Голубой огонь в сердце Европы

Начало июня тысяча девятьсот сорок первого. Непроглядные лесные заросли создают ощущение уединённости. Стволы деревьев устремляются к небу, создавая зелёную купель, в которую лучи солнца едва проникают сквозь плотную листву. Пение птиц наполняет воздух музыкой природы, скрывающей в себе столько разных тайн. Воздух пропитан ароматом свежести и древесной смолы. Недалеко стрекочут цикады. Но это блаженство прерывается в миг, когда на горизонте появляются две фигуры. Их диалог, вероятно, продолжается уже несколько минут. — Вам стоит повременить с оккупацией Советского Союза, — раздался спокойный голос, по-видимому, принадлежащей мужчине. Словно гром среди ясного неба, — Это может быть опасно. Сейчас лучше разобраться с оккупированными территориями. Девочка выглянула всего на пару секунд, но успела разглядеть общую картину. Реплика принадлежала молодому человеку со светлыми волнистыми волосами, которые иногда поднимали с плеч внезапные потоки резвого ветра. Этот взгляд, которым он смотрел на своего собеседника, мог бы пробрать до мурашек кого угодно, но не рейхсканцлера, который лишь слегка приподнял изогнутую темную бровь. — Все уже решено. То, что стоит у меня на пути — будет уничтожено. Либо сейчас, либо никогда. Во главе СССР находятся одни евреи! Уже стало понятно, что перед ней два чудовища. Первый господин ей был незнаком, зато второго она знала прекрасно — Адольф Гитлер. Монстр, развязавший самую кровавую войну в истории. Он был одет в германскую военную форму, украшенную фашисткой символикой. Руки у него были скрещены сзади. Этот подонок полностью осознавал, что творит. И самое ужасное — был уверен в каждом своем шаге, который сделал уже и сделает в будущем. У девочки дрожали коленки. Маленькой ладошкой она себе прикрывала рот, чтобы не закричать от страха. Но все же она нашла в себе силы выглянуть вновь на свой страх и риск. Они стояли в нескольких десятках метрах, но из-за массивного дерева не видели её. Зато она могла разглядеть их, хотя не так подробно, как хотелось бы. — Хорошо, раз решение взвешенное, я не стану вас переубеждать. В глазах неизвестного зажглись игривые искры голубого пламени, будто он протянул руку для спасения, но в последнюю минуту убрал её, когда услышал о ненадобности, не давая шанса одуматься и изменить решение. Глава Германии раздраженно хмыкнул. — Лучше расскажите мне по поводу опытов. Уже есть какие-то успехи? Его собеседник провёл невесомо пальцами по листьям дуба. И вдохнул летний лесной воздух. Его это успокаивало, но не достаточно. — Да, продвижение есть. Меня очень по-хорошему удивляют ваши учёные. Они действительно знают свое дело. Если получится, это будет огромный прорыв для нас с вами и для всего магического сообщества. Фюрер достал из-за пазухи бутылочку с алкоголем. По цвету можно было определить — коньяк. Явно не травяная настойка. Крышка быстро отлетела куда-то в траву, а там уже и затерялась, кажется, навсегда. Мужчины сели за небольшой деревянный стол, который держался на изящной ножке. Он был покрыт белой скатертью, на которой можно было разглядеть цветочные узоры вышивки. Неподалеку стояло несколько немецких солдат, которые охраняли покой своего правителя. Они стояли молча. И выглядели, будто статуи в нацисткой военной форме. Кажется, они сами боялись своего не всегда адекватного главы, уже привыкнув соглашаться со всем, что он приказывает — и исполнять без лишних вопросов, чтобы не оказаться в рядах на расстрел. Адольф среди своих приближённых не терпел неповиновения. Никогда не прощал его. Безжалостно избавлялся от предателей. Взгляд у его был ничуть не доброжелателен, его даже сложно было назвать человеческим – столько в нём пряталось злобы и равнодушия к живому. Мужчина сидел, не двигаясь и даже не думая разрывать их с собеседником контакт взглядов. — Рад вам угодить. Такого человека, как вы, удивить достаточно сложно. В следующий раз, когда девочка выглянула, на столе стояли две наполненные рюмки. — Но, оказывается, вполне возможно. Правда, я привык к тому, что обычно сам всех удивляю. Никто ещё эту роль у меня не забирал. На лице Адольфа появилась самодовольная улыбка. — Вам больше никто не понадобится для экспериментов? Недавно мои солдаты взяли несколько сотен военнопленных. Они все равно ни на что не способны: работать не умеют и не хотят. Только заставлять и остаётся. Еды только лишишь, и вся их честь пропадает словно и не бывало, как и любовь к их жалкой родине. Так может, для лаборатории сгодятся. Через пару секунд раздался голос второго: — Вы очень любезны... но не стоит. Хотя эксперименты довольно сильно изводят, и большинство исследований на время приостановлены ради восстановления здоровья подопытных, мне более чем достаточно людей. Светловолосый выпил рюмку коньяка, нервно постукивая пальцами о деревянную поверхность. Можно было бы задуматься, отравлен ли алкоголь, но он не стал. Его голова была занята гораздо более важными вещами. Девочка начала мысленно читать молитву. Как же она здесь оказалась?Воспоминания настолько обрывочные, что сложить полноценный пазл просто не выходит. Она чувствовала себя единственным листочком, оставшимся на ветке дерева и держащимся на Божьем слове перед лицом идущей на него бури. Итак было ясно, чем всё кончится. — Друг мой, я вас совершенно не понимаю. Столько "возможностей", а вы держитесь за маленькую горстку. И, вопреки интересам нашим с вами конкретно и магического сообщества вообще, замораживаете ради них весь процесс. Вторая рюмка уже была осушена фюрером. Он не любил ждать. Не любил уговаривать. Результат нужен был ему сейчас же. Адольф мог позволить себе бросить в дело все средства и силы, ведь это было выгодно не только его новому "приятелю", но и ему лично. — Нет нужны прибавлять количество людей. Иначе эта информация может разлететься не только по вашему миру, но и по волшебному, а хотелось бы сократить число знающих до минимума. К тому же, уже имеющиеся экземпляры предназначены под конкретную ДНК. Гитлер достал пистолет, стал разглядывать его в лучах солнца. Дорогая гравировка блестела, в металле отражались жёсткие злые глаза. Ответ светловолосого ему явно не понравился, но он попытался скрыть это. — Людей? Не смешите. Да разве это люди? Никто и внимания не обратит. Смертный договор им уже подписан. А если посмеют кому-то рассказать — пристрелить и дело с концом. На лице его оппонента появидась лёгкая ухмылка. — Не желаю привлекать чужое внимание. Слухи быстро разлетаются, даже если мы найдем корень и срубим, информация просочится в общество, а всех убить... не вариант, — он достал из кармана и поднёс к губам трубку. Затянулся, выдохнул клуб дыма в сторону солдат, застывших памятниками самим себе. — Во время войны умирают миллионы. Горстку истребить — не так сложно. Гитлер откинул голову, внезапно обращая внимание на мир вокруг. Везде лес, польский лес. Недалеко чудесные болота, в которых, если увязнешь, почти нет шанса выбраться наружу. Это место не найдет никто, кто мог бы как-то навредить ему. Пока всё идёт, как должно. И он не допустит, чтобы хоть что-то пошло не по плану. Сколько бы крови не было пролито, это всё будет сделано ради новых земель, на которых можно творить всё, что захочется ему. Ради новых душ, которые станут рабами для него. Чтобы больше никто не посмел посягать на власть, его власть, предводителя и бога единственной чистой нации — арийцев. Курящий мужчина не произнес в ответ ни слова, давая понять, что тема закрыта, свой ответ он озвучил ранее и менять не собирается. Девочка тряслась, сжимая в руках пистолет с единственной пулей. Да, она совершенно не помнила, как оказалась здесть. Всё, что всплывало в голове, было обрывочно, словно её одежда, которая сейчас была более всего похожа на половую тряпку. А ведь ей считали своим долгом напоминать, что она грязная. Гнев почти не оставил места для страха, но в последний момент сознание спохватилось и окатило её волной ледяного ужаса – ещё немного, и люди на поляне услышали бы её сопение или скрежет зубов... Она снова боялась. Боже, как ей осточертело бояться. Ей столько раз за последнее время приходилось вздрагивать и обливаться холодным потом. И всё из-за одного человека, который сидит прямо перед ней и не ожидает нападения. Её указательный палец переместился на курок. Слегка надавил. Она целилась в голову, выглядывая из-за дерева. Пусть её хоть застрелят после этого. Пусть пытают сутками. Пусть... Есть вещи страшнее собственной кончины. И кошмар можно остановить только убийством этого человека. Девочка уже почти выстрелила, как мельком заметила, что собеседник тирана поворачивается в её сторону. Быстро шмыгнув за массивный ствол дерева, прикрывший тонкую костлявую фигуру, она снова начала молиться. Не заметил, ведь так?.. Сжимая в руках холодный пистолет, она бесшумно сползла вниз по стволу. Никаких разговоров больше не было слышно. В ушах начался звон. Сердце билось часто-часто и будто бы на весь лес. Когда бывшая пленница пришла в себя и выглянула снова, Адольф уже уходил со своими солдатами внутрь "Волчьего Логова". Именно здесь он планировал скрываться на протяжении всей войны, отдавать отсюда свои мерзкие приказы. Она размыто видела сквозь слёзы его очертания. Но... чёрт, второго, который сидел за столом с трубкой, не было! Пусто. И никаких следов недавней пьянки. Только запах алкоголя, что принес ей ветер, ударил по носу и заставил вздрогнуть. Но как? Шагов не было слышно, а Гитлер ушел без него. Она точно видела. Девочка тихонько подтянулась вверх по стволу и начала озираться по сторонам. Она в тупике. Если куда-то пойдет, её могут засечь камеры или охранники. Место глухое, обычные люди явно здесь редкость. Когда она всматривалась в кусты в поисках второго силуэта, кто-то невесомо положил ей на плечо ладонь. — Милая, подглядывать нехорошо. Её дыхание замерло. А после тело пробило сначала холодом, а потом диким жаром. Она резко отпрянула, споткнулась о корень дерева, упала на землю. Открылись старые, кое-как подсохшие раны. Глаза защипало от слёз. Но она всё же подняла взгляд, чтобы посмотреть на свою смерть. У него были аристократические черты лица, которые сразу же приковывали внимание. Голубые глаза, на бледном лице казавшиеся осколками древней льдины, с каким-то жутким интересом рассматривали её, будто куклу в магазине. Ей стало окончательно не по себе, когда он протянул к ней свою руку. — И подслушивать тем более, — его светлые брови поднялись. Но она не собиралась так просто сдаваться. Если уж убьют, то пусть за дело. Она отползла от дерева и направила на незнакомца пистолет. Руки у неё дрожали. Страшно. Но бежать мало смысла. Её пристрелят в спину. Этот человек явно не был безоружен, да и солдаты могли вернуться в любой момент. Иначе почему не так способен? — Отойдите, я выстрелю в вас. Но ее новый враг даже не думал об этом. Без всякого страха он присел перед ней. И их взгляды оказались на одном уровне, будто он и не был в несколько раз выше ее. — Как ты сюда попала? — задал, казалось, простой вопрос он. Но даже если бы она знала ответ, ни за что бы не стала потакать немцу. Она перенаправила пистолет, и тот оказался на уровне чужой переносицы. Один выстрел — и больше никто не беспокоит. Но только можно представить и ужаснуться, сколько здесь будет солдат, если она это сделает. — Ты уверена? Может нам все же стоит поговорить? — таким же спокойным тоном произнес дружок Гитлера. Она же отползала все дальше. — Отойдите, отойдите как можно дальше. Я выстрелю в вас, если вы хоть на шаг подойдёте ближе. Мужчина остановился. И даже поднял руки в знак того, что сдается. Видно, что это было сделано в качестве иронии, насмешки над ней. Но она знала то, что сможет убить. Но его взгляд показывал то, что ее пистолет — это лишь игрушка, которая не сможет ему как-либо навредить. На глазах у нее продолжали наворачиваться слезы от собственной безысходности, которые стали градом сыпаться на ее щёки, оставляя две дорожки, которые местами очистили ее лицо от грязи. — Я не хочу тебе вредить. Давай поговорим? Нет, нет, это совершенно не вселяет в нее надежду. Нельзя забывать, кто он. — Нет, не подходите. Вы — чудовища. Вы истребляйте людей за их родовую принадлежность. Вы делаете всё, чтобы вас ненавидели! Шок от боли постепенно начал спадать. И она начала чувствовать, что все ее тело будто в огне, настолько оно ломило. Грязь буквально разъедала ее кожу. Но она держалась стойко. И ни разу не свела взгляд в сторону. И этот мужчина не свел. Кажется, его это просто забавляло. Девочка была очередным развлечением для него. Но из них двоих вооружена только она. А значит она сильнее. Она с большей уверенностью сжала курок пистолета, когда неизвестный двинулся в ее сторону; закрыла глаза и сжала зубы. Раздался выстрел. Девочка сдержала свое обещание. Пуля пролетела в миллиметре от чужой щеки, не задев в том числе и волосы. Он же даже не пошатнулся. — Неплохо, ты ошиблась на несколько миллиметров. Для твоего возраста — прекрасный результат. Он приближался все ближе. Но у нее не было сил отползти, хотя попытку предприняла. После неудачи, она снова направила на него пистолет, представляя прямо ко лбу, ведь мужчина оказался совсем близко. В паре метрах от нее. И снова присел перед ней, снимая свой плащ. "Может быть он хочет удушить меня им?" — проскочило в голове у малышки. — Как тебя зовут? Я Геллерт. Она не помнила толком ничего. Только то, как нашла орудие, ведь забрала его с поля боя из рук какого-то солдата, который уже будучи мертвым, продолжать сжимать его в руках в знак последней надежды. Стало страшно, противно и мерзко. С этими чувствами она настолько успела свыкнуться, что стало не непривычно. Из кармана верхней одежды он достал коньяк, который недавно они распивали вместе с лидером Германии. Бутылка оказалась стоять на камне. А девочка снова нажала на курок. Но ничего не произошло. Ее будто ударило током — в пистолете была одна пуля. Одна пуля, которую она потратила впустую. Это ошибка стоила ей всего. Всего. Ее новый знакомый уже не спрашивал ее ни о чем. Лишь смотрел, то ли на нее, то ли сквозь нее. Он все это время знал, что у нее была одна пуля. Все вопросы его перемещались в голове маленькой девочки. Она уткнулась в колени. Молчание поддерживали уже обе стороны. Но вдруг она прокричала: — Я же просила, не подходить по мне! И вдруг довольно сильный поток воздуха отбросил ее собеседника куда-то в сторону. На пару секунд она успела прочитать в его глазах удивление. Только потом осознала, что эта сила шла от нее. Или может ей помогли молитвы? Это же не могла сделать она! Мужчина успел упереться каблуком о землю, чтобы затормозить. И стоял уже ровно через пару секунд. Его взгляд поменялся. На этот раз девочка ничего не смогла считать, но на его лице появилась улыбка. Она же явно не означала ничего хорошего. — Надо же. Этот день продолжает меня удивлять, — произнес он куда-то в пустоту. Бывшая пленница быстро сориентировалась. Видимо, на адреналине она стала изучать вещи, которые покоялись в кармах плаща. Похожую на ветку палку она отбросила куда-то в кусты за ненадобностью. И зачем такое фашисту? Зато ей повезло — она нашла пистолет. Все же мужчина был не безоружен, но почему тогда не воспользовался им? Ее это волновало в последнюю очередь. Она снова направила курок на него. — Подожди, давай поговорим. Я не буду тебя убивать, — нежным голосом проговорил он. Но девочка не собиралась его слушать. — Значит будете пытать! В ответ она услышала вздох. — Какое запуганное и бедное дитя. В жёсткое время ты родилась. Незнакомец снова начал приближаться. А она отползла из последних сил, уперевшись в какое-то дерево. — Вы это жестокое время создали! — крикнула она, — Раз вам так все равно на себя, то обо мне вы никогда ничего не узнаете, — девочка приставила курок пистолета к своему виску. И дрогнула. Человек, который стоял от нее в нескольких десятках метрах, снова был подле нее, и аккуратно отодвинул ее руку, когда она выстрелила. Пуля попала куда-то в дерево. И их взгляды пересекались. Перед глазами у нее поплыло. Хотелось кричать. Но больше всего хотелось умереть. Это унижение. Она выпала на несколько минут из тела. Будто бы не ее вовсе. Она не чувствовала себя живой до момента, пока какая жидкость не докоснулась ее ссадин. Она поморщилась. Все начало жечь ещё больше, чем было до этого. Запахло алкоголем. — Ты ранее уже пользовалась своей силой? — снова раздался спокойный голос. Она ощутила на своих плечах плащ. И она сдалась. — Какой ещё силой? — ее голос был еле слышен. — Той, что ты воспользовалась с целях самозащиты. Незнакомец пальцами провел по ранам, и они с каждым его прикосновением боль чувствовалась все меньше и меньше, пока раны вовсе не пропали с ее тела. Она открыла глаза. — Я... Не знаю, как это сделала. Что это? На чужом лице она увидела непонятную улыбку, которая почему-то ей вселила спокойствие. — Волшебство, — кратко, но четко ответил ее собеседник. — Волшебства не существует. Это все сказки для детей. Она думала, что ответ взбесит его. И он выстрелит ей прямо в голову, даже не позаботившись о том, чтобы убрал труп. Но, кажется, он его только повеселил. — Когда дети перестали верить в чудо?Можешь считать, что меня нарисовало твое воображение. Он над ней издевается?.. — Ни за что не поверю, что мне помогает фашист. И ему ничего от меня не нужно!Наверное, я умерла или лежу без сознания. Нет, нет, это все нереально. Девочка уже ничего не понимала. Недалеко послышался звук треснувшей ветки. Быстро подняв голову, она стала озираться по сторонам и искать глазами германского фюрера. Но... Никого. Будто бы прочитав ее мысли, мужчина блеснул глазами и как можно нежнее улыбнулся, чтобы не испугать ребенка окончательно. — Его здесь нет. Не бойся. Мы же ему ничего не скажем? Он не узнает. Она посмотрела на него красными глазами, в которых на секунду появилась надежда. Но... Быстро пропала. — Я вам не верю. Она уткнулась в колени и тихо начала всхлипывать. Это не были слезы уже. На них у нее просто не было сил. Это был немой крик отчаяния, которое захватило ее и ее разум. Бывшая пленница и не почувствовала, как ее взяли на руки, как игрушку. А дальше появилась вспышка света, которая погрузила ее в сон.