***
"…But you should know by now I’m not a baby…. " "...Но ты уже должен знать, что я не ребенок.... " Просьба Джинкс об уединении была удовлетворена всего лишь на восемь минут, после чего Вай направилась к сараю и пинком распахнула дверь. Она прошла мимо полок и коробок с самодельными, купленными в магазине и украденными деталями, мимо жутких манекенов, на которые младшая сестра вешала свою одежду вместо вешалок, и мимо всех приспособлений, находящихся на разных стадиях завершения. Вай остановилась и посмотрела на тележку с инструментами, которую никогда раньше не видела. Это была совершенно новая установка марки "Талис", откуда она ее украла или выменяла? Но Вай забыла об этом, когда откинула в сторону поменявшиеся местами занавески для душа и увидела спальню -мастерскую Джинкс. В комнате стояла старая провисшая кушетка, на которой она спала, новый мини-холодильник (где бы его взять), а всю заднюю часть комнаты занимал длинный верстак, заваленный самодельными компьютерами, чертежами, паяльными инструментами и игрушками. Джинкс склонилась над тарелкой с ионийской едой и чертила на листе бумаги чертежи. Она позвала через плечо: – Привет, Вай. – Пау, только в последний раз... это правда? – Да. У меня сейчас семь с половиной недель. Синджед так сказал. – Ладно...кто? – Кто, что?– Вай сжала кулаки по бокам. Двадцатидвухлетняя девушка в обрезанных синих джинсах и черной майке без рукавов, которую она определенно заслужила право носить, с пистолетами, выбитыми на каждом плече. Татуированный молодой боец была яростным защитником по натуре и не умела мягко выражать свою привязанность и заботу. В ее голове крутились мысли о младших братьях и единственной сестре. Вай повиновалась первому пришедшему на ум инстинкту: она искала, на кого бы наброситься. – Не морочь мне голову, сестренка, кто отец?–Джинкс фыркнула, заглотила лапшу и сделала пометку на том, что рисовала. – Это тебя не касается, Толсторучка.–Вай хлопнула себя по лбу и подошла к скамейке. Она схватила Джинкс за плечо и развернула ее к себе. Девчонка отшвырнула ее руку и зашипела, но Вай была не в том настроении, чтобы ее уговаривать. Она уперлась кулаками в бедра и стояла на своем. – Это Экко, не так ли? Клянусь, я подниму его за ирокез и замахнусь им.... – Он не имеет к этому никакого отношения. Мы учились вместе на первом курсе. Кроме того, мы занимались только рукоблудием. – Черт, неужели это тот паршивый сопляк Кайн? Он почти мой ровесник! Я выбью ему все зубы на хрен! – Нет, не он. Мы только один раз целовались в комнате Майло.– ужасная мысль пришла Вай в голову, и она вздрогнула. – Пау....это ведь не Эзреал, верно?–Джинкс оттолкнула ее с рвотным звуком и подняла очки. Ее голубые глаза были полны гнева и отвращения. – ЭЗРЕАЛ???? Черт возьми, Вай, отдай мне должное. Я бы перетрахала весь город, прежде чем трахнуть эту маленькую блондинку! – Тогда кто? – Ты его не знаешь. Как такое может быть? Сколько парней знала ее младшая сестра? Кого Паудер знала, а она нет? И тут ее осенила новая мысль: они больше не проводили много времени вместе. Вай тренировалась, дралась, у нее была своя работа в "Капле", а теперь, когда она встречалась с Кейтлин, все изменилось. Когда они были младше, они с Пау тесно общались, но в последний год жизнь просто стала напряженной. И не только у нее, ее младшая сестра тоже не сидела сложа руки, у нее была своя работа на полставки и.... она росла. Вай поняла, что сейчас они общаются в основном через мемы и DM, и обычно видятся только за едой. Она посмотрела на голубой затылок и поняла, что они отдалились друг от друга. Черт, это была ее вина. Если бы она была рядом чаще, возможно, Пау рассказала бы ей о загадочном парне, и она смогла бы предупредить его до того, как это случилось. Она вздохнула и обошла табурет, чтобы опереться на верстак. Джинкс ковырялась в своей тарелке, бормоча про себя, перечисляла множество вещей которые сделает, прежде чем переспить с Эзреалом. – Знаешь, папин мозг скоро снова заработает, и тогда он начнет выкрикивать имя этого чувака. Ты хочешь, чтобы этот парень получил взбучку от меня или чтобы папа подогнал его к ноге? Джинкс вонзила вилку в креветку, на ее лице промелькнуло выражение паники, но потом она его подавила. Она снова улыбнулась Вай. – Может, и нет никакого отца, может, это все чудо и прочее дерьмо. Может, я ношу второе пришествие Джанны. Никогда не думала об этом, мисс умница? Хммм?–Вай разразилась хохотом. – Второе пришествие Эвелинн, ты имеешь в виду. Но давай серьезно, ты действительно не скажешь мне, кто отец? – Нет-нет. Проклятье. Тогда настало время для другой темы. Она вынюхает, какой же крысиный ублюдок обрюхатил ее, но позже. – Хорошо. Тогда когда мы поедем в клинику? Ты не должна идти одна.–Джинкс ответила, набив рот креветками. – Клиника? Зачем? Я только что была там. – Не будь глупой. Чтобы об этом... ну, ты знаешь... позаботиться.– Джинкс повернулась и долго смотрела на нее. Затем она отодвинула тарелку и сосредоточилась на своем рисунке. – О. Нет, я не буду этого делать. Я оставлю его себе.–у Вай глаза вылезли на лоб. – ЧТО? Пау.... ты не можешь!– Джинкс просто сгорбилась и продолжила писать. – Он мой. И он останется. Привыкай. Больше не говори об этом.–Вай не знала, что на это ответить. И она, и Джинкс были упрямы, как мулы, когда дело доходило до дела. Что ей оставалось делать? Взять ее в охапку и потащить в клинику? Может, она передумает, время еще было. – Ты ведь знаешь, что отец не оставит это просто так? – Да, я знаю, что будет дальше. Мы все уладим. Черт, что теперь? Она не знала, что делать или говорить. Вай скрестила руки на груди и посмотрела на потолок. – Этот чувак, кем бы он не был, удивился так же, как и мы?– Джинкс издала хриплое хихиканье и постучала карандашом по чертежу вверх-вниз. – Да, он был удивлен! Он чуть не подавился чертовым дымом от сигареты. Хахахах!–Вай задумалась, что за чудаковатый мальчик-панк в конце концов появился у ее сестры. Наверное, какой-нибудь придурок из Фиссур, у которого есть приводы и нет работы. Но ничего уже не поделаешь. Вай опаздывала, нужно было идти. – Мне нужно идти в "Каплю". Моя смена начинается в три. Слушай, напиши мне, если тебе что-нибудь понадобится. Давай завтра позавтракаем или пообедаем и продолжим разбираться со всем этим, хорошо? – Хорошо.–она похлопала ее по спине и повернулась, чтобы уйти. – Отлично, люблю тебя, Пау. – Люблю тебя, Толсторучка. Джинкс смотрела, как сестра уходит, а потом вернулась к своему рисунку. Она стянула сварочные очки, чтобы на них не попали слезы, которые уже наворачивались на глаза. – Ты не сказала "Поздравляю!".–прошептала она сестре, которой уже не было рядом.***
"Papa don’t Preach I’m in trouble deep Papa don’t Preach, I’ve been losing sleep But I’ve made up my mind, I’m keeping my baby, hm I’m gonna keep my baby, hm…." "Папа, не учи, у меня большие проблемы, папа, не учи, я теряю сон, но я решила, я сохраню своего ребенка, хм, я оставлю своего ребенка, хм..." Джинкс прождала час, а потом не смогла больше терпеть. Отец не заходил, значит, он ждал, когда она придет к нему сама. Она представляла, как он сидит в своем кресле, курит трубку и смотрит на дверь. Ждет, когда Джинкс проскользнет внутрь, чтобы отчитать ее. Как после каждой взорванной бомбы с краской, школьной драки или ареста за мелкое правонарушение. Но это было не то, что она могла отменить или пообещать больше не делать. Ее телефон разрывался от тревожных сообщений с заблокированного номера. Он там на стенку лез, но рассказать семье Джинкс должна была сама. Она просто написала ему ответное сообщение и сказала, что "всё в порядке" она поговорит со своим отцом, он любил использовать телефон для разговоров, что было мега-странно, когда всё уже было обговорено. Джинкс положила телефон обратно на верстак и похлопала себя по животу. –Пойдем встретимся с дедушкой. В доме было темно, Вай ушла, деревянные полы не вибрировали, значит, и Клаггора не было дома. Она услышала отдаленные звуки видеоигр, доносящиеся с лестницы. Майло в своей комнате, должно быть, папа сказал ему, чтобы он поменьше задирался, так что, по крайней мере, не будет никаких глупых шуток. Джинкс закрыла заднюю дверь, глубоко вздохнула и прошла в гостиную. Она не ошиблась: мужчина был именно там, где она и предполагала. Вандер сидел в своем старом кресле, на котором она много лет назад вырезала свое имя, ожидая. Свет исходил только от лампы рядом с креслом. Джинкс вздохнула, подняла очки на лоб и прошла к дивану, стоявшему рядом с креслом. Она опустилась на самую дальнюю от него подушку. Пять минут они сидели в тишине. Наконец по комнате разнеслось рычание. – Кто он?– Джинкс застонала и сгорбилась, положив голову на руки. – Ради всего святого...... Я уже слышала эту песню от Вай. Знаешь что, кричи сколько влезет, но от меня ты не услышишь имени. Я не позволю причинить ему вред. – Я просто хочу с ним поговорить.– Джинкс фыркнула и откинулась на спинку дивана. – Блять, ты просто хочешь применить свои убийственные штучки на ком-то, потому что ты в ярости. Я всё прекрасно понимаю, я же дочь, которая приносит несчастье, помнишь? Но этого не произойдет, так что если это все, о чем ты хочешь поговорить, я возвращаюсь к себе, я устала. Вандер положил трубку в пепельницу на подлокотнике кресла. Он нахмурился, но затем пожал плечами. – Отлично. Завтра мы пойдем в клинику, чтобы все исправить, а потом сможем забыть обо всём этом. – Я оставлю ребенка.–Вандер покачал головой и встал, чтобы уйти. – Ты маленькая девочка и не понимаешь, что говоришь. Это не котенок, которого ты нашла в переулке, Паудер. Не ты принимаешь решение, я твой отец, и этого не будет. Джинкс зарычала, вскочила на ноги, преодолевая приступ тошноты, и ткнула пальцем в спину отца. – НЕТ, НЕ БУДЕТ. Я больше не маленькая девочка! Это мое тело, мой ребенок, и ты не имеешь права голоса. Мне шестнадцать лет, и это значит, что ты не можешь заставить меня сделать аборт, так же как не можешь заставить меня оставить его, если я этого не хочу. МЕНЯ ЗОВУТ ДЖИНКС, И Я ПРИНИМАЮ РЕШЕНИЕ, А НЕ ВЫ! Вандер развернулся и подошёл к ней вплотную. Огромный мужчина возвышался над девчонкой, но она лишь оскалила зубы и не желала отступать. Ее отец поднял указательный палец и постучал им по другой ладони, крича ей в ответ. – ТЫ НЕ БУДЕШЬ ТАК ПОРТИТЬ СВОЕ БУДУЩЕЕ. Шестнадцать лет - не тот возраст, чтобы заводить проклятого богом ребенка. У тебя впереди светлое будущее. Ты умна и поступишь в хороший колледж, ты слишком талантлива, чтобы стать еще одной Лэйнс Скалл. Это всего лишь препятствие на дороге. И мне все равно, как ты или твои маленькие друзья называют тебя, но я буду называть тебя тем именем, которое дали мы с матерью. Благодари Джанну, что твоей матери здесь нет, чтобы увидеть, как ты себя ведешь! Это было больно и обидно, но не так сильно, как в случае с Вай, Клаггором или Майло. Джинкс была совсем маленькой, когда умерла мама, и у нее остались лишь смутные воспоминания о той женщине, которой дорожили все остальные. Еще одна причина, по которой она всегда чувствовала себя обделенной этой вонючей семейкой. Внезапно речь зашла уже не только о ее беременности. Речь шла обо всем, о чем она терзалась годами. – Я хочу не этого. Да, я чертов гений, но колледж, гребаные правила и тупые люди мне не подходят. Ты этого не видишь, потому что я тот ребенок, кого ты никогда не сможешь понять. Ты знаешь, о чем говорить с Вай, потому что она, по сути, ты с сиськами, знаешь, как общаться с Клаггором, потому что он хороший парень, с которым все будет хорошо, несмотря ни на что, и ты можешь прочесть Майло, потому что все мы знаем, он слишком труслив, чтобы быть настоящим мошенником, и в конечном итоге просто будет управлять баром вместе с тобой. Но ты меня совсем не знаешь! Он насмехался над ней, но Джинкс была взвинчена: она встала у его ног, повернула шею к его лицу и ткнула его в грудь указательным пальцем с розовым кончиком ногтя. Джинкс не осознавала этого, но инстинктивно обхватила живот другой рукой. – И ты перестал пытаться узнать. Ты всегда хотел, чтобы я просто заткнулась из за своей хандры, чтобы психотерапевт засунул мне в глотку таблетки или просто не доставляла тебе проблем. Ты хотел, чтобы я стала маленькой занудой, которая попала в какую-нибудь лабораторию академии, но это не про меня! Мне нужно идти своим путем, чтобы стать счастливой. Этот ребенок - часть этого пути, как и мой парень! Он понимает меня, слушает меня и доверяет мне принимать собственные решения! Вандер разразился хохотом и с усмешкой посмотрел на нее. – Ты только что доказала, какой ты ещё ребенок, дочка. Понимает тебя? Слушает тебя? Дай угадаю, он даже сказал, что любит тебя, да, Паудер? Он сказал все это просто чтобы снять с тебя трусики. Посмотрим, как долго продлится его "любовь", когда ты в первый раз случайно взорвешь что-нибудь рядом с ним или когда у тебя начнется такая утренняя тошнота, что ты не сможешь встать с постели. Тогда, Паудер, ты увидишь, как этот хрен, который убедил тебя раздвинуть ноги, исчезнет как туман на Пилте. А ты останешься с ребенком и "безбедной" жизнью. Она не сделала того, чего он от нее ожидал. Она не ударила его, не стала бросаться вещами или плакать. Джинкс просто стояла и позволяла ему говорить, причиняя ей боль. Она крепко сжала живот, обтянутый комбинезоном, и моргнула. Ее голос был ровным и безэмоциональным. – Ты не знаешь меня. Ты не знаешь его так, как знаю я, и не понимаешь, о чем говоришь. Но сейчас я уверена в одном: сегодня я больше не хочу разговаривать с тобой. Я иду спать и расставлять все свои ловушки в сарае, так что оставьте меня в покое! Вандер смотрел, как она уходит, и тут до него дошло, как все это прозвучало. Он поднял руку и начал идти за ней. – Паудер! Я не хотел... Я просто хочу защитить... Черт возьми.– задняя дверь захлопнулась, и он замер на месте. Он все испортил. Утром он попробует еще раз. Он должен был заставить ее понять, но если она не послушает ни его, ни Вай, то кого же тогда? Джинкс не собиралась ложиться спать. Она заперла дверь своего сарая, расставила ловушки, запихнула рисунок в сумку для ночевки, которую собирала для тайных свиданий со своим любовником, и выползла через запасной эвакуационный туннель, о котором никто не знал. Она вылезла из канализационной решетки в квартале от дома и отправила смс, чтобы ее подвезли. Машина высадила ее за две улицы от консервного завода, и остаток пути она проделала на своих двоих. Девушка пробралась в подсобку, пока третья смена консервировала тунца "Пилт". По отдельной лестнице Джинкс поднялась на верхний уровень - огромное чердачное помещение, переоборудованное под офис и апартаменты. У нее был свой ключ, что бы пользоваться им. Зайдя внутрь она бросила сумку в коридор, чтобы сообщить о своем прибытии. – Джинкс? Это ты? Ты сказала, что собираешься позвонить, как все прошло? Силко, видный худой и неприлично взрослый(для Джинкс) мужчина, вышел из своего кабинета, и синеволосая девушка наконец взглянула на отца своего ребенка. Весь вечер, с самого ужина, она держала все в себе, но больше не могла. Глаза защипало, начала подрагивать нижняя губа, по щекам покатились слёзы, и мужчина обнял подростка, прижал к себе, пока она надрываясь плакала навзрыд.***
"Daddy, daddy if you could only see Just how good he’s been treating me You’d give us your blessing right now ‘Cause we are in love…." "Папа, папа, если бы ты только увидел. Как хорошо он со мной обращается. Прямо сейчас ты бы дал нам свое благословение. Ведь, мы любим, мы любим, так, пожалуйста..." Прошло более двадцати минут, прежде чем слезы прекратились. Силко отнес Джинкс в свой кабинет и усадил их обоих за свой стол. Он знал, что ее успокоит знакомая обстановка, то место, где они полюбили друг друга. Его девочка, его особенная хрупкая девочка. Сегодня вечером он был нужен ей, ему захотелось уколоть себя в здоровый глаз за то, что он не был рядом, когда она сообщила семье о своем деликатном положении, но Джинкс решительно потребовала, чтобы его там не было. Ранее сегодня, когда они обсуждали план сообщить братьям и сестре, а также отцу о беременности, он попросил у нее разрешения присутствовать. Силко сказал Джинкс, что готов встретить гнев Вандера и все остальное, что может произойти. Девушка сидела у него на коленях и играла с его галстуком. Маленькая рука с обломанными разноцветными ногтями задрала белый шелковый галстук и потянула его голову вниз. Пара потрескавшихся, но мягких губ прижалась к его покрытой шрамами щеке. – Глупый Силли, ты не принесешь пользы ни мне, ни нашему ребенку, если папа или Вай забьют тебя до смерти на крыльце. Я знаю, что ты хочешь быть гордым и достойным отцом, и я ценю это, но сегодня я должна сделать это одна. – Я знаю Вандера уже очень давно, мы были ещё моложе чем ты, и я смогу заставить его понять. Конечно сначала он будет рвать и метать, но потом я...– губы на его щеке отстранились, и острые маленькие зубки укусили его. – Что потом? Покусаешь моего отца? Это не то же самое, что занять ему пару золотых, чтобы бар не закрывался, а он сломает парочку ног твоим неприятелям в уплату долга или когда Вай понадобятся новые гири или Клаггору - новая ударная установка. Он забудет обо всем хорошем что ты сделал для его семьи и испортит другую сторону твоего лица, пока Вай будет засовывать свою толстую руку в твою узкую задницу. Теперь, ты мне понимаешь? Доверяешь это дело мне? – Конечно, доверяю. – Тогда расслабься и дай нам ещё немного пообниматься, пока я не начну собираться домой. Я позвоню тебе, когда все будет сказано и сделано. Силко оставалось только согласился с этим планом, не то чтобы у него был большой выбор. Еще до того, как две недели назад Джинкс чуть не заставила его выкурить пачку сигар, объявив о своей беременности, когда они обедали за его столом, мужчина неуклонно терял способность говорить "нет" худенькой девушке. За последний год вся его жизнь изменилась. В самом ее центре взорвалась бомба по имени Джинкс. Вандер был его единственным другом, не считая Севики. Они вместе были бедными и голодными мальчишками, вместе были молодыми парнями, а теперь стали мужчинами среднего возраста. Вандер защищал маленького тощего Силко, а тот, в свою очередь, подтягивал здоровенного громилу по школьной программе. Вандер поднялся на боксерский ринг, а Силко вошел в мир бизнеса. В этом плане он преуспел больше своего друга: он был самым богатым человеком в Зауне. В этом городе не было ни одной законной, полузаконной или незаконной сделки, в которой бы он не участвовал. Вандер сделал неплохую боксерскую карьеру и теперь владел баром, совсем не хилым, но поменьше, чем у Силко. Но у него было кое-что, о чем бизнесмен даже не мог подумать, что завидует ему, пока не прошли годы. Собственная семья. Силко закатил глаза, когда Вандер сказал, что женится на официантке, которую нанял прошлым летом. Жениться? В наши годы? У Силко, в каштановых волосах которого тогда не было серебряных нитей, было время только на гексы, шестеренки и шайбы. Но он согласился на роль шафера и стоял рядом с Вандером, когда тот женился на красивой женщине с волосами, отражающими фиолетовый цвет. Он также покорно принял роль "дяди Силко", когда появились дети. А когда она умерла - рак был таким бессердечным ублюдком, - он сел рядом с плачущим мужчиной и обнял его, пока четверо грустных и растерянных детей смотрели на них обоих. Он скорбел вместе со своим другом, переживал его горе вместе с ним, но при этом был благодарен за то, что так и не завел собственную семью. Кто захочет рисковать сердцем? Только не Силко, он управлял своими эмоциями так же, как и своими делами. Вкладывал деньги только тогда, когда знал, что получит хорошую прибыль, или когда у него была информация из первых рук. Он рано потерял вкус к беспорядочным броскам игральных костей, отсюда и его печально известные шрамы. Но он выжил и жил дальше, сохранил дружбу с Вандером, и когда тот позвонил ему и спросил, не может ли он найти работу для Джинкс, его младшей дочери, Силко не стал медлить. Конечно, он помог. Джинкс всегда была его любимицей. Умная, странная и склонная к приступам ярости. Он мог часами с ней общаться. С ней всегда было забавно и интересно разговаривать. Когда он приходил к ним на ужин или барбекю на заднем дворе, то обычно играл с ней в карты или в Теллус. Ей нравилось, что он разговаривает с ней как со взрослой. Это было легко, ведь она была чертовски умна. Умнее большинства Лэйнеров еще до того, как смогла заглянуть за барную стойку своего отца. Силко знал, что у Вандера были проблемы с младшей дочерью с самого начала ее пубертата. Ее гениальный ум и отцовский нрав - слились в плохую смесь. Но он мало что знал об этом. В последние несколько лет он нечасто виделся с ними. Его консервный и рыболовный бизнес заставлял его месяцами пропадать за границей, в Билгвотере и на Змеиных островах, пока он пробивал себе дорогу на местные рыбные рынки с консервами "Око Зауна". Но со временем с делами было покончено, и контракты были подписаны, так что в обозримом будущем он будет в городе и сможет позаботиться о Паудер, так он думал. – Я больше не Паудер, дядя Силко, теперь все зовут меня Джинкс.– так она сказала, когда пришла к нему в кабинет в первый день. Он едва услышал ее слова, был слишком занят разглядыванием. Маленькая Паудер выросла за время его отсутствия. Джинкс была прекрасна. На правом боку, ноге и руке у нее были татуировки в виде клубящихся облаков, идущих от правого запястья в виде великолепного штормового фронта до самого бедра. Ее волосы отрасли, два синих каната свисали чуть ниже поясницы, оттеняя цвет огромных глаз. На щеках у нее оставалась детская припухлость, но она все еще была бледной и худой... но бедра у нее были на удивление упругими. У девушки были не ровные зубы, веснушки на милом личике и обкусанные ногти на руках. На ней были разношенные ботинки, рваные джинсы и старая рубашка, которая слегка мала, и никакого лифчика. Джинкс была миниатюрной, все в ней было немного не по центру, и она смотрела немигающим взглядом, как какой-то пернатый хищник. Хоть Силко никогда не был женат, он все еще оставался мужчиной. Когда ему требовалась "компания", он набирал номер эскорт-службы Бабетты и заказывал девушку. Если у Силко и был тайный стыд, то он заключался в том, что ему нравились девушки помоложе. Поэтому у него была реакция на нее, сильная реакция. Но он никогда бы не положил глаз на дочь Вандера! Жанна его покарает. Мужчина решил просто любоваться девушкой издалека и вести себя вежливо. Но тут возникла другая проблема. Джинкс была удивительной. И не только из-за нимфоподобной фигуры, которая преследовала его все ночи напролет. Она была энергична, трудолюбива, хотя и немного склонна к рассеянности, и так же чертовски умна. Она не переставала удивлять его. Сначала она полностью решила проблемы с сетью компьютеров, оцифровала все его файлы и глазом не моргнула, когда он потер подбородок и попытался объяснить, что есть некоторые аспекты его бизнеса, которые он хотел бы скрыть от непрошеных глаз. – О? Преступные дела? Круто, я покажу, как лучше скрывать записи. Все еще используешь бумагу? Ты такой бумер-динозавр, дядя Силко! В тот день мужчина принес ей первый маленький подарок. Она не только разобралась со всеми компьютерными проблемами, но и попыталась починить или усовершенствовать все остальные механизмы, к которым только могла приложить свои маленькие прелестные ручки. Благодаря ей линии консервного завода заработали быстрее, и он смог увеличить производство на пять процентов. Она ходила по другим предприятиям и возилась со всем подряд; иногда ее разработки срабатывали, иногда нет, но Силко обожал ее неугомонный и быстрый ум. Он влюбился в пятнадцатилетнюю девушку. Мужчина старался не подавать виду, но Джинкс вызывала в нем такие чувства, каких он никогда раньше не испытывал. Он поселил ее в кабинете рядом со своим, на отдельном этаже. Они обедали вместе каждый день, и он брал ее с собой, когда ходил на встречи и инспекции. Силко не только хорошо платил ей, но и покупал подарки и угощения. Все это было совершенно невинно, пока не наступил день, когда перестало быть таковым. Он нашел ее плачущей на лестничной клетке, отвел в свой кабинет и спросил, в чем дело. В тот день он узнал о "мрачных красках" и о том, что они иногда съедают все ее хорошие чувства. Даже если она принимала таблетки, которые ненавидела, даже если это был хороший день. Для Джинкс невыносим тот факт, что она может починить все, кроме: "Моего дурацкого сломанного мозга". Она стояла у его кресла и смотрела в окно, когда говорила это. Силко взял ее за руку и воскликнул, что ее мозг не "сломан", а великолепен. Он превозносил ее достоинства и достижения, уверяя, что ее путь к психическому здоровью - это не спринт, а марафон, и она обязательно найдет необходимый баланс. Потому что она была сильной, самой умной из всех, кого он когда-либо встречал, она была так идеальна... .... на его коленях, целуя его. После этого все пошло довольно быстро. Силко даже не притворялся, что не хочет ее или что им не стоит вступать в такого рода отношения, а Джинкс отвечала на это с большим одобрением и порывом. Обеды превратились в часовые поцелуи, она пробиралась в его квартиру по ночам и не любила уходить утром. Она не была девственницей, но была неопытна, быстро и охотно училась. Силко чувствовал себя снова молодым и ходил с круглосуточной эрекцией. Их связь стала тайной, волнующей и радостной. Когда Джинкс исполнилось шестнадцать и по закону была совершеннолетней, они начали обсуждать такие варианты, как юридическая эмансипация. Но решили, продолжать скрывать свои отношения до тех пор, пока ей не исполнится восемнадцать, а затем предадут их огласке и будут разбираться с последствиями. Ребенок все изменил. Это было абсолютное безумие, Силко даже не думал просить ее не рожать и попытаться уговорить сделать аборт. Он просто поперхнулся от неуместного дыма сигары, тут же затушил эту чертову штуку - ради Жанны нельзя курить рядом с беременными - и схватил ее за бедра. – Ты же не шутишь, правда? Это не один из твоих "мемов", верно?–Джинкс закатила на него глаза, но затем на ее лице появилось обнадеживающее выражение. –Правда-правда, Силли. Ты не сердишься? Как он может злиться? Он собирался стать отцом, а она никогда не оставит его. На что тут злиться? Он поцеловал ее и занялся с ней любовью на полу своего кабинета. Тело Силко было рядом с Джинкс, но его мысли уже были устремлены в будущее. Они не могли жить над консервным заводом; ему придется купить для своей семьи подходящий дом. Нужно будет позаботиться о наследстве, о средствах на обучение в колледже, о юридической и финансовой защите Джинкс на случай, если с ним случится "что-то" или "кто-то", вроде ее отца или сестры. Они поженились бы как можно скорее, и неважно, как это выглядело со стороны. Ей понадобится каждая унция юридической защиты, которую он сможет ей предоставить. Сегодня вечером он начнет переписываться с юристами, завтра отменит все другие дела, весь день проведет в компании юристов - столько бумаг надо поднять! Силко был не только невероятно счастливым, но и взволнованным. Деньги больше не были просто кучей, на которой можно сидеть и злорадствовать, они были нужны. Для Джинкс, для ребенка, которого она вынашивала, и для будущего, которое они олицетворяли. Силко поклялся, что проведет остаток жизни, защищая, обеспечивая и любя их обоих. До самой смерти. Но ее слезы, пропитавшие его рубашку, стали доказательством того, что он не сможет защитить ее от всех ракет, выпущенных по ней миром. Он не стал спрашивать, пока рыдания не прекратились, - лучше дать ей выпустить всё. Джинкс была существом переменчивых эмоций; мужчина научился понимать ее методом проб и ошибок. Ей нужно было выразить все, что она чувствовала: радость, гнев, печаль, счастье, иначе все это перерастет в нечто ужасное и она взорвется. Девушка свернулась клубочком на нем, он обхватил ее колени, а другой рукой гладил ее спину и шею. Когда она молчала больше минуты, Силко заговорил. – Было хуже, чем ты думала?–никогда не говорите ей, что она чувствовала или переживала, лучше спросите ее. Пусть она сама объяснит, пусть таким образом вернет себе контроль. Джинкс шмыгнула и вытерла сопливый нос о его рубашку, после чего прошептала. – В том-то и дело, что не было. Все прошло именно так, как я и предполагала. Я знала, что будет больно очень больно, но... всё равно надеялась, и оказалось больнее, чем я думала. Силко кивнул, он беспокоился. Семья Джинкс любила ее, это не вызывало сомнений, но они никогда не понимали ее, что давало ей силы действовать, почему она делала то, что делала, и что ей было нужно. Но он понимал: за прошедший год мужчина впитал душу этой девушки, как и она его. Он всегда умел хорошо читать людей; если бы он не умел, то не добился бы такого успеха. Но с Джинкс? Как будто он вдруг понял непонятный диалект, на котором говорит только один человек. Прошло несколько месяцев, прежде чем он понял, почему так легко узнал ее. Он взял ее руку в свою и поднес к губам, целуя костяшки пальцев. Он должен был продеть нитку в иголку: уверить и успокоить ее, не дать ей повода усомниться в нем и, на худой конец, сохранить связь между ней и ее семьей. – Твоя семья любит тебя....–она фыркнула, прижавшись к его рубашке. – У них, блядь, забавный способ это показать. Я лгунья, я ребенок, я не гожусь в матери.–Силко ткнулся носом в ее волосы. –...Дай мне закончить. Но они не понимают тебя, поэтому не доверяют,–ей нужно было успокоиться, ее душевное состояние сейчас было еще важнее, беспокойство и стресс теперь влияли и на маленького пассажира внутри нее.–Вандер, Вай и остальные видят Паудер, а не Джинкс. Маленькую нарушительницу спокойствия, которую они должны защищать и убирать за ней. Они не понимают, что ты теперь Джинкс, а Джинкс - она идеальна. Я ни на секунду не сомневаюсь в твоей силе. Я знаю, что если завтра утону в реке, ты и ребенок выживете. Маленькие жалобные ручки вцепились в него, а большие голубые глаза искали его лицо. – Я боюсь.–она никогда бы не произнесла эти слова другому человеку. –Чего?– нервная искорка, казалось, заметалась у него на коленях. Девушка натянула очки обратно на глаза что бы скрыться за ними, вслух повторяя список, который весь день вертелся у нее в голове. – Мне придется отказаться от лекарств или сменить их на менее мощные, я слишком маленькая и худенькая, чтобы родить здорового ребенка. Всю неделю я изучала всякую ерунду: ты знал, что дети могут родиться с зубами? А что, если он... это мальчик, к твоему сведению, мне постоянно снятся члены. Что, если он укусит меня за грудь? А что, если у меня не будет молока? Я не ем ничего, кроме буррито и конфет, мне нужно начать есть овощи, но я их ненавижу. Что, если тебя не будет рядом, потому что папа узнает, что мы влюбились, когда это было технически "незаконно", и ты пропустишь роды? Я могу обкакаться во время родов, ты знал об этом? Как я буду делать это в комнате полной людей? Силко молча выслушал все и уже собирался ответить, как она тяжело вздохнула и отмахнулась от него. – Но это все мелочи. Я могу ответить на каждый из этих вопросов. Могу решить их все, но... почему мне от этого не становится легче? Я ещё больше боюсь. Как я могу бояться чего-то хорошего? Того, что я сразу же поняла и решила, что хочу. Еще до того, как на тесте появились розовые полоски. Что это значит? Боязнь или страх означают, что на самом деле я не хочу ребенка или что я буду плохой матерью? А, вот оно что. Вот почему она вопреки ожиданиям надеялась на положительную поддержку со стороны семьи. Он прекрасно понимал ее чувства, они действительно были два сапога пара. Несмотря на всю неправильность, они должны были быть вместе. Он сжал одну из ее рук. – Подними очки, пожалуйста.–Джинкс откинула очки; у нее был пристыженный взгляд. Это надо было исправить.– Моя дорогая, на самом деле это означает прямо противоположное. Беспокойство? Страх? Знаешь ли ты, что до событий последнего года я мало чего боялся? Потерять деньги на сделке? Я просто пожму плечами и заработаю больше на какой-нибудь другой. Оказаться в опасной ситуации? Я всегда выходил из них раньше. Меня ничто не беспокоило, потому что я знал, что смогу разобраться в ситуации и взять ее под контроль. До тебя, конечно. Открытие о тебе изменило весь мой мир не только потому, что я стал счастлив, но и потому, что впервые с тех пор, как кто-то пытался отрезать мне лицо, я начал боялся. – Потому что тебя могут посадить за то, что ты трахнул меня?–от услышанного вырвался смешок, он скинул ее ноги и снова засмеялся. Это сняло напряжение с них обоих. Силко наклонился вперед и поцеловал ее прямо в нос, заставив ее снова рассмеяться. – На самом деле, да! Я действительно беспокоился об этом. Спасибо Джанне за маленькое одолжение, что ты забеременела только после шестнадцатилетия. В любом случае, в чем правда? Джинкс, я знаю, что намного старше тебя, но мы разделили этот опыт вместе. Я тоже никогда не был влюблен. Страх - это часть любви, как я понял. Ты боишься потерять ее, боишься разочаровать своего партнера, боишься всех непознанных вещей в мире, потому что заботишься о ком-то больше, чем о себе. Нет, Джинкс, эти чувства, которые ты испытываешь, - доказательство того, что ты уже любишь нашего ребенка. Это значит, что он желанный. Он снова сжимает её в объятиях; очки царапают нижнюю часть его челюсти, а кресло скрипит и протестует под ними от ее внезапного быстрого движения. Джинкс задала вопрос в его плечо. – Ты обещаешь? Что мы вместе навсегда и будем семьей? Всегда. – Обещаю, моя идеальная девочка, навсегда.***
"...We can raise a little family Maybe we’ll be all right…" "...Мы можем создать нашу маленькую семью. Может быть, у нас все будет хорошо..." У него всегда находились нужные слова, волшебные слова. Словесные якори, которые скрепляли отдельные части ее мозга и заставляли часто пугающий и злой мир казаться более милым и менее враждебным. А еще он помогал Джинкс понять перспективу. Папа и сестренка боялись за нее, даже если они раздражали своим поведением. Она бы продолжала стараться наладить контакт со всеми ними, даже с говнюком Майло. Девушка могла бы вечно лежать, свернувшись калачиком у него на коленях. Сердце Джинкс потеплело еще больше, когда она поняла, что теперь их трое, сидящих на этом офисном стуле. Рука Силко поглаживала ее по спине, и она была довольна. И возбуждена. Его глупые речи всегда делали ее счастливой и возбужденной. Молодая девушка начала извиваться у него на коленях. Весьма целеустремленно, как он хорошо знал. Рука на ее спине прекратила поглаживания, и Джинкс вздрогнула, когда кончики его пальцев проследили за ее позвоночником при следующем повороте. Она прищелкнула языком. – Теперь я хочу чего-нибудь другого.– его глубокий смех и снисходительная ухмылка, запустили реакции внизу живота. Джинкс повернула голову и дунула ему в ухо, и ухмылки Силко превратились в одобрительный гул. – Разве ты не всегда так делаешь? – Кажется, кто-то говорил, что ему нравится меня баловать. – Ты меня раскусила, умница. – Да я умная мамаша, теперь в спальню. Спальня! Спальня! Спальня! Джинкс сияла, когда он нес ее в глубь квартиры. Силли обещал, что скоро у них будет большой дом и она сможет обустроить его как захочет. Она начнет с детской. Он распахнул дверь, и она защебетала: – Я и так всегда супер возбуждена для тебя, папочка, но теперь, когда я залетела, я как турбо-заведенная, горяча и готова для твоих старых косточек! – И я вижу, что перепады настроения тоже идут полным ходом.–за это он получил болючий щипок. Обычно Джинкс запрыгивала на его большую кровать и зарывалась в мягких простынях, но Силко осторожно усадил ее на край и провел большим пальцем по волосам над ухом. Джинкс предпочитала что бы ее швыряли на разные поверхности в порыве страсти, как же она любила все эти приятные болячки и синяки, которые он ей оставлял. Но сейчас, в ее положении, мужчина прикасался к ее телу с отчаянной силой человека, который вот-вот проснется от очень приятного сна. Девушка вынуждена признать, что такое бережное к ней отношение тоже ощущать необычайно хорошо. Она заслужила это. Она заслуживала всего самого хорошего в мире, как он говорил. В это было легко поверить, когда они оставались наедине, только они втроём. Силко потянулся к ее лямкам комбинезона что бы стянуть, но она остановила его. – Ты первый, мне приятно смотреть на тебя.–он кивнул и отступил назад. Его красная рубашка, измазанная ее слезами и соплями, была уже частично расстегнута. Силко вытащил ее из своих черных брюк и стянул через голову. Затем он снял домашние мокасины и стариковские носки - они доходили ему почти до колен, он был таким странным. Он снял брюки и нижнее белье и предстал перед ней обнаженным. Мужчина, которого она любила, был худощавым, а его кожа была на пару оттенков темнее, чем у нее. Его телосложение, никогда не отличавшееся большими размерами, все же было плотным и мускулистым. Он любил виски и сигары, но при этом занимался в тренажерном зале и следил за тем, что ест. Редкие волосы на теле были такими же солеными и перечными, как и тугая копна на голове. У него был большой птичий нос, неровные передние зубы, а его здоровый глаз был светло-голубовато-зеленым и искрился желанием. Его руки были на удивление большими, а пальцы длинными. Джинкс перевела взгляд на прибор, болтавшийся между его ног. В Силко было много удивительно важных вещей. Он действительно портил ее во всех отношениях. Но чертой, которая определяла его, как татуировки и волосы определяли ее внешность, была испорченная левая сторона его лица. Она представляла собой ужасное зрелище. Люди часто вздрагивали, глядя на него. Это пугало детей и вызывало шепот, когда он входил в комнату. Когда они все были маленькими, Вай и Майло придумывали жуткие истории как это случилось, после его визита к ним. Эти истории всегда заканчивались злобным смехом, от которого Паудер хотелось стукнуть по их головам своими маленькими кулачками. Она ненавидела, когда над ним смеялись. Дядя Силко единственный, кто всегда был добр к ней. Спустя годы, сидя на его кровати, Джинкс думала о том же, о чем и тогда, когда сидела с ним на заднем дворе играя в доску Теллуса. Она смотрела на его изрытую язвами плоть, на неровные шрамы, идущие от лба к челюсти, на черный, мертвый глаз и думала, что он красив. Силко не был похож на всех остальных придурков с улицы. Он был уникальным. Она никогда не боялась и не собиралась бояться его. И их ребенок тоже. Он не будет бояться своего отца, он будет тянуться к нему. – Теперь я.–она подняла руки вверх. – Сначала обувь, дорогая. Джинкс нетерпеливо стряхнула с себя шлепанцы, он улыбнулся и подтянул ее за ноги поближе к себе. Длинные пальцы расстегнули лямки на ее зеленом рабочем комбинезоне, и безразмерные брюки упали до пояса. Силко стянул их с ее ног, оставив Джинкс в розовых хлопковых трусиках и черной футболке с изображением розовых бумажных купюр. Раньше эта футболка тоже была ей свободнее, но девушка... менялась. Джинкс хмыкнула, когда его руки задрали нижнюю часть футболки, и она подняла руки вверх что бы стянуть ее, но застряла, футболка задралась на голову, Джинкс вытащила из нее косы и машинально выпятила грудь, прекрасно зная реакцию Силко. Руки у него были большие, и они все еще прикрывали ее сиськи, но уже не так сильно, как в предыдущие месяцы. Она измерялась каждое утро. Джинкс тихонько захныкала, когда он покрутил ее чувствительный сосок, его глаза проследили за ней. – Милая, мне остановиться?– Джинкс покачала головой и схватила его за запястья. – Нет! Ощущения больше и лучше, прямо как мои сиськи. Пальцы провели по ее соскам, заставив ее пискнуть. Руки нежно разминали и перекатывали ее плоть, пока она раскачивалась в его объятиях. Теперь щипки были намного сильнее. Она слегка застонала, когда волна удовольствия накатила с такой силой, что превратилась в судорогу на середине пути. Силко остановился и приложил руку к ее щеке. – Джинкс, я знаю, что ты любишь ощущения поострее, как и я, но, по-моему, сегодня нужно быть более аккуратными.–она вздохнула и кивнула. – Вечеринка для принцессы.– Силко начал стягивать с нее трусики. Джинкс погладила его по голове. – Закрой глаза! У меня прыщи на попе! Это отвратительно! – В тебе нет ничего отвратительного. А теперь помолчи, пора мне заставить тебя забыть этот день. Силко опрокинул ее назад на кровать, к подушкам у изголовья. Джинкс приподнялась, полулежа на больших подушках, которые он предпочитал. Она с нетерпением наблюдала, как обнаженный мужчина забрался на нее и поцеловал в лоб. – Нет ничего противного.– затем последовал поцелуй в нос.– И здесь тоже. Затем последовала медленная страстная встреча губ. Джинкс схватила его за голову и засунула язык ему в рот. Поигравшись в исследователя , она отстранилась и напоследок чмокнула его в губы. Она посмотрела на него, довольная. – Ты стал меньше пахнуть сигаретами! – Теперь я использую пластыри. Он действительно заботился о ней, о маленьком мальчике в ее животе - она была уверена, что это мальчик, Джинкс видела знаки там, где никто другой не видел. Его обещание купить им настоящий дом значило многое, но это значило еще больше. Она откинула голову назад, когда он поцеловал ее шею, ключицы, провел языком по каждому твердому розовому соску, а затем поцелуями спустился вниз по животу. Он остановился и прижался лицом к небольшой выпуклости. – Наше будущее.–его голос был мечтательно-счастливым. Джинкс на секунду позволила ему быть милым, прежде чем надавить на его голову. – Именно наше будущее. Но прямо сейчас, мой Силли, ты нужен мне в настоящем. Кое-что требует твоего внимания! Я говорю о своей киске. Старший мужчина рассмеялся над дерзкими словами девушки и повиновался. Кулаки с разноцветными ногтями бились о матрас, когда один палец проник в нее. Пальцы ног, с такой же краской на них, сжались, когда его язык заработал на ее клиторе. Девушка опустилась на кровать, когда он раздвинул ее ноги и стал пожирать ее. Он был так хорош в этом, что несколько мальчиков, с которыми она была до него, не знали, как это делать правильно. У них не было терпения, и они были эгоистами, просто торопились побыстрее в нее вставить. Силко не стал ее первым мужчиной, но он был первым, кто занялся с ней любовью. Ее спина выгнулась, когда он добавил второй палец и надавил языком. Следующие пятнадцать минут Силко учил ее разнице между мальчиками и мужчинами. Его лицо было зажато между ее бедер, Джинкс подняла голову и посмотрела вниз как раз в тот момент, когда мужчина стал интенсивно отдрачивать ей, и она закричала. Ее бедра затряслись, когда его язык задвигался быстрее. –Си... СиЛ... СИЛл... СИЛЛИ, БЛЯДЬ, ДА! Внутри нее взорвался снаряд, когда она кончила, жар вырвался из ее центра и наполнил ее восхитительным огнем. Она пылала, это было слишком, Джинкс оттолкнула его голову и перевернулась на бок, содрогаясь от оргазма. Силко оказался позади нее, целуя ее плечо и бормоча ласки на ухо. Он обнимал ее потное тело, пока она пыталась отдышаться. Джинкс прислонилась к нему спиной. Его член был твердым и упирался ей в зад. Между мужчинами и мальчиками была еще одна большая разница: Силко не стал бы давить на нее, если бы она захотела остановиться на этом. К счастью для него, она этого не сделала. Джинкс дернула бедрами и сжала запястье руки, обхватившей ее за талию. Силко не стал медлить, в конце концов, он давно был готов. Он слегка приподнял ее ногу и пошевелил бедрами. Джинкс глубоко вздохнула, почувствовав, как головка его члена уперлась в ее вход. Ощущение того, как он входит в ее влажную и чувствительную дырочку, было подобно удару электрошокера, но только приятнее. Мужчина входил в нее медленно, дюйм за дюймом, пока она тяжело дышала. Беременная девушка чувствовала спиной, его учащённое сердцебиение, когда он остановился, вздохнул и с тихим шипением вышел из нее. Крепко прижимая ее к себе, он начал вести короткими толчками. Обычно Джинкс не любила медленных движений. Она слушала быструю музыку, быстро читала, быстро думала и никогда не сидела на месте, но теперь, когда она носила в себе "бомбу-замедленного-действия", все должно было измениться. Ей нужно было научиться делать все медленно, останавливаться, нюхать розы и тому подобное. Это был хороший способ начать работать над этим. Без синяков и яростного трения, но все равно было хорошо. Как приятная головная боль от мороженого, наполняющая ее приятным жужжанием. Их пот смешался, когда они занимались любовью, и она повернула голову к нему. – Поцелуй меня. Он прижался губами к ее губам, дрожа от удовольствия, он был близок. Джинкс решила помочь, сжимая мышцы своей вагины вокруг его члена. – Наполни меня, папочка, дай мне ее. Сделай это так же, когда подарил мне ребенка. Все девять месяцев наполняй меня, больше не беспокойся, просто продолжай заполнять, твоей маленькой мамочке это нужно, папочка. Мне нужно! Член внутри нее набух, и его рабочий глаз открылся. Джинкс усмехнулась: не только он знал волшебные слова. Силко вздохнул и прижался лбом к ее затылку. Она почувствовала, как напряглись мышцы руки, обхватившей ее талию, и выдохнула, ожидая последнего глубокого толчка. Джинкс закрыла глаза, чувствуя, как его сперма вливается внутрь нее. Это было физическое ощущение любви, теплое и липкое. Ее нога погладила его напряженные икры, когда она завибрировала от небольшой серии толчков удовольствия, и его спина слегка выгнулась. – Вот, черт, черт. Моя хорошая девочка, моя любимая маленькая девочка.– это было здорово. Миазмы дурных красок развеялись как дым, и она забыла обо всем. Силко застонал и выскользнул из нее, упав на спину и потирая лицо. Джинкс извивалась, наслаждаясь их совместной влажностью между ног. Девушка перевернулась и прижалась к нему, а мужчина обнял ее за плечи. В комнате было тихо, только слышалось их дыхание. Джинкс проследила, как на его груди выступили капельки пота. – Все будет хорошо, правда?–он кивнул и поиграл с одной из ее косичек. – Будет. Впереди нас ждут трудности, но мы справимся с ними вместе. – Да! И все же... я хочу рассказать всему миру, что ты позаботишься обо мне и нашем ребенке. Я, черт побери, знаю, что Майло растреплет людям, что я залетела от какого-нибудь придурка или Кайна, и все будут смеяться... Силко хмыкнул на ее слова и поцеловал в бровь. – Неважно, что подумают люди. Пока я все устраиваю, тайна служит нам, а у тебя будет еще один день рождения, прежде чем ты родишь. Это будет раздражать, но ты никому не должна рассказывать, пока не придет время. Хорошо, Джинкс?– она ворчала, ей было хорошо, и она хотела, чтобы люди знали, почему. – Джинкс...? – Успокойся, я не истерю. Он снова кивнул и откинул голову на подушку. Глаза Джинкс расширились, она звонко шлепнула Силко по груди. – Не засыпай пока. У меня есть, что тебе показать!– обнаженный подросток скатилась с кровати и побежала к своей сумке в прихожей. Через мгновение она вернулась с бумагой для рисования. Она снова забралась на кровать и уселась рядом с ним. Она расстелила свернутый чертеж у него на коленях. – Смотри! Смотри! Я придумала это сегодня. Нам нужно что-то особенное для нашего малыша! Силко посмотрел вниз и наклонил голову. По его лицу поползла улыбка. – Джинкс, это...? – Детская коляска! Видишь ли, я могу использовать некоторые материалы с консервного завода, тебе придется купить несколько деталей, но не много. Смотри! Я сделала шесть колес, а не четыре, для большей устойчивости! Посмотри на эту заднюю подвеску.... Джинкс радостно щебетала о своей Супер-Мега-Бейби-Ракете (рабочее название), а Силко поглаживал ее по животу.4 месяца спустя
"Papa don’t Preach..." "Папа не учи меня..." Джинкс не хотела говорить об этом Зери. Но зеленоволосая девочка всегда была очень милой и никогда не смеялась над ней, ни разу. Поэтому, когда однажды вечером Джинкс сидела у своего сарая и рисовала на своем постоянно растущем животике, к ней подошла Зери с подарком, она как бы... выскочила. Это было так мило! Маленький детский комбинезон ручной работы с логотипом группы Firelights на нем. Джинкс начала плакать, дурацкие гормоны, и назвала имя того, кому это очень понравится. Она назвала его имя...... Зери поклялась хранить тайну, которую та соблюдала до тех пор, пока два часа спустя не поговорила по телефону с Экко. Который тоже поклялся хранить тайну, и Экко хранил эту тайну... пока не позвонил Клаггору рано утром следующего дня. Брат Джинкс поклялся ничего не говорить и не говорил... пока не оказался на кухне с Вай двадцать минут спустя. Вай даже не стала притворяться. Она рассказала Вандеру, пока тот еще стряхивал сон с глаз. Джерико присвистнул, проходя перед своим магазинчиком. Он размышлял о предложениях на день, когда мимо него на огромной скорости пронесся самый богатый человек в городе. Здоровяк смотрел на худого мужчину, который, словно олимпийский спринтер, несся по улице. Он никогда не видел, чтобы бизнесмен (а он был хорошим клиентом; почти каждый вечер он покупал ненормальное количество буррито) двигался такой неуклюжей походкой. От кого он бежал? Ответ на этот вопрос прозвучал через мгновение, когда воздух наполнился ужасающим ревом. Он отступил назад, когда Вандер, бывший боксер и дружелюбный местный бармен, пронесся мимо него с убийственным взглядом. С его губ сорвался еще один волчий вой, а огромные руки сжались в кулаки. – СИЛКО, Я УБЬЮ ТЕБЯ НА ХРЕН! За мужчиной следовала розоволосая девушка. Его дочь, Вай. В последнем бою Джерико выиграл у нее пятьдесят гексов. Она оскалилась и взяла в руки монтировку. Быстро обогнала отца в погоне за Силко. Во имя Джанны, что здесь происходит? Ответ на этот вопрос был получен примерно через минуту, когда Джинкс с криком пронеслась по улице. У семнадцатилетней девушки из-под джинсов торчал большой беременный живот, и она пыхтела как паровоз, пытаясь не отставать. – НЕ СДЕЛАЙТЕ, блядь, больно моему папочке! ЧЕРТ ПАПА, ПОСЛУШАЙ МЕНЯ! ВАЙ ПОСТАВЬ ЭТУ ЧЕРТОВУЮ ШИНУ, ДЖЕ... О, привет, Джерико! Эй, я позвоню тебе позже, чтобы обсудить организацию моего детского праздника! Повар-ветеран кивнул, помахал ей рукой и пошел дальше по улице, свернув за угол и скрывшись из виду. Он оперся на метлу, когда снова услышал ее крик. –ГЛУПЫЙ СИЛЛИ, ЗАЛЕЗАЙ НА ФОНАРНЫЙ СТОЛБ, У ПАПЫ БОЛЬНЫЕ КОЛЕНИ, ОН НЕ СМОЖЕТ ЗАЛЕЗТЬ! ВАЙ ПЕРЕСТАНЬ ЕГО ТРЯСТИ. ВСЕ УСПОКОЙТЕСЬ, ПОКА У МЕНЯ ТУТ НЕ НАЧАЛИСЬ ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЕ РОДЫ. Джерико вернулся к подметанию; семейные дела его не касались. Просто еще один день в Лейнс. "I know I'm keeping my baby..." "Я знаю, что оставлю себе ребенка..."