Безумие

Чжэхань поправил колчан за спиной, прежде чем сойти с тропы. Накануне на окраине деревни видели тигра, поэтому Чжэхань как охотник направился его выслеживать. Зверь был слишком опасен для простых жителей деревни Сун, а его шкура и кости ценились очень высоко. Места были незнакомыми: Чжэхань переехал в деревню Сун после заключения брака с двоюродной сестрой старосты. Браки между жителями различных поселений высоко ценились: шаманки говорили, что кровь нужно разбавлять, чтобы духи предков не гневались и не насылали на нерадивых потомков болезни. Выбор был небольшим — после Великой катастрофы, вызвавшей появление Обрыва края света, погибло много людей. Старейшины говорили, что обрыв и пустыня, что окружала с трёх сторон их земли, полностью уничтожила всё живое вокруг. Помимо родной деревни Чжэханя Нин и Сун рядом располагались ещё семь деревень, жмущихся к горам или самому Обрыву края света. Родители Чжэханя смогли найти ему выгодную партию и так этим гордились, что и он поверил, что ему очень повезло. Порядки в Сун не сильно отличались от его родной Нин, местные жители приняли его хорошо: Сун располагалась у подножия гор и больше страдала от нападок диких зверей. Молодой и сильный охотник им был очень нужен. Супруга Чжэханя, Ван Лимэй, была к нему весьма добра и заботлива, позволяла заниматься только охотой: в богатой семье было много слуг и Чжэханю не приходилось заниматься домашним хозяйством, как другим мужчинам. Пожалуй, ему действительно повезло. Вот и в это солнечное утро Чжэхань шёл по следам тигра, прислушиваясь. Его внимание привлёк непривычный плеск воды: в протекающую мимо горную речку кто-то вошёл и мешал её спокойному течению. Чжэхань достал стрелу и осторожно вышел к берегу: возможно, тигр решил попить воды и не заметит человека. К огромному удивлению, на берегу реки сидел мужчина. Он что-то сосредоточенно искал в ледяной воде и не заметил приближающегося охотника. — Кто ты? — строго спросил его Чжэхань, не опуская лук. Мужчина обернулся и чуть не свалился в воду от неожиданности. Чжэхань ещё не знал всех жителей деревни, но судя по вышивке на воротнике, это был местный. Можно было опустить оружие. — Гун... Гун Цзюнь, — представился тот, с трудом выпрямившись: удержать равновесие на скользких камнях было сложно. — Муж Ван Лимэй, Чжэхань. Ты что здесь забыл? Вчера в деревне видели тигра, смерти ищешь? — Э, я не слышал о тигре. Я всегда хожу сюда после разлива реки: тогда течение приносит синие камни. Чжэхань подошёл ближе: действительно, Гун Цзюнь сжимал в руках вытащенные из реки камешки, обломки неизвестной ему горной породы. — Зачем они тебе? — Их можно растолочь и добавить в глину, та станет особенно прочной. Я гончар. — Понятно. Уходи, тут опасно: я видел следы тигра неподалёку. — Хорошо. Шорох за спиной привлёк Чжэханя и он резко обернулся. Между веток мелькнула тень. — Замри, — тихо бросил он Гун Цзюню, но было уже поздно: видимо, тигр шёл как раз за ним, а Чжэхань своим появлением только помешал. Тигр двигался молниеносно: Чжэхань едва успел оттолкнуть Гун Цзюня в сторону и самому убраться с дороги тигра. Острые когти распороли верхний слой одежды, но Чжэхань успел машинально полоснуть тигра ножом. В ближнем бою лук был бесполезен, а лезть с ножом на огромного зверя было безумием, но у Чжэханя не оставалось иного выхода: вряд ли у Гун Цзюня было с собой большое оружие типа меча. Раненый тигр грозно зарычал, но Чжэхань бесстрашно бросился на его спину. Ему повезло — удалось дотянуться и перерезать глотку животного. Тигр захрипел и упал, кровь окрасила воды быстрой горной реки. Чжэхань встал с убитого зверя и осмотрел его: здоровый, как хорошо, что он встретил Гун Цзюня, вдвоём они смогут дотащить его до деревни. Кстати, как он? — Гун Цзюнь? — Я в порядке. Чжэхань обернулся на голос: Гун Цзюнь стоял в стороне и отжимал верхнюю одежду, насквозь пропитанную водой. Он дрожал, похоже, из-за Чжэханя он изрядно вымок в воде, а осень уже давно вступила в свои права. — Ты промок? Прости. Давай устроим привал. Вместе они вытащили из воды убитого зверя и соорудили специальные носилки, с помощью которых смогли бы вдвоём его унести. Работа немного согрела, и пока Чжэхань вязал последние узлы, Гун Цзюнь соорудил костёр. Чжэхань сел у огня и достал из сумки захваченные из дома лепёшки. Он планировал на весь день остаться на горе, возможно, и заночевать, но кто знал, что он так быстро выйдет на зверя. Гун Цзюнь всё ещё мерз, хотя и сидел ближе всего к огню. Чжэхань заметил, что он промок насквозь и махнул рукой. — Сними одежду и развесь сушиться, иначе заболеешь. Не бойся, нас здесь двое, никто не обвинит тебя в непристойности. Гун Цзюнь помотал головой, до белизны костяшек сжимая ворот мокрой насквозь рубашки. — Я лучше пойду, мама будет ругаться, если я не вернусь в мастерскую до полудня. — Если тебя будут ругать, что задержался, — скажешь, что встретил меня и помог дотащить тигра. Гун Цзюнь ещё колебался, но холод взял своё. Он всё же снял нижнюю рубашку и остался в одних штанах. Развесив мокрое на дереве, он вновь сел у огня. Чжэхань окинул взглядом его худощавую, но сильную фигуру. Высокий, стройный, со светлой кожей, Гун Цзюнь был очень красив. С трудом Чжэхань заставил себя отвести взгляд. Шаманки говорили, что дети всегда отвечают за грехи родителей. Если не соблюдать ритуалы, страшные болезни и безумие могут поразить детей. Чжэхань не знал, что не так сделали его родители, раз безумие коснулось его самого. Внешне он выглядел нормальным, не впадал в буйство или апатию, но... вместо красивых и нежных женщин его внимание всегда привлекали мужчины. Это было сложно. Чжэхань осознал свой интерес уже в подростковом возрасте и пришел в ужас. Допускать такого было нельзя, это страшное преступление, за которое в деревне Нин карали смертью. Интерес к своему полу считался нарушением законов природы, и если кого-то из мужчин или женщин уличали в подобной связи, то убивали с особой жестокостью. После Великой катастрофы в мире осталось слишком мало людей, чтобы позволять им подобное поведение. По идее он должен был сам во всём признаться шаманке, чтобы та привела приговор в исполнение, но он не решился. Чжэхань решил сохранить свои предпочтения в тайне, тренируя выдержку и силу воли. Пока что ему это удавалось. До этой встречи. Чжэхань отвернулся, но всё равно в его глазах запечатлелись строгие линии чужого тела. Невыносимо хотелось прикоснуться, погладить сильные мышцы, припасть к шее, размечая её укусами. Увы, нельзя. Если в Нин была надежда, что мать сможет его защитить, то в этих местах даже его навыки в охоте и убитый тигр не обеспечат ему помилование. Чжэхань как никогда злился на себя, что родился таким. Почему? Он виноват в этом? Его и так наказали небеса, наградив безумием, так теперь ещё и люди были готовы его убить согласно своим законам. Чжэхань с усилием отогнал непрошенные мысли. Хватит. Он справится. Чтобы было легче, он снял чуть подранную тигром накидку и кинул её в сторону Гун Цзюня. — Оденься, мне холодно, когда я на тебя смотрю. Когда шорох одежды стих, Чжэхань позволил себе обернуться. Гун Цзюнь закутался в накидку и больше не соблазнял видом обнажённой кожи. Определённо, стало легче. Гун Цзюнь тоже, кажется, согрелся и осмелел. Видимо, страх перед тигром отступил окончательно, и проснулось любопытство. — Чжэхань, почему мы раньше не виделись? Из какой ты семьи? — Я из семьи Ван, муж Ван Лимэй. Месяц назад была свадьба. — Ооо, так это о тебе судачит вся деревня. Говорят, что младшая госпожа Ван привезла себе такого красивого мужа, что неделями не выпускает из спальни, поэтому его никто не видел. Чжэхань рассмеялся: если бы это было правдой. Он не испытывал особого влечения к своей супруге, что была старше его лет на десять, но Лимэй и не требовала от него исполнения супружеского долга каждую ночь. Ван Лимэй обладала достаточно холодным темпераментом, тем более, что уже много лет держала в любовниках одного из слуг. Эта связь должна была быть крайне обидной для Чжэханя, но он всё равно не смог бы ничего изменить, ведь власть в мире принадлежала женщинам. Именно они всегда платили родителям мужа дорогой выкуп и после свадьбы смело считали его своей собственностью. Впрочем, его тоже это не волновало. Не докучает жена своим вниманием — ему же легче, можно больше времени уделить охоте и своим занятиям. Чжэхань уже отметил, что волосы Гун Цзюня были собраны простым ремешком, без серебряных украшений со знаками рода, что жена дарила своему мужу перед свадьбой как знак своего покровительства. Молодой ещё, чтобы так шутить! — Боюсь, ваши люди преувеличивают мои способности. И тебе легко говорить, вот женят тебя на особо страстной натуре, и совсем истаешь. — Ну нет, у меня есть ещё время, я не достиг брачного возраста! — возмутился Гун Цзюнь. — А сам ты откуда? Я не видел тебя на свадьбе. — Сёстры меня с собой не взяли, много работы было в мастерской. Я старший сын семьи Гун, вместе с отцом занимаюсь гончарным делом. Заходи к нам в лавку, подберу самое лучшее в благодарность за спасение! — Вот как? Обязательно загляну. Чжэхань улыбнулся, вновь невольно любуясь красотой своего собеседника. Гун Цзюнь готов с ним расплатиться за спасение? Чжэхань бы принёс ему всех зверей с горы от мала до велика всего лишь за возможность поцеловать эти мягкие пухлые губы. По краю сознания пробежала мрачная мысль — они здесь вдвоём, сможет ли Гун Цзюнь оказать ему серьёзное сопротивление? Если связать его и взять силой, рискнёт ли он пожаловаться родным? Ведь он тоже тогда будет наказан за утрату чистоты. Нет, это уже слишком. Чжэхань скрипнул зубами — кажется, его безумие заходит слишком далеко. Нельзя причинять вред Гун Цзюню, достаточно просто любоваться им. Издалека. Тем более, у него теперь есть повод наведаться в мастерскую и вновь увидеть эту неземную красоту. Чжэхань даже смог как-то отвечать на вопросы Гун Цзюня, не слишком теряясь в своих мечтах. Впрочем, вряд ли Гун Цзюнь осознавал, что является объектом его интереса. Чжэхань никому не говорил о своём безумии дома, а в деревне Сун и подавно. Когда одежда Гун Цзюня просохла, они затушили огонь и отправились обратно в деревню, волоча тушу убитого зверя. Их заметили ещё за поворотом дороги и приветствовали радостными криками. — Ура, муж Ван Лимэй убил тигра! — Наконец-то можно спокойно выходить из дома. — Какой здоровый! Тушу тигра Чжэхань притащил к своему дому, Лимэй встретила его во дворе, привлечённая шумом. — Ооо, Чжэхань, какой же ты молодец! В первый же день выследил зверя. Может быть, завтра ты и чёрную птицу подстрелишь? Чжэхань поёжился: в Нин считали, что чёрные птицы — вестники беды. Они никогда не садились на землю, и лишь несколько раз в год их видели пролетающими над пустыней. Ни разу никому не давалась сбить их, и люди даже поверили в их мистическую природу. — Не буду трогать птицу. Гун Цзюнь мне сильно помог, без него я бы не справился. — Вот как? Хорошо, я скажу его матери, чтобы не сильно его ругала, а то она уже всю деревню перевернула в его поисках. Гун Цзюнь тут же бросил верёвку и вежливо поклонился. — Госпожа Ван, прошу прощения, но мне пора домой. — Беги скорее. Вскоре толпа любопытных разошлась, Чжэхань нашёл подходящее место и с помощью двух слуг занялся разделкой добычи: шкура пойдет на одежду, мясо на еду, а кости на лекарства. Тигр был очень ценным охотничьим трофеем. Когда он закончил, солнце уже склонилось к закату. Все давно ушли в дом, поэтому Чжэхань освежился холодной водой и наведался на кухню, где нашёл накрытую полотенцем еду. Наскоро перекусив, он направился в свою комнату: в богатом доме Ванов ему не приходилось ютиться в общей комнате или делить её со своей женой. В его спальне было темно: видимо, Лимэй не сочла нужным наградить своего мужа любовью и заботой даже после добытого тигра. Чжэхань мог только порадоваться, ведь его мысли были как никогда далеки. Чжэханю снился Гун Цзюнь, который смеялся и манил его к себе. Во сне Чжэхань мог позволить себе прикоснуться к нему, не боясь последствий для них обоих. Сон был слишком хорош, чтобы возвращаться в реальность. *** На следующее утро Чжэхань занялся порванной зверем накидкой и вышел из своей комнаты уже ближе к полудню. Во дворе его окрикнула Лимэй, сидящая в тенистой беседке с рукоделием. — Чжэхань, ты проснулся? Сходи в мастерскую Гунов и передай им это. Лимэй кивнула на лежащий под лавкой свёрток. Чжэхань зашёл в беседку, поцеловал жену и подхватил жёсткий свёрток. — Что там? — Кости тигра. Гун Цзяляо давно страдает от болезни суставов, а из этих костей целительница сделает ей лекарство. Ты сказал, что Гун Цзюнь помог тебе вчера? Вот и отблагодаришь. Заодно проверишь, сильно ли ему досталось. — Досталось?! Ван Лимэй поморщилась и отложила вышивку. — Гун Цзяляо держит его в ежовых рукавицах: мальчик красивый, нужно беречь, а то соблазнит какая-нибудь особа, придется Гун Цзяляо соглашаться на невыгодный брак и отдавать своего сына не пойми кому. Удивительно, что она отпустила его в горы без сопровождения одной из сестёр, ведь обычно глаз с него не спускает. Вчера она искала его по всей деревне и была очень недовольна. Чжэхань кивнул: видимо, ему ещё очень повезло, ведь в Сун такие строгие порядки. Выходит, увидеться с Гун Цзюнем будет сложнее, чем он себе представлял. — Хорошо, я передам. Чжэхань подхватил свёрток и отправился в центр деревни: там ему должны были показать, где находится мастерская Гунов. Вскоре он остановился у нужной ему лавки и заглянул внутрь. За прилавком стоял пожилой мужчина, по полкам было расставлены различные горшки, кувшины и плошки. В лавке уже было несколько посетителей, и Чжэхань подождал, пока все уйдут. — Добрый день, что вы ищете? — расплылся в улыбке хозяин лавки. — Я муж Ван Лимэй, Чжэхань. Мне нужна госпожа Гун, хотел передать ей небольшой подарок. Мужчина улыбнулся ещё шире. — Ооо, наш герой, что избавил деревню от тигра, знаю, знаю. Боюсь, моя жена не сможет вас встретить, набегалась вчера в поисках сына и теперь слегла. Я могу передать ей подарок? — Да, это кости того самого тигра, что мы поймали вместе с Гун Цзюнем. На лекарство госпоже Гун. — Ох, щедрость госпожи Ван не знает границ. Передайте ей мою благодарность. Сейчас позову Гун Цзюня, пусть тоже поблагодарит за такой щедрый подарок! Чжэхань не успел ничего ответить, как хозяин лавки скрылся за дверью, но вернулся через несколько мгновений. За ним шёл Гун Цзюнь, судорожно вытирающий полотенцем испачканные в глине руки. Заметив Чжэханя, он ослепительно улыбнулся. Прямо как в его сне. — Ооо, Чжэхань, ты пришёл! Хозяин лавки проворно отвесил своему сыну лёгкий подзатыльник. — Ты как себя ведёшь! Ван Лимэй сестра старосты, а это её муж, не ровня тебе, оболтус. Чжэхань не мог не вмешаться. Похоже, опасения его жены были не беспочвенны: Гун Цзюня очень строго воспитывали. — Не стоит, мы с Гун Цзюнем друзья. Смертельная опасность, знаете ли, сильно сближает. — Друзья? — удивился хозяин лавки. — Ладно, иди поболтай со своим другом, Гун Цзюнь. Только недолго. Гун Цзюнь кивнул и потянул Чжэханя за собой на улицу. — Ты всё-таки пришёл! Чжэхань не мог спокойно смотреть на радостно улыбающегося Гун Цзюня, но... если он хочет проложить их общение, то придётся привыкнуть. — Да, принёс подарок за твою помощь. Кости тигра! — Ооо, это же здорово. Мама совсем слегла, переволновалась за меня и погода ещё. Спасибо тебе. Чжэхань кивнул. Он не мог отвести глаз от Гун Цзюня, и взгляд цеплялся за серую полоску на лбу: видимо, Гун Цзюнь вытирал пот рукой и оставил след из глины. — Гун Цзюнь, у тебя здесь глина, — сказал Чжэхань и показал на себе нужно место. Гун Цзюнь неаккуратно вытер рукавом лицо. — Всё? — Нет, осталось. Можно? Во взгляде Гун Цзюня мелькнул страх, но он беззаботно ответил: — Да, помоги, пожалуйста. Чжэхань не мог не воспользоваться такой возможностью. Пусть они и стояли у входа в лавку и мимо ходили люди, но кто же посмеет заподозрить их?.. Они же просто друзья. Поэтому Чжэхань аккуратно стёр след от глины, пытаясь запомнить прикосновение к горячей и мягкой коже. Кто знает, будет ли ещё у него такая возможность. Наверное, он слишком увлёкся, потому что Гун Цзюнь неожиданно перехватил его запястье. Сильные длинные пальцы сомкнулись подобно браслету, что был подогнан точно по руке. — Я что-то не так сделал? — Это... неуместно, — коротко ответил Гун Цзюнь. Чжэхань выдернул руку из чужой хватки. Возможно, для Гун Цзюня эти прикосновения вовсе не так безобидны, как их пытается выдать Чжэхань? А что если он... чувствует его интерес? — Боюсь, мне пора. Передай пожелания выздоровления своей матушке. Бросив эти слова, Чжэхань развернулся и направился прочь. Он не видел, с каким беспокойством за ним следил Гун Цзюнь. *** Чжэхань отчаянно пытался взять себя в руки, и после долгого размышления пришёл к выводу — нужно держаться подальше от Гун Цзюня. Возможно, тогда его интерес ослабнет и он больше не будет никому угрожать. Чжэхань снова уходил по утрам на охоту, после которой приносил мелкую дичь. За пределами усадьбы Ван Лимэй было гораздо легче дышать. Чжэхань чувствовал себя виноватым каждый раз, когда встречался со своей женой. Почему все эти чувства и эмоции он испытывает не к ней? Зима мягко, но крепко сковала природу. Морозы ударили внезапно, прибивая не успевшие сбросить листву деревья. В усадьбе Ванов заболела одна из служанок Лимэй, и вскоре многие домочадцы слегли с лихорадкой. Когда болезнь задела и саму хозяйку, Чжэхань направился в лавку травницы за лекарствами: прислуга уже тоже болела, а он единственный из всех домашних чувствовал себя неплохо. В лавке было много людей — холода подкосили многих. Чжэхань сам чувствовал себя не слишком хорошо и решил дождаться в стороне, пока не схлынет толпа. Он так надеялся, что его никто не заметит, но... — Чжэхань? Тот обернулся на знакомый голос. Гун Цзюнь стоял рядом с ним, сжимая в руках свёрток. — У вас тоже кто-то заболел? — рассеянно спросил Чжэхань. — А? Да, на погоду у мамы ноют суставы, я пришёл за новым снадобьем из костей тигра! Это ещё те, что ты нам подарил. — Ааа... а у меня пол усадьбы болеет. Слишком резко похолодало. — Да ты и сам выглядишь не очень. — Ну, спасибо. Гун Цзюнь неожиданно схватил его за руку. — Ты горячий. Тоже заболел?! Чжэхань выдернул руку, хотя прикосновение пальцев Гун Цзюня было приятно холодным. Он и сам не заметил, что у него жар. — Да, похоже. Лучше отойди. Гун Цзюнь покачал головой. — Деньги давай, у меня больше нет. — Что? Чжэхань протянул ему кошелёк, и Гун Цзюнь уверенно нырнул в толпу покупателей. Чжэхань прикрыл глаза — ему было слишком плохо, лихорадка разыгрывалась на глазах. Возможно, тому виной присутствие Гун Цзюня, который заставлял сердце биться чаще? Гун Цзюнь вскоре вернулся и вложил в руку Чжэханя саше со снадобьем. — Сказал, что забыл купить. Хань-Хань, что-то ты совсем плохо выглядишь. Где твои слуги? Я помогу им отвести тебя домой. — Я один пришёл. Все болеют. Не ходи. Чжэхань надеялся, что Гун Цзюнь оставит его в покое, но тот был упрям. Он потянул Чжэханя на себя и попробовал поставить на ноги. Чжэхань пошатнулся. — Ладно, я донесу тебя. Разве я могу бросить друга в беде? Чжэхань проигнорировал эту реплику. Гун Цзюнь вывел его из лавки и взвалил себе на спину. Чжэхань из последних сил обхватил его за плечи — сознание медленно уплывало. — Хань-Хань, держись, ещё немного, — сквозь шум услышал он и крепче сжал плечо Гун Цзюня. Дальнейшие события Чжэхань помнил кусками и едва мог отличить сон от яви. Свет резал глаза, и поэтому шторы были задёрнуты. Чжэхань изредка приходил в себя, когда его будили. Один раз его пытались напоить лекарством. Оно было горьким, и Чжэхань отвернулся. — Пей, это нужно, — сквозь шум в ушах раздался далёкий голос. Чжэхань упрямо покачал головой. — Горькое. Чжэхань вздрогнул, когда его пересохших от жара губ коснулось что-то влажное. Его... поцеловали? Чжэхань попытался рассмотреть, кто это... Но в комнате было темно, а затем Чжэхань ощутил тот самый горький привкус — кажется, его пытались напоить лекарством силой. Уже не выплюнешь... — Спасибо, — едва слышно прошептал он, пытаясь не морщиться от горького вкуса. — Отдыхай. Голос говорившего был смутно знаком, но Чжэхань уже засыпал. Сил не было совершенно. Когда Чжэхань смог, наконец, проснуться и прийти в себя, на улице царил яркий день. Штора на окне была слегка приоткрыта, достаточно, чтобы полоска света падала на сидящую с книгой у его постели Ван Лимэй. Она заметила, что Чжэхань пришёл в себя, и обернулась к нему. — Проснулся? Что-нибудь хочешь? — Пить. Лимэй принесла со стола чашку с водой и помогла Чжэханю сесть. Тот чувствовал себя совершенно разбитым, но, по крайней мере, в своём уме. — Кажется, это была очень тяжёлая ночь. Спасибо, что заботилась обо мне, — сказал Чжэхань, когда вода хоть немного смягчила пересохшее горло. — Ночь? Чжэхань, ты неделю пролежал в лихорадке. Дольше всех продержался, но тяжелее всех болел. — Ох... Прости, я заставил так долго за мной следить. Лимэй беззаботно махнула рукой. — Друга своего благодари. Он принёс тебя домой и большую часть времени заботился о тебе... Я сама встать с постели смогла только вчера, а слуги боялись заново заразиться. — Друга? Гун Цзюня? Где он? — Пошёл за новыми лекарствами, которые составила его сестра. Знаешь, они даже меня поставили на ноги за пару дней! Чжэхань с трудом сел на постели и огляделся. Внимание привлекла ещё одна кушетка, что появился в его комнате вместо комода с вещами. Выходит, Гун Цзюнь всё это время жил тут? Как досадно, что он из-за лихорадки ничего не помнит. Чжэхань с трудом вспомнил смутные образы — прикосновения холодных рук, ледяной ткани, всё было таким холодным из-за жара... Кроме того раза, когда его силой поили лекарством. Выходит, это был Гун Цзюнь, а не кто-то из слуг или сама Лимэй? Пока Чжэхань пытался осознать произошедшее, Лимэй окончательно отложила книгу и подвинулась к нему поближе. — Чжэхань, скажи, вы с ним действительно друзья? Чжэханю показалось, что сердце пропустило удар. Неужели он что-то сказал, пока мучился от лихорадки? Нет, можно сказать, что это просто бред больного! — Ну, да... — Хорошо. Я так переживала, Чжэхань, что ты не ладишь ни с кем в этом городе. Я понимаю, место чужое, люди другие... Я рада, что ты нашёл себе друга. — Да? Только я столько проблем ему доставил... — Ну, никто его не заставлял, даже Гун Цзяляо удивилась. Впрочем, она сказала, что тоже переживала за него — Гун Цзюнь не очень общителен, всё время возился с родными да работниками из мастерской. Она так боится, что Гун Цзюнь что-нибудь натворит по неопытности, поэтому рада, что он завёл дружбу с уже женатым мужчиной, и надеется, что ты на него повлияешь. Хорошо, что вы поладили. Чжэхань потёр лицо руками, пытаясь спрятать саркастическую улыбку. Да... конечно, в дружбе всё дело. Впрочем, если не разбивать эту теорию, то у него будет много поводов видеться с Гун Цзюнем, хотя... Лучше бы им не видеться. Лимэй тем временем продолжала: — Я буду только рада, если вы подружитесь. Гун Цзюнь очень милый, честно говоря, я подумывала взять в мужья именно его, но от него было бы куда меньше пользы, да и Цзяляо наверняка за него такой выкуп запросила бы. Впрочем, если вы ладите и она согласится отдать его в качестве наложника... Было бы неплохо. Чжэхань перевёл на Лимэй нечитаемый взгляд. Она хочет забрать и Гун Цзюня себе? Так же прикасаться, ласкать его? В сердце всколыхнулась жгучая волна ревности, и только тоненький голос разума звучал в этой буре. "Зато вы всегда будете рядом". Лимэй заметила эти эмоции и тут же спохватилась. — Прости, я не хотела заставлять тебя ревновать. Это просто мысли вслух. Чжэхань собрал эмоции в кулак и мягко улыбнулся. — Лимэй, я приму любое твоё решение. Если ты решишь взять себе второго мужа, я только поддержу тебя. — Чжэхань, а ты умеешь быть милым. В коридоре раздались шаги, вскоре в комнату заглянул Гун Цзюнь. — Ооо, Хань-Хань проснулся! Лимэй тут же поднялась со своего места и кивнула Гун Цзюню. После услышанного Чжэхань не мог не отметить тот долгий взгляд, которым она окинула вошедшего. — Оставляю вас, — отметила Лимэй и вышла. Видимо, она сочла свой визит вежливости оконченным. Гун Цзюнь же оставил на столе покупки и кинулся к Чжэханю. Первым делом он приложил ладонь к его лбу, проверяя, спал ли жар. — Выглядишь намного лучше! — довольно отметил Гун Цзюнь. — Спасибо. Лимэй сказала, что ты всю неделю за мной ухаживал. — А, ерунда. Я когда принёс тебя домой, то узнал, что у вас все болеют, последние здоровые служанки все были заняты госпожой Ван. Я... подумал, что о тебе просто некому будет позаботиться. Чжэхань кивнул и сжал его руку. — Я бесконечно тебе благодарен за заботу. Гун Цзюнь улыбнулся в ответ. — Мне было нетрудно. Мама, конечно, была недовольна, но я ей написал, где я, и она разрешила остаться. — Строгая у тебя мама. — Есть такое. Она просто переживает за меня. — Твои не заболели? — Нет, только пара слуг и младший брат. Лекарства моей сестры хорошо помогают. А вот у вас в усадьбе всё гораздо хуже. — Кто-то ещё тяжело болеет? — Двое слуг умерли. Братья Чэнь, вроде бы. Я их не знаю, прости. Чжэхань нахмурился. Один из этих братьев и был давним любовником его жены. При условии, что сам Чжэхань для неё был всего лишь статусным приобретением, неудивительно, что Лимэй начала засматриваться на Гун Цзюня. — Вот как. Кстати, Лимэй положила на тебя глаз. Гун Цзюнь отчаянно покраснел. — Что? Я не... хотел! Прости, Хань-Хань, я не хотел вставать между вами. — Пустое. Это решать не тебе и не мне. Или ты уже сосватан? — Эээ, нет, мне ничего не говорили! И вообще, у меня ещё почти год есть до наступления брачного возраста! Но я не хочу вообще жениться! Чжэхань хохотнул, любуясь его смущением. У них разница в возрасте была всего лишь в год, но Гун Цзюнь был слишком неиспорченным. Безумно хотелось это исправить. К огромному сожалению Чжэханя, в тот же день Гун Цзюнь вернулся домой, ведь больше его помощь не требовалась. Чжэхань уверенно шёл на поправку, и вскоре у него было достаточно сил, чтобы взять богатые подарки и отправиться в мастерскую Гунов. В этот раз отец Гун Цзюня принял его без лишних церемоний и даже предложил пройти в мастерскую. Был выходной в честь сезонного праздника, поэтому Гун Цзюнь в одиночестве сидел у гончарного круга и сосредоточенно придавал форму будущему кувшину. Тонкие, но сильные пальцы уверенно сминали глину, заставляя её принять нужный облик. Чжэхань просто не мог отвести от них взгляда. Гун Цзюнь заметил вновь пришедшего и кивнул. — Хань-Хань, подожди немного, я сейчас. Гун Цзюнь быстро закончил с кувшином поставил его сохнуть. Чжэхань внимательно следил, как Гун Цзюнь аккуратно вымыл руки и снял фартук. На его одежде или коже не было ни единого пятнышка. Ни единого повода украсть ещё одно прикосновение. — Как ты себя чувствуешь, Хань-Хань? — Намного лучше, благодаря твоей заботе. Вон, уже могу ходить по деревне. В горы пока не сунусь, слишком ослаб. Надо потренироваться. Гун Цзюнь вытер руки об одежду и подошёл ближе. В отличие от Чжэханя, он не стеснялся, поэтому вновь ощупал его лоб на наличие жара. Чжэхань прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. — Хань-Хань, если ты ещё от меня не устал... — Никогда. — Ох... Мама просила поговорить с тобой. Если у тебя будет время, то мог бы ты научить меня примечать зверей, чтобы ходить в горы без особой опасности? Мне всё равно нужны голубые камни, но они могут дорого обойтись. Чжэхань не верил своим ушам. Как он мог отказаться? Ведь если он будет брать с собой Гун Цзюня на охоту, то у них будет больше возможностей видеться. — Я с радостью научу тебя всему, что знаю сам. Но разве ты не боишься? — Боюсь? — Там много опасных животных. Например, тот же тигр. Гун Цзюнь вскинул брови в удивлении. — Ты думаешь, я боялся тигра? — едва слышно прошептал Гун Цзюнь. — Все боятся тигров, даже охотники. — Нет... Я боялся, что не смогу удержать себя в руках. Хань-Хань, ведь я страшнее тигра. Я уже давно сошёл с ума. Чжэхань не мог поверить своим ушам. — Не может быть... Гун Цзюнь кивнул и одним движением преодолел разделяющее их расстояние и обнял Чжэханя за плечи. С каким-то звериным отчаянием он прижался к губам Чжэханя своими. Чжэхань прижал его к себе, жадно отвечая. Гун Цзюнь был напряжён как струна, видимо, опасался удара, но в объятиях Чжэханя немного расслабился. Они так и стояли, жадно целуясь посреди безлюдной мастерской. Чжэхань ощущал, как медленно отпускает та пружина, что он заводил последнее время, пытаясь держать свои мысли и чувства в узде. Кто бы мог подумать, что Гун Цзюнь не только не сбежит от него, но и сможет их разделить? Когда им обоим уже не хватало воздуха, Чжэхань прижался к плечу Гун Цзюня, переводя дыхание. Сердце бешено стучало, готовое вырваться прочь из груди. Он никогда не испытывал такого восторга. — Цзюнь-Цзюнь... так это ты тогда целовал меня, пока я болел? — Я... я пытался напоить тебя лекарством! И ты был болен, но мне так хотелось прикоснуться... Хань-Хань, знаешь, я всё понял тогда, ещё у реки, но так боялся тебе сказать! Но я больше не могу держать себя в руках. Как вижу тебя — разум окончательно покидает меня. Это же... плохо? Чжэхань слабо улыбнулся. — По крайней мере, боги прокляли нас обоих. Можно считать везением. Гун Цзюнь кивнул, отражая его улыбку. *** Чжэхань в тот же день согласился научить Гун Цзюня читать следы животных и избегать опасных мест. Он даже пообещал научить его охоте, но Гун Цзяляо только посмеялась — она считала, что её сын для этого слишком мягкий и нерешительный. Чжэхань только улыбнулся: как выяснилось, смелости у Гун Цзюня было побольше, чем у него самого. Если бы Гун Цзюнь не рассказал о своих чувствах первым, кто знает, как долго они бы ходили вокруг друг друга. Гун Цзюня три раза в неделю освобождали от работы в мастерской, и в эти дни они с Чжэханем надолго уходили в лес. Конечно, Чжэхань пытался научить его находить следы и отметки опасных животных, чтобы не стать их добычей, но выходило не очень. В первую очередь потому, что стоило им отойти подальше от горной тропы, и непреодолимое притяжение давало о себе знать. Все мысли выдувало из головы, а руки тянулись обнять любимого и больше не отпускать. Количество найденной добычи резко упало, но это никого и не беспокоило. Чжэхань вообще удивлялся, как успевал ловить зайцев и подстреливать птиц, когда большую часть времени его внимание было сосредоточено на Гун Цзюне. Выбрав укромное место подальше от возможных прохожих, они ставили палатку и прятались в ней, порой даже забывая зажечь костёр для тепла и отпугивания диких животных. В горном лесу у Гун Цзюня и Чжэханя было много возможностей изучить друг друга и собственные желания. Порой Чжэханю хотелось выть от несправедливости мира. Даже просто прикасаться к мягкой и светлой коже Гун Цзюня было ни с чем не сравнимым блаженством, что уж говорить о поцелуях и более интимных вещах! Почему же они не могли быть вместе всегда? Почему их отношения были под самым страшным запретом, разве это справедливо? Но ему никто не мог ответить. Вместо этого он лишь жарче целовал Гун Цзюня, оставляя следы на бледной коже плеч и груди, уже ничуть не заботясь, что их увидят другие: Гун Цзюнь сказал, что близкие щадят его скромность и позволяют ему мыться отдельно. Гун Цзюнь обычно не оставался в долгу, но Чжэханю было всё равно, его жена всё ещё пребывала в тоске по умершему от болезни любовнику и давно не приглашала его в свою спальню. Понять природу своих желаний было гораздо сложнее, чем признать взаимное притяжение. С каждым разом их взаимные ласки становились всё откровеннее, Гун Цзюнь и Чжэхань совсем не стеснялись друг друга. Поцелуи и объятия уже были недостаточными, и в один день Гун Цзюнь первым предложил приласкать упирающийся в его бедро воздбуждённый член Чжэханя ладонью, чтобы доставить ему удовольствие так же, как он доставлял его самому себе. Вскоре Чжэхань предположил, что это можно делать и ртом. Ощущение было странным, вкус семени неприятным, но это не имело значения по сравнению с тем удовольствием, которое испытывал от его ласк Гун Цзюнь. У них было изрядно времени учиться и познавать друг друга и самих себя, потому что никто их не искал. По сути, в деревне никому не было дела, пока Гун Цзюнь возвращался в мастерскую, а Чжэхань приносил хоть какую-то добычу. Это внушало оптимизм и надежду на будущее. — Я не знаю, что ждёт нас в будущем, и как долго у нас получится скрываться, — задумчиво пробормотал Чжэхань, рисуя кончиком пальца замысловатые узоры на плече Гун Цзюня. — Неважно. Я хочу быть с тобой так долго, как нам позволят небеса. Хоть до самой смерти. Чжэхань кивнул. Гун Цзюнь порой буквально читал его мысли. — Я тоже. *** Идиллия и блаженный покой Гун Цзюня и Чжэханя закончились в один день. Ещё накануне они шутили при встрече, и вот Чжэханя у ворот встретила Гун Цзяляо. — Прости, Чжэхань, но Цзюнь сегодня слишком занят. Боюсь, он больше не сможет ходить с тобой на охоту. — Он заболел? — Ну что ты! Просто я наконец-то договорилась с семьёй Му из деревни Сяо, они предложили, чтобы Цзюнь переехал к ним до свадьбы и привык к новым местам. Чжэхань застыл, даже забыв как дышать. Свадьба. Гун Цзюнь ничего не говорил, но ему могли и не сообщить, только поставить перед фактом и посадить в повозку, что увезёт его в Сяо... Деревню на самом краю пустыни, в двух днях пути. Они никогда больше не увидятся. Если бы речь шла о соседних поселениях, то у них бы оставалась возможность редкой встречи, но, увы. Им не повезло. — Госпожа Гун, я тогда могу зайти и попрощаться с ним? — Да, конечно! Заходи. Слуга проводил его через весь дом к расположенным вдалеке от входа комнатам. Вокруг царила суета — все собирали какие-то вещи и переговаривались. Конечно, Гун Цзюнь поедет не один, вся семья отправится проводить его в новую жизнь. Гун Цзюнь сидел на кане в обнимку с похожей на него девушкой, она нежно гладила его по спине и уговаривала: — Ну что ты так переживаешь, всё будет хорошо. У семьи Му только одна дочка, а значит, всё достанется ей, ты будешь жить в богатой семье и горя не знать! Ох... Кто здесь? Она перевела взгляд на Чжэханя, и тот вежливо поклонился. — Я муж Ван Лимэй, Чжэхань. Друг Гун Цзюня. — Меня зовут Ванъюэ. Ооо, хорошо что ты пришёл, Чжэхань! Цзюнь-Цзюнь, поговори пока с другом, а я помогу маме. Ванъюэ тут же тенью метнулась в коридор, а Чжэхань закрыл дверь и подошёл к Гун Цзюню. Тот украдкой вытер лицо рукавом, но покрасневшие глаза его выдавали. — Хань-Хань, я не знал... Мама держала всё в тайне! Дочке семьи Му всего тринадцать, но её родители предложили переехать мне сразу и провести первую церемонию, пока никто другой не перехватил. А мама... за медяк, что на сыновей потратить пришлось, удавится! Чжэхань сел рядом с ним, позволяя Гун Цзюню уткнуться в его плечо. — Цзюнь-Цзюнь, ну нельзя же так о маме. Мы что-нибудь придумаем. — Что? Дома всё вверх дном, собирают приданое и вещи в дорогу — завтра утром мы выезжаем в Сяо. Чжэхань крепко обнимал Гун Цзюня, прижимая его к себе. Он не знал, как утешить его, как успокоиться самому... К сожалению, от их с Гун Цзюнем мнения не зависило ничего. — Я поговорю с Лимэй, может быть, она предложит выкуп получше. — А если не поможет? — Не бойся, я обязательно тебя спасу. От этих слов стало чуточку легче дышать. Чжэхань ещё не знал, что он сделает, но он твердо был уверен пойти наперекор судьбе и законам небес, лишь бы быть вместе с Гун Цзюнем. Их последний перед неизбежной разлукой поцелуй был слишком быстрым, полным слез и бесконечной нежности. *** Чжэхань тут же бросился домой, рассказывать всё Лимэй. К сожалению, она ничем не смогла ему помочь. — Цзяляо уже похвасталась мне выкупом. Похоже, Сяо ну очень богатая деревня, хоть и стоит на краю пустыни. Жаль, Гун Цзюнь очень милый мальчик. Чжэхань особо и не рассчитывал. Дав волю эмоциям и выместив ярость на дереве во дворе, он с трудом заставил себя успокоиться. Сяо хоть и в паре дней пути в караване, но всадник домчится туда всего лишь за день, если не жалеть лошадь. Но что он будет там делать?.. О природе их отношений с Гун Цзюнем говорить нельзя, иначе их обоих ждёт жестокая смерть. Вряд ли семья Му просто отпустит такого дорогого жениха. Чжэхань судорожно перебирал варианты: обмануть, украсть... убить. Вряд ли у него хватит сил перебить всю семью Му, да и это будет слишком жестоко. Даже если с невестой случится несчастный случай, Гун Цзюня просто вернут домой. Он ещё молод и красив, а значит Гун Цзяляо с лёгкостью найдет для него новый брак. Вариант побега казался самым манящим, он не требовал ненужного кровопролития, но... Куда им идти? Мужчина оценивался только по статусу его женщины и без покровительства матери или жены не имел никаких прав. Вряд ли им удастся осесть в какой-либо из деревень. Возможно, всё же найдётся место, где примут их обоих? Не всей же деревней придут возвращать беглецов? На следующее утро Чжэхань сказал, что отправился на охоту, но вместо этого задержался на дороге. Когда мимо проехала целая процессия семьи Гун, Чжэхань перехватил взгляд Гун Цзюня и ободряюще улыбнулся ему. Помахав рукой, он одними губами произнёс: — Всё будет хорошо. Жди. Гун Цзюнь слабо улыбнулся и помахал ему в ответ. Вернувшись с охоты, Чжэхань первым делом отправился к Лимэй. Убедить соскучившуюся за последнее время жену отпустить его на несколько дней на ярмарку в Нин было нетрудно, хотя и пришлось неплохо потрудиться. Чжэхань использовал ярмарку как повод, чтобы выиграть время добраться до Сяо и поговорить с Гун Цзюнем. Ведь если он передумал и не захочет с ним бежать, то Чжэхань ничего не будет делать против его воли. Чжэхань подготовился основательно, даже взял с собой лук — на всякий случай, если придется отбиваться от оголодавших за зиму животных. Или кого-то ещё. Путь до деревни Сяо занял целый день, Чжэхань добрался до неё уже в глубокой зимней темноте. Найти дом семьи Му тоже было нетрудно — кажется, там собралась половина деревни, чтобы отметить первую церемонию, или, как её ещё называли — помолвку. После неё брак уже считался заключённым, хоть и не требовал своего прямого подтверждения в виде совместно проведенной ночи. Для этого могли провести новую церемонию через несколько лет. Чжэхань подумал смешаться с гостями, но его хорошо знали в семье Гун Цзюня. Пришлось терпеливо дождаться, пока гости закончат чествовать очень уставших и взволнованных новобрачных. Когда в усадьбе Му все стихло, Чжэхань отправился на мужскую половину: если невеста была так юна, как говорил Гун Цзюнь, вряд ли их рискнули оставить вместе. Удача ему улыбнулась: Гун Цзюнь сидел за столом и в свете свечи изучал изящное серебряное украшение для волос, которое ему только что подарили во время церемонии. Родовой знак его новой семьи. Чжэхань стукнул в окно, и Гун Цзюнь вздрогнул. Всё же он рискнул открыть в окно и тут же зажал руками рот, пытаясь подавить радостный возглас. — Хань-Хань! Чжэхань воровато огляделся и перелез через окно. — Цзюнь-Цзюнь, у нас мало времени, а решение нужно принять трудное. Я взвесил все за и против и вижу только один выход — если ты хочешь остаться со мной, то нам придётся бежать. Если нет — я просто пожелаю тебе счастья и уеду, больше не мешая спокойно жить в новой семье. Гун Цзюнь долго не сомневался. — Я пойду с тобой. Хоть на край света. — Ты действительно хочешь отказаться от хорошей и обеспеченной жизни? — Ради тебя. — Хорошо. Тогда собирайся. Гун Цзюнь кивнул и неожиданно обнял Чжэханя. Всего на мгновение прижавшись к его губам, Гун Цзюнь кинулся к сундуку, где, видимо, были все его вещи. Гун Цзюнь предусмотрительно переоделся в тёплую одежду и забрал всё ценное, что можно было продать и обменять. Запихнув всё это в сумку, в последний момент он бросил пахучий мешочек с травами. — Подарок от Ванъюэ, — пояснил он. Чжэхань был уверен, что они не привлекли внимание. Прячась по теням, он выбрались за пределы усадьбы Му, и тут удача их подвела. Чжэхань оставил лошадь на окраине деревни — бедное животное и так устало, а теперь ей пришлось бы везти сразу двух всадников. К сожалению, дорогое животное привлекло внимание местных. Если бы грабители подошли раньше, Чжэхань бы даже не сунулся, чтобы не привлекать внимание — им нужно было как можно дальше убраться из Сяо. Чжэхань только прикрепил сумку Гун Цзюня к седлу, как сзади раздался голос: — Твоя лошадь? Красивая. Отдай. Чжэхань резко обернулся, оттесняя Гун Цзюня за спину. Их окружили трое грабителей, и судя по всему преимущество было на них стороне. — Цзюнь-Цзюнь, быстро садись и бегите. — Ну уж нет. К удивлению Чжэханя, Гун Цзюнь вытащил из-за пояса длинный кинжал. Грабители тоже обнажили оружие, и Чжэханю не осталось ничего, как достать охотничий нож. Видимо, грабители не ожидали такого отчаянного отпора. Чжэхань и Гун Цзюнь обезвредили двоих и вместе кинулись на третьего. — Сдаюсь, сдаюсь! — трусливо крикнул он и побежал прочь. — Давай, пока он не пошёл за подмогой. Помнишь, как управлять лошадью? – Конечно. – Тогда садись впереди, а я прослежу за врагами. Чжэхань посадил Гун Цзюня впереди и тот дёрнул поводья, заставляя лошадь пойти быстрым шагом. Хорошо бы вести её в поводу, так она дольше протянет, но... Острая боль пронзила плечо Чжэханя и он крепче прижался к плечу Гун Цзюня. — Хань-Хань. — Не время. Быстрее. К счастью, за ними никто не кинулся в погоню: единственный выживший грабитель не стал их преследовать по темноте. Через несколько ли Гун Цзюнь остановил лошадь и помог Чжэханю спешиться. Чжэхань заглянул через плечо и поморщился, когда увидел древко стрелы. — Поможешь вытащить? — Конечно. Гун Цзюнь помог ему стащить одежду и попробовал вытащить стрелу. Чжэхань взвыл от боли — зазубренный наконечник царапнул надкостницу. — Цзюнь-Цзюнь, какого... цвета у нее оперение? — Кажется, красного. Это что-то значит? — Варварская стрела. Либо вырезать, либо навылет. — Что... безопаснее? Чжэхань усмехнулся — зря Гун Цзяляо недооценивала своего сына. По крайней мере, он не растерялся в критической ситуации. — Всё хорошо. Попробуй оценить, насколько глубоко... По моим ощущениям, легче насквозь. Гун Цзюнь попробовал оценить повреждения, но в итоге прислушался к Чжэханю. Рана ещё не успела воспалиться, но кровь пропитала одежду. Гун Цзюнь попробовал ножом раскрыть рану, но стрела сидела плотно. Пришлось протолкнуть её насквозь, приложив силу. Чжэхань сцепил зубы от боли и позволил себе застонать только когда Гун Цзюнь вытащил остатки стрелы. — Всё, Хань-Хань. Не бойся, я о тебе позабочусь. Гун Цзюнь уверенно развел огонь и подогрел воду, бросив в неё пучок каких-то трав. Этой водой он промыл рану и перевязал её разорванной на бинты нижней рубашкой. Чжэхань смотрел на него с восхищением, совсем забыв о боли. — А ты хорош, — отметил Чжэхань, осторожно подергав тугую повязку. — Всё сестра научила? — Да, я в детстве мечтал стать целителем, мне было интересно собирать и готовить травы, составлять лекарства... Увы, сам знаешь, мужчины не могут быть целителями, наши руки для этого недостаточно аккуратны. Но сестра научила меня оказвать помощь и лечить раны, на всякий случай. В мастерской бывает всякое. Чжэхань перехватил ладонь Гун Цзюня и поднёс к губам. — Какие глупости, твои руки точны и аккуратны. Гун Цзюнь смутился и выдернул ладонь. — Не время. Нам нужно найти место для ночлега, чтобы ты отдохнул после ранения. — Да. Я совсем не знаю этих мест. Деревня Сяо находилась практически на границе пустыни, и там не было привычного Чжэханю леса. К счастью, через час пути они наткнулись на брошенное поселение: несмотря на нехватку места для жизни, многие деревни умирали, поражённые болезнью или выбравшие все жизненные ресурсы из окружающих земель. Гун Цзюнь и Чжэхань расположились в одном из домов, что неплохо сохранился. Чжэхань хотел помочь Гун Цзюню обустроить ночлег, но тут буквально силой усадил его на кушетку и пошёл колдовать над очагом. — Не думал, что стану такой обузой в дороге, — недовольно пробормотал Чжэхань. — Ничего страшного, главное, что ты знаешь много полезных вещей. Я же никогда не покидал деревни. Справимся. В голосе Гун Цзюня звучала железная уверенность, и Чжэхань поверил ему. По крайней мере, они всё ещё были вместе. *** Утро оказалось тяжёлым: Чжэханю за ночь стало плохо. Его мучил жар, и Гун Цзюнь заглянул под повязку — сама рана не была воспалена. — Я же всё хорошо обработал, воспаления нет. Что случилось? — с беспокойством спросил Гун Цзюнь. — Варварские стрелы бывают отравлены. Если так... то я зря заставил тебя бежать. Возможно, тебе ещё не поздно вернуться. — Глупости. Сбежали вместе, так и дальше вместе. Нужно противоядие... У меня его нет, но если добраться до лавки целителя... Хань-Хань, не знаешь, тут есть деревня неподалёку? — Да, в десятке ли по дороге, но там может быть опасно. — Неважно. Я попытаюсь раздобыть противоядие. Жди. — Цзюнь-Цзюнь... — Не бойся. Я тебя спасу. Ночью ударили морозы, и Гун Цзюнь накинул тёплый плащ с капюшоном и замотал лицо шарфом: ветра на открытой местности были сильными. Он решительно направился по дороге, и вскоре действительно дошёл до небольшого поселения. Оно выглядело бедным, но Гун Цзюня это волновало мало. Целитель должен быть в каждой деревне, и не один. Пока Гун Цзюнь искал нужную ему лавку, то заметил небольшую толпу, собравшуюся на центральной площади. Мужчина вешал какие-то объявления, и все вокруг с нетерпением читали уже развешенное. Гун Цзюнь подошёл поближе и с ужасом обнаружил, что это были объявления о розыске, к которым прилагались их с Чжэханем портреты. В толпе оживлённо шушукались. — И зачем сбежал этот Му Цзюнь? У меня родственники в Сяо, это богатая семья. Неужто обижали жениха? — Так, чтобы решился сбежать? Да кому он нужен такой, вот если бы ещё неженатый... — Может, связь какая была. Может быть, сговорились со вторым? Переманил их кто золотыми горами. — Или того похуже... Гун Цзюнь не стал слушать эти разговоры, только выше натянул шарф на лицо. Их уже искали! И почему сразу обоих?.. Сбежавший грабитель рассказал? Лучшим вариантом было бы вернуться к Чжэханю и как можно быстрее убежать отсюда дальше, вряд ли их искали во всех деревнях... Но раненый стрелой Чжэхань не перенесет дорогу, это Гун Цзюню было ясно. Значит, придётся рискнуть. Гун Цзюнь дошел до местной лавки со снадобьями и купил там необходимые лекарства, что могли сбить жар и нейтрализовать яд. Стараясь больше не мелькать на улице, он быстро направился в сторону заброшенной деревни. Не заметив, что за ним следили ещё от площади. Когда Гун Цзюнь вернулся, то сразу же кинулся готовить лекарство. Чжэхань спал, и выглядел немногим лучше, чем утром. Гун Цзюнь разбудил его и напоил ещё горячим лекарством. Чжэхань сонно потёр глаза и неожиданно напрягся. — Шаги. Кто-то идёт по двору. — Может быть, тебе мерещится от жара? — Собери вещи. Я проверю. Чжэхань поднялся с кушетки и подошёл к окну. Движение на улице привлекло его внимание. Он открыл окно и прислушался к голосам. — Где они могут быть? — Не знаю. Но он ушёл в эту сторону, вряд ли наш бесценный беглец успел хорошо спрятаться. Чжэхань отошёл от окна и обернулся к собирающему последние ценные вещи Гун Цзюню. — Идём через задний двор. Надеюсь, нас ещё не окружили. — Куда мы пойдём? — Не знаю... Но здесь нас уже ищут. Когда они вышли из дома, то заметили многочисленный поисковый отряд. Чжэхань затащил Гун Цзюня за крайний дом. — Не знаю, где здесь прятаться — земля голая как стол, даже ни травинки по зиме. Видимо, пойдём, пригибаясь к земле и надеясь, что они будут долго обыскивать деревню. — Хорошо. Чжэхань попытался вернуться на дорогу, но там наткнулись на ещё один отряд. Выхода больше не оставалось. — Либо мы идём в пустыню и пытаемся там переждать облаву... Либо ты возвращаешься домой, — сухо сообщил Чжэхань. — Ну уж нет. Вместе убежали, вместе и умрём. — Глупый. — Я видел объявления о розыске. Они знают, что мы сбежали вместе. Домой нам не вернуться. Чжэхань хрипло рассмеялся. Дома смерть. В пустыне смерть. Так почему бы не умереть свободными?.. — Тогда в пустыню. Ты слышал красивую легенду, что её можно пересечь? Некоему Мин Ляо это удалось. Он видел там совсем другой мир. Проверим? — А у нас нет другого выхода. — Верно. Пустыня была рада принять их в свои объятия и укрыть от поисковых отрядов за барханами. Зимний ветер поднимал песок и заметал следы беглецов. Гун Цзюнь и Чжэхань понимали, что идут на верную смерть, но просто лечь и умереть были не готовы. Гун Цзюнь разглядел на горизонте небольшой оазис, и в нём они провели несколько дней. Увы, места там было мало, как и укрытия от ветра, поэтому они в итоге пополнили запасы воды и пошли дальше. Следующая ночёвка была в пещере — там было гораздо теплее. Чжэхань никак не мог восстановить подорванные отравлением силы, но они вместе с Гун Цзюнем сделали силки, в которые поймали мелкую пустынную живность. Жить было можно, если бы удалось найти источник воды. И если бы рана Чжэханя зажила. Во время очередного перехода в никуда Чжэхань долго держался, но после полудня силы покинули его и он упал. Гун Цзюнь тут же остановился и сел на песок, привлекая его в объятия. — Хань-Хань, ты устал? Надо было ещё отдохнуть, зачем мы сегодня ушли со стоянки? — Вода всё равно кончилась... Чжэхань поднял взгляд в небо, где не было ни облачка. Летом в пустыне жарко, а зимой невыносимо холодно. Они не дойдут. Некуда идти. В подтверждение его мыслям на небе появилась чёрная птица. Верно говорили в Нин, дурной знак. — Смотри, Гун Цзюнь, чёрная птица. Гун Цзюнь тоже поднял взгляд вверх, судорожно прижимая Чжэханя к груди. — Верно... Хань-Хань, она летит к нам. — Что? Не может быть? Чжэхань присмотрелся: птица действительно развернулась и летела к ним. Теперь она летела гораздо ниже, но солнце мешало рассмотреть её черты. Сделав круг, она полетела обратно. — Может быть, они падальщики? — с опаской спросил Гун Цзюнь. — Не знаю. — Неважно. Отдыхай. Я поставлю палатку, чтобы укрыться от холода. Ты отдохнёшь и мы пойдём дальше. Чжэхань криво улыбнулся и закашлялся. Вряд ли он сможет сделать ещё шаг, но и сказать об этом он Гун Цзюню не мог. Как же жаль, что он погубил этого прекрасного мальчика. Гун Цзюнь поставил палатку и только хотел помочь Чжэханю перебраться в неё, как заметил движение на горизонте. К ним приближалось тёмное пятно с большой скоростью. — Хань-Хань, что... это? Чжэхань прищурился — тёмное пятно двигалось чётко на них и со страшной скоростью. Что же такой крупный хищник делает среди песков, пустынная живность всегда мелкая? Чжэхань потянулся к охотничьему ножу. По крайней мере, он попытается защитить Гун Цзюня. По мере приближения Гун Цзюнь и Чжэхань удивлялись всё больше: этот зверь не был похож ни на что ранее виденное. Он был больше тигра или медведя, а ещё... На нём сидели люди. Послушный командам своих всадников зверь остановился на почтительном расстоянии. С его спины спрыгнул человек в непривычной, сливающейся по цвету с песком одежде. — Не опасно! Стойте! Дружба! — раздался звонкий женский голос. Гун Цзюнь и Чжэхань переглянулись. Неужели легенды были правдой и за Великой пустыней жили другие люди?.. *** Тем же вечером Гун Цзюня и Чжэханя отвезли в поселение других людей. Гун Цзюню было все равно, что с ними будет, пока им давали воду и даже крышу над головой. Чжэхань, державшийся из последних сил, всё же потерял сознание по дороге, и Гун Цзюнь только крепче прижимал его к себе, пока странный зверь нёс их через пески. Поздно вечером в выделенную беглецам палатку заглянула пожилая женщина. Чжэхань и Гун Цзюнь поклонились, выражая уважение её возрасту и статусу. — Молодые люди, рада нашей встрече. Моё имя Ли Жун, я переводчик. Женщина говорила весьма старомодно, но по крайней мере Гун Цзюнь и Чжэхань могли её понять. Они переглянулись. — Назовём первые имена, — тихо шепнул Чжэхань. — Да. Чжэхань откашлялся и представился первым. — Чжан Чжэхань, охотник. — Гун Цзюнь, гончар. Женщина приветливо улыбнулась. — Рада знакомству. У вас есть вопросы? — Да. Где мы? Что это за место? Ли Жун нахмурилась и долго думала, прежде чем сформулировать мысль. — Вы живёте в обособленном мире. По современным законам, мы не имеем права вмешиваться в дела вашего народа, только наблюдать и изучать. Мы смотрели сверху и обнаружили вас двоих, Майкл Чан принял решение забрать вас. Спасти и изучить. Поблагодарите его. — Его? — удивился Гун Цзюнь. — Да. Он старший нашей группы учёных, что изучает ваш народ. Он и принял решение. Гун Цзюнь и Чжэхань переглянулись. Другие люди были слишком другими. Иная внешность, чужая одежда... Чужие законы, что позволяли мужчинам не только заниматься наукой, но и руководить целым отрядом. Ли Жун поняла смятения на лицах беглецов. — Этот мир устроен совсем иначе. Тут издревле всем управляют мужчины, но мы боремся за равноправие. У вас другой, более древний уклад. Во время землетрясения в регионе Синьцзян ваш народ оказался в изоляции, сотни лет вас считали погибшими, пока мы не нашли средства, чтобы обнаружить вас. — Не может быть, — хором протянули Гун Цзюнь и Чжэхань. — Скоро всё узнаете. Скажите, сколько вам лет? — Семнадцать, — ответил Чжэхань. — Шестнадцать. — Спасибо. Мне нужно знать, для доклада. И для бумаг. Надо же, совсем дети. Зачем же вы сбежали? Гун Цзюнь крепче прижался к Чжэханю. Дети? Да какие они дети! Впрочем, это не самое важное... Как же им объяснить свой побег? Ли Жун терпеливо ждала ответ на вопрос и явно не собиралась уходить. — Нас искали. Мы нарушили закон, — сухо ответил Чжэхань. — Но мы никого не грабили и не убивали. Ли Жун нахмурилась, явно пытаясь что то вспомнить. — Не воры, не убийцы, но решили погибнуть в пустыне. Вместе. О! Вы любовники?! Гун Цзюнь и Чжэхань не ответили ничего, но по их испуганным лицам Ли Жун всё поняла. К удивлению беглецов, она рассмеялась. — Вот как. Хорошо, что вас нашёл отряд американцев. — Американцев? — Скоро узнаете. *** Через год Гун Цзюнь и Чжэхань прекрасно знали, кто такие американцы. Они многое узнали об огромном мире, что был скрыт от них песками и обрывом. Пожалуй, они даже научились в нём жить. Поскольку они оба являлись представителями мало изученной культуры, то со временем разгорелся спор, куда им податься после спасения. По настоятельной рекомендации они вместе с Ли Жун поехали в Америку, где с ними плотно работали учёные. Ли Жун помогла им адаптироваться в жизни в другом мире. Их мастерство оказалось невостребованными в этом мире, но их знания очень ценились. Гун Цзюнь со временем открыл свою гончарную мастерскую, где учил заинтересованных изготовлению посуды по традициям деревни Сян. Постепенно, и Гун Цзюнь и Чжэхань приспособились к новому миру. Им было страшно. И первое время очень одиноко в этих чужих землях. Но одна вещь придавала Чжэханю и Гун Цзюню силы, чтобы как можно скорее освоиться и стать самостоятельными. В этом чужом мире мужчины были не только самостоятельны без женщин. Они могли быть вместе. Ли Жун предупредила, что подобные отношения принимались далеко не всеми в обществе, но это уже не волновало беглецов. Они готовы были скрываться и дальше, пусть им больше и не грозила жестокая смерть за их чувства. Гун Цзюнь и Чжэхань были счастливы, что решили сбежать. Новый мир был сложным, но ради возможности жить вместе без оглядки они были готовы к нему приспособиться. Ведь их чувства и придавали им силы.