Сломанная кукла

Пока мы идём по неглубоко проваливающемуся насту, идти легко. Так как я иду последним. Когда начинается глубокий снег по колено, строй меняется, и все идут след в след. Мне кажется, что каждый впереди идущий, специально делает максимально широкие шаги, чтобы "Винсент Смит" испытывал как можно больше сложностей, пытаясь идти по этим следам. И я испытываю, делая раз за разом практически батман*, шаги шире, чем позволяет рост и длина ног, это тяжело. Под балаклавой шея мокрая и лицо. Но я не рискую снять. Благо чехлы на обувь, затянутые у меня под самым коленом, не дают набиваться снегу. Поворчав, инструктора отправляют меня за свои спины, и идут по следам, разбивая их в более широкие снежные провалы. Становится легче. Через несколько часов утомительного движения привал. Курсанты ломают нижние сухие ветки с сосен. И я тоже приношу охапку. Они быстро схватываются пламенем и трещат. - Сядь и отдыхай, - строго командует мне Псих. Наверное, я задерживаю движение группы. Псих делает две треноги у костра, ставит на них палку с висящими котелками. Они битком набиты снегом. Объясняет курсантам что-то. Я слушаю вполуха. И больше слушаю его голос, чем то, что он говорит. - ... В воду стоит добавить лиственницу. Это усилит выносливость. Снизит риск кишечных отравлений. Если есть возможность ещё и шиповник. - А когда есть будем? - Есть будем утром и вечером. Во время движения только пить. - У-у-у... - Не войте. В ваших телах ресурса на две недели. На одной воде идти можно. Сидя на рюкзаке, смотрю сквозь пламя вдаль. Там склон и замерзшая поверхность реки. Говорят, по реке идти проще. Там нет сугробов, ветер сметает снег. Хочется снять перчатки и погреть руки у живогоиогня. Но я не рискую показывать свои руки. Они никак не сойдут за альфие. Клонит в сон. Тело расслабляется. Может здесь и тяжело, и меня презирают многие. Но мне здесь удивительно хорошо. Дышится полной грудью. - Бедолага... Вздрагиваю. - Икры не сводит? Отрицательно кручу головой. - Если чувствуешь судороги, снимай обувь, растирай, продавливай. Киваю, наблюдая за его руками, которые ломают молодые маленькие веточки лиственницы. У него огромные руки, все покоцанные темная обветренная кожа, вены, кое-где мозоли, шрамы. Он может убить голыми руками, не сомневаюсь. Но эти руки сейчас делают что-то мирное и теплое. Чай нам всем. Отходит от костра. - Почему у него позывной Псих? - Отец говорил, его комиссовали. Он поймал шизу и расстрелял толпу подозреваемых. Его прикрыл кто-то сверху, и списали на посттравматический и несчастный случай. - Охереть... Моё сердце почему-то с этим не согласно. Но это вполне возможно. Вполне. - Все они там друг друга прикрывают. - Грохнет нас тут по тихой грусти, - недовольно бубнит Честный. - Очково как-то. - Да гонишь что ли? Мне нужно уединиться ненадолго. И я незаметно ухожу от лагеря обратно, по вытоптанной тропе. Сделав свои дела, вдали от глаз альфи, натыкаюсь на куст шиповника. Там висят оледеневшие ягоды. Стряхиваю с куста снег. Прижимая руку к груди, собираю в нее ягоду. Слышу свист. Вздрогнув, иду обратно. Навстречу мне один из курсантов. Большинство из них в балаклавах, лица как и у меня закрыты, и я не различаю их пока. - Слышь, Бедолага, - зло. - Все устали. И бегать, искать тебя не обязаны. Молча прохожу мимо него к лагерю. - Ты чо игноришь? - толчок в плечо. Как выпущенная из рогатки, улетаю в снег рассыпая ягоды. Курсант чуть растерянно смотрит на меня и россыпь ягод на снегу. - В тайге особенных нет, усёк. Подбегает Псих. - Что случилось? - Бедолага упал... Внимательный взгляд пробегается по мне, ягодам, снежным следам. - Понятно. Если товарищ упал, подай руку, помоги подняться. Злясь, тянет мне руку. Отбиваю его руку, поднимаюсь сам. Отряхиваюсь. - Ты где шиповник взял? - поднимает с сугроба ягоду Псих. Машу рукой в направлении куста. - Ещё есть там? Положительно киваю. - Идите туда оба, наберите для группы. Как только мы отходим от Психа, курсант цедит сзади. - Я тебя урою, уродец... Подставлять своих нехорошо! Разворачиваюсь. Адреналин бьёт в голову. Ты!! Какой ты "свой"?! Домашний питомец! Меня урывал такой зверь, до которого тебе, пацану, падать и падать. Думаешь, я тебя боюсь?! Смотрю ему в глаза, оскаливаясь под балаклавой. Я сам теперь тоже зверь! Раненый. Меня на убой растили. И не раз "забивали". Не лезь лучше... - Ох, нихуя се! Бедолага у нас повыебываться решил. А вывезешь без инструкторов-то? Достаю нож. Снимаю ножны. И на снегу пишу: "А ты?". И зажимая нож в руке, поднимаю на него взгляд. Не лезь!! Делает шаг назад. - Ёбнутый что ли? Киваю положительно. Показываю ножом ему на куст. Отворачиваюсь и ухожу. Внутри клокочет и пробивает на истерику. Зло вытираю слезы из глаз. Собираю свой шиповник, рассыпанный на снегу, трясущимися пальцами. У меня тоже посттравматический...