💔💔💔
Джисон ворочается, укладываясь на краю кровати. Он действительно не отказал бы своему хёну. Да и младшеньким бы не смог. Но не то чтобы чувствует себя комфортно в кровати с Минхо, который давно улёгся и залипает в телефон. Быть может, с кем-то другим Джисон чувствовал бы себя лучше. Дело не в том, что Минхо нелюбимый хён или ещё что-то. Скорее наоборот. Слишком любимый. Джисон вот уже два года сохнет по нему, как колючка на солнце, и поделать с собой ничего не может. Джисона пробрало ещё тогда, на реалити-шоу на выживание. Он взял Минхо за руку, и сам понял всё до последнего остатка. Плакал честнее всех, когда Ли выгоняли. И радовался гораздо более искренне, чем кто-либо ещё, когда Ли вернули. Минхо же в нём лучшего друга видит, с котами своими разрешает играть, на выставки водит, фильм смотреть зовёт. По-дружески. А Джисон не по-дружески с ним хочет. Глупый он. Что тут попишешь? Лекарства от нежелательных чувств, к сожалению, ещё не изобрели. Да и от простуды он забыл принять. — Можешь потише? — просит Джисон, оборачиваясь, но не выстраивая зрительный контакт. — С каких пор тебе что-то уснуть мешает? — хмыкает Минхо, поправляя своё одеяло, которое притащил с собой. А Джисону с ним под одним бы лежать хотелось. — Мне кажется, я приболел. Голова трещит. Можно немного тише? — почти умоляет он. Минхо сразу звук выключает. За наушниками тянется. Лучший хён в мире — Джисон готов поклясться.💔💔💔
Джисон засыпает почти сразу под глупые мысли, а просыпается от того, что Минхо ощутимо сжимает его плечо. Он дёргается, подскакивая, и одеяло слетает, но он быстро натягивает его обратно до шеи. — Что такое? — озадаченно спрашивает Хан и дышит глубоко, но через раз. — Ты весь дрожишь. Может, тебе таблетку от температуры? — обеспокоенно спрашивает Ли. Джисон не выдаёт чего-то связанного, а ему уже протягивают парацетамол со стаканом воды. Он не противится, выпивает, а затем Минхо накрывает его вторым одеялом, своим. Джисон лежит так какое-то время, а спустя уже полчаса раскрывается, откидывая оба, но быстро натягивает обратно, не в силах определиться, как ему комфортнее. Без — холодно, с — жарко. Минхо рядом лежит вообще в одной пижаме. — Согрелся? — улыбается он, лёжа на подушке, просунув ладонь под щекой. — Да, теперь лучше. Джисон улыбается тоже. Минхо забирает своё одеяло и в полумраке смотрит на Джисона, который хочет, но не может взгляд свой спрятать. Так и засыпают, когда глаза уже не силятся оставаться открытыми, но Джисон не сможет сказать, кто первым прервал зрительный контакт. Он свои веки сомкнул, когда Минхо моргнул, возможно, так и не открыв глаза больше.💔💔💔
Джисон просыпается на этот раз в объятиях Минхо. Его бедро тесно прижато к чужому, а рука на талии. Он пугается на секунду, но Ли спит крепко, так что это позволяет тихонько выбраться и убежать в душ. Джисон не может поверить, что спал на плече Минхо всю ночь. Ему так интересно, если Ли заметил и не оттолкнул или всё-таки сон у него в действительности очень крепкий? Любопытно. Джисон немного загоняется, что мог бы заразить Минхо при таком тесном контакте, но он же сам остался, так что Хан снимает с себя ответственность. Да и некогда особо об этом думать — очередной насыщенный день заставляет забыться. Грим, костюмы, концерт, фан-встреча после и постоянное нагнетание со стороны стаффа выматывают так, что и подумать особо некогда ни о чём, о чём бы хотелось. Джисон со стоном опускается на кровать в десятом часу ночи, хотя проснулся в шесть утра и ни разу так и не присел дольше, чем на пять минут, за это время. Он рассчитывает принять душ и уснуть с тёплыми воспоминаниями о прошлой ночи, где он обнимался с Минхо, пусть и в бессознательном состоянии. Джисон заставляет себя подняться и даже доставляет своё тело в ванную. Он чувствует себя лучше после, но вмиг ощущает холодок, пробежавший по спине. На его кровати снова расположился Минхо. — А ты... Ты чего опять тут? — растерянно бормочет Хан, неловко прикрывая обнажённую грудь. И спасибо, что додумался полотенце на бёдра нацепить. — Ты против? — невозмутимо спрашивает Минхо, отрываясь от телефона. Джисон качает головой, а затем быстро переодевается и ложится на противоположную сторону кровати. Когда Минхо уходит в душ, он хочет застонать в голос, закрыв лицо руками, но только утыкается лицом в подушку. Ну нельзя! Нельзя так изводить влюблённого человека! Мало того, что Минхо пристаёт к нему с заигрываниями днём, так теперь и ночи проводит с ним. Как тут выжить? Джисон привык. Честно привык к тому, что Минхо — игривая штучка, которого хлебом не корми, дай пофлиртовать. Но от этого должен быть отдых. Хотя бы ночами. Хотя бы во сне. И важно не просыпаться нос к носу.💔💔💔
Джисон лежит на своей половине кровати, грустно смотря в пустоту. Разглядывает паркет. Это надоедает, а уснуть не получается. Он решает повернуться, чтобы посмотреть на Минхо. Уже где-то час ночи. Он же должен спать, верно? Его телефон перестал гореть минут сорок назад. Джисон тихонько поворачивается на другой бок, ложась лицом к лицу с Минхо, и смотрит. Смотрит-смотрит-смотрит. Такой красивый. Как в него вообще можно не влюбиться? Глаз не свести. Джисон грузно выдыхает и тянет руку к щеке Минхо. Почти невесомо проводит пальцами по скуле, и снова глубокий вздох. Джисон готов уже убрать руку, но веки приоткрываются и глаза напротив сверкают. Он вздрагивает так, словно его словили за преступлением. — И-извини, — почти бесслышно. Джисон быстро отворачивается, ложась спиной к Минхо, и крупно дрожит, словно его снова лихорадит. Ему и холодно, и жарко в одну и ту же секунду. — Тебе холодно? — очень мягко спрашивает Минхо и тянет край своего одеяла к нему. А Джисону не холодно. Только если на сердце, конечно. Джисон крепко жмурится и молчит, стискивая зубы, пока Минхо заботливо его укрывает, осторожно прижимаясь сзади. — Ты вроде не горячий, как вчера, — шепчет почти на ухо, запуская руку под одеяло Хана. Джисон чувствует его ладонь на талии, а затем та аккуратно прижимается к животу. Минхо жмётся к нему со спины, губами касается загривка. Или Джисону уже мерещится? Фантомное касание. Но приятное. Сильно. Джисон ёрзает, не находя себе места, а Минхо всё равно обнимает. Это тяжело. Сердце стучит так, что скоро выпрыгнет из груди, а Минхо всё трогает и трогает, будто не понимает, что Джисона из-за него трясёт. Джисон пересиливает себя. Абстрагируется от ласковых касаний и томного дыхания в шею. Кое-как. Переступая через себя. Но делает это. Засыпает. Не знает, правда, как теперь сможет забыть эти объятия — такие нежные и нужные. Но засыпает.💔💔💔
Днём снова тесное расписание, прямо как тесные объятия с Минхо ночью, но Джисон старается не думать. Хочет оставить на попозже воспоминания об этом. Пока полностью в работе. Джисон, собираясь выйти на сцену, идёт мимо гримёрки Чанбина, где стилисты остались без него, и вдруг останавливается. Даже не знает — почему? Сердце подсказывает? — Думаешь, вместе? — говорит одна из девушек. — Я уже не знаю, что думать. Если Минхо так уверенно отказывался от личного номера, наверное, вместе. — А ты прямо сама слышала? — Ага. Представляешь. Рявкнул на менеджера, мол, не будет жить в номере, где умерла птичка, а когда ему предложил другой, то даже слушать не стал. Ушёл к Джисону. — А в прошлый раз просто не появлялся в своём номере почти. Вещи брал и у Джисона зависал, — подключилась третья. — Точно у них что-то не чисто. Джисон усмехается. «Сам, значит, решил?» — думает и идёт в сторону сцены. — «Ну, хорошо, пусть так».💔💔💔
Джисон отчаянно ждёт окончания дня, хотя концерт был очень даже потрясающим. Но, возможно, дело в эмоциях, полученных до. Не то чтобы он в чём-то убеждён, но уверенности хоть отнимай. Джисон заходит в свой номер, чуть ли не с ноги открывая дверь, зная, что найдёт там Минхо, а тот уже валяется в его кровати. Джисон перекидывается с ним парой фраз, берёт вещи и отправляется в душ, чтобы освежиться и немного привести себя в порядок. Есть в этом смысл. Джисон старается не сильно ухмыляться, выходя из душа. Он молча гасит свет, ложится на кровать спиной к Минхо, который снова залипает в телефон, и мечтательно вздыхает. Он немного погружается в свои мысли, но едва источник света в руках Ли затухает, Хан осторожно поворачивается к нему лицом. Во мраке ночи легче как-то... Просто легче. Душевно. Будто одни на всей земле. Джисон смотрит ему в глаза, которые блестят от лунного света из окна. — Прохладно, — говорит он негромко. — Обнимешь? Минхо без слов тянется к нему, чтобы обнять через одеяло, но Джисон выпутывается из него, заставляя себя обнять почти без мешающих вещей, если не брать в расчёт пижамную рубашку, но её край задирается, и пальцы Минхо проходятся по оголённой коже на пояснице, быстро ретируясь к лопаткам. — Давай сыграем в игру? — серьёзно произносит Хан, находясь катастрофически близко к его лицу. Минхо смотрит с непониманием. — Какую игру, Джисон? Тебе поспать бы. — Нет, я хочу. Я думаю, даже надо. Надо хотя бы попробовать. — Какую игру? — более лояльно отвечает Минхо, смягчаясь и относясь к Хану в эту секунду как к маленькому ребёнку. — Всё, что происходит в Японии, остаётся в Японии, — негромко произносит Джисон. — О чём ты говоришь? — недоумевает Минхо. Джисон ведёт настоящую войну в голове, а в груди огонь. Он тяжело вздыхает, прежде чем прикрыть глаза и потянуться к губам Минхо. Он прикасается всего на миллисекунду. На маленькое мгновение. Отстраняясь также быстро, как и прильнул. Возможно, не давая даже сообразить. Джисон смотрит в глаза Минхо, ожидая реакции. Ему хочется закрыть лицо руками. Но не от смущения, а в случае того, если тот решит его ударить за такую наглость. Некоторое время назад Минхо признался, что никогда не целовался. Прошло почти два года. Может, уже что-то изменилось. Но Джисон хочет верить, что украл его первый поцелуй, и готов за это остаться с разбитым носом. Только вот Минхо не лезет драться. Кладёт ладонь на щеку Джисона и сам подаётся вперёд, чтобы коснуться губ. — Давай, — говорит прежде. Джисон тает от нежных касаний и мягких губ на своих собственных. Он готов расплакаться от того, что это происходит на самом деле, но не готов ущипнуть себя, чтобы понять, что это сон. Минхо ласково гладит его по лицу пальцами, целует чуть неловко, но очень доверчиво, и почти не дышит. Его ладонь скользит по плечу и выше или ниже. Не находит себе места. Джисон тоже касается неуверенно, но губы сплетает крепко. Его ресницы подрагивают, а сердце пропускает удары. Он не уверен ни в каком своём действии, но ладони сжимаются на плечах Минхо, а колено скользит между его бёдер. «Нельзя всё и сразу», — твердит себе, но понимает, что это последний день в Японии, а правила, им же придуманные, гласят о том, что это не повторится больше за её пределами. Джисон целует более настойчиво, цепляется пальцами за футболку Минхо и немного тянет её вверх. — Сними, пожалуйста, — почти хнычет он. И Минхо снимает. С Джисона — тоже. Это, как минимум, странно — касаться друг друга почти обнажёнными, но вокруг темно и никто не видит. Тогда, может, всё-таки можно и совсем не странно? Джисон не знает, но ластится, дотрагивается и льнёт ближе. Прижимается тело к телу и чувствует жар, исходящий от Минхо. Весь собственный пожар уже внизу живота твердит член, а пальцы колет будто иголками. Руки невольно сжимают пояс пижамных штанов Минхо, и он совсем тихо спрашивает: — Можно? Минхо замирает, совсем немного отстраняясь от губ. Буквально сантиметр разделяет их носы. Он молчит, дышит тяжело, и Джисон чувствует его ритм сердца. Джисон готовится получить отказ. Это было бы нормально. Он очень многого захотел. Всё в порядке, если его остановят. Это будет немного больно, но с этим можно жить. Только вот Минхо говорит другое. — Пожалуйста, можно я не проснусь один в кровати с одеялом в трусах, если соглашусь. Джисон смеётся с придыханием, но нервно. Он молится на то же, на самом деле. — Не проснёшься, — обещает он с мнимой надеждой в голосе, потому что сам очень надеется. Джисон почти смело просовывает ладонь под ткань, чтобы обвить пальцами твёрдый член. Минхо тихонько скулит ему в губы, захлёбываясь ощущениями. Джисон тоже неловкий. Ему странно кого-то трогать так, но хочется безумно, и он водит ладонью по органу, изгибает кисть и представляет, как красиво смотрелись бы его губы на головке. Только вот осуществить не получается. Он вздрагивает, когда Минхо с силой давит ему на плечи, и поворачивается к нему спиной, выпуская член из ладони. Минхо так приятно целует в шею, что Джисон млеет под ним и беззвучно приоткрывает рот, а потом закрывает и снова открывает. Он похож на рыбку, выкинутую волнами на сушу, но ни капельки не жалеет. Ему там, под губами Минхо, хорошо. Слишком хорошо. Джисон ощущает мелкую дрожь в коленях, когда Минхо стягивает с него пижамные штаны вместе с трусами, а член прижимается к ягодице. Ему стыдно и страшно. Да, он пихал в себя пальцы, представляя вместо них твёрдый член Минхо между половинками, но, возможно, не готов был ощутить его в реальности. Джисон хочет что-то сказать о лубриканте в тумбочке, но чужая ладонь на собственном члене затмевает все мысли. Он тихонько всхлипывает, виляя бедрами, и член Минхо мягко ложится прямо между ягодиц. Джисон дрожит, когда Минхо медленно отстраняется, чтобы пройтись органом между его бёдрами, но слишком сухо. — Там в ящике есть... смазка, — со скрипом Хану даются эти слова, но возбуждение гасит смущение. Минхо слушается, достаёт небольшой тюбик и даже не спрашивает о том, откуда это у Джисона. Он выливает содержимое на пальцы, наносит на член и снова скользит им по сухой коже, увлажняя. Джисону неловко чувствовать себя таким мокрым, тем более, когда головка так плавно проезжается по нежной дырочке. Он скулит себе в ладонь из-за непривычных ощущений и замирает каждый раз, когда кончик члена задевает колечко мышц. Джисону одновременно хочется и не хочется, чтобы Минхо толкнулся внутрь. Но хочется больше. Хочется ощутить приятное растяжение, но он молчит, блаженно смыкая веки, пока Минхо осторожно трахает его бёдра и нежит его собственный член в руке. Джисон чувствует себя на грани и кончает в ладонь Минхо, а Минхо предупреждает и даже задаёт вопрос. — Можно мне испачкать твои бёдра? Джисон стонет. Тихо так. Почти неслышно. Если он испачкал Минхо, то почему ему нельзя испачкать Джисона? Они уже оба грязные. — Можешь в меня? — хнычет, даже не замечая за собой. Потом ему будет стыдно, а пока он не видит удивлённого взгляда Минхо. Минхо осторожно толкается членом в тугую дырочку, раскрывая её, и даже без фрикций кончает. Джисон чувствует, как внутри него растекается сперма, как стекает по краям его дырки и как обильно вытекает, когда Минхо вынимает член. Это смущает, но это приятно. Джисон дрожит, и его пальцы на ногах подгибаются, когда он ощущает, как вязкая жидкость сочится, растекаясь по внутренней стороне бёдер. Ему хочется расплакаться от сбыточных фантазий, но Минхо целует в плечи и предлагает сходить в душ. Джисон дёргается, потому что даже невообразимо представить, как Минхо помогает ему отмываться, поэтому говорит, что сам справится, но так и не уходит. Лежит до талого, а после, когда Минхо засыпает в его объятиях, пересиливает себя и идёт в душ. Сам. Джисон мечтательный, когда на него льётся теплая вода, но он спешит вернуться, ведь уже через пару часов им лететь в Таиланд, а значит, договорённости конец. Нужно успеть наобниматься с голеньким Минхо, пока есть время, а остальное может ждать — и самокопания, и воспоминания, и сон, и всё-всё. А пока... Пока крепкие объятия и тепло. Другого не надо. Совсем ни капельки не надо.💔💔💔
Джисон сонный. Он даже не стесняется прошлой ночи, потому что осознать не дали. Подняли, одели, вещи собрали и в путь отправили. Джисон никакущий из-за проходящей простуды и недосыпа. Ему всё равно на таможне, на досмотре и на фанатов за полосой тоже всё равно. Он улыбается, как может, и идёт мимо. Минхо рядом, плечом трётся, приобнимает, если нужно. Джисон опоминается уже почти перед шасси. Оборачивается резко, но его толкают в спину, заставляя скорее подняться. Джисону тревожно. Он хотел что-то сказать, что-то спросить и что-то обсудить пока не поздно, пока есть ещё чуть-чуть времени. Джисону не хочется лезть на рожон. Он даже обдумать не успел. Ему нужно ещё немного, чтобы осмыслить и, если получится, насладиться. Джисон нервный, сидя рядом с Минхо в самолёте. Он ёрзает в кресле и не понимает, как быстро сформировать мысль, пока они ещё в Японии. Джисон не решается. Чувствует себя трусом, когда они взлетают. А ещё задница чуть ноет, напоминая о прошлой ночи, заставляя ощущать себя буквально разменной монетой. Минхо кладёт ладонь поверх его, мягко сжимая, и Джисон оборачивается. — Снова нервничаешь, — замечает он. Минхо выглядит непоколебимым, хотя Джисон наверняка знает, как он страшится летать, потому что боится высоты. Хан смотрит на него, не моргая, а внутри плачет. Минхо остаётся сильным ради него из последних сил, чтобы Джисон не чувствовал себя плохо? Это слишком. Джисон обнимает его крепко-крепко. Прижимает его нос к своей шее и обвивает руками плечи, сталкиваясь щекой с его ухом. Гладит по голове, придавливает локоны на макушке и дышит ему куда-то на открытые участки кожи. Обычно Минхо вырывается из касаний, шипит и кривит лицо. Сейчас — нет. Обнимает крепче и молчит. Джисон хочет верить, что это не из-за высоты, но на всякий случай закрывает шторки иллюминатора. — Я думаю, что мы уже пересекли границу и ты можешь меня отпустить, — на ухо говорит Минхо. — А если я не хочу? — Если не хочешь, тогда не отпускай, — говорит сдавленно и тихо. Джисон всё ещё дышит тяжело, а Минхо наконец обнимает в ответ, а не для приличия держит руки на лопатках. Ладони скользят чуть ниже и ощутимо сжимают талию. — Х-хён, я сказал про игру, не чтобы запечатлеть момент в Японии, а чтобы поцеловать тебя, чтобы ты не был на меня зол, если не поймёшь и не примешь. Я просто... Просто хотел сказать о чувствах, но не остаться глупым при этом, — шмыгая носом, шепчет Джисон так тихо, чтобы слышать его мог только Минхо. — Ты бы не остался глупым, это же чувства, Сони, а чувства — это хорошо. — Даже если неправильные? — Даже если так, — обещает Минхо. Джисон отрывается от него, чтобы посмотреть в глаза. — То есть ты... То есть мы... — Да, — перебивает Минхо и прижимает указательный палец к его губам. — Но поговорим об этом позже. Хорошо? Джисон резко вспоминает, что в самолёте они отнюдь не одни и вздрагивает. Только едва ли это волнует его так сильно. — Мы поговорим позже, — повторяет за ним Хан. — Но можно я спрошу только одно? — Спроси, — кивает и едва заметно улыбается Минхо. — Это просто чтобы мне было спокойнее. Хорошо? Я почти уверен, но немного не уверен. Странно, да? Минхо ласково держит его за плечи. — Совсем нет. Спроси. Джисон делает вдох поглубже. — Ты... чувствуешь? — Мм? — не понимает Минхо. — Ты чувствуешь тоже? — Джисон надеется, что Минхо чувствует его каждой клеточкой тела, но молчание затягивается. — Ты чувствуешь хоть что-то... ко мне? Минхо расплывается в улыбке. — Я чувствую так много. — Правда? — у Джисона глаза загораются, но тухнут, потому что Минхо мог бы пошутить и ответить «нет». Минхо лукаво улыбается и тянется к уху Джисона. — Я тебе расскажу, когда ты пустишь меня в свою кровать снова. И возможно, я даже залезу тебе в душу. — Ты уже там, — напряжённо произносит Джисон. — Тогда ещё глубже. Джисону тяжело от этих слов, но сложнее только от улыбки Минхо. Она коварная, но не злобная. Он играет, верно? Джисон верит, что Минхо теряет образ в искренности или наоборот, но важно, что он будет честным, оставаясь один на один. Но это потом. А пока его рука в руке Минхо сдерживает дрожь из-за боязни высоты. И всё хорошо.