Лишать разума

Срежет металла, громкий, рваный, омерзительный, столь раздражающий и почему-то от того родной, что хочется оглохнуть. Маленькая показуха перед грандиозным представлением, практически так же грандиозно, как и провалы доктора Стокмана. Мало по малому, скрежет об металл, перерастает в звуки рвания плоти и ломания костей. В след за этим идёт звук удара об пол чего-то тяжёлого и одновременно мягкого, чего-то состоящего из плоти. Кто знает, может это нога, может рука, может быть просто кисть или ребро с дальнейшими органами. Хан никогда не жалел доктора, в конце концов он сам виноват. Слишком эгоистичен, самоуверен, нагл и слишком смел. Слишком сильно верит в свое превосходство над всеми, над всеми включая Ороку Саки. Верит в превосходство над собственным хозяином, по совместительству хозяином Хана. Надо присечь подобную дерзость. Амбал позаботится о том, чтобы доктор даже не смог подумать о том, что имеет право столь дерзко вести себя с начальством, столь дерзко вести себя с владыкой. Если он – Хан верен господину Шредеру, то какой-то учёный-зазнайка и подавно будет. Хан не оставит и живого места на этом куске умной твари, Стокман не то чтобы не может перечить либо грубить, он теперь просто не сможет нормально существовать, не сможет предать или сбежать куда-то, Стокман теперь будет вынужден работать на Шредера и жить как какой-то инструмент, если это ещё можно назвать жизнью. Хан долго думал как можно устроить подобное, благо учёный, сам себе рыл могилу, выполнения абсолютно любой приказ без разбора и вопроса, иногда посредственно, но это же на его страх и риск. Бакстер не первый раз уже подвергается подобному жестокому наказанию. Отрывание плоти без анестезии, многочисленные переломы и сотрясения, да даже инвалидное кресло и облик робо-паука, где от ученого оставалось лишь одно название и голова со столь ценным мозгом. К сожалению для доктора, мозг без сознания – просто кусок быстро разлогаемого жира. К сожалению для доктора, остальным то всё равно. Штрих за штрихом и от новенького биотехнического тела доктора осталась только голова, а он ведь так старался над ним, усердно пытался повторить кровеносную систему, не так усердно как нервную, от чего доктору кстати и больно, но всё же, столько трудов напрасно. И зачем он им после стольких предательств и провалов, просто зачем? Так сложно найти замену? Всю эту "процедуру" живьём, Стокман просто думал над этими вопросами. Не кричал, не просил пощадить, не расспрашивал, ведь зачем? Они всё равно добьются своего, если уж им настолько важен Стокман, то почему бы и нет? Ну а Хан, давайте признаем, этот тупой амбал кроме драк и собачьей верности хозяину не на что не способен, даже на банальные издевательские реплики, такое признание по крайней мере будет приятно мучанику-учёнуму. Час летел за часом, и так в каком-то из этих часов, Хан закончил свою "операцию", теперь в Бакстере есть только то, что действительно всегда нужно – мозги. Всё своё ношу с собой, как говорится. — Ты отвратителен, доктор. Мне мерзко от того что именно я должен поручаться за тебя и твои пытки, их было уже слишком много. Ты чёртов фрик, безумный моральный урод. Но хочу отдать должное, за такую упрямую тупость и веру в свою "уникальность", Шредер приказал сделать что-то подобное именно с тобой. Лучше бы ты сразу, с первого же дня понял, что Ороку Саки – твой владыка и твой хозяин. – Хан уже настраивал температуру непонятной жидкости, в которой и плавал наш мозговитый учёный, и завершал работу, говоря это. В словах читалось презрение и какая-то доля зависти? Это может быть понято, если взять в учёт то, что Стокман никогда не был предан Шредеру и в открытую презирал всё и вся, но при этом лишался только тела, только тела, а не жизни. От чего такое милосердие? От чего такая зацикленность и жажда доказать свое превосходство, какому-то подчинённому? От чего такая зависимость от не верного, вечно предающего кадра, которого можно заменить? С чего такое внимание? — А я думал шавки-шестерки только тяфкать умеют. Думаешь что, если ты считаешь его хозяином, до и другие должны хвостиком вилять и тапочки из спальни нести? — Ха! Даже сейчас, когда от тебя остались одни мозги и ты буквально грёбаный инструмент, не способный жить, ты все равно такой самоуверенный?! Что вообще нужно, чтоб тебя сломать? — В подобном обличие хороший лом, но сломаешь ты не меня, а простую колбу, в которой я нахожусь, тупица. — Ты слишком смел для того, кого буквально поймали на улице и скрутили, как какого-то мальчика-беглеца. Хан ушёл. Он даже не хочет тратить время на этого "человека", на этого очень упрямого "человека".