нежно

Когда Нил становится таким — в его глазах этот взгляд, веки полуопущены, незаконно длинные ресницы бросают тень на его щеки в лунном свете, — Эндрю знает, что он задумал этой ночью. Когда Нил становится таким, податливым, он позволяет Эндрю прижать себя к закрытой двери спальни, губы приоткрыты и челюсть разжата, когда Эндрю втягивает его в глубокий поцелуй. Множественные «да» слетают с губ Нила, как мелочь, которая с грохотом рассыпается по полу, а Эндрю расстегивает его штаны и спускает их до лодыжек. Снимая ботинки, Эндрю стягивает собственные слишком узкие джинсы, ширинка которых была расстегнута еще двадцать минут назад у черного выхода «Райских сумерек», взгляд Нила из-под опущенных век не отрывается от него, пока он стягивает джинсы с бедер и спускает их вниз. К тому моменту, как Эндрю может сделать пару шагов и присесть на край кровати (потому что он все еще знает, к чему все идет), Нил наполовину обнажен и уже снимает футболку через голову, бросая ее к остальной одежде на пол. Это движение делает с его волосами нечто катастрофическое. Темно-рыжие локоны в беспорядке: слишком длинные пряди спадают на лоб и задевают скулы, когда он трясет головой в тщетной попытке смахнуть их с лица. Он отрастил их за это лето, и теперь они почти доходят до плеч, едва касаясь веснушчатой кожи с одной стороны и ожога, оставленного утюгом, с другой. Эндрю наплевать на прическу, и на стиль, и на длину, и на цвет (если только он не указывает на то, что от него скрывают опасные секреты), но он не может отрицать, что у него внутри всё сжалось, когда Нил в первый раз взял в ладони все эти длинные волосы и собрал их в крошечный пучок на затылке резинкой, найденной в бардачке Эндрю. Позже, той же ночью, Нил лежал под ним, пряди уже немного выбились из захвата резинки, и всё приостановилось, когда Эндрю оттолкнул руки Нила и запустил пальцы в это месиво. Он шаг за шагом распутывал каждый колтун, наблюдая за малейшими изменениями в лице Нила. Вместо проявления какой-либо боли его лицо приобрело нежное выражение, волосы казались медными на фоне простыней, а темные глаза пристально смотрели на Эндрю, совсем как сейчас, — и они закончили тот вечер примерно так же, как и этот. Когда Нил становится таким, это почти неизбежно: он стоит на коленях перед краем кровати, аккуратно устроившись между раздвинутых бедер Эндрю, руки сложены на коленях, рыжие волосы растрепаны и при таком освещении кажутся очень темными, заманивают Эндрю коснуться их и сжать. Он поднимает взгляд, эти невероятные ресницы обрамляют глаза, ставшие темно-синими, а в спокойном лице читается вопрос. Эндрю отвечает тем, что просовывает большие пальцы под резинку своих боксеров и приподнимает бедра, чтобы стянуть их до середины бедра. С этого момента Нил берет инициативу на себя, сгибает пальцы и снимает боксеры до конца, приподнимая обе ноги Эндрю, осторожно обхватывая ладонями его пятки, одну за другой, пока материал не исчезает полностью, и их разделяет только футболка Эндрю. Он зажимает ее подмышками, придерживая подол одной рукой, в то время как другая сжимается на его уже полутвердом члене. Он делает пару ленивых поглаживаний, проводя ладонью по головке, чтобы размазать каплю, собиравшуюся на кончике. Нил прослеживает это движение, розовый язычок выглядывает из-за припухших от поцелуев губ, которые так красиво приоткрыты. Он снова поднимает взгляд, чтобы убедиться, что ничего не изменилось. Эндрю обхватывает основание члена и наклоняет его к заманивающему рту Нила, отвечая, предлагая и бросая вызов одновременно. Без каких-либо колебаний Нил принимает его, наклоняясь вперед, его губы касаются головки в таком нежном поцелуе, что по спине Эндрю пробегает волна жара прямиком до кончиков пальцев ног. Он убирает руки от себя, позволяя своей эрекции переместиться обратно к животу, чтобы вместо этого он мог схватиться за край кровати, нуждаясь в чем-то прочном, за что можно было бы ухватиться, ведь Нил встает на колени, скользит руками по его бедрам, проходя по коротким золотистым волоскам, и приспускает голову. Когда Нил становится таким, он действует медленно. Он ведет щекой по внутренней стороне бедра Эндрю, слегка касаясь его яичек. Прикосновение холодного кончика носа заставляет Эндрю с шипением втянуть воздух сквозь зубы. Словно в качестве извинения Нил высовывает язык, теплый и скользкий, втягивает чувствительную мошонку в тепло своего рта и нежно посасывает. Ногти Эндрю вонзаются в простыни, когда он крепче сжимает ладони. Нил продолжает, уделяя равное внимание яйцам, член Эндрю дергается прямо над его лицом, угрожая капнуть предэякулятом на щеку. Он ноет и напрягается — всего этого явно недостаточно, — но ничто, кроме просьбы, не заставит Нила двигаться быстрее. Эндрю не станет просить. Он не хочет. Капля предэякулята, в конце концов, скользит вниз по всей длине Эндрю, останавливаясь в уголке губ Нила, на кончике белого шрама. Он отстраняется с тихим хлопающим звуком, оставляя яйца Эндрю, и высовывает язык, чтобы поймать солоноватую капельку. Он медленно моргает. Эндрю наблюдает за движением его горла, когда он облизывает губы и сглатывает, его член дергается в такт этим движениям. Нил наклоняет голову и снова сосредотачивается на нем, словно преследуя вкус Эндрю. Он начинает с основания и продвигается вверх, вылизывая член до самого кончика. Эндрю тихо стонет, когда Нил убирает язык и снова сглатывает. — Нил. Голубая вспышка под завесой кудрей. Эндрю беспомощно стягивает футболку через голову и отбрасывает ее в сторону, чтобы запустить пальцы обеих рук в этот беспорядок. Пряди прохладные, слегка влажные около раскрасневшейся кожи Нила. Он убирает их с его лица, заправляя за уши. Ресницы Нила трепещут, когда Эндрю проводит кончиком пальца по его теперь уже нескрываемой брови, обводя вокруг глаза и прослеживая неровный контур шрамов от ожогов на щеке. Он обхватывает Нила за шею сзади, путается в его волосах и усиливает хватку на них, слегка дергая, сжимая сильнее — ровно настолько, чтобы прочувствовать это. Эндрю плевать на волосы, длинные или короткие — но, Боже, ему нравится, что есть, за что хвататься. Нил вздрагивает и льнет к другой руке, которую Эндрю прижимает к его щеке. Он поворачивает голову, насколько это возможно из-за того, как крепко держит его Эндрю, и касается губами его кожи, обдавая ладонь горячим влажным дыханием. Густые рыжие пряди скользят по внутренней стороне запястья Эндрю, вызывая ответную дрожь по его руке, почти электрическую. Нил поворачивается к нему, почти ожидая, кончики его пальцев лениво постукивают по внешней стороне бедер Эндрю, время от времени поглаживая их вверх и вниз маленькими восьмерками, безобидно, но неуклонно превращая жужжание под кожей Эндрю в неумолкаемый гул. Когда Нил прикусывает свою полную нижнюю губу, взгляд Эндрю опускается на его губы, всё еще скользкие от слюны. Осознание оседает глубоко в его груди, горячим потоком разливаясь в паху. Он меняет положение так, что обе руки обхватывают затылок Нила, а волосы рассыпаются между его пальцев. Нил тоже ерзает на коленях, не то чтобы ему неудобно (хотя он должен испытывать некоторый дискомфорт, даже при том, что коврик Эндрю — плюшевый), но ему будто бы не терпится, он будто ждет первого шага Эндрю. Руки скользят вверх по его бедрам, локти ложатся на колени, когда Эндрю мягко тянет его голову вперед. Нил смотрит на него, и в его глазах вспыхивает что-то похожее на триумф, когда он раздвигает губы и позволяет Эндрю ввести головку члена в свой открытый рот. — Блять, — Эндрю со стоном опускает подбородок на грудь, его бедра непроизвольно дергаются, но руки Нила крепко держат их на месте. Его большие пальцы двигаются взад-вперед в успокаивающем жесте. Замерев, Эндрю уточняет: — Да? Нил может отстраниться в любой момент, хватка Эндрю — это скорее легкое предложение, чем что-либо другое, но вместо этого Нил двигает головой, что-то вроде кивка, в результате чего член Эндрю погружается в него еще на дюйм. Это действие вызывает у Эндрю новое искреннее ругательство. Он смотрит вниз, на то, как губы Нила обхватывают его член, когда он берет его в рот еще глубже, медленно, пальцы Эндрю являются едва различимым давлением на его затылке. Они останавливаются почти на середине его длины — обычно это предел возможностей Нила, когда он не готов взять его до конца. Дыхание Эндрю прерывается от множества ощущений: от плотно сжатых губ Нила, от жара, от скользкого прикосновения его языка, неустанно обводящего его член. Всё это время Нил ждет, слегка влажные ресницы касаются его щек, его голова успокаивающе покоится в ладонях Эндрю. Облизав губы, Эндрю снова сжимает ладони в кулаки, на этот раз обе сразу, чтобы можно было направлять Нила, он осторожно приподнимает его голову. Нил поддается, послушный. Единственное, что он делает самостоятельно, — это втягивает щеки и сосет, сильно, от середины ствола до самой головки. Эндрю выгибается вперед, вздрагивая от наслаждения, от которого напрягается каждый его мускул, прежде чем вновь обретает контроль над собой. Он резко выдыхает, не разжимая хватки, направляет Нила вниз, затем вверх, снова вниз. Каждое скольжение заставляет его руки дрожать от напряжения, каждое движение языка Нила и скользкая масса его слюны, смешивающейся с его предэякулятом и стекающей по всей длине члена Эндрю, заставляют наслаждение подниматься всё выше и выше. Это более медленный ритм, чем тот, на который обычно способен Нил в подобные вечера, но Эндрю никогда не чувствовал себя так. Нил дает ему совершенно другой контроль, и всё это моментально бьет Эндрю в голову. То, что Нил доверяет ему и позволяет держать себя таким образом, то, что он хочет, чтобы Эндрю вот так получал удовольствие, то, что он позволяет ему такое настолько легко и просто. Когда Нил становится таким, Эндрю ненавидит его так сильно, что почти не может этого вынести. Эндрю приостанавливает следующее скольжение на кончике, давая Нилу перевести дыхание, пока пытается выровнять свое собственное. Несколько рыжих прядей снова падают на лицо, и Эндрю приглаживает их рукой. Нил втягивает щеки вокруг члена Эндрю в знак признательности, посасывая головку. Тот почти задыхается на своих следующих словах, когда язык Нила проходится по уретре, пробуя его на вкус. — Мы продолжаем? — кое-как выдает он. Нил кивает. Он отстраняется, и ниточка слюны соединяет их на короткое, нежное мгновение. — Мне нравится, — говорит он, голос звучит хрипло, но внятно. — Можешь быть жестче, если хочешь. Я не против. Эндрю крепче сжимает его волосы. — Я не фанат удушения. — Зато, вероятно, фанат оттягивания волос, — усмехается Нил, затем добавляет: — Ты не позволишь мне задохнуться. Он говорит так блядски уверенно, в его взгляде столько же ответа, предложения, вызова, как и в том, что Эндрю дал ему ранее. Всё происходящее им в новинку, это делает вечер хрупким, способным разбиться вдребезги. Но руки Нила, его вес, уверенность в его словах и доверие заставляют Эндрю чувствовать, что он хочет быть достойным всего этого. Он может быть достойным ради Нила. Он хочет этого. Эндрю немного меняет хватку, разводя пальцы в стороны и прижимая большие пальцы к мягкой коже прямо под ушами Нила. — Похлопай по моей ноге, если тебе надо будет остановиться. Нил слегка сжал свои пальцы на его коже. — Ладно. Он всё еще держит Нила достаточно слабо, чтобы тот смог высвободиться, но Эндрю действительно дорожит предложенными Нилом возможностями. Нил открывает для него рот в тот момент, когда Эндрю направляет член к его губам и входит, слабовато, но одновременно настойчиво притягивая Нила ближе, пока они не достигают ранее установленного предела. Около секунды Эндрю удерживает его там, ловя взгляд Нила, наблюдая, как слегка приподнимается уголок его губ. Затем Эндрю начинает двигаться — они двигаются вместе, — и вскоре они достигают такого темпа движений взад-вперед, скольжения и втягивания, что пальцы ног Эндрю сжимают ворс ковра, лежащего под ними. Нил почти постоянно сжимает его, посасывая и облизывая. Эндрю скользит большими пальцами по подбородку Нила, чувствует, как он напрягается из-за совершаемых махинаций, и стонет. — Это так хорошо, Нил. В ответ на похвалу Нил издает стон, который отдается вибрацией, и Эндрю чувствует, как приближается кульминация, как наслаждение достигает ошеломляющей вершины. Нил двигается, одна рука покидает бедро Эндрю, чтобы одарить основание его члена обжигающей хваткой, он надрачивает ту часть, до которой он не может дотянуться ртом, быстрыми, плотными движениями кулака, от которых Эндрю устремляется к концу, готовый оттолкнуть его от себя. — Блять. Нил, ах. Я кончаю. Они не говорили о том, как будут завершать всё это, так что Эндрю ждет, что Нил вырвется из его хватки, что он и делает, но вместо того, чтобы отстраниться, он подается еще больше вперед, заглатывая член так глубоко, как может. Эндрю чувствует ошеломляющее давление, головка его члена упирается в заднюю стенку горла Нила, а затем он горячо кончает в него. Руки сжимаются и разжимаются на волосах, которые путаются вокруг его пальцев, он снова наклоняется вперед, почти вжимаясь носом в макушку Нила, пока его сотрясает оргазм. Он вдыхает знакомый аромат шампуня с цитронеллой, приходя в себя, и открывает глаза. Он и не заметил, как закрыл их. Он откидывается назад, убирая руки от Нила с легким чувством страха, что что-то пошло не так — он держался слишком крепко или как-то неправильно понял Нила, — ведь было слишком приятно, чтобы всё прошло идеально. Когда он отстраняется, вместе с ним остается прядь волос, застрявшая между средним и безымянным пальцами и обвившаяся вокруг ладони. Нил откидывается на пятки, но его рука не исчезает с бедра Эндрю, и он смотрит на Эндрю слегка затуманенным, но, несомненно, довольным взглядом, если судить по приподнятым уголкам его губ и ленивому наклону головы. До того, как Эндрю успевает спросить, он говорит: — Пиздец, это было горячо. Эндрю фыркает, его плечи расслабляются. Нил прижимается щекой к его бедру, закрывая глаза, но на этот раз с сонным удовлетворением. Эндрю прекрасно это понимает. Ему требуется немало усилий, чтобы не рухнуть на очень удобный матрас позади, но он справляется с этим. — Тебе что-то нужно? Нил качает головой, и Эндрю снова вынужден наклониться вперед, чтобы убрать непослушные волосы с его лица. Он расчесывает их так хорошо, как может сделать это пальцами, собирает в одну руку, в то время как другой снимает с запястья черную резинку для волос и завязывает ее на маленьком небрежном хвостике, пока тот не будет более-менее держаться. Когда дело доведено до конца, Нил улыбается ему, глаза закрыты. — Спасибо. Эндрю проводит пальцем по его брови. — Иди в кровать, идиот.