***
— А голосок у тебя ничего. Ужасная фраза, с которой началась эта отвратительная история. Нормальные люди испытают отвращение и пошлют говорящего куда подальше с такими неоднозначными комплиментами, однако Сатору исключителен во всем. — Еще бы, иначе он не приносил таких денег, — будучи весьма под градусом за барной стойкой после удачного дебюта, ему ничего не стоит беззаботно ответить на флирт. Это отзывается лукавой ухмылкой Сукуны, что, к сожалению, вовремя не предостерегает блондина от роковой ошибки. — Хотел бы я посмотреть, какие еще октавы он может брать, — приближение не назовешь ненавязчивым, когда к тебе подсаживаются почти вплотную и заглядывают в самые глаза на наличие в них трезвости. Последнего, кстати, не наблюдается. Можно ли списать на это обстоятельство то, как гитарист охотно подхватывает интонацию их диалога, перерастающего в более откровенный? — Милый, такие фальцеты тебе и не снились, — теперь его очередь бесстыдно щуриться и делать финальный глоток дешевого виски. Вообще, в планах было подцепить девушку, но… не велика разница, если к тебе подкатывает вполне симпатичный парень. На ночь сойдет. Однако, ночь затянулась.***
Ремен становится видением, что приходит как при белой горячке, изводит не только морально, но и физически, оставляя о себе напоминания, разбросанные по всему телу, и не отпускает тебя до самого утра. Первые две недели Годжо вообще начинает сомневаться в своем психологическом здоровье, когда застает только внешние изменения собственного тела, но совершенно не может вспомнить лица того, кто их оставил. Кажется, что этот образ он навязал себе сам, пока на месте розовой макушки оказывались разные люди. К великой радости Сатору, другие участники группы тоже видели этого татуированного парня — о чем с явной издевкой поинтересовались, касательно их с певцом уединения всякий раз, — а, значит, это либо массовая галлюцинация, либо самая настоящая реальность. Что было бы лучшим вариантом можно догадаться. На этот раз блондин намерен спросить с Сукуны — чудо, как вообще удалось имя запомнить — за все те совместные ночи. Он хотел просто секса? Годжо ему не шлюха бесплатная, которую под одним бокалом можно в постель утащить. Следующий вопрос: почему каждый раз именно он? Людей в клубе много. Или это была обсессия с вокалистами в группах? Как же раздражает.***
Что за манипуляцию Ремен провернул остается неясным, но теперь раздражение меняет свой ракурс. Незаметно и непонятно для себя Сатору привязывается. Желание видеть, чувствовать, слышать, осязать и ощущать становится невыносимым. Он становится зависим. От каждого вдоха и миллиметра кожи этого подонка. Собственное состояние вызывает страх перед потерей контроля, но, вот, Сукуна словно этого только и добивался, а, как только получил, потерял всякий интерес и пропал. Он не появлялся даже в воспаленной фантазии, только отзывался отголосками тоски, тревоги и сомнения, доводя до исступления. Однажды, когда гитарист в очередной раз со сцены искал глазами до боли полюбившуюся фигуру, он ее нашел. Тот смотрел, кажется, не мигая, и чересчур самодовольно и холодно, вызывая беспричинный страх. Словно Годжо сделал именно то, на что рассчитывал Ремен и теперь заплатит огромную цену. Возвращение не сулило ничего хорошего, как могло показаться. Теперь Сукуна не тайком, а демонстративно выказывал свое полное «безразличие» к блондину, почти на глазах предпочитая смазливому юношескому лицу самую обычную легкодоступную девушку. Променял зависимого им человека на бездушную куклу. Это выбило с концами остатки терпения, пробуждая изжогу в лице ненасытной ревности.***
Потрясающее разрушающее изнутри чувство, придающее красок любому взаимодействию и каждой мысли. Теперь любой вдох, направленный дюймом левее Сатору, вызывал желание схватить Ремена за горло, в то же время упиваясь болью безразличия в свою сторону. Ну почему он такой? Неужели столь тяжело откинуть свое самолюбие и забыть эту розововолосую опухоль, возвращаясь к привычной беззаботной жизни любимчика публики. Он променял мельчайшие радости жизни на, чтобы бегать за кем-то до потери сознания, нашел дофаминовую зависимость в лице Сукуны. Не только эмоции привносил этот парень. Одержимость подмяла под себя и музу, превращая в своего литературного раба. Она кропотливо в течение недели складывала все слова, что вертелись на языке, в один большой жест откровения через музыку. Теперь его оставалось лишь донести одним единственным верным способом — со сцены. И Годжо был полон решимости посвятить одну из лучших своих песен Ремену.***
Зал подпольного клуба, где состоялся дебют группы, ничуть не изменился спустя пару месяцев, как и его обитатели. Все тот же низкий потолок в темном помещении и галимое оборудование — публике все равно плевать на качество, когда в ушах звенит от алкоголя, а в глазах двоится. Да, можно было найти место для сегодняшнего концерта получше, но у всего есть свой смысл, как и у этого выбора. Сукуна обязательно поймет и придет из любопытства. Годжо не рассчитывает, он знает. На этот раз Сатору не ошибается. Под зеленым светом в несколько лучей он стоит перед микрофоном, различая в темноте среди толпы только одну пару алых хищных глаз. Они издевательски усмехаются в ответ, провоцируя шумно сглотнуть и едва свести брови. Теперь существуют только они вдвоем и этот вечер — их откровенный диалог. Do you like my song? Do you like my lyrics? You know I wrote it for you For you to be my chick Do you like my song? Do you like it girl? It’s called the song for My little deaf girl Мелодичный голос раздается эхом от стен в незнакомых интонациях и выражениях, вовлекая Ремена внимать еще больше. Ему не требовалось говорить напрямую — кристально ясно, кому адресовано обращение. С первых строчек чувствуется язвительность, которой Сатору готов одарить свой объект обожания в ответ на пренебрежительное отношение. Почти физически к коже липнет отчаяние, сквозившее через ноты, а отмыться от него будет невозможным желанием. Поддаваясь гипнотическому зрительному контакту ясных небесных глаз, Сукуна делает шаг к сцене. Well, I can see you dancing all over the night Jesus, girl, you don't see me or what Am I glass made, is my voice a whisper The way you move your but is freaky, give me fever Шаг. И еще один. И еще. Он ближе с каждым тактом, пока не приходится задрать голову, останавливаясь вплотную к возвышению. Сатору прямо над ним, изливает чувства в микрофон, позабыв обо всем их окружающем. Это признание, что больше невозможно держать в себе. Он чертовски устал от того, как его сердце болезненно ноет при виде Ремена и в ту же секунду заходится ослепляющей яростью. Ему не справиться самостоятельно. И поможет только тот, кто поджег этот ворох беспокойных мыслей. Гитарист нагибается, а потом и вовсе приседает, в мольбе приближаясь к палящим глазам. Do you like my song? Do you like my lyrics? You know I wrote it for you For you to be my chick Do you like my song? Do you like it girl? It’s called the song for My little deaf girl Последний припев, перед тем, как его подхватывают ловким замедленным движением за подбородок и утягивают в поцелуй. Настойчивый и терпкий. Ремен хоть и издевается по привычке, но чувства принимает. Разве можно было оставить без внимания настолько широкий жест? Подумать только, Годжо пребывал в глубочайшем отчаянии и безысходности, что чувств на целую песню нашлось. Эмоциональные качели определенно того стоили. — Тебе идет быть разбитым, — единственное, что шепотом опаляет собственные губы блондина, разрывая близость. Их отношения никогда не будут настоящими, но, может, в этот вечер все сложится хорошо, даже если на время.