аутопсия смысла

      Тело под ним застыло каменным изваянием. Не двигается. Не шевелится. Ничего. Живость тела удаётся доказать только прикосновением.       Где-то там, под плотью кипит и циркулирует кровь. Все люди это знают, но Аарон знает, где и как. Он учил, забыв обо сне, еде и усталости. Превозмогая человеческие возможности в принципе. За то теперь знает о людских телах больше, чем они могли бы знать сами.       А Эндрю всё ещё не шевелится.       Просто лежит и смотрит. На него. Или скорее сквозь. Не знает. Не понимает. Весь тот бедлам в его голове. Это у них, наверно, общее. Аарон тоже смотрит, но не сквозь, а прямо. У Эндрю на лице всё то же безразличие. Ему хочется руками потянутся и только кончиками пальцев мышцы на чужом лице скривить. Аарон бы даже расщедрился на собственную усмешку.       Но ему, конечно же, не позволяют. Возможно. Только пока что.       Поэтому опускает руки и водит ими там, где можно. Вот только приходится пачкать руки в собственной сперме, размазывая её по чужому торсу. Сам Аарон восседает сверху, сидя чуть ниже живота. Там, где в его кожу впиваются тазовые косточки.       Эндрю выступил для него добровольцем и стал пародией на анатомический атлас. Вот только Аарон давно уже выучил его тело вдоль и поперёк на собственном примере. Но он вовсе не против повторения. Поэтому и двигает пальцами по животу, мысленно перечисляя на ходу все мышцы. От наружной косой мышцы ведёт к прямой. Дальше вверх и в сторону, к передней зубчатой. Это каждый раз так занимательно.       Пальцы грязные и липкие. Сзади у него всё тоже грязно и липко. Наверное, стоило сначала сходить в душ, но оторваться сейчас равносильно намеренному убийству. В первую очередь самого Аарона.       Это всё так мерзко. Гадко и противно. То, что нужно. То, что необходимо.       Аарон чуть приподнимается, сжимая бёдрами чужие бока, устраиваясь поудобнее. Всё ещё водит пальцами, почти трепетно касаясь большой грудной мышцы. Останавливается только для того, чтобы насчитать сто двадцать ударов в минуту. Ещё одно доказательство того, что перед ним всё ещё кто-то живой, а не кто-то мёртвый.       Собирается вести руку дальше к трапециевидной мышце, но его останавливает прикосновение к собственному бедру. В итоге так и остаётся насчитывать чужой пульс поминутно. Приподнимает глаза и смотрит, пока на него пялят в ответ. Возможно, он ошибался, и на него смотрели с самого начала?       Прикосновения Эндрю пронизывают до самых костей. Заставляя их дрожать. Он ведёт руку выше, минуя наружную косую, и переходит на спину. Касаясь широчайшей спиной мышцы. Пока Аарон насчитывает уже три разных пульса.       Сто пятнадцать.       Сто.       Девяносто.       В каком-то смысле это успокаивает. Очищает голову, не давая ей забиться всклень. Эндрю рукой доходит до дельтовидной мышцы, с которой переходит на ромбовидную. Тот замирает и пальцами по коже тарабанит. Аарону кажется, что это продолжается около трёх минут. Но пальцы неожиданно надавливают, заставляя выровняться, а дальше и вовсе прогнутся.       Прикосновение живота к животу, смотря в глаза друг друга. Пока сердце на миг замирает для того, чтобы забиться вновь. У Аарона тело пронизывает усталостью, отказываясь двигаться дальше. Рука на спине движется выше, к шее, прямиком к трапециевидной мышце.       Она замирает и больше не двигается. Пальцами лишь касается кончиков отросших волос. Эндрю плотнее ладонь прижимает. Надавливает, слегка сжимая нежную кожу на шее. Тело поддаётся прикосновениям, делая то, что хочется Эндрю.       Аарон, растянутый на чужом теле, рукою свою щеку почти подпирает. А его всё ближе к лицу тянут. Ему всё ещё мерзко, липко и к тому же жарко. Он чувствует влагу на шее под ладонью Эндрю.       Аарон и вправду не понимает смысла в этих сеансах. Но отказываться вроде как не хочет. Поэтому неудобства можно и перетерпеть. Ведь сейчас его вроде как целуют.