Химия

      Кабинет физики и химии Антону никогда не нравился.       Противно-желтые стены с потрескавшейся краской, оголяющей скелет здания, потолок с поползшей по нему сыростью — явно из-за душевых в спортзале, находящихся прямо над кабинетом, — побитые парты с жвачкой под столешницей и стулья с разрисованными спинками, некрасивые стеллажи, почему-то покрасневшая от времени доска, советские учебные плакаты с формулами и схемами, а вдобавок ко всему ещё и огромная таблица Менделеева в конце кабинета с чьими-то «BOOM» и старательно закрашенными маркером «ХУЙ» в самом низу.       Этот кабинет уже два года хотят отремонтировать как следует, завезти новые парты, повесить новые плакаты, сделать наконец лампы над доской ровными, да и саму её было бы неплохо обновить. Ученики этот процесс словно намеренно пытались ускорить своим хулиганством — засрали все так, что тут не хотелось даже находиться. Антон не раз видел, как брезгливого Игоря Викторовича передёргивает с каждым входом в кабинет, и ему становилось его даже жаль.       Игорь Викторович сам ещё студент, и первый год работы в школе представлял себе явно не так. Хотя за личный кабинет, пусть и в таком состоянии, судьбе и начальству он был чертовски признателен — некоторые друзья-однокурсники постоянно жаловались, что в их маленьких школах постоянные кабинеты есть только у пяти-семи учителей из тридцати, и каждый раз самим вместе с учениками приходится бегать по классам. Впрочем, помимо кабинета плюсов в этой школе было много — например, то, что вёл Игорь Викторович в основном у старших классов. С ними проще коммуницировать, ибо остаются они пока на примерно одном уровне развития, поведение у ребят намного спокойнее младшеклассиков, и вообще людьми они были хорошими, насколько можно судить в пределах школы.       В целом, кроме плесени на потолке Игорь Викторович всем был доволен — даже не раз выражал своё счастье от работы с учениками прямыми словами через рот. Антон любил такие моменты. Почему-то он чувствовал свою, особенную заслугу в том, что физику доставляет удовольствие работа с их классом. Он ведь так много делает на его уроках, хотя раньше физику совсем не любил…       В начале этого года Антон знал физику на уровне «S=v*t», «F=m*a», серий «Пин-кода» и четвертого закона Ньютона — того, в котором тело, прижатое к стене, не сопротивляется. С химией было ещё хуже — «H — водород, С — углерод, а я ебал твой рот». Антон, в общем-то, даже не знал, кого в этом винить — своё распиздяйское отношение к предметам или учителей, которые толком ничего не могли объяснить.       А в этом году, в самый первый день учебы, после короткого знакомства его сразу начали спрашивать о том, что он знает из прошлого курса, что такое магнитное поле, откуда и куда движутся магнитные потоки, какова формула для его расчёта и всё-всё-всё, что они когда-то проходили с бывшими учителями и чего уже никто не помнит.       Антон мало чего запомнил с этого вводного урока, но не потому, что ему было неинтересно — наоборот, физик рассказывал понятно и увлекательно, — а потому что постоянно засматривался и обращал внимание на какие-то посторонние факты. Впрочем, эта тенденция со временем не поменялась. «Тош, что ты помнишь с уроков физики?» То, что у физика зелёные глаза, рост сто восемьдесят с лихуем и неприязнь к телефонным звонкам… а ещё он по знаку зодиака козерог, никогда не слушал Тупака, любит футбол и имеет аллергию на кошек — но это Антон узнал позже в случайных личных разговорах.       Хорошие знания, просто замечательные. Здорово, что он не сдает физику, иначе на экзамене бы знатно облажался.       Лажает Антон и у доски. Иногда, может быть, специально — все ради того, чтоб Игорь Викторович секунд десять серьезно посмотрел ему в глаза, словно не веря, что Антон может допустить такую элементарную ошибку, едва слышно вздохнул, встал со стула и подошёл ближе, чтобы как можно чётче разобрать все допущенные ошибки. В такие моменты у Антона начинают подрагивать колени — Игорь Викторович разом становится таким серьезным, вырастает в два раза, поднимаясь на ноги, берет ярко-синий мел и отмечает им просчёты Антона, но не просто исправляет.       — Подумай лучше.       У Антона начинает подтекать крыша от такого твёрдого тона, плавятся мозги, и тупит он уже не нарочно, а потому, что перед ним стоит физик. Внизу живота предательски вяжет и он спешит отвернуться к доске — на всякий случай, вдруг его волнение отличится визуально. Антон пересчитывает, старательно выводит на доске новый результат. Игорь Викторович внимательно следит за этим процессом, кивает или остерегает Антона от нового ошибочного шага, подсказками подводя его к верному, и добивается от парня желаемого.       В ответе остаётся какое-нибудь некрасивое число в виде десятичной дроби, а в глазах Антона — только одно.       Игорьвыебименя.

* * *

      Младшего брата Антона Игорь Викторович невзлюбил с первого же урока. Максим учился в седьмом классе, который физику попался абсолютно случайно — в каком-то приказе почему-то перепутали с другим пришедшим работать сюда студентом на курс старше Игоря. И, в общем-то, он не имел ничего против — ведь поработать с детьми разных возрастных категорий это полезно, это всё опыт, который наверняка пригодится ему на его жизненном пути.       Вот только некоторые личности из седьмого «Г» создали охуительное мнение о всём классе на первом же уроке.       Постоянный смех с задних парт, разговоры не по теме, тупые случайные вопросы, шутки о том, о чём при учителе шутить не следовало бы, кривляние при попытке спросить о чём-то, крики «Игаааарь» на манеру «Уральских Пельменей» — Александрову стоило большого труда дожить до конца урока. В тот момент появились мысли отказаться от них к чертям собачьим, а лучше совсем слинять со школы — но почему-то Игорь сдержался от этого порыва. Больше всего, наверное, сыграло недоверие к этому старшекурснику — в университете у него была не слишком хорошая репутация.       В общем, седьмой «Г» остался на совести Игоря Викторовича и продолжал пить из него кровь по сей день. Особенным кровососом был Максим Литвинов — полная противоположность старшего брата. У Антона всегда была готова домашка, на уроке он слушал внимательно и часто отвечал, к доске просился в числе первых — у Максима даже ручка не всегда была с собой, что уж говорить о тетради и, тем более, учебнике.       На него не хотелось даже тратить время, но Максим намеренно привлекал к себе внимание — и это бесило ещё сильнее. Неужели Игорь настолько провинился перед небесами, что ему подкинули такое испытание?       Иногда он пытался поговорить с братом Максима, но там тоже выходило что в лоб, что на хуй — Антона Максим не слушал, попытки донести до матери тоже ни к чему не приводили. Наверное, в лучшем случае мальчику говорили «ая-яй так делать!», грозили пальцем и отпускали восвояси. Иначе Игорь не мог объяснить, почему поведение Максима от занятия к занятию становилось всё хуже и хуже.       Спасением в бесконечной череде пиздеца казался только одиннадцатый «А» — класс, который если ничего и не делал, то не делал этого тихо. Тихо уходил с последнего урока, тихо сидел в телефонах, тихо списывал и в целом вёл тихий образ жизни в школе. Контраст одиннадцатого «А» и седьмого «Г», рано или поздно мог бы свести Игоря с ума, особенно, когда в расписании сначала стоят вторые, а только потом первые. Все безумные шумные сорок пять минут становились похожи на глюк и то, чего никогда не было, а иногда наоборот — тишина давила на виски и Игорь начинал переживать, что оглох.       В целом, как ни пытался, Игорь так и не смог понять, каким образом одна школа может вмещать в себя настолько разные детские коллективы, а семья Литвиновых — воспитать настолько разных сыновей.

* * *

      Утро Антона не задалось с самого начала — Максим с самого утра включил свет в комнате, в которой они жили вдвоём, и стал ужасно шумно собираться. Антон до скрипа сжал зубы, чтоб не заматериться на него во весь голос после такого акта ублюдства.       — Ты куда в такую рань собрался? — прошипел он. — У тебя физ-ра первым, ты с каких пор на неё ходишь вообще?       — Ты буквами ошибся, — как-то подозрительно нагло ощерился брат, застегивая клетчатую рубашку. — Первым физика.       Антон глубоко вздохнул, искренне посочувствовав Игорю Викторовичу.       — Лучше бы дома сидел, чё человека мучаешь вообще. Он мне целыми днями жалуется, — зевнул Антон и отвернулся от бьющего в глаза света к стене, накрываясь одеялом с головой.       — Это тебе он жалуется. А у нас злится прикольно!       Антон закатил глаза и снова недовольно фыркнул, но вслух «еблан малолетний» выговорить так и не смог. Заснул.

—

      В школе Антон оказался раньше звонка на перемену, к кабинету подошёл как раз тогда, когда он прозвенел. Волей судьбы его классу сегодня ко второму, а их первым уроком — химия, так что не мудрено, что пришёл Антон не за две минуты до начала. Перемены с Игорем Викторовичем Антон искренне любил. На них вскрывались все эти мелкие подробности и факты о нём вроде аллергии на кошек, а ещё неистовой любви к кофе, проблем со сном, сербских корней и…       Из проёма белой двери повалили ученики класса помладше. Точно, их урок сразу после урока у седьмого «Г». Интересно, с настроением Игоря Викторовича всё совсем плохо или он просто слегка недоволен?..       Как только кабинет опустел, Антон осторожно зашёл, ступая на самых цыпочках. Только когда он оказался на первой парте прямо перед физиком и стал готовиться к уроку, тот поднял на него суровый взгляд. Правда, он моментально смягчился, когда объект был опознан — эти перемены Антону почему-то всегда казались очень милыми.       — Ты так рано.       — Дома скучно было.       Антон непринужденно пожал плечами, вот только «скучно дома» — абсолютно неправильная и неграмотная причина. Он целенаправленно пришёл к Игорю Викторовичу пораньше… с ним интересно разговаривать. Особенно о том, что не касается физики.       — Как у Вас дела?       Игорь Викторович снова поднял на него взгляд человека, который повидал некоторое дерьмо, сменил позу, но продолжил молчать — похоже, подбирал цензурный ответ. Вот только молчал он слишком долго, Антону даже показалось, что физик его попросту не услышал.       — Тош…       Антон мелко вздрогнул, встрепенулся и выпрямился. Игорь Викторович, конечно, всегда обращался ко всем по имени, но уменьшительно-ласкательными тогда, когда это не имеет смысла — пиздец как редко. Возможно, никогда.       — А вот если я тебе до конца года разрешу не появляться на моих уроках, ничего не делать, поставлю пять за год по обоим предметам… — медленно начал он, всё-таки подобрав слова цензурные, но дополнительно взвешивая их каждую секунду. — …ты можешь гарантировать мне, что твой брат завтра случайно сломает ногу и больше не будет ходить в школу?       Антон усмехнулся. Внутри что-то билось в стенки грудной клетки. Ничего не делать на химии с физикой это, конечно, мечта, вот только от Игоря Викторовича таких услуг маловато. Да и ходит к нему на уроки Антон не ради посещаемости и оценок, не из простого уважения к учителю, а ради самого Игоря Викторовича. Его голоса, шуток, ярких улыбок, зелёных глаз, которые никогда не имеют конкретного цвета и всегда предстают в разном оттенке из-за разного освещения…       — Хм… нет. Ещё кое-что.       Игорь заинтересованно вскинул бровь. Злость в глазах потухла и растворилась в просторах полей радужки — на её место встал живой интерес. Что такого Антон ещё может попросить, учитывая, что предложение явно шуточное?       — Чего ещё ты хочешь?       — Вас.       Игорь даже отпрянул от стола из-за внезапности слов. Показалось, что послышалось или что это была тупая шутка, но Антон продолжал сидеть перед ним с серьезным видом и смотреть прямо в глаза.       — Что ты имеешь в виду? — на всякий случай переспросил Игорь. Антон поднялся с места, обошёл парту и опустился на край учительского стола, усмехнувшись:       — «Сначала отсоси — потом проси».       Игорь сухо сглотнул, глядя на него с таким же серьёзным и уверенным видом, хотя сердце билось не там, где должно было, а прямо в глотке. Антона в нетрадиционной ориентации он и близко подозревать не мог, уж тем более не мог и подумать, что он с такой смелостью полезет к нему. Ещё и не какими-то намёками, а предложениями о минете прямо в лоб…       Игорь окинул взглядом кабинет — кроме них с Антоном тут пока никого не было, не числилось даже ничьих рюкзаков и учебников на партах.       — Ну так? — Антон вскинул бровь, хотя о положительном ответе и мечтать не мог; просто ждал, когда Игорь уже пошлёт его нахер.       — Дверь, Тоша.       — Я не уйду.       — Я и не прошу, — Игорь загадочно сощурился, продолжая смотреть на Антона. — Замочком щёлкни.       Антон нервно усмехнулся, чувствуя, как щеки стал заливать предательский румянец, а внизу живота повисло напряжение по вине лишь на секунду мелькнувших в голове картинок.       — Вы шутите?       — Не-а, — Игорь сам поднялся со стула и медленно пошагал к двери, чтобы её закрыть. — Я бы с радостью сделал это и с открытой дверью, но в любую секунду сюда может кто-нибудь войти… а я не хочу лишаться работы.       Антон не оборачивался, но услышал звук хлопнувшей двери и щелчок замка. Затем снова раздались медленные шаги — Игорь словно игрался перед тем, как со скандалом повести его к директору, а Антон даже не мог предугадать, на каком этапе это случится. Сейчас он чувствовал только сковывающее низ живота тяжёлое возбуждение и волнение, от которого по спине бегали мурашки.       — Ваша школа разбитая, нуждается в ремонте и по-хорошему смене директора, но мне она и такой нравится… — Игорь постепенно перешёл на шёпот, оказавшись рядом с парнем. Руки прошлись по спине, пользуясь тем, что сидит Антон вполоборота, затем коснулись бедер и скользнули к коленям. — И этот кабинет не так уж и плох, если хорошо подумать. Помимо моего стола тут есть ещё и подсобка…       Эти слова Антон слышал уже шёпотом у себя над самым ухом. Постепенно волнения рассеивались, дыхание становилось глубже, но легче. То, что сейчас делает Игорь… Антон и сам вполне может пойти к директору и донести. Игорь не будет так рисковать ради какой-то забавы.       — До этого ты вообще занимался сексом?       Антон вздрогнул, настолько резко и непривычно это слово звучало с уст преподавателя. Скользнувшие по шее приторно-нежные прикосновения тоже не придали уверенности, только ещё больше распалили. С каждой секундой Антон всё больше обмякал в руках, на которые подолгу засматривался каждый урок.       — С девушками.       — Приятно быть первым, — Игорь отстранился с легким смешком и опустился на своё законное место, похлопав по столу, мол, сюда двигайся.       Антон кивнул и послушно сполз чуть правее, оказываясь прямо напротив стула преподавателя. Дыхание перехватило — редко когда получалось посмотреть на Игоря Викторовича сверху вниз, намного чаще он оказывался выше Антона или на одном уровне с ним.       Ладони физика легли на колени Антона и провели выше, минуя пах и останавливаясь на талии. Игорь вытянул заправленную рубашку из брюк и прижался губами к чувствительной коже на животе. Антон беспомощно выгнулся, поджав губы, и вцепился пальцами в край стола.       — Тош, — Игорь переложил его ладони с мебели на свои плечи, позволяя сжать в кулаках тонкую ткань. — Ты смелый мальчик, а я не насильник. Скажи, если захочешь остановиться, ладно?       — Не захочу…       Игорь усмехнулся, снова целуя Антона, но в этот раз — куда ниже, игнорируя стуки в дверь. Похоже, одноклассники парня уже пришли на урок…       — Я и забыл, что разговариваю с представителем Литвиновых. Не подскажешь время?       Антон взглянул на часы, висящие над доской — за всё время минутная стрелка ещё не дотянулась и до отметки «10»; урок начнется в «12».       — До звонка десять минут.       — Постарайся кончить хотя бы за семь. Не хочу вызвать у твоих одноклассников какие-то подозрения…       Антон усмехнулся, но веселье быстро прекратилось. За разговором Игорь успел расстегнуть ширинку и сейчас навязчиво, но неторопливо зацеловывал член Антона сквозь ткань. Антон закусил губу, чтобы со рта не сорвался ни один мат — в голове их крутилось ой как много. Секса у него не было давно, с парнем — никогда, в публичных местах он этим не занимался, об Игоре мечтает с начала года, а ещё ему никогда не сосали. Столько факторов для того, чтобы в первые же минуты оказаться на грани.       Антон несдержанно застонал, когда Игорь стянул резинку трусов вниз и накрыл губами уже влажную от смазки головку, обхватив член пальцами и основания и медленно двигая рукой. Парень сильнее сжал ткань его рубашки, хотя хотелось, конечно, вцепиться сразу в волосы — вот только ходил физик лысым, шутя, что это чтоб волосы на лабораторных работах по химии не спалило.       — Пиздец…       Слово разгоряченным шёпотом сорвалось в потолок — Антон не успел даже уследить. Да что там, он не успел даже понять, имеет ли он право материться перед учителем в такой ситуации.       Игорь отстранился, со странным подъебом посмотрел на Антона, но ничего не сказал: вместо этого припал к члену вновь. Парень неминуемо задрожал. Горячий язык плавно скользил по плоти, размазывая вязкую слюну и с каждым движением прогоняя по телу новые импульсы удовольствия. Антон не мог держать рот закрытым — застонал и сразу же сжал зубы, шумно дыша. Вести себя тихо было безумно сложно, когда всё идёт вот так…       Игорь погладил его свободной рукой по боку в знак похвалы, мол, какой ты умничка, понимаешь, что шуметь нельзя. А Антону очень хотелось. Выносить такую сладкую пытку в тишине казалось задачей практически невыполнимой.       — Игорь Вик…       — Просто «Игорь».       Пауза длиной всего в полторы секунды сделала последующие прикосновения ещё ярче.       — Я не буду ломать брату ногу, — усмехнулся Антон, и Игорь мягко улыбнулся ему в ответ, снова касаясь члена губами и смазывая этим свою же слюну. — Даже за ваш…       — «Твой». Я всего на три года старше тебя.       — Твой отсос.       Игорь улыбнулся шире не то хваля Антона за быстрое усвоение нового обращения, не то из-за его слов.       — Я бы разозлился, если бы ты действительно это сделал.       — Правд-а? — голос соскочил с прежней ноты. Игорь, явно не настроенный на последующий диалог, обхватил головку члена губами и согласно промычал.       Антон беспомощно заскулил, толкнувшись глубже. Только после этого он задумался что, возможно, это было грубо, но Игорь уже сам взял в рот полностью. Язык продолжал жадно скользить по пульсирующему члену, заставляя дыхание юноши учащаться. Если Игорь проведет рукой выше, он, наверное, сквозь плоть сможет почувствовать и его неприлично быстрое сердцебиение, а если сдавит горло — наверняка ощутит пульс…       Антон поймал себя на мысли, что хотел бы ощутить руки Игоря на своей шее. Сжимающиеся под кадыком пальцы, кусающие поцелуи в губы и ещё что-нибудь, что смогло бы довести Антона до оргазма — он рассматривал любые позиции и позы. Ему хотелось бы ощутить на теле абсолютно любые прикосновения Игоря, они все наверняка были бы приятны…       Антон откинулся, переставляя одну руку назад и ставя её на стопку чьих-то тетрадей. Голова снова невольно запрокинулась, возбуждение продолжало разливаться по каждой клетке тела. Кровь приливала к щекам, ушам, наверняка к плечам и шее, бурными потоками стекалась к паху в преддверии оргазма. Антон кинул взгляд на часы, пытаясь сфокусироваться.       Осталось пять минут…       В дверь давно перестали слышаться стуки, но за ней раздавались голоса одноклассников. Боже блять, они и подумать не могут о том, что происходит здесь — и Антона это заводит ещё сильнее. Наверное, решили, что Игорю Викторовичу тоже ко второму и он попал в пробку, что вызвали к директору или ещё какое-то оправдание, почему кабинет закрыт… любое оправдание кроме «Игорь Викторович сосёт одиннадцатикласснику прямо у себя на столе».       Антон снова ощутил, как Игорь сжал его бок, пытаясь спастись от собственного возбуждения. Он не мог этого видеть, но зато в красках мог представить, как член физика оттягивает грубую ткань брюк, как вульгарно она топорщится и давит, не доставляя никакого удовольствия.       Думая о чужом возбуждении, Антон сам кончил со стоном, который не получилось сдержать, но зато вышло сделать тише — чтобы не услышали там, в коридоре.       Игорь послушно сглотнул чужую сперму, игнорируя даже свою брезгливость, каждый раз мешающую спокойно входить в этот класс.       Антон несколько секунд смотрел в глаза Игорю, отходя от оргазма, а затем резко потянул его за рубашку вверх, прося встать. Александров вскочил и упёрся руками по бокам от Антона. Было бы неплохо сейчас смести все тетради со стола, найти что-нибудь жидко-скользкое и воспользоваться, вот только таких вариантов не было — да и на подготовку у них уйдет в два раза больше времени, чем осталось.       Антон впился губами в губы Игоря, не давая ему возражать и возмущаться; руки потянулись к чужим брюкам.       — Блять, Тоша, — Игорь отстранился и зарычал, утыкаясь лицом в плечо Антону. До звонка две минуты, а Антон, сука, лезет к нему в трусы… хотя Игорь даже не сомневается, что кончит секунд за тридцать. Дольше с Антоном — преступление.       Да вся их деятельность на данный момент это, сука, преступление… Но Игорь предпочитает не задумываться об этом, цепляясь пальцами в запястье Антона и помогая ему подстроиться под необходимо быстрый, резкий темп движений, пока парень снова тянет его в поцелуй. И этого хватает для того, чтобы скоро излиться к нему в кулак и на несколько секунд замереть в ярких муках удовольствия.       Антон продолжает целовать его лицо, продлевая ласку перед тем, как им придется отстраниться и разойтись по своим местам.       Игорь отошел и, приводя себя в порядок, подал Антону тряпку для доски, чтоб тот вытер руку — в начале урока Антона же и отправит её намочить, вернее, вымыть от спермы. И Антон старательно стирал все белесые кляксы с ладони, пока Игорь уже писал что-то на ярко-зеленом стикере.       Через несколько секунд стикер оказался прилеплен прямо на лоб Антону.       — Напишешь вечером, назначим дополнительное занятие химией, — усмехнулся физик, когда Антон, отлепив стикер ото лба, обнаружил на нём одиннадцать цифр телефонного номера. — Давай штаны застегни и со стола слезай, щас звонок будет.       Антон устало засмеялся — после оргазма хотелось спать, но позволить он себе этого не мог.       — Хорошо, Игорь.