Юность

      Я проснулся от громкого смеха рядом. Какая-то кучка подростком решила, что расположится недалеко от меня — это самая гениальная идея в их жизни. В голове растекалась тяжесть, которая обыкновенно появляется после прерванного дневного сна.       Потерев глаза, я лениво осмотрелся, всё ещё пытаясь протрезветь от жары и размять онемевшие конечности. Удивительно. Сам не заметил, как уснул, несмотря на то, что и так сплю раз в десять больше положенной нормы, настолько размягчило меня солнце и это ленивое, тягучие времяпрепровождение.       Да, здесь, в этом приятнейшем закутке на лоне природы, отрезанном от всего нашего шумного прогрессивного мира, даже само время текло как-то по-другому. Оно словно постоянно играло с людьми в догонялки, как ребёнок, на которого взрослые обращают внимание только тогда, когда маленькая ручка требовательно подвергает их, забывшихся за разговором, за подол одежды. Вот ты проснулся — уже двенадцать — затем завтракаешь, приводишь себя в порядок (если есть настроение), идёшь на прогулку, заглядываешь в магазин, болтаешь с каким-то давним знакомым, катаешься на велосипеде, успеваешь перекусить перед обедом, просмотреть несколько страниц начатой книги и ухватиться ещё за тысячу самых разных мелочей и дел. А время только около двух.       После обеда садишься в кресло на залитой солнцем веранде, прикрываешь глаза и…проваливаешься. Время таинственным образом исчезает. И ты либо просыпаешься, либо скидываешь с себя приятную негу, когда чувствуешь на своём теле мягкую прохладу приближающегося вечера.       «Посмотри, — шепчет Время. — Я всё ещё есть, я всё ещё с тобой. Дни проходят невообразимо быстро. А что ты сделал? Ты не сделал ничего путного. Ты на ещё один день приблизился к неизвестному…»       «Отстать, — говорю я, отмахиваясь, как и все здесь собравшиеся. — Я хочу медленно терять эти дни и лениться. Разве мы не имеем права на отдых? Мы только и мечтали об этом. А ты, знаешь ли, могло бы быть не так жестоко».       Да что толку спорить. Меня окутывают неопределённые ощущения. То ли хочется снова провалится в сон, то ли окончательно скинуть с себя эту туманную сонливость. Ни того, ни другого пока не удаётся.       Внезапно в мою ногу прилетает мяч. Что ж, придётся приводить тело в движение. Я сел на своём ложе и наклонился — мяч оказался в моих руках. За ним уже спешил один из группы юных спортсменов. На его чуть красноватом от долгого принятия солнечных ванн лице цвела неловкая улыбка. Ясные голубые глаза показались мне ужасно знакомыми. Я узнал соседского парнишку.       Мои временные соседи оказались довольно милой четой. Мы даже как-то с ними разговорились. Они, разумеется, рассказали мне и о сыне, но я, если честно, не помню даже его имени. Несколько раз он появлялся среди отдыхающих. Помню, даже обратил на него внимание. На вид ему было от 15 до 20 лет, довольно высокий, модная причёска. Бьюсь об заклад, что по нём сохнет ни одна девчонка.       Вооружившись книгой, я осторожно изучал его. Пару раз мальчишка поднял на меня взгляд. Стало неловко от того, что меня поймали на разглядывании этого вполне симпотичного лица с на удивление чистой кожей, которой редко могут похвастаться подростки. Неловко от того, что теперь он знал, а я знал, что он теперь знает.       Вообще мне часто говорили, да и очень хотелось верить, что выгляжу намного младше своих лет. И, возможно, я тоже заинтересовал его. Но было ли это реальностью, а не сладким ослеплением? Не было ли моё ненавязчивое внимание для него чем-то смешным? Как если бы это внимание было от того пожилого джентльмена или вон той явно несвежей дамы. Больше я не рискнул бросать такие прямые взгляды, якобы погрузившись в свои мысли, лишь краем глаза заметил, как он довольно долго смотрел на меня.       Отчего нас так тянет к юности? Не от того ли, что мы сами застряли в этой прекрасной поре..?       Итак, во второй раз я увидел его на том же самом месте. Это казалось просто каким-то провидением. И у него было такое расстроенное, несчастное лицо, что я еле удержался от того, чтобы подойти и спросить, в чём дело и могу ли я чем-нибудь помочь.       Нет, не смейтесь, я тогда почти всерьёз думал о том, как бы перехватить его где-нибудь по дороге. Уже представил, как он удивлённо посмотрит на меня, а потом благодарно улыбнётся. Может быть, он даже окажется немного увереннее меня и предложить познакомится, на что я со смехом отвечу что-то вроде: «Извини, боюсь, я уже слишком старый для тебя».       Разумеется, на это я не решился, хотя понимал, что они, т.е. милая чета, родители этого милого мальчишки, могут уехать уже сегодня и я больше никогда не увижу его. Но нет, нет, не могу даже думать об каких бы то не было отношениях с этим почти ребёнком.       — Извините! Кажется, мы немного вас задели.       — Ничего, — миролюбиво, как мне показалось, ответил я, бросая ему мяч. — Забирайте вашего беглеца.       Извините… Очень воспитанно. Даже снова заставило почувствовать свой возраст. Действительно, почему нельзя было просто сказать: «Эй, парень, можешь подать мяч? Кстати, хочешь с нами?»       — Спасибо! Вы читаете? — он кивнул на книгу, которую я никак не мог закончить.       Не хотелось его разочаровывать, но не смог отказать себе в удовольствии пошутить:       — Вы хотите спросить, умею ли я читать, читаю ли вообще или как у меня продвигается именно эта книга?       Я всегда обращаюсь к людям на Вы. Не выношу этих вульгарных тыканий в незнакомого человека любого возраста. К тому же такая простая уловка заставляет их чувствовать себя важными, и собственно может располагает к собеседнику. Они, правда, ужасно удивляются. Мой ответ показался ему забавным.       — Ладно, — он широко улыбнулся. — Я хотел узнать обо всём сразу. И как у вас продвигается именно эта книга?       Его улыбка напомнила мне что-то далёкое и приятное. Вот кого он напоминал мне. Такого же симпотичного и юного паренька, с горящими глазами, свободными манерами, которому я когда-то на заре своей юности клялся в вечной любви и о котором теперь ничего не знаю.       — Признаюсь, эта книга кажется мне ужасно скучной, — откровенно сказал я.       — Правда? Я думал… Вы всё время читаете что-то такое. Ну, серьёзное. Вы выглядите очень, — он на секунду задумался. — Начитанным и серьёзным.       Маленький сорванец. Это был комплимент? Или ты хотел сказать, «серьёзным» в смысле ужасно скучным, как все взрослые? Если бы ты знал, насколько сильно мы в душе не соответствует этой внешней серьёзности. Мы уверены, что с возрастом, как по щелчку пальцев, станем умнее. Но… Не выходит. Зачем мы так лицемерно пытаемся скрывать это? Мы так стыдимся своих ошибок и своих увлечений, как будто за это нас отправят на костёр.       Не зря Сократ считался великим философом. Ведь он первый признал свою несостоятельность, несмотря на почтенный возраст. Ну, товарищи «взрослые», у кого ещё хватит смелости на этот шаг? Ну же, господа, не стесняйтесь! Что-что, мужчина, вы до сих пор любите детские игры? А вы дамочка, отрицая свои годы, словно молодая кокетка, смеете носить яркую одежду? Помилуйте, да это же просто вульгарно и не к лицу вам! Ужас, господа! Будьте хоть чуточку серьезней. Вы же не хотите потерять остатки уважения этих юных созданий. Иначе как вы собираетесь твердить: «Ты не поймёшь, ты ещё слишком глуп и слишком молод». Может, и я тоже слишком..? Да, я тоже.       Знаете, одна моя знакомая — чудесная старушка — как-то со снисходительной улыбкой, вроде той, с которой я обратился к моему собеседнику, сказала что-то вроде: «Ах, вечно вы, молодые, гонитесь непонятно за чем. Тебе ведь нет ещё и сорока лет. Совсем юный». Как тяжело жить, ощущая этот внутренний диссонанс.       — Почему вы так улыбаетесь?       На мгновение я впал в замешательство, почувствовал себя абсолютно голым, как будто он мог прочитать все мои мысли.       — Стараюсь не быть таким серьёзным, — ухмыльнулся я. — Да и вспомнил кое о чём.       На его губах вновь появилась широкая тёплая улыбка.       — Хм… Интересно о чём. Вообще, знаете, если книга вам кажется скучной, почему её просто не выкинуть? — энергично заявил он.       — О как. Да вы бунтарь, юноша. Почему? Чтобы иметь в арсенале ещё одну прочитанную серьёзную книгу. Но неплохая мысль. Наверное, я так и сделаю.       Действительно, зачем себя мучить? К чёрту всё это!       — Ага, попробуйте! Ох, кажется, меня давно уже ждут… Ну… До свиданья!       Его друзья уже давно пытались привлечь внимание и, кажется, теряли терпение от нашей болтовни. Я пробормотал слова прощания, не смея удерживать его, только смотрел вслед удаляющейся, навсегда удаляющейся от меня стройной фигуре.