Revelation

Финданна просыпается посреди ночи в своей палатке от истошного крика. Ей не приходится много думать, чтобы понять, кто именно кричал. Кроме них с Раэлиной, здесь, в Тенистом лесу Северного Каталама, только парят дриады да ступают древни и брохумы. И всякая мелкая живность снует. У них уж точно для крика повода нет. Да и кричащий голос Финданна узнала сразу — он принадлежал Раэлине. Но… что заставило асмодианку, всегда сдержанную и холодную, подобную своей родине, так вскрикнуть? Может быть, к ней в палатку кто-то из живности забрался и укусил? Но… такую, как Раэлина, укус вряд ли бы заставил так бурно проявлять эмоции. Тогда, возможно, ей приснился кошмарный сон?.. Вопросы копошатся в голове элийки и не дают нормально уснуть. Она терзается сомнениями — а стоит ли узнавать причину столь бурной реакции? Да, они с Раэлиной как столкнулись в Северном Каталаме, так и примирились не без помощи Нании и ее розового тумана. Но разве станет темная эльфийка открываться лесной? Едва ли они так с ходу и стали самыми близкими подругами. Союзницами — да. Но теплотой от их отношения друг к другу не веет… по крайней мере, пока что. Сомнения ни на минуту не покидают Финданну, в то время как она сама, уже обувшись и поднявшись на ноги, выходит из своего шатра в ночь и все же медленно идет к палатке Раэлины. Останавливается напротив ее шатра и мнется в нерешительности. Наконец элийка все-таки берется одной рукой за полог палатки и медленно-медленно отводит его. Она нервно сглатывает, словно бы морально готовясь к тому, что ей предстоит увидеть, и почти бесшумно проникает в асмодианский шатер. Раэлина не спит. Она стоит, облаченная в свою черную мантию, и почему-то разглядывает себя и поглаживает свой хвост. Но, увидев нежданную визитершу, поднимает на нее удивленный и немного раздраженный взгляд аметистовых глаз. — Элийцев не учат стучаться? — темная эльфийка фыркает, отпуская хвост, и смотрит на Финданну, скрестив руки на груди. — А асмодиан не учат не тревожить чужой сон? — та отвечает шпилькой на шпильку и вместо того, чтобы уйти, делает решительный шаг навстречу. — Ты кричала во сне. Нетипично для таких, как ты, — Финданна смеряет Раэлину внимательным взглядом, ожидая ее реакции. Но асмодианка не спешит открывать причину своего внезапного вскрика. Лишь сильнее хмурит брови, а затем почему-то берет в когтистую руку свой хвост и многозначительно косит глаза на него. — Тебе приснился кошмар, я правильно поняла? — элийка, похоже, не отступит, пока не узнает причину ее резкого пробуждения. — Тебе приснилось, что я тебе хвост отгрызла, что ли? — Финданна фыркает, заметив, как Раэлина придерживает хвост и посматривает на него. — Ничего смешного тут нет, — темная эльфийка снова отпускает хвост и переводит немного обиженный взгляд на Финданну. — И да, я во сне потеряла хвост. И не только хвост, — Раэлина выплевывает как можно сдержанней, однако по ее голосу можно понять, что она все еще не отошла от того, что видела во сне. Асмодианка умолкает и вновь смотрит на элийку, ожидая, что та уйдет. Но Финданна стоит почти недвижно, и Раэлина понимает, что та не оставит ее в покое, пока ее любопытство не будет удовлетворено в полной мере. Даже с учетом того, что самой Раэлине претит открываться элийке, с которой отношения из враждебных только недавно переросли в более-менее сносные, местами даже приятельские. Да еще элийке, которая имеет обыкновение сочинять вирши и даже класть их на музыку, что время от времени раздражает темную эльфийку. Больше всего Раэлине сейчас хочется, чтобы Финданна ушла в свой шатер, и тогда асмодианка смогла бы вновь попытаться уснуть. Однако лесная эльфийка продолжает стоять, будто в ожидании чего-то, и Раэлине приходится ретироваться. Она вздыхает, делает небольшой шаг навстречу невольной спутнице и наполовину прикрывает глаза. — Мой сон начался с обычного дня в Пандемониуме, — темная эльфийка в задумчивости скользит взглядом по интерьеру шатра, слабо освещенному неверным фиолетовым светом, словно пытается что-то вспомнить. — Я должна была отправиться с очередной миссией в Бездну. Но… — Раэлина делает паузу и порывисто выдыхает. — Я узнала, что телепорт в Арэшурат больше не осуществляется. — Что-то случилось с Бездной? — Финданна спрашивает удивленно и даже взволнованно. В Бездне частыми гостями были не только асмодиане, но и элийцы — неспроста это необъятное междумирье славилось периодическими боевыми столкновениями двух рас. И сама Финданна тоже не раз летала в Бездне, вместе с другими стражниками осаждала крепости асмодиан и балауров, а также защищала свои. И, конечно, исследовала сие бесконечное космическое пространство. В большинстве своем Бездна Финданне нравилась, разве что кроме Архипелага серного дерева. И элийке не хотелось бы, чтобы это междумирье кануло в вечность. — Не с самой Бездной. С цитаделью Фримума, нашей базой, — мысли бардессы обрывает холодный, практически безэмоциональный голос Раэлины. — Она стерлась с лица земли. А затем… — тут асмодианка вновь умолкает и прикладывает свои когтистые руки к вискам. Ей больно говорить о том, что произошло в ее сне дальше, и уж тем более все еще терзают сомнения: а стоит ли об этом говорить элийке? — Я почувствовала — и увидела тоже, что мои когти начали укорачиваться, пока совсем не пропали. Вместе с когтями начала опадать и шерсть на гриве и хвосте. А моя кожа… стала такой же, как и у тебя. — Ты… стала элийкой? — небесно-голубые глаза Финданны округляются от изумления, и Раэлина, помрачнев, кивает. — Можно сказать и так. Метаморфозу претерпели даже мои крылья — из черных стали белыми. И главное — далеко не я одна изменилась. Вместе со мной изменились и остальные жители Пандемониума. — Но почему? — недоумевающе спрашивает элийка. — Что же там такое произошло? — Поэтесса, что с твоим лицом? — вопросом на вопрос откликается Раэлина, смерив Финданну внимательным взглядом и едва удержавшись от смешка. — Разве это не должно было тебя обрадовать? Что-то непохоже на ту элийку, которая накинулась на меня в обители юнов, — асмодианка кривит губы в ухмылке, и лесная эльфийка чувствует, как к ее щекам приливает кровь. — Я… — Финданна нервно сглатывает, потупляет взор. Да, прежде она, несомненно, не только обрадовалась бы такой новости, но и даже позлорадствовала бы. Но только не после той встречи на Озере уединения, когда к элийке, лишь только она узнала кое-что о Раэлине, пришло осознание того, насколько они обе похожи. А вместе с осознанием произошло и примирение двух сверстниц, потерявших своих подруг в один и тот же день. — Продолжай, — вместо ответа обтекаемо просит лесная эльфийка после недолгого молчания. Асмодианка снова вздыхает. Она еще с минуту смотрит на элийку, словно бы пытаясь понять, действительно ли она хочет знать, что было дальше. Но по лицу Финданны видно, что она настроена решительно и не успокоится, пока все не узнает. — Мы все были буквально поражены, — Раэлина, рвано выдохнув, продолжает, присев на походную постель в позе лотоса. — Мы не знали, почему это с нами происходит. Но когда с речью выступил сам военачальник Видар, все прояснилось… — асмодианка замолкает и помрачневшим взглядом смотрит на Финданну. — Ваша половина Башни была восстановлена. Но вашей целью оказались не балауры… а мы. Раэлина не сводит глаз с лесной эльфийки, ожидая ее реакции. С одной стороны, она ожидает, что та будет рада за свою расу и позлорадствует над асмодианами. Но с другой стороны… после той встречи на Озере уединения Финданна… изменилась. Ее гнев и ненависть по отношению к противоположной расе словно бы выветрились. И вовсе не из-за розового тумана Нании, а потому, что элийка узнала в асмодианке себя. Пусть этого и было недостаточно для того, чтобы Финданна и Раэлина стали такими уж близкими подругами, но откровенной вражды между ними за время совместного путешествия уже не наблюдалось. Нет, конечно, словесные перепалки имели место быть, особенно когда поэтесса сочиняла свои вирши и клала их на музыку, но в основном эти перепалки ограничивались небольшими шпильками. Что до Финданны, то она выглядит несколько растерянной и смятенной. Она не знает, как реагировать на услышанное. Элийка вспоминает, как она после смерти Лоэн и победы над Тиамат не находила себе покоя и сражалась с асмодианами везде, где бы ни происходили столкновения с ними. Некогда воспевавшая гармонию лесная эльфийка была в тот период преисполнена жажды мести за подругу детства и заглушала голос разума. По сути Финданна от остальных элийцев, чьи души также были полны ненависти к асмодианам, ничем тогда не отличалась. До встречи с Раэлиной лицом к лицу. Как только поэтесса заметила асмодианку рядом с юнной Нанией, она взбеленилась так, что Раэлина не удержалась от шпильки по поводу «негармоничности» Финданны и элийцев в целом. Но когда сперва сама Финданна рассказала о причине столь бурной ненависти, а потом и Раэлина поведала о своем… Казалось, весь гнев с элийки сошел еще за несколько секунд до того, как Нания начала сотворять туман успокоения, чтобы примирить девушек. И как бы ни хотелось это отрицать, но Финданна нашла родственную душу в представительнице расы, враждебной по крови. Не настолько, чтобы сразу воспылать теплыми чувствами, но все же… Элийка первая, поддавшись какому-то внутреннему порыву, обняла Раэлину, прижалась к ней, ища утешения. Это нельзя отрицать. Можно сколько угодно винить в этом внезапном порыве Нанию и ее туман, но факт остается фактом — враждебность Финданны по отношению к асмодианам как разгорелась с момента гибели Лоэн, так и затухла в момент встречи с Раэлиной в Северном Каталаме. Словно бы вернулась та юная элийка, которая еще до похода в тоннель Силентера надеялась на мир между двумя расами. — Что же мы сделали, что вы так изменились? — Финданна присаживается рядом с Раэлиной и смотрит на нее с легкой тревогой. Та медленно поворачивает голову в сторону элийки и прикрывает глаза. — Твои сородичи, — асмодианка говорит сумрачным тоном, — нанесли по нам удар. Такой тяжкий, что мы не смогли оправиться. Даже наш пантеон оказался бессилен, чтобы это предотвратить. И после слов Видара Пандемониум начал рушиться… — она вновь прикладывает руки к вискам. Даже думать о подобном Раэлине, всегда холодной и сдержанной после той битвы в тоннеле Силентера, больно и невыносимо. Даже больнее, чем вспоминать о гибели дорогой подруги Чески. — …и потом я проснулась. Завершив повествование, Раэлина вновь обращает взор на Финданну. И с удивлением замечает в ней то, чего не ожидала от невольной спутницы. В голубых глазах читается… сострадание. Как тогда на Озере уединения, когда Финданна узнала, что у Раэлины, как и у нее самой, тоже погибла близкая подруга. — Раэлина… — элийка шепчет, пододвигаясь ближе и накрывая рукой когтистую руку темной эльфийки. Та не отрывает от Финданны взгляда, и лесная эльфийка вздыхает. — Это просто сон… — ее небесно-голубые глаза встречаются с аметистовыми Раэлины. — В том-то и дело, что не просто сон, — асмодианка качает головой и переплетает когтистые пальцы с изящными элийскими. — Когда я после боя с Тиамат вернулась в Исхальген, ведьма в лесу Маннигел предсказала, что вы уничтожите Асмодею. Вот еще почему я воспылала такой же жаждой мести вам, как и ты жаждала отомстить нам. Не только из-за того, что одна из вас убила мою подругу. Я не должна была допустить исчезновение своего народа и своей родины. Финданна не мигая смотрит на собеседницу, вглядывается в ее серьезное, почти бесстрастное выражение лица. Лесная эльфийка вспоминает годы своей юности, когда они с Лоэн как до, так и после становления даэвами читали об отношениях двух рас. Впитывали, как губка, то, что писали элийские авторы об асмодианах, и в то же время полагали, что жители северной половины Атреи вовсе не так плохи, а за внешний вид их ненавидеть тем более глупо. Надеялись и верили, что когда-нибудь наступит мир. Но судьба, увы, жестоко растоптала эту надежду в тоннеле Силентера. Горечь, гнев на весь асмодианский род и жажда мести затмили разум Финданны, и она стала такой же, как и весь ее народ. Особенно — когда элийцы и асмодиане схлестывались в Бездне за какую-нибудь крепость или в Дерадиконе — корабле балауров. Но теперь… Мало того, что они с Раэлиной обнаружили у себя немало общего друг с другом, так сегодня к тому же элийка узнала, во что может вылиться бесконечный межрасовый конфликт, на примере сна своей бледнокожей спутницы. И к Финданне вследствие этого приходит понимание. Она понимает, чего хотят добиться юны, и почему они объединяют две враждующие расы в альянс, как только дает о себе знать могущественный лорд балауров. Конфликт элийцев и асмодиан с большой вероятностью может закончиться тем, что либо обе расы уничтожат друг друга, либо же одна раса уничтожит другую. Либо элийцы асмодиан, либо же… наоборот. И, слушая рассказ Раэлины о ее страшном сне, Финданна представляет на месте асмодиан… себя. Себя и всю расу элийцев в целом. И окончательно приходит к мысли, что мстить всей противоположной расе только из-за смерти подруги было… опрометчивым решением. Главной ошибкой Финданны стало вовсе не нарушение клятвы, когда она примирилась с асмодианкой в Северном Каталаме. Ошибкой было как раз эту клятву давать. Теперь элийка это понимает. Пододвинувшись ближе к Раэлине, она вновь берет ее за руку. — Надеюсь, что юны все-таки положат конец этому конфликту, который к тому же отнял самое дорогое у каждой из нас, — лесная эльфийка прикрывает глаза и тяжело вздыхает. Так они сидят несколько минут, прижавшись друг к другу. Затем Финданна встает и неторопливо выходит из шатра темной эльфийки. Остаток ночи, хвала Айону, проходит без кошмаров. Но в размышлениях представительниц обеих рас. Каждая из них думает о будущем Атреи и о том, насколько на самом деле важна и благородна миротворческая миссия юнов. Войне между элийцами и асмодианами определенно должен настать конец в будущем. Ведь кошмарный сон об уничтожении одной из рас и их родины может воплотиться и в реальность.