Обиталище зла

Гермиона никогда не была готова к смерти. Она всегда считала, что за друзей можно и умереть, можно мчаться навстречу опасности, прикрывая их своим телом и отдавая всю магию на защиту тех, кого искренне любит. Ей так казалось. Но когда тело охватывает самая острая боль, которую возможно сравнить только с охватывающим тело пламенем, то начинаешь сомневаться, что готова пожертвовать жизнью за другого. Именно в ту секунду случается вспышка и ты умираешь не с мыслью о том, что все сделала правильно. Ярким огнем горит только одно: Зачем я это сделала? Пробуждение после смерти лишь сильнее провоцирует поток навязчивых мыслей и Гермионе было за них стыдно. Стыдно за то, что даже мысленно она могла бы принять другое решение: не бросаться сломя голову, чтобы уберечь Гарри. Сейчас, когда по телу шла дрожь, а виски пронзительно выли, она думала о том, что ей страшно открывать глаза. Ей страшно увидеть потолок уже ненавистного деревянного домика и его. Но мозг посылал импульсы в тело и озноб усиливался, дыхание становилось порывистым и слишком звучным. Он в любом случае увидит, что она в сознании. Девушка с трудом открыла глаза и как можно аккуратнее приподнялась на локтях, бросая взгляд на живот. Именно в это место Реддл всадил ей нож и прокрутил внутри так, что ее дикий крик не успел вырваться из груди и слышен был только жалкий хрип. Тогда она умерла. И точно знала, что не ошибается в этом. Взгляд моментально нашел Реддла. Он спокойно сидел за большим столом и крутил в руках окровавленный нож, не поднимая на нее ответный взор. Гермиона понимала, что если она сейчас рванет к выходу, то получит очередное ножевое ранение и поэтому молча ждала. Спустя несколько секунд он все же взглянул на девушку, но не показал не единой эмоции на лице. Ей казалось, что он выглядел немного задумчивым, но точной информацией не владела. — Долго же ты просыпалась, — неожиданно сказал Реддл. Гермиона проигнорировала его и спустила ноги на пол, прищуривая глаза. Боль в висках как будто стискивала мозг и давала ощущение, что еще чуть-чуть и он взорвется. — А как же гневная тирада в мою сторону? Осуждение такого аморального поступка? Вдруг ты меня пристыдишь и я передумаю быть злодеем, — насмехался мужчина. — Тебе уже ничего не поможет. — Что за глупости? Я не настолько черствый человек. Мне кажется, что я нуждаюсь в помощи и ты любезно мне ее окажешь. — Ты правда думаешь, что после того, как проткнул меня ножом, а до этого убивал моих друзей, то я тебе помогу? — Да, так и будет. А если ты станешь сопротивляться, то я применю крайние меры, — угрожающе отвечал он. — Будешь пугать меня ножом? Здесь невозможно умереть, как ты мог уже заметить, поэтому сколько угодно можешь меня резать! — сорвалась на крик Гермиона и уверенно встала с кровати. — Это правда. Я не могу тебя убить навсегда, но я могу пытать тебя до тех пор, пока ты не станешь визжать, как свинья. Гермиона догадывалась о том, что Реддл может угрожать ей пытками, но мириться с тем, что ей придется выносить рядом с собой присутствие убийцы ей тоже не нравилось. Она смотрела прямо в его глаза и старалась изо всех сил не подавать виду пока частицы страха сковывают ее тело. Волшебник же смотрел на нее в ответ, но как будто сквозь. Он явно был чем-то очень озабочен. Гермионе пришла мысль о том, что он тоже может быть напуган и ей нравилось так считать, хотя это и было маловероятно для него. — Так что ты ответишь, грязнокровка? — Чтобы ты шел к черту и не мешал мне пытаться нормально функционировать в этом мире. — А ты хочешь здесь остаться? — неожиданно заинтересованно спросил Реддл и Гермиона на секунду опешила, не зная, что ответить. — Если такова цена за то, чтобы ты сгнил здесь, то я останусь и даже не стану пытаться выбраться. — Ты очень быстро приняла неверное решение. Разве тебе не хочется вернуться к друзьям? Разве Гарри переживет отпущенный ему век без тебя? А твои родители? Мне кажется, что им ужасно тоскливо думать о том, что их безголовая дочь умерла такой глупой смертью. Может быть они уже сошли с ума от потери любимой дочурки и в скором времени утопятся в какой-нибудь реке. Ты такая бесчувственная, грязнокровка. Реддл больно кольнул ее своими словами. Ведь ее родители только начали вспоминать о существовании дочери и скоро выяснят, что она умерла. За друзей она переживала меньше, она знала, что Джинни не даст Гарри долго горевать и рано или поздно приведет его чувства в порядок. А Рон абсолютно точно сможет жить дальше и без нее, ведь он это начал еще до ее заточения. Во время ее недолгих размышлений Том поднялся со скрипучего стула и бесшумно подошел на пару шагов ближе, хищно вглядываясь в глаза волшебницы. Он знал, что задел ее за живое и собирался давить на нее и дальше. — Мои друзья переживут потерю в моем лице, ведь я как-то справляюсь без них. Ты не сможешь задеть меня, Реддл. Ничто на свете не убедит меня помогать тебе и сотрудничать с тобой. — Зря ты так, — только и пробормотал он, прежде чем схватить Гермиону за запястье. Она даже не успела сориентироваться, как Том потащил ее за руку к столу. Гермиона дергалась и пыталась вырвать руку из каменной хватки, но попытки были безуспешны. Волшебник грубо припечатал ее правую руку на стол и девушка увидела, как у него в руке блеснул нож. Она тут же начала еще больше сопротивляться и кричать, но он настолько сильно вцепился в нее ледяной рукой, что шансов у хрупкой Гермионы почти не оставалось. — Мы не можем умереть в этом мире, а все раны быстро стягиваются прямо на глазах. Но мне кажется, что эта идиотская сфера не в состоянии материализовать отрубленную конечность. Как ты думаешь? Том резко поднес нож к ее запястью и с силой надавил на рукоять, вызывая у Гермионы приступ настоящей паники. Она напряглась всем телом, но не прекращала попыток резко выдернуть уже онемевшую руку. Громкий вскрик послышался в хижине. Кровь яркого, алого цвета залила половину деревянного стола. В глазах девушки собрались предательские слезы. Он не отрубил ей руку, но сделал большой надрез, задевая кость. Рана получилась очень широкой и бесконечно кровоточащей. Воспользовавшись секундным наслаждением Реддла, девушка вытащила руку из плена его холодных пальцев и притянула к груди. Свежая кровь испачкала ее одежду еще сильнее, а рану стало сильно щипать. Том не был удивлен тому, что она смогла его обдурить, скорее всего он даже дал ей такую возможность самостоятельно. На его губах играла усмешка, а глаза смеялись над волшебницей. Он чувствовал свое преимущество постоянно, давал ей понять, что у нее нет ни единого шанса, чтобы обмануть его. Тогда у Гермионы возникла мысль о том, что Реддл ждет от нее повиновения и признания того, что он лучше ее по всем параметрам. Она думала о том, что он никогда не сможет ей доверять, но пока от нее есть выгода, то ему придется держаться рядом с ней. Пусть его главной целью и является выбраться из этого места с ее помощью, но ведь так же она обеспечивает ему возможную безопасность от волшебных существ, которые жаждят полакомиться его грешной душой. Рядом с ней он в любом случае будет чувствовать себя увереннее. А Гермиона будет следить за каждым его шагом, втираться в доверие, а потом избавиться от него. Раз и навсегда. Она подняла глаза к потолку и мысленно обратилась к кому-то сверху. Она будет стараться терпеть его, помогать ему и защищать своим присутствием. И Гермиона попросит за это лишь одно: Позволь мне убить его в конце. Реддл снова сел на стул и внимательно посмотрел на волшебницу, которая с полными глазами слез смотрела в потолок. Он не мог свести ее с ума так скоро, она ему еще пригодиться. Его терзали сомнения насчет Грейнджер. Он был уверен в том, что волшебница необходима ему для дальнейших целей, по какой-то причине в этом мире ей везет. Везет так, как невезло ему. Она ценный зверек, который поможет ему выбраться из заточения двумя способами. Либо ее везение приведет его к разгадке этого места, либо ее нелепые друзья попробуют вернуть ее к жизни. Тогда он будет рядом с ней, он будет готов возродиться Темным Лордом над волшебным миром. Гермиона медленно отпустила взгляд на Тома и ее слезы скатились по щекам, оставляя мокрые дорожки. Ее рана уже затянулась, оставляя от себя только следы засохшей крови на одежде и мебели. — Я готова тебе помочь. И он точно знал одно: Грязнокровкам нельзя доверять.