот и следом барабанная дробь водяных музыкантов убили тишину. От неожиданности Альфред инстинктивно вцепился в старшего, ища в нем защиты. Он не захотел ослабить хватку, даже когда раскаты грома исчезли где-то вдалеке. Между тем Керкланд как будто облегченно выдохнул и ласково погладил мальчишку по голове: «Тише, тише, это всего лишь гроза. Дом не сломается от грома и молнии, так что ты в безопасности». — Хочешь, я закрою окно? — маленький Джонс отрицательно покачал головой: «Не уходи от меня». Тем не менее Артур выскользнул из его объятий и сделал, что хотел. — Вот так. Теперь не страшно? — как назло, очередная вспышка. И все же мальчишка кивнул. Очевидно, храбрясь. Керкланд вернулся к нему и продолжил читать: «– Милая Черри, — сказал он, — зачем ты нарушила запрет? Зачем плеснула себе в глаза волшебное зелье? Завтра ты навсегда покинешь мой дом и вернешься к отцу с матерью. Утром разбудил он ее до свету и велел собираться… Мать с отцом давно уж оплакали ее, думая, что дочери нет в живых. Она рассказала им свою странную историю, и они сначала не поверили ей. Потом, конечно, поверили, но Черри с тех пор сильно изменилась. Соседи говорили, что она повредилась в уме. Каждую лунную ночь выходила она к развилке и долго бродила там в ожидании Робина [хозяина дома, где она служила], но он так и не пришел за ней». — Грустная сказка… — заключил Альфред. — Почему он выгнал ее? Ведь она не сделала ничего плохого… — Любопытство иногда бывает во вред, мой хороший… За все приходиться платить… — чуть было не увяз в болоте своих же мыслей, но вовремя опомнился. — Ты ведь понимаешь, к чему я? — Да… — неохотно согласился. — А может, он все же придет?.. — Если ты так веришь в это, то, конечно, придет. Ты можешь переписать историю на свой лад. — «Что чаще всего невозможно». — Так какой будет финал у твоей сказки?.. — Он простил ее. И они… они зажили вместе… и… и… и устроили чаепитие с эльфами! — Да, так все и было, мой юный писатель. — Смешок. — А теперь спать. Уже очень поздно… Наивный — думал, что сможет уйти, раз младший отвлекся от своего страха непогоды. Да не тут-то было: тот и не собирался его отпускать. И снова щенячий взгляд… — Я побуду с тобой, пока ты не уснешь. Потом уйду к себе. Ты уже большой мальчик, Ал– — Но я и так сплю один, когда тебя нет! — аргумент, с которым не поспоришь. И укол вины. На самом-то деле, он совсем не против остаться. Даже в некоторой степени хотел этого. Но не этой ночью. — Тшш… я с тобой, видишь? Я с тобой… — маленький Джонс смотрел недоверчиво. Артур поцеловал его в лоб и крепко обнял, повторяя «я здесь, с тобой».

…Тот, кого боятся люди, постучался в твой дом…

Стук легко спутать с очередным ударом грома. Но он не перепутал. И ни за что на свете не перепутал бы. «Альфред?» — тихий шепот — проверка, уснул ли. — «Уснул. Острожнее…». Выбрался. Теперь на цыпочках, крадучись, как кошка, вон из комнаты. По лестнице вниз. К входной двери…

…Не ходи за ним не надо, хоть зовет, ну и пусть. С ним до рая и до ада я пойду и вернусь…

— Не думал, что вы зайдете в такую непогоду, уважаемый Барон. Скелет во фраке снял цилиндр в качестве приветствия и уверенно зашел в чужой домой, как в собственный. Керкланд лишь закрыл дверь, провожая его взглядом. — Дайте мне пару минут, и все будет. И прошу, не курите в доме. Вы же помните уговор? Скелет издал что-то похожее на недовольное хмыканье, однако убрал сигарету, которую собирался было зажечь. Уговор есть уговор, что поделать. Расположившись по-хозяйски в гостиной, он стал со скучающим интересом рассматривать изменившуюся с последней встречи комнату. Появление Артура с двумя бутылками рома в руках заметно оживило его.

…Тот, кого боятся люди, пьет со мной горький ром…

— Нам ведь хватит этого для разогрева? — он небрежно плюхнулся на диван рядом, старясь беззаботно улыбнуться, дабы скрыть волнение: хоть Альфред и отличался на редкость крепким сном, вероятность того, что они разбудят его, все же не была равна нулю. А Барон Суббота явно не был тем гостем, с которым хочется познакомить ребенка. Скелет лишь кивнул, торопливо открывая свою бутылку и делая первые пару глотков. Спрашивать, куда бесплотное существо вливает в себя жидкость Керкланд перестал уже очень и очень давно. Вместо глупых вопросов он лишь открыл свою бутылку. — «Он наверху?» — жестами спросил Барон. Артур напрягся, кивая. — «Сколько ему уже?» — По-человеческим меркам… хм, я дал бы ему где-то 7-8 лет. Хотя… кхм, в любом случае, он — ребенок. — последние два слова сказал с нажимом, особенно сильно выделяя их. Плечи Барона затряслись — беззвучный смех. Еще три глотка. Керкланд — всего один. — «Как всегда, осторожничаешь? Расслабься. Я не трону его. По крайней мере, пока он — ребенок». — Вы не тронете его и тогда, когда он станет старше. — Глоток. — В отличие от меня, он не имеет магии. Так что, даже если я попробую научить его чему-то, у него ничего не выйдет. Да и он… он — другой. Не то, что мы с вами. Совсем. — Глоток. Ром делает его чувствительнее. — «Другой? Пройдет время, и он станет…» — Кажется, вы пришли не затем, чтобы поговорить о моем младшем брате. Скелет усмехнулся, залпом осушая бутылку и все же зажигая сигарету…

…Ночь. Дождь. Дым от сигареты…

Барон Суббота. Лоа — невидимый дух. Связан со смертью. Некий Харон в религии вуду. Курящий, пьяный, развратный Харон. «Известен своим возмутительным поведением, постоянной руганью и непристойными шутками в адрес других духов». Женат, но изменяет супруге со смертными, как великий греческий громовержец Зевс… И, ко всему прочему, давний друг Керкланда. Ночь, когда они встречаются, — ночь чревоугодия, богохульства и содомии. Прогулка из мира живых в мир мертвых и обратно. Прогулка, после которой утром Артур оказывался у дверей дома истощенным, разбитым и во всех смыслах грязным. Больше, очевидно, пачкалась душа, но… Но до рассвета он — выше всего и всех. В эту ночь он — король мертвых, живых. Король разврата. Великий из великих грешников. Эта ночь, эта Судная ночь… время выпустить зверя. Ту скотскую часть своей души, которую все время приходится подавлять и прятать.

…Вдаль уводят следы. Ухожу гулять со смертью я, но лишь бы не ты…

Ту скотскую часть души, которую он ни за что на свете не согласился бы показать своему названому младшему брату. Быть может, только ради этого он и соглашался на эту низость. Ради того, чтобы уберечь его от греха. Хотя бы до тех пор, пока он не вырастет…

…Ухожу гулять со смертью Я, но лишь бы не ты.