Драко

      Фаланги пальцев впиваются в белые отросшие волосы в районе макушки. Вторая рука занята стаканом огневиски. Мраморный пол фамильного особняка отдавал холодом, проникая под кожный покров, заставлял тело слегка подрагивать. Драко смотрит на расплывчатый образ Блейза сквозь тонкое стекло. Через призму цветной жидкости темная кожа друга кажется совсем другого оттенка. Он, словно некачественная голограмма, постоянно «троит». Это забавляет. Забини молча упирается лопатками в удобную обивку большого кресла, стоящего в холле Малфой-мэнора, и устало переплетает пальцы своих рук, тяжело вздыхая.       Драко отпивает глоток из тары, и алкоголь обжигает пищевод, оставляя горячую дорожку от самого горла. Мальчишка с завышенной самооценкой, хвалящийся материальным положением своей семьи, исчез два года назад. На его место пришел кто-то другой. Сломанный. И сколько бы Блейз и Пэнси не пытались собрать слизеринца, их откатывало назад, а состояние самого объекта ухудшалось с каждым днем. Парень — головоломка сложнее кубик рубика в десятки тысяч раз. Он из кожи, плоти и мыслей, которые, будь они неладны, заставляют блондина смотреть стеклянным взглядом.       Малфоя не по-детски трясонуло во время сессии ежедневных уроков тетушки Беллатрисы. Тогда блондин впервые использовал Круциатус, глядя на скорчившуюся жертву, чьи крики отбивались от идеальных стен.       «Он всего лишь ребенок» говорила когда-то Нарцисса. Только съедающее изнутри чувство обреченности загнало шестнадцатилетнего паренька в угол своего сознания, заставляя медленно сходить с ума.       Когда слизеринец, опьяненный яростью, произнес то самое заклинание, по его венам будто проползла игла, проводящая ток. А внутренний голос слился с хриплой мольбой согнутого изломанного тела, что билось в болезненных конвульсиях на полу. Очередная грязнокровка, словно самодельная кукла из соломы, ломалась снова и снова под гнетом Круцио. Кости её трещали и неестественно выпирали из-под тонкой натянутой кожи. Тетя была довольна результатом. У её племянника ехала крыша.       Авада далась блондину гораздо сложнее. Зеленый луч забрал жизнь Астории Гринграсс, в которую он был влюблен со второго курса обучения в Хогвартсе. Семья предателей Темного Лорда, работающая на Орден. Их сдал Питер Петтигрю, подслушавший разговор. Крыса. Типичная крыса. И Драко кажется, что Питер заслуживает смерти гораздо больше, чем кто-либо в этом полуразрушенном мире. Нет большего бесчинства, чем стучать на каждого, зная, что приговором за любое неугодное слово может стать смерть.       Боковое зрение улавливает, как Блейз хватается за голову, когда пустой стакан выскальзывает из руки Малфоя и летит в угол, громко разбиваясь. И звук этот оглушает. Забини понятия не имеет, как спасти друга. Они все в одной лодке, которая плывет по океану крови и не имеет конечной точки маршрута. Магический мир горит и сыпется. Дай ему, Боже, догореть раньше, чем придет полный крах всему. — Ты решил разъебать весь особняк? — Карие глаза смотрят на блондина с немым укором, пока тот швыряет вещи в разные стороны, разбивает дорогие статуэтки и громит мебель.       Сегодня были похороны Нарциссы Малфой, матери Драко. Единственной, кого ему нужно было беречь. Ради неё он жил, пытался спать и пил успокоительные зелья. Её не стало позавчера, а сегодня парень увидел бледное тело в гробу, обитом зеленым бархатом. И Драко хватает палочку, отшвыривая друга с пути, направляется в кабинет родного отца. Он виноват в её смерти и в том, что парень в шестнадцать лет стал Пожирателем. Именно Люциус с детства кормил сына байками про чистую кровь, внушая ненависть в белобрысую черепушку.       Слизеринец толкает дверь ногой. Она громко ударяет о стену. Злость и отчаянье затмевают все остальные чувства. Именно поэтому рука Блейза выворачивается под неестественным углом, когда блондин пытается её скинуть со своего плеча. Тело Забини сгибается пополам от острой боли брошенного Круциатуса. Но Малфой переводит своё внимание на отца, поднимающего палочку. — Авада Кедавра. — Сын успевает раньше, и яркий луч летит в сторону родителя, навсегда унося его жизнь. Все хорошо, у Драко просто едет крыша.       Позже слизеринец поможет другу подняться, зальет в его организм горькое заживляющее зелье, больно сдавливая скулы Забини, чтобы тот не пытался выплюнуть жидкость. А мулат еще не раз выругается, констатируя факт: Драко превращается в животное, не имеющее принципов и жалости. Но Блейз его никогда не бросит, потому что из их «лодки» невозможно вылезти, не утонув.       Блондин снова сидит на полу, курит магловские сигареты и чувствует себя более живым, чем несколько минут назад. Он запрокидывает голову, трясущиеся пальцы подносят папиросу к губам. Его знобит. Малфой чувствует, что успокоительные зелья больше не действуют, кладет голову между собственных коленей, надавливая на виски. Боль не утихает. — Ты просто идиот. — Говорит Пэнси, появившаяся, словно из-под земли. — Сам себя губишь. Помнишь тот момент, когда у тебя только начала свистеть фляга? Мы предупреждали, что все будет именно так.       От слов девушки сминаются все внутренности, они словно бумажные. Драко впервые плачет. Громко, навзрыд, в темную рубашку Паркинсон. Плач переходит в безумный смех и падает обратно в еле слышные всхлипы. Пэнси ревет вместе с ним, глядя на тело мулата, в широко открытых глазах которого застывшее удивление. Малфой убил друга в приступе ярости.       Драко сошел с ума. Печальные эпизоды насилуют его душу, вбиваясь мощными толчками. Он не может отличить воспоминания от реальности.       Парень поднимает голову, разминает шею. Очередной приступ. Пэнси и Блейз — всего лишь галлюцинации, растворяющиеся в воздухе. Их давно нет в этом доме. Их давно выкинуло из общей «лодки». Весло теперь только у Драко. Он плывет один.       Блондин открывает шторы, и яркие солнечные лучи режут сетчатку глаз. Он один в Малфой Мэноре. И крыша съехала окончательно, когда в отражении за своей спиной он видит силуэты погибших.       Драко прикрывает глаза и делает глубокий вдох. Так справляться со стрессом учил Блейз. Он обнимает свои плечи руками — так учила Пэнси. Слизеринец смотрит в окно. Его собственное отражение улыбается, а пальцы сильно сжимают волшебную палочку, кончик которой упирается в белокурый висок.