хуйлуша

      От напряжённой катки в Лигу Легенд Сынмина отвлёк непривычный запах сырой штукатурки. Принюхиваясь, он прошёлся по квартире и заглянул в ванную. Тёмные пятна на потолке заставили Сынмина прилично так охуеть. Предупредив парней в дискорде не ждать его и игнорируя вопли по типу: «Сучара, какой афк? Ты че, блять, топ дефай, мразь, Сынмин!» — он натянул на себя первую попавшуюся футболку и вышел из квартиры.       Поднявшись на пятый этаж, он надавил на звонок и не отжимал до тех пор, пока не услышал торопливые шаги.       — Что? — басом спросила светлая лохматая голова. Остальное тело, очевидно, пряталось за дверью. Сынмин хотел дёрнуть на себя, но, судя по голым ключицам и потопу в ванной, чел мог оказаться абсолютно голым. А наблюдать чужое голое тело Сынмин не хотел. Сынмин в целом не любил голых людей — травма после жизни в курортном районе Чеджу.       — У вас потоп, — доложил Сынмин. Но по морде лица понял, что его не поняли. — Вода течёт. Кап-кап, пшик-пшик. Вотер, ю андестенд?       Башка сказала: «Фак», — и исчезла. Когда она появилась снова, дверь открылась полностью.       — Я слип, — владелец квартиры смотрел в пол, изображая чувство вины. На нём появилась мятая серая футболка и такого же цвета шорты. — Закрыть воду, не быть кап-кап.       — Вы залили мне потолок в ванной, — шумно выдохнул Сынмин, после указал пальцем наверх и повторил: — Ваша кап-кап мне в хаус.       — Простить, — отчеканил сосед, — я буду оплатить.       Но нихуя он на деле не оплатить. Пропал как ветром сдуло. Двери не открывает, бумажка, затолканная в дверь, чтобы отсигналить, что открывалась, — на месте. У хуйлуши дома, походу, запас пропитания на месяц, и мусор он выкидывает через окно.       Сынмин бесится. Доходит до кипения и требует у коменданта номер хозяина квартиры «сто сорок три». Тот говорит, что он на Чеджу, и даёт номера своих съёмщиков, чтобы напрямую разбирался. Один не работает. Второй оказывается неким Хёнджином. Тот долго извиняется, обещает дозвониться до Феликса — так зовут светлую башку с басом, — а после пропадает, как ром на пиратском корабле.       Мокрые пятна на потолке ломают Сынмину жизнь. Он не может купаться, не гладя на них. Старается реже срать и отливать, чтобы не видеть это безобразие и ад перфекциониста, потому что следы даже, сука, неровные, и ждёт пиздеца, который наступит, когда хозяйка через месяц придёт за арендной платой и проверит жильё.       А потом он берёт Чанбина, а у Чанбина сила есть и ума палата. Он эту дверь чуть ли не выносит. И снова появляется блондинистая башка. С отросшими чёрными корнями, сальная и вонючая. И парниша килограмм на десять худей, чем был, тусклый, бледный, будто бы прозрачный, и абсолютно убитый.       — Вы ломать двери, — отмечает он вяло. — Я звонить полиция.       — Какая, чёрт ты ёбаный, нахуй, полиция, — выходит из себя Чанбин, — ты, хуйлуша, моему другу потоп организовал и, как пизда с ушами, свинтил. Я тебя, хуйло, самого по судам затаскаю, слышь.       Сынмин задумывается о том, насколько верно подобрано слова «хуйлуша», а после кладёт руку на плечо Бинни.       — Оплати ремонт, и мы уйдём, — говорит он, — гив ми йор мани за кап-кап, энд мы уйдём.       Парниша заторможено кивает, доносятся тихие шаги, и он возвращается с деньгами. Сынмин берёт и пересчитывает. Недостаточно, но больше половины нужного, так что хрен с ним, пойдёт.       Сынмин надеется с соседом больше никогда не пересекаться, и месяц проходит успешно. Хозяйка выписала штраф, но выселять не стала, хотя пообещала проконтролировать ремонт.       А потом хуйлуша к нему заявляется. С чистой башкой без чёрных корней, с лёгким мужским макияжем и противнем в руках.       — Я испёк. Угостить, — говорит он, широко улыбаясь, и Ким теряется на мгновение, потому что парниша, блять, изнутри сияет. Улыбается в тридцать два и жарит, как полуденное солнышко.       А Сынмин сессию закрыл и играл вторые сутки без перерыва. В общем, решил на халяву и пожрать. Если отравят, то Бинни знает, против кого ходатайствовать.       И он ел вкусную выпечку и слушал неостанавливающийся поток плохо-корейского недо-английского монолога про то, как Ли Феликс переехал из Австралии, чтобы учиться и работать, и как успешно шли его дела, а потом он провалился, прогулял уже три месяца и появился в списке на отчисление, но это ничего, не проблема — у Ли Феликса, казалось, всё не проблема, — и на работе он набрал на себя за троих и успел сделать до того, как прихуёвило так, что хоть стой, хоть падай.       Он говорит, у него случилась депрессия, потому что его бросил тот самый Хёнджин, а после признаётся, что сам предложил его бросить.       — У меня бар, — говорит Ли, — всегда быть, но я не знать. А потом бах, энд ай фил крейзи и супер мен. Ай си. Ай вонт. Ай ду ит. Я быть доктор Стрендж, любого дормаму заговорить и переубедить. А Хёнджину быть сложно. С таким эктив. И я предложить расстаться. Читать книг «Вай со мной сложно» энд предложить расстаться.       Иными словами, интровертный ссыкло-Хёнджин не выдержал банальной гипомании, даже не мании в полном её виде, и сбежал до депрессии, а он, Сынмин, нарвался невовремя.       И завертелось. Ли бегал к нему сразу после работы, расспрашивал об игре, медленно, но верно учился играть сам. Горел этим. Фанател от мувов Сынмина, чем взращивал его самооценку, как бабушка лучок на окошке, и вытаскивал в мир. Они ходили в кино, посетили одноразовый мастер-класс по флористике, после чего Ли признался ему в чувствах с помощью белых роз, — потому что нихрена из урока не вынес, заговорив учителя о правом-левом, — и они вроде как сошлись. Стали парой. Даже сексом потрахаться успели.       И тут Сынмина накрыло осознанием, что Феликса накроет откатом. И потащились они к психиатру, звонки которой игнорировались все эти месяцы. Она выписала таблеток. Сказала пить. Ли клятвенно обещал не пропускать и лечиться, признавал, что болен, и обещал больше никого не подводить.       И всё у них замечательно, хуйлуша всё больше приходит в себя, снова превращается в перспективного молодого человека. Лучшего сотрудника месяца. Главу двух отделов с ни минутой свободного времени, потому что работа — зал — языковые курсы — тхэквондо. И Сынмину кажется, что так плохо, как было при их знакомстве, уже не будет, Феликс не пропускает, и таблетки правильно исчезают из пачек.       Только Сынмин не знает, какая горсть выбрасывается за шкаф ежедневно. Потому что Ли Феликс снова считает, что он здоров, а нормотимики делают его несчастливым.