Что такое любовь?

Вдох. Выдох. Эстиан оглядывает пустую комнату общежития, сидя на своей кровати и перебирая в руках листочек бумаги. Теперь это место казалось ему каким-то жалобно одиноким, жестоко брошенным когда-то людьми. Хотя, его жители лишь разъехались по домам на время весенних каникул, и вскоре вернутся сюда, как вернётся и тепло в груди у парня. Нет, не подумайте, его психологическое состояние впринципе не зависело от количества окружающих. Вилларет прекрасно мог обходиться и без общества. И конечно же, он любил тишину: мягкую, умиротворенную и успокаивающую. Ту, что приносила за собой домашний уют, приятный запах и нежные мгновения, проведённые с самим собой. Но, в данный момент, в комнате было душно. И это не только метафора: было и вправду непостижимо жарко, в основном из-за того, что никто не открыл окно и не проветрил должным образом помещение. А ещё духота появилась из-за всепоглощающей, гнетущей и вроде неестественной для этого места тишины, которая обгладывала душу пернатого словно волк, наконец поймавший свою добычу. Обычно в этой комнатушке всегда царила какая-то жизнь, а если и нет, то обязательно были слышны обнадеживающие намёки на её присутствие. Сейчас же, не было слышно ни малейшего звука, ни одного голоса, ни единого шага. В свое время это всегда успокаивало Вилларета. Он прислушивался к звонкому трепету рядом, концентрировался на шуме за стеной, уходя из подобия “транса” лишь когда кто-то с громким стуком входил внутрь. Это позволяло ненадолго отвлечься от внутренних раздражителей, уйти из вечно тянущих вниз мыслей и просто расслабиться. Сегодня же, единственное, чем Эстиан мог заниматься, чтобы хоть как-то унять ноющую боль в душе – это из раза в раз переминать в ладонях несносную бумажку, крутив в голове одну лишь мысль. То, что парень собирался сказать. Сегодня вечером. И на самом деле, он сам не думал, что вот скоро, через несколько часов признается первым. Тоесть да, ему в какой-то мере было интересно кто в его будущих отношениях сделает тот самый шаг, хотя задумываться об этом пернатый начал совсем недавно. Рубин Каллисто – так звали неподражаемый объект его симпатии, из-за которого на сердце каждый раз становилось теплее, а при долгих расставаниях хотелось по-скорее увидеться вновь. И тут вы спросите: “Ну так признайся уже, чего тянешь? Боишься невзаимности?” Нет, Вилларет не страшился этого. Так же как и отмены дружбы в целом. Он знал Ру уже долгое время, и, о Великий профессор дер’Анскульд, лис боялся лишний раз обидеть парня, что уж тут говорить о желании жестоко и бессердечно растоптать его чувства. Нет, Каллисто не такой. Пернатый знал, что даже после признания, если ответной симпатии не проявится – они все ещё останутся близкими друзьями. Возможно возьмут перерыв, да. Но их дружба не прекратится при таких странных обстоятельствах. Дело было не в этом. Эстиан просто до сих пор не уверен, что именно он чувствует. И да, это звучит очень глупо из уст человека, который вот сейчас пойдёт признаваться в любви. Но, Вилларету не только не хватало времени на тщательный анализ, но у него и впринципе, ничего не получалось. Тоесть, вы поймите парня: никто никогда не давал родительских лекций о различиях между платонической и романтической любовью. Он даже об этих понятия узнал недавно, от Эрики, когда на её вопрос о какой-то там привязанности, тот ответил “а что это означает?”. Тогда, Гринвуд посоветовала пернатому множество книг, которые он кстати прочитал и даже все, где описывались виды чувств и эмоций при различных раздражителях. И оказывается “раздражители” это не только что-то негативное. Ещё Вилларету дали довольно большое количество романов, в основном старого, но проверенного и надёжного издания, в которых тот смог бы на примере испытываемого героями влечения понять в какую группу отнести и свое. Но он черт возьми так и не понял. Вследствие чего Эрика, разведя руками, посоветовала ему либо поспрашивать совета у других людей, когда-либо состоявших в каких-либо видах отношений, так как она теперь тут практически бессильна, либо пойти и признаться в чувствах. Так он сможет понять, что именно горит у него в груди. И поняв, что из расспросов ничего дельного таки не выйдет, Эстиан уверенно решает признаться: позвать Рубина на прогулку, угостить чем-нибудь и рассказать обо всем. И так как ни нормального места проживания, куда можно было бы пригласить лиса, кроме матушки-улицы у парня не было, а денег следовательно и подавно, тот решает сделать это на каникулах, когда большинство учеников уедут, а они останутся вдвоём, наедине. Тогда, это казалось очень хорошей идеей. Сейчас же, Эстиан вообще не уверен. Потому что главной затеей стали фонарики: во-первых, Ру их очень сильно любит, во-вторых все необходимые принадлежности можно найти в самой академии, и в третьих, это соответственно выглядит очень красочно и живописно. Они договорились, что Вилларет сделает фонарик, а Каллисто принесёт закуски и зажжет его своей огненной магией. Все просто. Поэтому нельзя медлить. Все нужные шаги уже сделаны. Он встаёт с кровати, вздыхая и ровным темпом направляется к столу, где лежит светло-желтый бумажный фонарик, с нарисованным на нем оранжевым солнцем. В народе такие вроде называли “небесными”, но пернатый не особо сильно вдавался в детали. И делался тот не очень сложно, нужны только бумага, ножницы, проволока, нитки, ну или любая другая быстро сгораемая ткань, а также воск. С этой задачей было справиться не сложно, здесь Эстиан может сказать наверняка. Дальше труднее. Парень берет со стола фонарик, и кладя записку в надёжный карман штанов, выходит из комнаты. Коридоры выглядели угрюмо и ощущались ещё более утопающе, чем томная тишина в них. Тянулись они целую вечность, как будто и нет ничего в конце, будто это знак остановиться, перестать, выкинуть к черту эту записку, сжечь вместе с лентой в фонаре. Но нет. Лучик солнца не позволил этому случиться. – Хэй, Эсти сюда! – кричит Ру, стоя возле выхода из общежития воздуха, махая пернатому рукой издалека. Вилларет вздрогнул, и взглотнув подступившую слюну, улыбнулся помахав в ответ. На самом деле Каллисто знал пароль от двери, и мог просто напросто назвать его и войти внутрь, поджидая там пернатого. Всегда так и было. Но в этот раз он решил ждать снаружи, выглядел солидно, но в то же время изумительно искусно, впрочем, как и обычно. – Привет, Ру. – послышался тихий ответ на призыв, когда объект с крыльями подошёл чуть ближе. Эстиан не знал как он смотрится: хорошо или плохо, заметна ли его нервозность или нет и самое главное, понятна ли его задумка, или лис считает это лишь милой дружеской прогулкой. Но тревожные мысли постепенно утихали, а некая скованность и постоянное беспокойство потихоньку уходили, а на их место внезапным потоком прибывали новые чувства. Они были светлые, безмятежные и отзывались, так любимой пернатым, теплотой в груди, давая на самом деле, непонятную ему надежду. То-ли это была надежда на взаимность, то-ли на что-то ещё. Впрочем, парень задумывался лишь о первом, а отказ рассматривал как подобие чего-то противоположного. Надо было подумать раньше. Время шло незаметно, они с Рубином прекрасно провели время: сначала сходили на прогулку за академию, по дороге параллельно болтая, о чём-то своём, перекусили на деревянной лавочке, наблюдая за закатом, прижавшись близко-близко друг к другу. Понравились ли Эстиану это? Да, несомненно. Это было настолько легко и прозрачно, что на миг пернатый почувствовал как взлетает, приземляясь на мягкую поверхность из сладкой, но в то же время совсем не приторной, ваты. Хотелось бы ему большего? Он не знал. Под большим можно было бы подразумевать, что угодно, чем занимались парочки в книгах, которые перечитал Вилларет, но к сожалению большинство из этого они с Ру уже делали. Держались ли они за руки? Да. Засыпали ли на одной кровати? Было дело. Обнимались ли, глядя на вечерний закат? Несомненно, только что. Но они не целовались. И представляя это Эстиан определённо смущался. Тоесть, ему, в первое его прочтение тоже было немного неловко, при детальном описании таких моментов, но со временем, все же привыкаешь и продолжаешь читать, воспринимая это как своего рода обыденность. Но когда Вилларет старался представить как он и Рубин целуются, его посещало достаточно странное ощущение. Чтобы понять, что это он пытался представить как целуется с другими учениками, но ничего кроме полуотвращения, полусмущения, тот не чувствовал. Возможно, просто потому что, не был близко знаком практически ни с кем из них. Но с Ру было по-другому. Ведь друзья тоже дарят друг другу маленькие поцелуйчики, и честно сказать, парень никогда не видел в этом чего-то плохого или невообразимо отвратного. Нет, это было даже мило. Но в каком плане Эстиан хотел получать поцелуи – он не знал. Так же и не сильно понимал, хочет ли он этого на самом деле или просто навязывает себе. Пернатый легонько хлопает по карману проверяя содержимое, а именно наличие записки. Будет глупо, если он в такой ответственный момент её потеряет. Поняв, что все на месте, тот продолжает путь вместе с Каллисто на своеобразный балкон, откуда герой этой истории – бумажный фонарик – будет запущен. Вилларет облокачивается на ограждение, и ставит фонарь, придерживая за кончик, чтобы тот не упал вниз. Рубин создаёт огонёк и зажигает им воск на ткани, быстро отдергивая палец. Они оба держат предмет в руках, и непроизвольно касаются пальцев друг друга, из-за чего у Эстиана проходит рой мурашек по телу. Он немного вздрагивает. – Тебе холодно? – спрашивает лис, поднимая немного обеспокоенный взгляд на своего друга. – Нет, просто почему-то волнительно. Я никогда раньше не занимался подобным. – и это правда, все, что Вилларет сейчас сказал – было правдой. Просто не до конца раскрытой. – Не волнуйся, тебе точно понравится! – с энтузиазмом выкрикивает лис, сияюще, словно фонарик в их руках, улыбаясь пернатому и подбадривая его. Чувствуя, что предмет тянет вверх, они отпускают его, поворачиваясь лицом к балкону и наблюдая за медленным, но таким завораживающим полётом маленького “воздушного шара”. Эстиан бросает взгляд желтоватых глаз на Рубина, наблюдая как в блестящих капушках напротив, словно в зеркале, отражается ярко-оранжевый свет огня. Он невольно тянется за запиской, вытаскивая её из кармана и ещё больше сжимая в ладони, делая настолько мятой, что возможно там уже почти не различить написанного. Но Эстиану все равно. Он громко вздыхает, отчеканивая ровно и тонко, но мягко, в свойственной ему, манере: – Ру, мне надо тебе, кое-что сказать.