1.
10 апреля 2024 г. в 21:08
Солнце, заглядывающее сквозь тонкую тюль на окне, казалось играло на темном паркете, удивительно ровном и чистом, как обычно и полагается в княжеских поместях. Оно, правда, едва ли было обычным — редкий солдат видел то же, что и это старое некогда прекрасное здание — оно было выполнено ещё в старинном барокко, при одной чудной царице, что прекрасно воевала, столько же была любима народом, была крайне умна, но до ужаса не любила свою страну. И не сказать, что ненавидела — скорее, её отвращала вся отсталость её славного государства и люди, в отличие от которых прогрессивные керчийцы казались ей идеалом светского общества. Бедная государыня не понимала, что пора бы брать дело в свои руки и продвигать идеи образования, пока некий министр чуть ли не заставил её открыть университет. Государыня, благодаря успешным войнам со своими вечными южными врагами, подарила стране небывалое богатство и хотела себе, как вишенку на торте, поместью в южных лесостепях, не так и далеко от границы. Вот только на тот момент началась новая война и, ради своей же безопасности, она повременила с поездкой, а позднее и вовсе забыла о поместье и бедных едва ли выживающих крестьян. По открытию университета в Ос Альте, славный министр, умный, но ни капельки не благородный по крови, получил от царицы крупное южное поместье и обрёл бонус — княжеский титул и с тысячу крестьян.
Начался путь княжеского рода Керамзовых. Первые его поколения имели неясное происхождение — князь Михаил никогда не был женат, но имел троих детей, один из которых скончался в раннем детстве, а дочь была отдана замуж за местного барина, здесь же ходили дурные слухи, что та — ведьма, ведь как такое возможно, женщина, закончившая Университет Ос Альты? тем не менее, в какой-то миг и она, и муж пропали без вести. Оставался лишь один сын Лев, продолживший научное поприще отца. Но в поместье его почти не знали — дворецкий и главная горничная лишь получали финансирование для поддержания поместья и крестьян, ведь всё свое время он проводил в исследованиях, проживая в столице круглый год, а позднее — будучи профессором при Университете. Единственное напоминание о князе — его столичная жена, по беременности отправленная в Керамзин и там же покинувшая мир. Следующего князя растили слуги и крестьяне и, может быть, это было причиной такого сильного различия княжича от его предков — он вырос человеком военного дела, и кстати. Вскоре началась крупная морская война с Фьёрдой. Князь же, не посещая своё поместья долгие годы, не узнал собственного сына в юнце, отправившемся служить в Измайловский полк от лица княжеского рода Керамзовых.
При встрече, он, уже седой учёный, вопросил «Кем же ты приходишься Керамзовым, раз метишь в высококвалифицированную гвардию?», на что получил бесстрастный ответ и взгляд неузнающих зелёных глаз «Прихожусь Керамзовым их будущим главой и опорой, княжичем, Ваша Светлость, я — Василий Львович, по батюшке — Керамзов да Студнев по матушке, и готов служить Родине предано всей душой моей, дабы сохранить мирное небо моих верных людей. Ежели вы возжелаете отправить меня в другой полк и там буду служить честно». Седой профессор выглядывал в юнце хоть каплю знакомого и видел, вот эти хитрые зелёные глаза его возлюбленной жены, вот эти тёмные кудри, некогда венчающие его собственную голову, вот эти изогнутые брови, вот эти впалые щеки, вот эта полоска на сильном подбородке, вот эта широкая грудина да бравые плечи. Столько знакомого в неизвестном человеке. «Кто же нарёк тебя Василием, позволь спросить?» — несколько ссутулившись, будто резко растеряв всякий запал, все знания, что хранила его учёная голова, почти робко вопросил, чувствуя свою старость впервые в том объёме, в котором она существовала, чувствуя дрожь в своём сильном ораторском голосе. «В честь покоющейся среди Святых матушки моей Василисы Петровны Студневой» — юнцу казалось, что это вероятный друг семьи, оттого он не посчитал вопрос слишком личным, но почувствовал, что что-то изменилось в этой аккуратной комнате, и поспешил откланяться, сбегая в другую залу.
С Василия началась великая эпоха военных достижений Керамзовых. Он прослыл как Победоносец, взбираясь от звания к званию, всё больше звёзд на погонах, всё больше медалей на груди, но война в этом государстве не кончалась будто и никогда. Даже засыпая в своих покоях в Керамзине, обнимая возлюбленную жену, мыслями он был на фронте, мыслями он проверял и перепроверял каждое действие восемь раз, мыслями он смотрел на крохотных детей из ближайших деревень, голодных сирот, мыслями он говорил с полковником из Второй армии, пытаясь понять, как же им подобраться к крепости Карай-Кут, которую солдаты звали карательная куриц, и понести меньшие потери. Они не смогли. Почти треть полка слегла в сражении, а крепость не взяли. Но Вторая смогла. Их заслуги не делили — считали, что оба полка были отважны и приложили свои души к взятию, но князь не мог так считать. Медаль жгла грудь. Единственной отдушиной, единственным успокоением был его мальчик — Константин. Князь рос лишенным родительской любви, потому своему сыну хотел дать её как можно больше, но война есть война. Он не мог быть рядом.
Его сын вырос словно бы копией отца — во всём они были схожи, воюя вместе шли к одним решениям, хоть есть широкая разница между генерал-майором и простым офицером, но это был их способ держаться рядом — война. Видел Константин будто глазами Василия, видел как ужасна война, что же она творит с их странной, а молодому царю плевать, на все эти юные души, оставшиеся ни с чем из-за вечной войны, погибающие не от пороха и ножа, но от голода и холода. Первыми детьми, которых привёл Контсантин было две худющие сестры. Назвались Аней и Мартой, двенадцати и четырнадцати лет отроду. За ними потянулись сиротки совсем крохотные, до десяти лет! Такие маленькие, они вынуждены были нести на себе бремя войны, не иемя за душой ничего. Детей в поместье было всё больше, но своих молодой князь не заводил — у него война, а тут подросли Анушка и Мартиша, да взяли на себя управление поместьем. Детский дом Керамзин впервые открыл свои двери как государственный приют, а сердце князя спокойно билось где-то в столице. Он верил, верил всем своим сердцем, что они создадут место любви и спокойствия, но его бренному старому уму перебитому войной там не к чему было быть.
На том и кончился род Керамзовых. Поместье было оставлено, после нападения на него Черным Еретиком — тогда погибла Анушка, за ней мир покинула и Мартиша. Как же так вышло, что его девочки, почти дочери, покинули мир раньше Василия? Как же так вышло, что дети покинули его поместье? Святые услышали его мольбы, и он покинул бренный мир.
Спустя год у поместья и дом в столице неожиданно появилась хозяйка — владения получила некая София Оретцева. Поговаривали, что лишь в документах она родственница князя, слишком много уж шуханского в этой равкианке, но поместье было заброшено, никто на него не претендовал, и людям, в общем-то, было плевать. Они были ослеплены счастьем — Неморе уничтожено, Беззвёздный Святой и Солнечная Святая вознеслись ко всем святым вместе с дымом. Одна маленькая княгиня никого не волновала, а вместе с ней и сотни сирот, которые с годами всё стекались и стекались к Керамзину. Здесь их всегда ждал кров и еда. Здесь их ждала их собственная сказка, рассказанная молодой княгиней.
Сказки о невероятных зверях, об олене, чьи рога освещали холодные тундры, которые вели за собой сверкающее белоснежное стадо, скрывающееся в вечном морозе; о морском драконе, размером с несколько кораблей, зрящим во тьме, вечно одиноком, вечно брошенном, и о великой жар-птице, обернувшейся в прекраснейшего человека, готового бросить всё ради своей любимой. Иногда молодая княгиня в закатных лучах танцевала в главном зале, развдинув все столы по сторонам. Свет играл в её тонких ладонях, перебивался и ластился между худых пальцев, подчинясь странному танцу. Свет играл в темных волосах, поджигая их белым, проникая в самую суть.
Но свет всегда скрывался за горизонтом и молодая княгиня оставалась во тьме, совершенно одна в тусклых отбликах луны.