Апокалипсис

      Когда во время обеденных перерывов всё чаще стали мелькать слухи о новом вражеском вторжении, Линус думал, что это лишь пересуды. Когда официально объявили о новом витке войны и тяжёлой ситуации на фронтах, он полагал, что их захудалой планетки это не коснётся. Когда началась подготовка ополчения, а на их заводе участились боевые учения, он списывал всё на перестраховку, однако расположение ближайших убежищ всё-таки запомнил. Когда же небеса запылали от орбитальной бомбардировки, а земля содрогнулась под его ногами, ему только и оставалось, что молиться.       Он подскочил сперва вместе с кроватью от содрогания земли, а затем уже самостоятельно - от воя сирены. Спросонья не понимая, что происходит, он выскочил в комнату, где его дорогая Марта не успела запахнуть халат, а уже подхватила в одну руку их маленькую Авилу, а в другую набирала и тут же роняла жизненно важные припасы. Кое-как сориентировавшись, он тоже подхватил первое, что попалось под руку и, услышав третий гудок, последнее предупреждение, поволок жену на улицу.       Там творилось ещё большее столпотворение. Земля тряслась всё чаще, пока колебания почвы под ногами не стали постоянными. За разрывами стены облаков угадывались корабли захватчиков, что нещадно обстреливали города и фабрики, и с небес то и дело опускался очередной луч адской энергии, что плавил даже саму землю, на которой жили многие поколения поселенцев. В паре улиц от их дома величественное здание театра взорвалось от попадания снаряда, и статуи, что веками взирали на прохожих, тяжело упали со своих постаментов, превращаясь в мелкий щебень от столкновения с землёй и ногами сотен людей. Паникующие толпы метались то в одну, то в другую сторону, давя упавших и содрогая воздух криками. Подхватив жену за руку, Линус потащил её туда, где, как он помнил, должно было быть большое и крепкое убежище, в котором можно было бы переждать этот ад.       Воистину, смешались в кучу кони, люди... Неодетые и растрёпанные, только что поднятые из постелей гражданские отчаянно искали хоть какого-то убежища и набрасывались на ополченцев, что хоть и получили оружие, но по сути своей были такими же невоенными людьми, как и остальные, и в результате всякое подобие строя и организованного движения тут же рушилось, стоило лишь паре десятков сердобольных мамочек повеситься на шеи к "солдатикам", упрашивая их защитить. Впрочем, по мере удаления от центра города ситуация хоть и ненамного, но стала лучше - по крайней мере, исчезла опасность того, что тебя попросту сотрут в порошок об стену. Впрочем, опасность для пешехода всё ещё была весьма нешуточной...       По глазам ударила ярчайшая вспышка, и все звуки потонули в рёве взрыва. Когда же Линус проморгался, стало видно, что очередной удар с орбиты разнёс на обломки жилую многоэтажку, и теперь дорогу преграждали завалы из кусков стен, раскиданных по огромной площади. Марта же мало того, что держала на руках маленькую дочь, так ещё и не успела толком обуться и у неё был лишь один лёгкий ботинок, который лишь мешал её движению. Впрочем, третий гудок был уже весьма давно, и времени искать обход не было.       Мужчина подхватил жену и, скрипя зубами от натуги, побрёл вперёд. Дальнейший отрезок пути для него слился в одну сплошную неразборчивую картину - грохот, взрывы, рёв двигателей самолётов, крики людей, детский плач, ощущение щебёнки под тонкими ботинками и боль в усталых мышцах...       И вот, долгожданный вход в убежище. Не в силах более нести жену на руках, Линус опустил её на растрескавшееся дорожное покрытие и согнулся в три погибели, пытаясь отдышаться. Однако теперь уже Марта потащила его вперёд, обливаясь слезами и крича: - Бежим, бежим, дорогой - они закрывают!.. Мужчина уже почти не воспринимал окружающий его мир, но слова жены каким-то образом вселили в него второе дыхание - скривив лицо и хромая, он побежал вместе с женой к закрывающимся гигантским створкам ворот. И вот, двадцать метров... пятнадцать... десять... три метра... полметра... Успели!       Прошмыгнув в почти уже закрывшуюся щель, они остановились, чтобы хоть немного передохнуть. А дальше всё было так, как они и надеялись - крепкие парни в форме ополчения, вежливое обращение, почти полное отсутствие звуков снаружи, и, главное - заслуженный отдых среди сотен других везунчиков, которые смогли добраться до спасительных дверей.       Однако, идиллия нарушилась громким ударом в бронированные ворота убежища. До этого и раньше слышался стук тех, кто не успел добраться до безопасности, но недавно они стихли, а теперь, казалось, в ворота ударили гигантским тараном прямиком из древнейших легенд. Ещё один удар, и метровые металлические створки прогибаются, не в силах выносить ту мощь, что обрушали на них снаружи. Ополченцы запаниковали и попытались укрыться за специально для этих целей поставленными баррикадами, но выглядели эти солдатики так, что впору было их самих защищать. Такой же молодой, как и все они, сержант пытался навести порядок и внушить вооружённым людям хоть какой-то боевой дух, но его дрожащий голос прервал третий, самый мощный удар.       Ворота убежища всё-таки не выдержали, и в образовавшийся пролом ринулись гигантские фигуры в покрытой страшными символами бронёй. Кто-то попытался открыть огонь, но пули попросту отскакивали от их доспехов, а ответный залп буквально распылил самых храбрых из защитников. Люди вокруг, крича, бросились прочь от этих ужасающих гигантов, но Линус остался сидеть в оцепенении - наполовину от страха, а наполовину от осознания того, что бежать всё равно некуда. Словно в замедлившемся времени, он увидел, как высокий даже по их меркам воин наводит на него своё огромное оружие, будто бы оскалившееся на него зубастой пастью. Последним, что Линус услышал, был боевой клич, изданный кем-то из гигантов:       

"ПУСТЬ ГАЛАКТИКА СГОРИТ!"