Мне тобой прострелило голову. Не ищи на Земле рай, Влюбись — и страдай!
Марк иногда жалеет, что он не робот. Как было бы удобно: нажал кнопочку — и ненужная функция отключена, больше не грузит систему. Однако такая роскошь ему, увы, недоступна, и скрывать свои чувства становится труднее. При всём его умении их контролировать. Сейчас тоже не получается. Хотя надо бы. Жонсьер сидит в кабинете Иво — они обговаривают важные вопросы. Многие из них уже обсудили и решили, остались сущие мелочи, но в беседе возникла пауза: Приор отвлёкся на какие-то важные документы, о которых тоже хотел поговорить, а Марк… А Марк — на Лу. Она, выглядя совершенно измождённой, крепко спит на кресле. Одна рука свисает, другая лежит на животе, прижимаясь к планшету, висок упирается в спинку, в ушах — наушники, а ноги перекинуты через подлокотник. Мужчина хмурится и понимает — он беспокоится. Всерьёз. Рид и заснуть на рабочем месте? Рид, которая всегда изо всех сил пытается показать, что она профессионал и хорошо делает свою работу? Рид, которая ещё ни разу не подвела и не дала повод думать, что не заслужила должность телохранительницы? А инквизитор, несмотря на то что постоянно находит повод до неё докопаться, давно уже признал, что Иво с выбором действительно не ошибся. Временами девушка просто напоминает Жонсьеру самого себя в молодости, и это неописуемо раздражает… Сейчас она выглядит неважно, даже жутко. Он не видел её всего несколько дней, но разница между ею прошлой и настоящей заметна невооружённым глазом. Работа, естественно, не могла не повлиять на её состояние, но волнение, дёргающее его где-то внутри, всё равно нисколько не отпускает. Марк рад бы о Лу не думать, не переживать, но мыслям своим и чувствам он отчего-то уже не хозяин. — Что с ней? — вырывается изо рта, прежде чем решить, стоит ли вообще что-то спрашивать. Нашёл от кого скрываться, конечно. Иво наверняка давно уже всё заметил. Только молчит. Жонсьер поворачивается к Мартену и встречает его взгляд. Мгновением спустя осознаёт, что друг на него смотрит давно, а папка с документами, завладевшая его вниманием прежде, лежит на краю стола. Приор бесшумно вздыхает, сплетает пальцы. Выражение его лица становится обеспокоенным, сочувствующим, и его взор скользит к Лу, задерживается на ней. — Бессонница и кошмары, — отвечает Иво. — Трое суток почти без сна. Если не четыре. Как села, так и заснула. Я не стал будить. Смотреть на неё больно. Решил, пусть поспит. Марк хмыкает, уголок губ слегка приподнимается. — Проснётся, будет ворчать. Безобидно, чтобы субординацию не нарушать, но по взгляду поймёшь всё, что она о тебе думает. Мартен возвращает внимание на него. Отзеркаливает его полуулыбку. — Не сомневаюсь. Жонсьер не может ничего с собой поделать и снова переводит взгляд на Лу. Чувствует иррациональное желание укутать её в одеяло и унести в место куда более уютное и предназначенное для отдыха, но старательно его душит. Сплетает пальцы, задевая обручальное кольцо на безымянном, чтобы напомнить себе, идиоту, что он в отношении неё не может делать ничего вообще. Ничего из того, что хочет. Надо вернуться к работе. Просто вернуться к… Насколько же она всё-таки замучилась, несчастная девочка. …работе. Вернуться к работе! — Марк, надеюсь, ты слушаешь? — с трудом проникает в сознание голос Иво. — Есть ещё вопрос, который нам нужно обсудить. Благослови, Единый, Мартенову душу. Что бы Марк без него делал?***
Ничего так не бодрит с утра, как чашечка свежезаваренного скандала. — Она тебе нравится, да? Стоя к Летиции спиной, мужчине даже не надо оборачиваться, чтобы увидеть искрящийся недовольством взгляд и скрещённые руки. Он продолжает спокойно помешивать кофе в чашке, наблюдая за собственным действием. С Рид ругаться хотя бы весело. Стоит этой мысли мелькнуть в мозгу, инквизитор хмурится. Пора признать — выбираться из его головы невыносимая псионичка не собирается. — Кто? — невозмутимо спрашивает Марк, с едва слышным стуком убирая ложку в сторону. Ну да, прикинемся дураком. Не то чтобы Жонсьер так уж удивлён. Он давно ждал подобного разговора, давно ждал, когда Лети заметит и устроит сцену. Это просто было делом времени. Как бы мужчина ни скрывал, как бы ни контролировал эмоции — невозможно утаить правду от человека, который знает тебя долгие годы. Она с явным раздражением вздыхает. — Не притворяйся идиотом, — низко, почти угрожающе произносит. — Эта Рид! Ты глуп, если думаешь, что не видно, как ты на неё смотришь. Уже несколько месяцев, Марк! Особенно на последнем приёме! Ты ведь уже даже не скрываешься! — Затем Летиция на пару мгновений замолкает. Дальше её голос звучит спокойнее: — Объяснишься? Хочется сказать, что это заметно только ей. Сам же Марк полностью контролирует свои действия — по крайней мере, так считает. В любом случае никому дела нет до того, на кого он там смотрит. У всех перед глазами всё равно одна картина — Жоньсер и Рид постоянно собачатся. Тут даже в голову не придёт, что кроется под этим всем нечто совершенно иное. Однако Летиция права — инквизитор на Лу действительно смотрел. На том мероприятии был довольно жёсткий дресс-код, требовали надевать только строгие костюмы, и он ни за что бы никогда не подумал, что ей настолько будет идти подобная одежда. Девушка словно сошла с одного из модных каталогов, которые так любит его жена. Впрочем, они всё равно нашли причину друг до друга докопаться, потому всё было привычно и прилично. Марк быстро выпивает кофе, убирает пустую чашку в посудомойку, наконец оборачивается и видит именно то, что ждал, — пылающий гневом взгляд. Скрестив руки, мужчина облокачивается на столешницу и смотрит на Летицию с абсолютным спокойствием. — Мне нечего… — Ты спал с ней? — …объяснять. — Жонсьер резко хмурится, коротко усмехается. — Нет, Лет, я не спал с ней. Она опасно щурится. — Другое не отрицаешь, да? Он вздыхает. — Успокойся. Между нами ничего нет. И не было. Мы работаем вместе, всё на этом. Летиция закатывает глаза. В следующий момент преодолевает короткое расстояние между ними и останавливается вплотную к мужу, пристальным взглядом впиваясь в его зрачки. Видно, что не верит ни единому слову и абсолютно уверена в своей правоте. Инквизитор не двигается, смотрит в ответ без эмоций. Хотя, честно сказать, хочется о что-нибудь себя головой приложить — он знает правду о жене, знает, что она делала, должен сохранять с ней прежние отношения, чтобы ничего не заподозрила, а вместо этого провоцирует скандал, потому что внезапно стал чувствовать то, что не должен, к человеку, к которому не должен. Не по доброй воле, правда. Испытывать что-то к той несносной девчонке точно не планировал. Просто человеческий фактор. Проблемный человеческий фактор. — Правду скажи, — стоит на своём она. — Признай хотя бы, что чувствуешь к ней что-то. Я же вижу! — Ради Единого… — Не увиливай. Не пытайся что-то выдумать! Ты ни разу за все эти годы не посмотрел на меня так, как смотришь на эту девчонку. — Как «так»? — Как будто ты её от всего мира закрыть хочешь. Защитить. Закутать и спрятать. Марку нечего сказать — а ведь он всегда может найти какие угодно слова, чтобы ответить. Но сейчас он впервые чувствует себя беспомощным — абсолютно потерянным перед этими несколькими словами. Они за одно мгновение вынули из него душу и вытряхнули из неё всю правду, что там таилась. Так ведь и есть. Всё сказанное — истина. Жонсьер не подаёт виду. Остаётся по-прежнему невозмутим. Да ему и не надо что-то говорить или показывать — и так ясно, что Летиции уже всё понятно. Без слов и эмоций. — Мне нужно уходить, — сворачивая разговор, произносит дознаватель. Он отлипает от столешницы, обходит девушку и направляется прочь. — Не жди сегодня. Перед тем как уйти, слышит звон разбитой посуды.***
Снова надо за Периметр, в то же место, но в этот раз оказывается достаточным присутствие только Лу. Вейсс по своей части проверила всё, что можно было и нельзя, грубая сила Фарука тоже не понадобится — нужные и ненужные двери открыты либо выломаны, стены тоже. Короче говоря, можно считать всё это мероприятие повторной вылазкой из серии «доверяй, но проверяй, потому что каждый из нас немножко параноик». Жонсьер попытался отговорить Рид ехать, но никакие аргументы не подействовали, а его угрозы для неё давно уже как водичкой из пульверизатора в лицо попшикать. К тому же засранка заручилась поддержкой сверху, и поддержка сверху сказала, что с псионичкой всё равно будет лучше, а наедине Мартен добавил: «Отказалась пускать тебя одного». Что ж, степень изумления описать сложно. В лингве таких слов не имеется. — Да блин, месье Жонсьер, вы мне ещё детское кресло всуньте. Чё за ерунда-то началась? Или вам впереди тесно будет, если я туда же сяду? Приходится взять себя за шкирку и вернуть в реальность. А здесь картина презабавная — Марк настаивает, чтобы Лу села на заднее сиденье, а она отпинывается всеми возможными способами, только держа в узде матерное существо, которое в ней обычно живёт и иногда выползает наружу. Мужчина с трудом сдерживает тяжкий вздох. В очередной раз задаётся вопросом — почему она? Невыносимая, взбалмошная и неописуемо упрямая. Почему она? — Сзади можно лечь и поспать, — терпеливо разъясняет он опять. — На переднем сиденье не сказать чтобы удобно спать. — Я не хочу спать. Сказала панда с тёмными кругами до челюсти. — Поэтому заснули в приёмной, пока ждали, когда я закончу говорить с Приором? — не удерживается от шпильки Жонсьер и едва заметно приподнимает брови. — И поэтому спотыкаетесь через шаг. Как Рид закатывает до космоса глаза — это почти заставляет его улыбнуться. Но он собран и сосредоточен. У него работа. И невозможная псионичка, которую со скрипом выдерживает его нервная система. Так что надо делать дела, а не праздной ерундой заниматься. Однако ж кошмар как смешно выводить её из себя… Марк открывает дверцу, не сводя с Лу взгляд. — Марш в машину, Рид. Теряем время. Тем более ещё другую дорогу нашли. Дольше ехать. — Можете на меня жалобу написать за нарушение субординации, но вы меня дико бесите. С этими словами она таки забирается в авто, не видя, как странно весёлая, совершенно несвойственная ему улыбка растягивает губы. Девушка скрещивает руки, и инквизитор захлопывает дверь. Через несколько минут они наконец уезжают. А спустя полчаса — как удивительно — Лу сворачивается клубочком и отключается. Марк только усмехается.***
Жонсьеру кажется, что Рид скоро будет состоять из дыма. Как ни глянет — она снова с сигаретой. Интересно, это способ отвлечься или попытка себя убить, просто медленная? Он уж очень надеется, что не второй вариант. Как-то это предположение не вызывает никакой радости. Скорее, наоборот, желание вытряхнуть из неё и пачку сигарет, и зажигалку, и стремление сжечь себе внутренности, и вообще всю дурь, которая только имеется в этой несносной голове. Девушка и сейчас курит. Сидит на земле, поджав под себя ноги и упёршись руками в колени, и прислоняется спиной к стене дома, где экспедиция останавливалась в прошлый раз. Меж губ в очередной раз покоится сигарета, из носа медленно выскальзывает дым. Взгляд направлен вдаль, но и без того понятно, что мыслями псионичка не здесь. А может, даже и не в себе. Она вымотана настолько, что наверняка дремлет с открытыми глазами и вряд ли вообще о чём-либо размышляет. Дознаватель скрещивает руки, упирается спиной в стену. На языке вертится много замечаний и язвительных комментариев, но нет желания озвучивать. Хочется отправить её в какое-нибудь тёплое место. В отпуск. Чтобы от души отдохнула. Чтобы ментальное здоровье хотя бы легло в сторону восстановления. …ты её от всего мира закрыть хочешь. — Рид, — нарушая почти гробовую тишину, произносит Марк, — ложитесь спать. Я подежурю сам. — Может, на «ты»? Мужчина удивлённо моргает, затем хмурится, глядя на Рид с вопросом. Ему надо несколько секунд, чтобы понять смысл её фразы, но он всё равно слегка дезориентирован. Потом смотрит в ответ, когда псионичка поворачивает голову, затягиваясь, и глядит на инквизитора. — Хотя бы когда одни. Общаться будет проще. — Неужели? — Пока я произношу «месье Жонсьер», Земля успевает раз пять вокруг своей оси повернуться. Жонсьер хмыкает, оценивая шутку. Медленно кивает. — Хорошо. Не возражаю. — Отлично, — коротко отзывается Лу и отворачивается, делая новую затяжку. Мужчина почти закатывает глаза. Он точно знает, что она помнит про «ложитесь спать», но в очередной раз игнорирует его слова. Упёртая ведь, надо обязательно сделать по-своему. Как будто на себя молодого смотрит, честное слово. Опять. Ужасно бесит. Рид выкидывает окурок, выпуская дым последний раз. — Не надо таращиться на меня, — говорит внезапно она. — Я уже поспала в машине. Я в норме. — «Поспала» не равно «отдохнула». — Чё-то душно как-то стало. На пару мгновений Марк сжимает переносицу, напоминая себе, что он взрослый, уравновешенный, адекватный человек, способный контролировать свои эмоции и действия. Зрелый мужчина, который не должен реагировать на явные провокации молодой девицы, чей характер едва ли можно назвать лёгким. А главное — он терпеливый и невозмутимый. И определённо не может схватить её за шкирку, аки котёнка, и просто зашвырнуть в спальный мешок, чтобы не возникала. Нужно спокойно разговаривать и договариваться. Марк умеет. Умеет. — Хватит упрямиться, — негромко проговаривает инквизитор. — Серьёзно, тебе нужно больше сна. Пока есть возможность — воспользуйся. — И ты один будешь дежурить, да? — закатывает глаза Лу. — Я выносливее тебя. И сейчас точно в лучшем состоянии. Она выдыхает что-то вроде «бесишь», но он делает вид, что ничего не услышал. При этом диалог девушка не продолжает и сидит на месте дальше. Наверняка думает, что он отступится. Да, сейчас. Марк подходит ближе. — Давай, поднимайся. Не вынуждай силой к мешку тащить. — Не отстанешь, да? — Никогда. Двусмысленно как-то звучит. Аж в душе что-то дёрнулось. Однако пока что Жонсьер не обращает внимания — у него другая задача. Он осторожно поднимает Лу, но она оступается и едва не падает. Мужчина помогает удержать равновесие и крепко прижимает её к себе — крепче положенного. Окидывает Рид взглядом, проверяя, насколько она твёрдо стоит на ногах и может ли шевелиться дальше. На этом моменте должна включиться совесть. Хоть что-нибудь похожее. Не включается. — Ладно, может, ты был прав, когда не хотел пускать меня сюда. — Да неужто? — всё-таки вырывается язвительное. Девушка не реагирует, смотрит в ответ устало. Она так близко, что её дыхание задевает его челюсть, но сама, кажется, не обращает на сей факт внимания. Хотя тонкие пальцы на его предплечье сжимаются сильно. Однако лицо не выражает почти ничего. — Присматривай за мной, а, пожалуйста, — тихо и серьёзно просит псионичка, протяжно выдыхая. — Я реально боюсь сдохнуть по пути. Она не дожидается его ответа, медленно разворачивается и бредёт к своему мешку. Матерясь под нос, тратит много времени, но наконец-то укладывается. Ложится к Марку лицом и закрывает глаза. Спустя несколько минут, насколько он может судить, засыпает. Обходя улицу, Жонсьер не может перестать думать о «присматривай за мной». Он не знает, что так сильно задело в этих трёх словах, но голову покидать они не желают вообще. Как будто Лу на краю где-то болтается, готовая вот-вот сорваться и разбиться насмерть, и хватается за единственное, за что сейчас может. За него. Как так получилось? У неё есть друзья. Мать. Кей. Иво, в конце концов, с которым они здорово сдружились за все эти месяцы. А тот, у кого она просит помощи, — Марк? Он просто готов поставить всю свою карьеру и вовсе жизнь — за словами «присматривай за мной» кроется нечто гораздо более глубокое, чем одна эта поездка. Она боится сорваться, не удержаться, и почему-то думает, что именно он в состоянии помочь и сохранить ей рассудок. Как, чёрт возьми, так получилось? Когда из дома раздаётся крик, Марк выныривает из размышлений очень быстро. Потом до слуха доносится второй, и он срывается с места, мчится ко входу. Забегает, останавливается в дверях, застаёт Лу — она уже сидит, упирается руками в мешок и низко опускает голову, шумно, часто и хрипло дыша. В следующий момент её уже трясёт. — Рид? Рид! — зовёт Жонсьер, но ответа не получает. Он быстрым шагом приближается к ней, опускается рядом, сжимает плечи. — Лу, ты слышишь меня? Ему самому плохо становится, когда он чувствует, насколько на самом деле сильно дрожит всё её тело. Потом, едва ли отдавая отчёт собственным действиям, мужчина тянет ладонь, убирает спадающие вниз тёмные волосы ей за ухо, задевая щёку подушечками пальцев. Наклоняется к девушке. — Лу. Ты слышишь? Ты не спишь. — Пальцы, — неожиданно выдаёт она дрожащим голосом. — Покажи пальцы! Сколько пальцев? Сколько, сука, пальцев?.. Рид поворачивается. Хватает его руку, когда он показывает её, сильно сжимает. После, кажется, немного расслабляется. Закрывая глаза, на выдохе говорит: — Пять. Пять… Жонсьер не особо что-то понимает, но рад, что она осознала, что находится в реальности. Следом, правда, становится даже не до этого — она падает вперёд и стукается виском о его плечо. Едва ли касающийся её прежде, инквизитор прилично так поражается происходящему, но и отстраниться***
Марку кажется, что у него сейчас, как выразилась бы Лу, шарики за ролики заедут. Мало всего происходящего, мало сложностей и недосказанностей между ним и Рид, мало его вспыхнувших не вовремя чувств, так теперь ещё и… это. — Сбежала, значит, — без единой эмоции в голосе констатирует он. Мужчина поднимает взгляд, когда боковым зрением ловит резкое движение со стороны псионички, стоящей рядом со столом Приора, и встречается с ней глазами. Она выглядит так, словно хотела что-то сделать, но остановилась. Собиралась подойти? Или ему уже просто мерещится? Не удивился бы. Она словно обеспокоена. Или не «словно»? Инквизитор никогда не видел, чтобы Лу всерьёз за него переживала. Но сейчас голову готов дать на отсечение, что волнение в её взгляде истинное, искреннее. Что оно вообще есть. Что изменилось? Замечательно, Марк. У тебя жена сбежала, а ты думаешь про Лу Рид. — Да, — кивает Иво, откидываясь на спинку кресла и складывая пальцы домиком. — Исчезла со всех радаров. Говоря по-простому, смылась, пока вы с Лу были за Периметром. Сейчас её ищут. Жонсьер медленно кивает. Честно признаться, он не имеет понятия, что сказать и как ситуацию комментировать. То есть она всё это время играла нормального человека, примерную жену, никак не давала понять, что на какую-то не ту дорожку свернула, а теперь вдруг исчезла? Единый, какой абсурд… И совершенно нет ресурсов, чтобы что-то думать и решать. Марк медленно поворачивается к Мартену. — Не возражаешь, если пойду? В голове каша, не могу мыслить адекватно. — Разумеется. Иди. Дознаватель кивает. Поднимается, параллельно вновь сталкиваясь взглядами с Рид. Смотрит на неё секунд десять, прощается с ней и Стоуном и поспешно уходит. Выйдя из приёмной, он успевает преодолеть лишь половину коридора, когда резко открывается дверь. Жонсьер останавливается только в момент, как за спиной раздаётся: — Марк! Подожди. Не удивиться сложно. Инквизитор оборачивается, слегка приподнимая брови в немом вопросе. Вроде бы условились общаться неформально, когда одни и рядом никого, а здесь здание Инквизиции и коридор, по которому может пройти кто угодно. Однако, конечно, Лу Рид не была бы Лу Рид, если бы не подвергала себя любому виду риска каждую секунду. К счастью, коридор пуст. Псионичка останавливается напротив. Неприлично близко. И точно замечает и знает это, но не особо обращает внимание. Как будто так и должно быть. Коротким движением проведя языком по губам, цепляет пальцами левое запястье и вздыхает. Взгляд от его глаз не отводит. — Прости. Тормознула, а сама без понятия, что сказать, — прорезает тишину её негромкий голос. Мгновение Марк молчит. Потом произносит: — Начни с того, зачем остановила. По какой-то причине ты ведь выбежала за мной. Выбежала за мной. Она на работе, а понеслась за ним. Вот нормальная? — Тебе тяжело. Это только дебил не заметит. Я просто хотела… Девушка сбивается, раздражённо цокает, всё-таки отводит взгляд. Скрещивает руки, крепко задумывается о чём-то. Потом опускает веки, шумно выпускает воздух носом и резко делает к Жонсьеру шаг, сокращая расстояние между ними совсем до минимума. И обнимает. Сцепляет ладони за его спиной, прижимается щекой к плечу. — Необязательно проживать это в одиночку. Вот что я хотела сказать. Одному с таким оставаться херово. Я знаю. Марк не отвечает, но кладёт ладони ей на спину, касается скулой головы. Даёт себе несколько минут постоять в таком положении, потом мягко отстраняется, вновь смотрит ей в глаза. Набирает побольше воздуха в лёгкие. — Спасибо, Лу. Она поджимает губы и коротко кивает. После молчаливого диалога расходятся в разные стороны.***
Нью-Пари не останавливается даже ночью. Жонсьер, стоя на балконе, наблюдает, как мимо его высотки мчатся машины, идут люди. Прикрывает глаза, трёт переносицу, думая о том, что как-то ему всё же нужно заснуть. Отдыха катастрофически не хватает. Ни черта, правда, не получается. На часах — два ночи, а сна ни в одном глазу. Вставать рано, кучу вопросов решать, но нет, организм это не то чтобы волнует, очевидно. Спать мы не будем. Мы хотим бродить по квартире и страдать. От нечего делать растягивается на диване в гостиной и лезет в телефон. Проходит несколько минут, прежде чем инквизитор тяжело вздыхает. Ну конечно, Рид в сети. А, то есть он теперь следит за ней. Да? Всё, в отставку пора к чёртовой матери. Совсем уже здравый рассудок теряет. Потом — звонок. Экран бьёт в глаза ярким «Лу Рид». Тоже за ним следит? Нашли друг друга два сумасшедших. — Чё не спишь? — с ходу спрашивает её курящая голограмма. — Это уже вмешательство в частную жизнь инквизитора, Рид, — криво усмехается Марк. Девушка театрально цокает и закатывает глаза. Зажимает зубами сигарету и отзывается: — Ну пожалуйся на меня. Однажды уже это сделал, когда Мартен запросил комментарии на её счёт. Как-то не сработало. Мужчина хмыкает, качает головой. — Не спится, — отвечает он на вопрос. Следом задаёт свой: — У тебя опять кошмары? Некоторое время Лу молчит, словно сомневается, говорить или нет. Затем делает глубокий вдох и протяжно выдыхает. Дёргает уголком губ, плечом. — Как обычно, чё, — произносит наконец. — Ничего нового. Я привыкла. Щас посижу, потом смогу отрубиться. — Тебе бы… — К врачу? Ага. Йонас каждый день мне говорит это. Как по грёбаному расписанию. Обязательно добавляя, что мне надо свалить с работы, цитирую, «пока не сдохла». — Честно, не сказал бы, что он в чём-то не прав. Внезапно псионичку пробивает на смех. Она хохочет, прижимает тыльную сторону ладони ко лбу. Потом успокаивается, шмыгает носом, выкидывает сигарету, судя по резкому движению. Поджимая губы, пару раз медленно кивает. — Скажу Йонасу, что с ним согласился инквизитор, — он охереет, — с улыбкой проговаривает Лу. — Ну я подумаю. Но это не точно. Слушай, не хочешь прогуляться? Или ты всё-таки баиньки попробуешь? — Тебе знакомо понятие «поворотники»? — приподнимает брови Марк. — Темы меняешь с поразительной скоростью. — Об этом я тоже обязательно подумаю. Так чё? Минут через сорок они уже у входа в парк, который расположен недалеко от дома Жонсьера. Она встречает его кивком и слабой улыбкой, поправляя кожанку и убирая руки в карманы чёрных штанов. — Норм же район вроде? — вскидывает бровь Рид. — Я байк тут рядом оставила. — Не беспокойся, он в безопасности, — отвечает мужчина. — Идём? Лу, разглядывая необычной формы фонари и обвешанные гирляндами деревья, хитрым голосом спрашивает: — Часто тут бываешь? Он усмехается, покачивает головой. Конечно, ему известна любимая пикап-фразочка недоумков из баров. Потом смотрит на Рид, встречая весёлый взгляд. — Редко, — всё же говорит инквизитор. Она тянет вверх уголок губ, отворачивается. Больше ничего не произносит и просто смешно вертит головой, разглядывая всё, что попадается на глаза. В какой-то момент перестаёт, спокойно идёт рядом, даже слегка замедляется, смотрит под ноги, задумывается о чём-то. Марк буквально чует, как зреет серьёзный вопрос, потому молча ждёт. Он после стольких месяцев совместной работы и более чем тесного общения уже просто моментально считывает любую перемену её настроения. Это странно. И, возможно, чуть-чуть приятно. Интересные ощущения — знать кого-то так хорошо. С Летицией не возникало такого. В конце концов Рид спрашивает: — Ты правда думаешь, что мне надо уйти? Она бросает на него взгляд, следом отворачивается. Моментом спустя находит скамейку и с шумным вздохом падает на неё, слегка сползая вниз по спинке и запрокидывая на неё голову. Наблюдает, как мужчина садится рядом. Ему нужно несколько минут, чтобы обдумать ответ, но псионичка и не торопит. — Я думаю, тебе будет плохо, если ты всё бросишь. Тебе слишком всё это важно, — заговаривает он в итоге. — Но будет хуже, если останешься. Физически-то можно восстановиться, а вот ментально — не очень. Жонсьер поворачивается к ней, и они сталкиваются взглядами. Он впервые ловит себя на мысли, что не хочет, чтобы она куда-то уходила, исчезала, но при этом и желания нет, чтобы она умом двинулась из-за всего стресса, который испытывает. Так что лучше уж он не будет её видеть, зато она останется здоровой. Хотя бы относительно. — Ты можешь попросить перевести тебя куда-нибудь в другое место, на другие дела, охранять кого-то ещё. Подальше отсюда, — пожимает плечами инквизитор. — Ага. А ты же не в курсе, насколько глубоко я сижу во всей этой заднице, да? Думаешь, так легко всё поменять можно? — Иво найдёт для тебя вариант. Ты будешь в безопасности. И далеко от политических интриг. — Ты меня бесишь со своим рационализмом. — У кого-то из нас он должен быть, не считаешь? Девушка сильно бьёт его локтем по рёбрам и с абсолютно невозмутимым лицом отворачивается, скрещивая руки и закидывая ногу на ногу. Марк не может сдержать улыбку. А следом едва скрывает удивление, когда Рид вдруг роняет голову на его плечо. Он сомневается, не двигается несколько секунд, потом всё же прижимается щекой к её макушке. Они долго так сидят. Молча, думая о своём, не шевелясь. Время от времени кажется, что Лу уже заснула, даже самого порой в сон клонит. Иногда хочется сказать что-нибудь, но и в тишине, в общем-то, хорошо. Потом она вдруг шумно вздыхает и выпрямляется. Повернувшись к Жонсьеру всем корпусом, прижимается боком к спинке скамейки, ставит ногу на край и обхватывает пальцами колено. Внимательно смотрит на вопросительно глядящего на неё инквизитора. Затем подтягивает и вторую ногу, обнимает уже обе коленки и упирается подбородком в локоть. — Я тебе нравлюсь, да? — внезапно выдаёт псионичка. — Заметно? — Сначала не очень. Потом стало заметно. — Она недолго молчит, после спрашивает: — Разве это не усложняет тебе жизнь? Мужчина усмехается, почти что фыркает. Он совсем без понятия, что отвечать на столь необычный вопрос. Бывало, и сам им задавался, но как-то ничего умного в голову не пришло. Ну, судя по тому, что близкое общение с Рид Марк до сих пор не оборвал, он либо идиот, либо это всё же не усложняет ему жизнь. Жонсьер так и молчит. Совсем не в состоянии сообразить, что сказать. Просто смотрит девушке в глаза. — Почему? — огорошивает следующим вопросом она. — Что «почему»? — Нравлюсь. Почему? Мужчина почти готов проверить ей температуру. Болеет, что ли? — Вот ты забавная, — хмыкает он. Лу выгибает правую бровь. — А ты душнила, — отбивает она. — Ну скажи первое, что на ум пришло. Марк вздыхает. — Ты самый раздражающий человек на свете. Несколько мгновений псионичка не реагирует, просто пялится на него большими глазами. Кажется, даже не дышит. Следом её губы медленно растягиваются в широкую улыбку, и Рид громко смеётся, запрокидывая голову. С ума сойти. Учитывая последнее время, в которое она лишь мучается, это похоже на чудеса какие-то. Лу и смех? Поразительно. — Окей, окей, — кивает несколько раз она. — Это просто лучшая причина. — Не знаю, чего ты ещё ждала. — Ничего. Правда. Ничего. Просто любопытно было. Поглядев на него недолго, девушка однобоко ухмыляется и возвращается в прежнюю позу — садится к нему боком и кладёт голову на плечо. А спустя пару секунд вдруг произносит: — Ты мне тоже нравишься. Жонсьер дёргает чуть вверх уголок губ. С бесшумным вздохом повернувшись к ней, прижимается губами ко лбу и отвечает: — Сочувствую. Рид снова смеётся.***
Время скоро уже двенадцать ночи, кажется, и единственное желание, которое у Марка есть, — побиться головой о стену. В глазах двоится, в мозгу троится, виски гудят, и хочется опрокинуть в себя бутылку чего-то крепкого. Но сначала бы всё равно как-то работу доделать. От дел отвлекает стук в дверь. Дознаватель поднимает голову, разрешает войти, а в следующую секунду негативный настрой слетает удивительным образом сам собой — в кабинет заходит Лу. Он вместо приветствия лишь устало кивает, приподнимает уголки губ в ответ на её слабую улыбку. Рид закрывает дверь, прячет ладони в карманы брюк и приближается к столу. Окидывая взглядом её лицо, Марк сильно хмурится и чувствует, как изнутри с какой-то невообразимой скоростью поднимаются одновременно злость и недоумение. Её подбородок пересекает глубокая рана. Профессионально зашитая, но тем не менее. Он собирается вскочить из-за стола, но не успевает. — Тихо! Не надо. Марк, сиди на месте, — округляя глаза и резким движением опуская ладони на стол, быстро проговаривает девушка и наклоняется. — Спокойно. Я в норме. Это было сегодня утром. Ездили в деревню в двух часах от Нью-Пари. Нашёлся там отморозок. Напал. Но всё обошлось. Я отделалась парой порезов. Всё ок. — Парой порезов? — вскидывает брови Жонсьер. — Ты это порезом называешь? По-моему, тебе едва не вскрыли нижнюю часть лица. Псионичка проходится языком по губам. Делает глубокий вдох, медленно выдыхает. Не спуская взгляда с глаз инквизитора, наклоняется ещё чуть ниже. Произносит предельно спокойно: — Со мной всё нормально. Не закипай. — Почему хилеру не позволила залечить? Ответом ему служит многозначительная тишина. Ну в самом деле, да, чего он тут напридумывал? Это же Лу. Мы стерпим, но лечить себя не дадим. Рид опускается в кресло, убирает руки со стола. — Я вообще не про это пришла разговаривать. — Я тебя слушаю. Она откидывается на спинку, дёргает уголком губ. Некоторое время проводит в молчании, просто глядя на Марка. — Я попросила о переводе, — заговаривает псионичка наконец. — Как ты и сказал, у Иво правда нашлись варианты. Причём довольно быстро. Как будто заранее приготовился. — Она с подозрением щурится, но этот факт больше не комментирует. — Короче, я еду к Периметру. Там ещё дальше Лаграса деревня. Прям очень сильно дальше. Целый день туда ехать. Там, э-э, дядьке одному телохранитель нужен позарез. Вроде тихо в том месте, не шибко много опасностей, вряд ли кто-то зашлёт к нему киллера или типа того, но паранойю не заткнёшь, поэтому… Ну, лучше перебдеть. Да и природа, покой, всё такое. Иво сказал, мне полезно будет. Работа там всяко легче, чем здесь, в самой гуще событий. — И он наверняка организует всё так, что никто не догадается, куда ты исчезла, — говорит Жонсьер. — Потому что ты слишком много знаешь. Тебя захотят убрать. Там тебе будет безопаснее. — Ага, — вздыхает Лу. Замолкают. Виснет тишина. Девушка утыкается локтем в подлокотник, подпирает ладонью подбородок, смотрит вниз. А он думает, что это правда хороший выход. Тем более, зная Мартена, он всё сделает таким образом, что ни у кого даже вопросов не возникнет, почему его телохранительница вдруг подевалась куда-то. Обставит всё как-нибудь естественно. А она тем временем передохнёт. Может, хотя бы частично восстановится. Смотреть ведь на неё без боли невозможно уже. Впрочем, сама Рид не выглядит абсолютно уверенной. — Сомневаешься? — Да не знаю. Просто… Не знаю. Мужчина всё-таки поднимается из-за стола. Обходит его, потом ставит второе кресло ближе к Лу, садится, обвивает пальцами её свободную ладонь. Ловит удивлённый взгляд. — Не сомневайся. Тебе нужен тайм-аут. Рид неторопливо наклоняется, упирается локтями в колени и едва заметно улыбается, когда их с Марком лица оказываются неприлично близко. Она медленно скользит взглядом с одного его глаза на другой, и такое впечатление, как будто собирается провести в этом положении вечность. — А что ж ты без меня делать-то будешь, а? Заскучаешь, — тихим низким голосом проговаривает псионичка, и лицо её становится совсем уж ехидным. Каким-то чудесным образом их пальцы оказываются крепко переплетены. — Нет, Рид, выдохну наконец спокойно. Она усмехается. — Ну-ну. Верю, месье Жонсьер. Следом опускает взгляд, и на несколько минут в кабинете наступает тишина. Лу просто наблюдает за тем, как его большой палец скользит по её костяшкам, и выглядит так, словно до сих пор не может осознать и поверить, что это между ними действительно происходит. Начали-то ведь и в самом деле с того, что хотелось друг друга убить максимально жестоким образом. А теперь… — Ладно, блин, как будто на всю жизнь прощаемся, — торопливо произносит девушка и выпрямляется, но ладонь Марка не отпускает. Потом своей свободной тянется в карман, когда раздаётся звук уведомления, и вытаскивает телефон. Глянув на экран, убирает его обратно и вновь смотрит на Жонсьера. — Я пойду. Кей освободился, внизу ждёт, отвезёт меня домой. Надо вещи собрать и спать лечь, а то вставать в сраную рань. Она сжимает на мгновение его руку, потом мягко высвобождает пальцы и поднимается. Вскидывает голову, когда мужчина встаёт следом. — Написать, как доеду? — шутливо спрашивает. — Напиши, — серьёзно отвечает инквизитор. Рид цокает и покачивает головой. Скрещивает руки, глядя теперь с вызовом. — Вот специально напишу. И каждый раз буду писать, как только свободное время будет появляться. Задолбаешься от меня сообщения… Договорить Лу не успевает — Марк притягивает её к себе за талию и целует. Сам от себя не ждал такого, но отступать уже некуда, да и не очень хочется, особенно когда она отвечает. Вторая ладонь оказывается на её щеке, пальцы зарываются в волосы, прижимая к себе псионичку ещё ближе, пока она цепляется за его воротник. Отстраняются медленно, соприкасаются лбами. Потом слегка отодвигаются друг от друга, встречаются взглядами. Ни один не произносит ни слова, хотя, в общем-то, непонятно, что тут говорить. Рид приподнимает уголки губ, не спуская с Жонсьера глаз. Мгновением спустя тянется вперёд, целует в щёку и отходит, мягко выпутываясь из объятий. Сунув одну руку в карман, неторопливо разворачивается и направляется к двери. На пару секунд замирает, но не оборачивается — и покидает кабинет. А Марку остаётся таращиться куда-то перед собой.***
Проводить выходной дома — странно. Инквизитор настолько привык постоянно быть на службе в любой день и в любом состоянии, что теперь сидеть в квартире и не делать, собственно, ничего… ощущается как какая-то дикость. Он даже почти ждёт, что вот-вот раздастся звонок и его вызовут по какому-нибудь запредельно срочному делу, с которым без него никак не справиться. Беглянка одна вон до сих пор скрывается… Звонок и правда раздаётся. Но не на телефон, а в дверь. И мужчина так и не силах сообразить, кого могло к его порогу принести. Как-то он не ждёт гостей-то. И не заказывал ничего. Когда смотрит на экран справа от двери, думает, что у него крыша немного протекла. Технологии в квартире самые новые, ошибки выдать не могут, так что, получается, сбой в системе только в его мозгу. Марк открывает дверь. Лу не выглядит как голограмма. Вообще, он не должен быть удивлён из-за того, что видит её. Они ведь постоянно общаются. Но он просто отвык наблюдать девушку вживую, прям глаза в глаза. Вероятно, так влияет разлука в целый год. Рид улыбается и, не дожидаясь приглашения, заходит внутрь, закрывает дверь. Потом приближается к инквизитору вплотную, поднимая голову и пристально глядя ему в глаза. С каждым мгновением краешки её губ поднимаются всё выше, делая улыбку совсем уж смешной и довольной. — Да не глюк я. Приём, Земля вызывает, — произносит псионичка и машет ладонью перед лицом Жонсьера. Он всё ещё не говорит ни слова и не шевелится, просто смотрит на неё. Она цокает и закатывает глаза, но улыбаться не перестаёт. Следом бурчит что-то вроде «ладно», обхватывает ладонями лицо Марка, подаётся вперёд и утягивает его в поцелуй. Он всё равно ещё притормаживает, но понемногу оживает. Сжимает её талию пальцами, сминая ткань клетчатой рубашки. Потом обнимает так сильно, что она резко носом воздух втягивает, хоть и не отстраняется. — Как ты тут оказалась? — спрашивает мужчина, слегка отодвигаясь. — Обалдеть, ты разговариваешь, — театрально округляет глаза Лу. После смеётся и говорит: — Приехала, Марк. — Она обвивает его шею. — Начальника сюда Иво срочно вызвал. Дела там какие-то, я не интересовалась. Короче, он меня отпустил на весь день. Сказал, за отличную службу заслужила полноценный выходной. А завтра обратно. Так что я выяснила, где ты, ноги в руки — и сюда. Жонсьер щурится. — Первым делом ко мне помчалась? — Ай, сомнения? Щас как обижусь. Он усмехается, качает головой. Потом вдруг щурится сильнее и переспрашивает: — Завтра обратно? — Ага. — Ну, значит… Сначала инквизитор отстраняется, улавливая недоумённый взгляд Рид, потом наклоняется, обхватывает её бёдра и резко закидывает псионичку на плечо. Разворачиваясь, направляется внутрь квартиры. — Ты чё делаешь?! — наполовину смеясь, наполовину возмущаясь, громко вопрошает девушка и стучит ладонями по его спине. — Что хочется, мадемуазель Рид, — невозмутимо отзывается он. — Ну охренеть! А меня спросить не надо?! — с прежней интонацией произносит она. Потом бьёт по спине гораздо сильнее. — Марк Жонсьер, отпусти меня щас же! Он лишь усмехается. — Нет, не отпущу. Затем перехватывает её покрепче и добавляет: — Ни-ког-да.