Конвенционализм

В избитой тишине скромно раздавались редкие щелчки и писк. Угрожающий треск электричества, скрежет металла автоматических дверей — тишина тишиной и не была, но все посторонние шумы приходилось игнорировать, все внимание уходило на что-то более значимое. Наконец-то, в механическом речитативе корабля раздался неосторожный топот и искаженные передатчиком голоса. Противник передвигался группами, хоть и с каждым разом строй становился все беднее. Отряд держался верхних этажей, такой маршрут считался более безопасным, а с высоты открывался лучший обзор. Поначалу каждый был уверен, что в подобной организованности нет никакой нужды — саботирующие находились в меньшинстве и, учитывая, что они были отправлены на верную смерть ценой одной несчастной диверсии, не имели должного опыта. Позже до поредевших рядов противника дошло, что с командой вторженцев нет-нет да заслали настоящего волка в овечьей шкуре. Начальство Вооруженных Сил Блэкрока поступать неразумно не любит, и обычно военная подготовка смертников еле дотягивает до умений стандартного рядового солдата. Тратить силы, деньги, информацию и время на камикадзе не было смысла, подорви себя — и дело с концом. Но кое-кто отказывался умирать. В ушах звенело, шлем заливался хриплым дыханием и не давал возможности сконцентрироваться на окружении. Раз, два, три, раз, два, три — строй каких-то шести человек и строем назвать было стыдно, но все отточено маршировали по сетке узкого мостика в поисках врага. Как никто не знал, сколько диверсантов было изначально, так никто не знал, что теперь остался только один. Полагаться остается только на себя и выдать свое местоположение значит отвержено (или не очень) самоликвидироваться, за чем их сюда и послали, но чего не очень хотелось. К этому моменту от экипажа численностью тридцать пять на лицо остались жалкие пятнадцать. Не сказать, что каждая жертва — заслуга Гиперлазера, но около половины из них точно. Взгляд бегал от одной головы в каске к другой. Жаль, от запланированного эти каски их не спасут. Тень юрко нырнула под лестницу, к которой приближался строй. Лязг чеки, хлесткий звон разряда, запоздалый испуганный крик «граната» — все раздалось одно за другим. Хоть Гиперлазера уже и не было на месте, чтобы подтвердить гибель неприятеля, на просьбу доложить обстановку, раздавшуюся из покореженной вражеской рации, ответа не последовало, стало ясно — все сложилось как нельзя удачно. Девять. На миноносце осталось девять человек. Это даже меньше, чем их отряд смертников в дату прибытия. Не то чтобы кораблем управляли полные идиоты, понятия не имеющие, как расправляться с электромагнитными гранатами, да вот оказывались они под ногами в самых неудобных местах, и вот за это уже можно благодарить Гиперлазера. Была, правда, загвоздка — гранаты, кажется, вот-вот закончатся. Мужчина собирался рассмеяться, но поперхнулся неприятной жидкостью — та скопилась в шлеме за немалый срок ношения и как раз стекла к самому рту, пока он полз по, неожиданно, вентиляционной шахте. Гиперлазер понятия не имел, куда направляется, их блок провел на корабле меньше недели, а схемы помещений, выданные начальством, слегка напоминали детские каракули. И то незаконченные. О планировке вентиляций и речи не шло. Радоваться было рано — самыми живучими как всегда остаются самые проблемные, да и девять все еще больше чем один. Или чем половина — жидкость в шлеме не хотелось пробовать намеренно, чтобы узнать ее происхождение, так что в собственной целостности приходилось сомневаться. Удача вновь сыграла на руку — блеклый свет и гул вентиляторов, прогоняющих воздух по всему кораблю, привели мужчину в богом забытый цех по утилизации мусора. Гиперлазера, конечно, в любой момент мог вышвырнуть в открытый океан зазевавшийся прохожий, но что-то в обстановке подсказывало, что экипажу сейчас было не до отходов, так что он тихо прислонился к стене, позволяя себе отдышаться. На перерыв ушло порядком пятнадцати минут и ничем не нарушенная за все это время «тишина» говорила о том, что противник действительно не подозревает о его нынешней дислокации. Гиперлазер поднял голову — снова взбираться в вентиляцию и красться в неизвестном направлении не сильно хотелось, так что было принято решение воспользоваться менее варварским методом передвижения между помещениями. Коды от автоматических дверей в каждом отделении миноносца различались, зато были выведены аккуратными цифрами на экране побитого КПК. Хоть на что-то разведка Блэкрока годилась. Гиперлазер ввел предположительно верный код — панель одобрительно запищала, дверь с шипением открылась, а прямо за дверью оказался в недоумении разинувший рот старший помощник. Желание поддаться больному чувству юмора и в обоюдной тишине дождаться закрытия дверей, может, и было сильным, но рука уже потянулась к винтовке — раздался глухой выстрел, грохот упавшего тела. Гиперлазер даже не успел сообразить, кто здесь и по каким причинам. С другой стороны, о чем рассуждать, если своих так или иначе не осталось, а чужих — приказ устранить. Восемь. Гиперлазер снова поднял голову на вентиляцию — она, кажется, строила ему глазки, уж слишком хотелось воспользоваться возможностью побега. Почему старший помощник находился в мало используемой части корабля? Почему в одиночестве? Если все-таки западня, зачем было жертвовать старшим персоналом? Столько вопросов, на которые вряд ли будут получены ответы. Пересилив желание спасовать и забраться в притягательно безопасные шахты, мужчина выглянул в коридор. Вокруг никого не было, но и из рации ныне покойного ничего не доносилось. Гиперлазер шустро и с сожалением пробежался глазами по оружию офицера — можешь хоть сто раз отличаться от своих почивших коллег большим умом и сноровкой, но с инструкциями по пользованию вражеской техникой тебя никто не ознакомит. Перешагнув через счастливо избежавший акт мародерства труп, мужчина, озираясь, прошелся по вытянутому коридору, так неудобно открывавшему спину любому проходящему. В животе все сжалось от подозрительного молчания, Гиперлазер старался даже не дышать лишний раз, он казался самому себе слишком громким, а окружение оглушительно тихим. Между каждым шагом высчитывалось по десять секунд, между вдохами и выдохами по пять, но все зря — внутри что-то гулко рухнуло, когда Гиперлазер оказался в отсеке без дверей, а спереди и сзади послышался громкий, ничем не стесненный топот. Засада. Ох, неспроста его тянуло к осточертевшей вентиляции. Принимать решение пришлось быстро, так как покорно сдаваться желания не было — он так или иначе будет убит, а сократить число противника никогда лишним не будет. Гиперлазер как-то слишком отчаянно шмыгнул и сдавленно выдохнул, поправив затвор на винтовке, попутно пытаясь что-нибудь придумать. Удобной позиции в таком месте не занять, гранат осталось ровным счетом две штуки. Патронов было достаточно, правда, какой от них толк, если не вертеться в обе стороны? Гиперлазер продолжал беспомощно размышлять: экипажа восемь человек, гранатой в прошлый раз удалось устранить сразу шестерых, вот только теперь противнику ничего не стоит откинуть снаряд обратно, да и без того скрыться в таких коридорах за любым поворотом проще простого. Положение казалось таким тупиковым, каким оно и было. Показались головы — Гиперлазер жалко выбросил руку с винтовкой вперед и пристрелил какого-то бедолагу в грудь, на том все и закончилось. По телу прошелся ток, хотелось вскрикнуть, но каждую мышцу свело, так что звук застрял в горле. Диверсия окончена неудачно, рапорт не требуется, смерть всех участников подтверждена.

***

Семь. Хотя какая уже разница? Гиперлазер очнулся от откровенного удара под дых. Живой. Руки крепко повязаны за спиной, а ноги чуть ли не приколочены к ножкам стула. Неожиданно в плане корабля появилась пыточная. Через пару секунд от болезненного пробуждения удалось сфокусировать взгляд — перед ним на таком же стуле в гораздо более свободном положении сидел неизвестный матрос и что-то говорил. Слух еще не пришел в норму, удар высоким вольтажом говорил сам за себя, начали проясняться мучительные последствия — все давило, жгло и ломило, голова и подавно раскалывалась. Как давно он спал? Ел? А было ли такое вообще? Полагались ли сухпайки в наборе смертника? Гиперлазер только-только начал вспоминать каким образом он был вынужден утолять голод, благо, от травмирующих образов его отвлек очередной удар — в этот раз по голове. — Снимай. — первое, что, наконец, удалось разобрать из речи недруга. Вот незадача — после крайнего из наиприятнейших приемов пищи ему напрочь заклинило застежку на шлеме, да так, что зубами не отдерешь. Не то чтобы он пытался. С такой проблемой часто сталкивались его сослуживцы, но на поле боя это не представляло больших проблем, по крайней мере для руководства — какая разница в чем хоронить бойца? Так что чинить форму никто не спешил, да и при острой необходимости можно было обратиться в технический отдел. Отвечать матросу Гиперлазер не спешил, так что его встретил уже второй удар по голове. Кажется, кому-то очень не нравился несчастный шлем. Кожу на шее остро засаднило — видимо, пока он был без сознания, снять защиту пытались и без всякого диалога, а неудачу, скорее всего, посчитали придурью незнакомого устройства. Блэкрок, может, и развивает технологии с нездоровой страстью, но вот мы здесь — палач, его жертва и по-дурацки заклинивший высокотехнологичный шлем. — Сломано. Не могу снять. — ответ прозвучал после отчаянного пинка по ноге — злосчастный солдат, видимо, никаких особых курсов по пыткам не проходил, спасибо и на том. По коже прошлись мурашки от собственного голоса — булькающий и сипящий он не казался ни капли ни уверенным, ни угрожающим. Человеком напротив такое заявление оценено не было, и он то ли для устрашения, то ли в целях самоутверждения вдарил мужчине в живот, повторив приказ. Гиперлазер неловко согнулся и закашлялся, усугубляя состояние шлема. Однажды все, что там скопилось зальется в фильтрующую коробку, тогда-то он попляшет. Гнев матроса ему был предельно понятен — команда корабля в кои-то веки изловила знатно потрепавшего их противника. Он бы даже не удивился, если бы, очнувшись, увидел перед собой не одного, а всех семерых членов экипажа, желающих от души оторваться на несчастном. Надрывно хрипящий диверсант и немного растерянный, но все так же взъерепененный солдат — в комнату как нельзя вовремя подоспел командир корабля и застал забавную картинку перед собой. Адмирал спровадил рядового куда подальше и тут же принялся играть хорошего полицейского. Несмотря на сменившуюся обстановку, доверять ни один из участников допроса не спешил. Вы, может, и присобачили все конечности солдата Блэкрока к измученному стулу, так может они и вовсе откручиваются? Или вдруг он сейчас же начнет плеваться ядом прямо сквозь свой пуленепробиваемый визор? Кто знает, как далеко могут зайти биоинженеры голодных горных краев. Разговор наконец начал напоминать адекватное дознание, а не бесполезную битву с несломимым головным убором. Все по шаблону — кто послал, скольких и где оставшиеся. Гиперлазер отвечал честно, поскольку патриотом себя не считал и на смертном одре подставить больно наглое начальство считал своей обязанностью. Совесть не грызла, терять на родине было некого. Располагай он информацией, выдал бы и координаты штаба — поди, в живых бы даже оставили. В живых? Сквозь монотонный поток вопросов и ответов пробилась одна незаурядная мысль. Почему он вообще еще жив? В чем смысл этого допроса? Верить в то, что у противника на базе не нашлось бы никого, кто смог бы снять идиотский шлем с его трупа, да вытащить всю информацию с него и с его КПК не выходило. Может, действительно хотят отыграться за погибших сослуживцев и увидеть его предсмертные мучения воочию? Смысл имеется, так почему до сих пор не начали? — Знаешь, а ведь ты завидный солдат! Сколько, говоришь, с твоих рук полегло? — Гиперлазер замер. Он оборвал жизни стольких людей на этом миноносце, людей не чужих капитану, но из всех возможных слов, угроз и проклятий он выбирает похвалу. Сколько? — Тринадцать. — короткий и слегка нервный ответ. — Тринадцать моих славных ребят! Хорошие молодцы были, я сам их отбирал, — адмирал задумчиво провел пальцами по седым усам, — Вот только, получается, ты один по крайней мере тринадцати моих будешь стоить. — Гиперлазер от слова совсем не мог разглядеть, к чему ведет мужчина напротив и от незнания стал волноваться не только в мыслях, но и на деле — связанными руками захотелось расчесать кожу в самых различных местах, обездвиженные ноги то и дело напрягались и расслаблялись в бедрах — эдакий эквивалент нервному тику в скованных условиях. Возможно, не будь он как раз-таки стеснен в движениях, он бы и не позволил себе так нескрываемо поддаваться переживаниям. — Понимаешь, нас мало. На этом миноносце человек должно быть раза в полтора, если не в два больше. Зато вас целым десятком отправили пушечным мясом. Вот, скажи, специализация у тебя какая? — капитан окончательно расслабился — возможностей выбраться и покончить с ним у пленного было предостаточно. Некоторые «возможности» выглядели уж слишком подозрительно — никто в своем уме не станет поворачиваться спиной даже к повязанному врагу, учитывая все неизвестные переменные. На что его вообще проверяли? — Снайпер. — Сна-айпер… — протянуто и слишком воодушевленно повторил командир. Эта информация точно не была важна для разведки. В чем дело? — Золотой мальчишка! — Гиперлазер забавно выпучился за темным стеклом. Мальчишкой его не называли уже… да, впрочем, никогда. В армии он с малых лет, а местные мозгоправы придумали обзывать юнцов лет четырнадцати мужчинами, чтобы те прочувствовали все бремя ответственности, возлагаемое на их незрелые плечи. Тем более он не ожидал услышать такого слова в свою сторону, когда ему идет четвертый десяток. — Снайпер, в одиночку расправившийся с тринадцатью обученными бойцами заслан смертником в диверсионный отряд по захвату несчастного миноносца. Готов себе польстить, под моим руководством этот корабль вам многим нагадил… Но не настолько, чтобы ты оказался здесь. — Чего вы добиваетесь? — пленник не сдержал смятения, до сих пор не понимая, для чего этот разговор вообще существует, и выпалил зудевший вопрос. — Тише, парень! — на очередном прозвище, предназначенном для людей слегка младшего возраста, Гиперлазер растерянно сощурился, — Ты ведь хочешь жить? — адмирал заговорщически ухмыльнулся, намекая на способ решения остро стоящей проблемы, — А вот те парни, — мужчина мотнул головой в сторону двери за его спиной, — Уж очень хотят обратного. Ты их друзей порешал. Долго вместе служили. — он откинулся на спинку стула и сделал глубокий вдох. Было ясно, что офицер собирается выдать что-то, к чему он пришел с трудом. А до Гиперлазера тем временем кое-что начало доходить. Его все это время вербовали. — Так почему бы тебе не вернуть им должок и отработать свое у нас? — кажется, на старости лет адмирал стал потихоньку сходить с ума. Либо это все злая шутка, и его решили пытать психически — дать надежду, чтобы позже забрать все, растоптать веру в шанс. Других объяснений Гиперлазер такому предложению не видел. — Боишься, что за угол затащат и там за все хорошее поблагодарят? — адмирал словно видел его лицо в смятении сквозь визор. Сам же мужчина поник и нахмурился, готовый дать ответ на свой же вопрос, — Они сами прекрасно знают, как мало у нас людей и чего стоят твои навыки. — Почему вы доверяете мне? — в голове Гиперлазера не складывался пазл. Не может противник стойко держаться на фронтах, будучи настолько истощенным в человеческом ресурсе, что командир одного из самых навредивших кораблей предлагает противнику встать в его ряды. Не может бывалый моряк не разглядеть в умелом снайпере угрозу своему экипажу. — Опыт! — весело фыркнул мужчина в ответ, — С годами приходит сноровка и опыт. — Гиперлазер про себя добавил в этот список деменцию, — Я ведь вижу, что ты способен на многое. Как и вижу, что далеко не за любовь к родине ты воюешь. — все-таки свихнулся. К такому выводу пришел «золотой мальчишка». Пленник тревожно усмехнулся, увидев перед собой протянутую ладонь. Он ничего не теряет. Если его все же обманывают, вне зависимости от его решения, он погибнет. Все так и есть. Или нет? Может, его оставят в живых в знак уважения только если он проявит верность Блэкроку? Может, прими он уговор, до офицера дойдет, что, раз солдат сменил сторону один раз, ничего не остановит его перед вторым? Гиперлазер отрешенно смотрел на будто бы не свою руку, уже каким-то образом исполнявшую жест сделки. Он не делал этого. Когда он успел протянуть ему руку? Когда он успел развязать веревки на запястьях? Под ложечкой засосало от осознания — адмирал знал, что его руки уже давно свободны и ничего не предпринял. Его раскусили с самого начала. — Добро пожаловать в ряды морских волков, снайпер! С этого момента звать меня будешь капитан Хук, с остальными познакомлю позже. А тебя как величать? — за все время допроса капитан Хук задавал самые различные вопросы, в том числе и касательно самого диверсанта, но не его имя. В воздухе витало чувство поражения, полного разгрома. Старый хитрый адмирал настолько все продумал, что даже оставил самое вкусное напоследок. Он был облапошен, и теперь картина на самом деле собиралась воедино. Картина, написанная капитаном миноносца «Мартлет». — Гиперлазер.