курение убивает, но ты делал это сильнее.

Одна сигарета на двоих была уже скорее как привычка. Оба сидели на балконе съемной квартиры Майера, солнце было на горизонте, белые ночи и спокойное лето, на часах примерно 4 часа. Костик потирает костяшки пальцев, они были в ссадинах из-за их последних, так называемых, «разборок». Темноволосый парень осторожно забирает у Шевченко сигарету, берёт его руки в свои и осторожно гладит, от чего тот слегка дëргается. — Чего это на тебя нашло? — Прокуренным, слегка сиплым голосом, скорее от холода данной ночи, говорит Костя. — С каких пор мне нельзя тебя трогать? — И вновь брюнет отвечает вопросом на вопрос. Ну естественно. Лысый парень выдыхает дым кольцами, научился у опекуна, ничего не отвечая на подобное. Было странно, но он вовсе и не против. И вновь эта тупая, давящая тишина, которая пожирала изнутри. Окурок уже давным давно догорел, а они всё так же сидели, взявшись за руки. Шевченко почему-то чувствовал вину и…колющее отвращение от происходящего, но, кажется Романа это абсолютно никак не волновало. Парень в свою очередь спокойно сидел, слегка водя мозолистыми пальцами по тыльной стороне ладони своего приятеля. — Ничего не говори сейчас, не порть мне момент. — Этой фразой было понятно абсолютно всё, но Костик слушается и молчит, всё ещё ощущая это напряжение, что стоит комом в горле. Отвратительное чувство. Руки Майера были холодные, как у трупа..и тощие, но достаточно сильные. Костик уже убеждался на собственном опыте, когда они сжимали его запястья до синяков. От подобных воспоминаний дрожь по спине побежала. — Бываешь же ты послушным, когда надо. — С явной улыбкой в голосе отрезает Роман, но больше ничего не говорит. вновь наступает этот момент мрака и мыслей с чувствами бурлящих внутри. Шевченко замер, как запуганный зверёк, который ждёт, пока его ударят…но этого всё никак не случается. Их взаимоотношения с брюнетом нельзя назвать полными отношениями, скорее просто секс и полное блядство по инициативе Майера и не более. Парень старше смотрит Роме в глаза, моргая несколько раз при этом, на что тот только наклоняется и развязно целует с языком. Это было без смысла, Шевченко не любил Майера, нет…вовсе нет. объектом его симпатии был другой человек, совершенно иной и слишком правильный для подобных вещей. — Прекращай думать и сосредоточиться на мне блять. — Вырывается у Ромки, пока тот отстраняясь, вытирает тыльной стороной ладони рот от слюны...отвратительно. Молодой человек смотрит на своего приятеля, в очередной раз проглатывая то, что хотел бы сказать. Он знает, что это только начало, Роме плевать на отказы и сейчас тот явно был в настроении потрахаться…