***
Сфинктерион сидел на земле у разрушенного дома на окраине Геленбурга и курил, рядом с воином стоял щит Темного Властелина и лежал обломок родового меча Левенхарт. Сквозь бреши в стенах было видно оборванные светлые шторы, остатки мебели спальни и детская кроватка — вещи людей, что еще недавно здесь жили. Сейчас никто не смог бы ответить, что с ними стало и где они теперь. Со смерти Властона Сфинктарион все чаще бывал как-то задумчив. Кровь… кровь, что должна была всех спасти и смыть грехи тирана с этих земель, окропила его руки и сделала все только хуже. Закрывая глаза под темными очками, он все чаще видел навязчивый образ тех огненных букв, означавших исполнение дьявольского контракта. Президент затянулся поглубже, ощущая как горький табак дерет горло. Он бы простил эту жалость к себе, но он не мог — она раздражала, а сил ее преодолеть не было. «Ты желал лишь добра, но открыл двери в ад», — навязчиво и громко злорадствовал внутренний голос, — «И тирана пронзивший твой славный клинок мир земной и людей на погибель обрек». Было тошно. — Но я… хуйню сделал, с кем не бывает, но… Оправдания найти уже давно не удавалось. Не удавалось с момента как обожженный Которный умирал на его руках, как окровавленная маленькая девочка отчаянно плакала перед ним у трупа собственной матери, как десяток жителей Геленбурга в сумерках были растерзаны заживо парой бесов, а он уходил — бежал! — в подполье, прятался. Да, чтобы собраться силами. Да, чтобы выдумать план! Но с каждой новой чьей-то трагедией оправдания найти становилось все труднее. А что же будет с Верджинвальдом? Как только ад выйдет на землю… нет, возможно, уже прямо сейчас! Его родные леса превратятся в такие же огненные пустоши, не уцелеет никто… Сфинктериона накрывало бессилием, и собственная жизнь представлялась Президенту все более и более ничтожной. Надо было найти новый смысл… и он не думал сдаваться.***
Прошла не одна неделя сопротивления в Адском Геленбурге, когда его позвали. Внезапно. В ночи. В аду не было солнца, но почему-то Сфинктерион был уверен, что на земле сейчас ночь. Может, просто потому что сам уже почти уснул в смрадной зале какого-то подвала среди немногих, выживавших вместе с ним. Появление бесовской тени не заметил никто: даже крыса Лариса, дремавшая вблизи, не дрогнула от опустошающего холода новоявленного демона. Хриплый зловещий шепот прозвучал изнутри сознания: — Темный Властелин желает тебя видеть. Скучающая интонация, с которой эти слова гудели в голове, даже не раздражала. У воина не было шанса отказаться, он это прекрасно понимал. Возможно, он даже этого ждал… Смотря в безразличные алые глаза мрачной тени, Сфинктерион тихо встал с импровизированной постели, взял щит и осколок меча и шагнул в сторону тени. Но, оглянувшись на своего ближайшего соратника, сопящую и подрагивающую крысу, он помедлил и решил все-таки оставить щит рядом с ней, чтобы если ему не удастся вернуться, кто-то другой подобрал артефакт, позволяющий говорить, его самому верному воину. Ему предстоял разговор с самой Тьмой.***
Тронный зал своим размером и атмосферой был похож на закипающее море в день смерти тирана, одновременно жутко и захватывающе. Все вокруг будто бы дышало огнем. Мрачная тень, что вела Сфинктериона через портал и по темным запутанным коридорам ни то дворца, ни то пещеры, казалось спешила; впрочем Президент запыхаться в процессе этих догонялок не успел. Вопреки запустению всех пройденных помещений, он чувствовал «что-то неладное», мурашки ходили по спине от плотности демонической энергии, окружавшей его. Воин не сомневался, что где-то здесь, — возможно, даже за ближайшей стеной! — сокрыта целая армия адских тварей. Огромный зал был пуст, но тень вывела его на середину пространства и оставила между колон, молча окинув снисходительным взглядом, ушла куда-то так быстро, что Сфинктерион не успел заметить. Он огляделся по сторонам: глухие стены были украшены факелами и золоченными черепами, висели гобелены, на которых изображались сцены насилия и люди предающиеся все возможным порокам (Сфинктерион даже засмотрелся на «ковер», на котором большой уродливый демон в какой-то причудливой позе ебал на удивление кайфующую с этого молодую брюнетку), а вдоль стен стояли странные статуи; с другой стороны был трон, точнее, огромное зияющее чернотой пространство, похожее на портал, где, без сомнения, должен был быть именно он; а напротив этой «дыры» была большая арка, ведущая куда-то наружу. Рассмотрев все безделушки и сонливо заскучав, Левенхарт решил из любопытства выйти в арку и оказался на балконе. В этот момент он понял, почему так странно выглядели коридоры «дворца»: он стоял на выступе исполинского здания, высеченного в скале! Где-то над ним что-то булькало — обернувшись, воин увидел то, что все-таки не ожидал… дворец Темного Властелина был высечен не просто в скале, в гигантском действующем вулкане. «Ахуеть» — резюмировал Сфинктерион, разворачиваясь обратно: от подножья вулкана и до самого горизонта разбросаны были копошащиеся кучки демонов и бесов, всех форм, цветов и размеров. Отсюда было не разобрать, что они делают, но только алые глаза их мерцали так, будто все перед человеком сейчас было усыпано кровавым снегом. — Кар! Надрывно, но как-то знакомо прозвучало совсем рядом; прежде чем Сфинктерион повернул голову, сильный взмах больших вороных крыльев с хлопком прошел у его лица, едва не задев. — Кар! — бойко и довольно от собственной шалости издала черная ворона с алыми глазами, расположившаяся неподалеку на скале и нахохлившаяся. Это была та самая ворона из сада Властона! В ответ на вытянувшееся в узнавании лицо Сфинктериона ворона ответила еще одним довольным «Кар!» и отвернулась. Человек даже поспорил бы, что она ухмыльнулась! И в момент, когда воин собирался обругать демона-птицу, на его плечо опустилась чья-то рука. Он выхватил осколок меча и отскочил раньше, чем успел об этом подумать. — Тише-тише, дорогой друг… — примиряюще жестикулируя ладонями по воздуху заговорил приятным голосом взрослый краснокожий демон. Когда Сфинктерион убрал лезвие в ножны, демон выдохнул и поправил на носу чуть покосившееся пенсне, в тон ему и президент поправил свои круглые очки, — Резкий ты, конечно… Воин оглядел мужчину с ног до головы: ни копыт — ботинки, ни странной одежды — аккуратный костюм-тройка, никаких особенных черт на голове — небольшие закругленные рога, в волосах едва проступающая седина. И глаза, горящие, демонические, но какие-то чересчур живые, прямолинейный и открытый взгляд. В сочетании с бесхитростными интонациями он как-то сразу располагал к себе. Но внутреннее чутье заставило Сфинктериона напрячься: он сам офигел, но был готов поклясться, что так пересрался впервые за много лет. Одинаково невозможным казалось и отпустить рукоять меча, и оставить руку на месте — заметит! Страшно. Хотелось послать демона нахуй, но Левенхарт молчал. — Вижу, тебе понравился вид, — демон улыбнулся, кивнув в сторону полчища бесов, стряхнул с пиджака несуществующую пыль и одернул полы вниз, поправляя предмет одежды, — Но что же я так! — начал он приветливо, удовлетворившись собственной опрятностью, — Я Люци, зови меня так, — Сфинктерион слегка помедлил, прежде чем пожать протянутую руку, но все-таки принял этот дружественный жест, — Рад приветствовать президента Верджинвальда! Прошу… — Люци провел рукой в сторону тронного зала и воин пошел за ним. Уже минуты через три они сидели в пустом зале за неоткуда взявшимся столом, накрытым вином и закусками на двоих. Алая жидкость в стакане демона смахивала на кровь и чудаковато отражала цвет его глаз. Теперь, зная, что он находится практически в вулкане в окружении тысяч демонов, Сфинктерион иначе относился к мерному гудящему звуку, что слышал в этом помещении на ровне с собственным дыханием. Впрочем лицо воина с глазами, сокрытыми под темными стеклами круглых очков, как всегда оставалось самоуверенным и незаинтересованным. Левенхарт сел развязнее и залпом выпил полбокала вина. Пристальный взгляд демона был все также открыт и мягок. Первое настороженное ощущение начало отступать. Из-за колоны появилась уже знакомая бесстрастная мрачная тень, стремительно передала что-то Люци и еще быстрее исчезла, не удостоив человека и взглядом. Демон беглым взглядом прошелся по строчкам на принесенных листах и принял утомленный вид, типичный для деятельного ответственного человека, на которого точно свалилась очередная не сложная, но муторная задача. — Тебе, наверное, передали, что Темный Властелин желает с тобой поговорить. Однако, как ты видишь, Хозяина нет на месте, — он кивнул в сторону черноты на месте трона, — Могу поручиться, что наш разговор с тобой будет передан ему в точности. — Харе ходить вокруг да около! Чего хотел? — А ты деловой человек! — демон одобрительно хлопнул в ладоши, и Левенхарт не сразу заметил, что звука хлопка не последовало, — Темный Властелин хотел предложить сотрудничество… И нет, нет, нет! Не надо сразу делать такое агрессивное лицо и хвататься за меч! В предложении нет обмана, давай поговорим об условиях. — Вы сожгли целый город! — Мы бы сожгли целый город. Если бы этого хотели, — вкрадчиво поправил демон, смотря Сфинктариону в глаза. Воин внутренне вздрогнул, задумавшись, — Послушай, нам люди нужны, ты и сам знаешь — природа душ, контрактов и все такое. Уничтожать вас нам толку нет. А Геленбург достался нам законно, как земли клиента по результату исполнения контракта. Не более того. Мой Хозяин вернет этот город… Брови человека взлетели вверх над темными очками, вызвав слегка умиленную улыбку у демона. — Ну да, оставлять в аду то его зачем? Такого в планах не было, — Люци откинулся на спинку стула, смотря на что-то на глухой стене и вальяжно отпивая вино, как будто бы уже сказал все что хотел. — Что было в планах? — повелся Сфинктерион. Демон перевел на него взгляд. — Когда-то давно мы воевали с небесами. Та война… как ты можешь заметить, оставила нас не в самом выгодном положении. Не месть, но реванш есть то немногое, что мы действительно хотим, — Сфинктерион верил его словам, в голове будто что-то вставало на нужные места, впервые за много времени: и сметь его отца, и смерть Властона, захват и возвращение Верджинвальда, и даже плачевное ЧП с его другом Пелиасом с этими словами, вкрадчивым голосом и вкусом вина ощущались как естественный ход вещей, отвлеченные обстоятельства, без которых было не обойтись. — Что вы хотите от… — людей? от меня? от… — Что вы предлагаете? — Будь на нашей стороне. А мы сможем гарантировать то, что ты хочешь: возвращение власти, увеличение твоей личной мощи — с нашей силой тебе не придется больше убегать, — Сфинктерион слегка вздрогнул, — Ты сможешь защитить всех, кого захочешь. Мы даже можем пообещать не трогать людей Верджинвальда! Правь на своих землях, сколько будешь жив, ты сможешь дать людям мир. Внезапно в затуманенном сознании раздался крик той маленькой девочки, что в пыли уходящего в ад Геленбурга отчаянно плакала над трупом своей матери, затем он смещался с воплями множества жестоко убитых на его глазах местных и бесчеловечным смехом адских тварей. — Идите к черту! — Левенхарт резко встал, роняя стул и бокал вина. Осколки стекла разлетелись по полу, провоцируя краткое, но выразительно эхо в пустом зале. Действие продиктованное сиюминутной волей, принципами и эмоциями. Честное и бесхитростное как его меч, да только тот все еще холодел в ножнах. — Не спеши, воин, — спокойно продолжал демон, — Мы просто предлагаем, сотрудничество… партнерство дело обоюдное. Мы готовы пойти на встречу, назови свою… кхм! кхм! — Люци впервые запнулся, — Предложи свои условия. Давай договоримся. В этот момент в голове Сфинктериона смешалось все: ему одновременно хотелось и наебать ублюдка, и пойти самой простой, предложенной, дорогой. — Хочу, чтобы вы все сдохли, все мертвые люди ожили, а также вечный запас еды и выпивки на бесконечной первоклассной вечеринке в моем ахуенном замке! — резко заявил он, ни то бессмысленно грубя, ни то прощупывая почву. — Прям все мертвые? — зловеще блеснув глазами, уточнил демон. На секунду Левенхарт даже представил, как все мертвецы восстают из земли среди живых… нет, не этого ему хотелось, — Я понял твой ответ… — Ничего ты не понял! Не пизди. И покажись уже, тварь, — сопровождая речь резкими жестами и делая несколько шагов из стороны в сторону, выдал воин, провоцируя еще более нечитаемое выражение лица у демона. — Понял все-таки… — вставая, прошептал Люци, что больше походило уже на голос в голове, чем звук извне. Сфинктерион напрягся: воздух вокруг словно бы стал еще тяжелее, — Ладно… Демон скрылся быстрее, чем Левенхарт успел моргнуть. В этот момент тьма на месте трона начала расступаться, открывая фигуру того, с кем он, на самом деле, говорил все это время. У человека перехватило дыхание. Казалось, что на кончиках пальцев вот-вот появятся ни то льдинки, ни то угольки. — Темный Властелин, я полагаю… Теперь над ним возвышался огромный алый демон: на его лице застыло выражение яростного злорадства, исказившее рот в оскале, большие витые рога увенчивало пламя, а тело было заковано в черную исполинскую броню. По сути, он был полной противоположностью тему демону, что только что сидел со Сфинктерионом за одним столом. Зато теперь Левенхарту было вообще не стыдно за то, что яйца поджались от тревожных чувств перед вражеской силой. — Сфинктерион Левенхарт, исполнитель моего контракта, — улыбнулся дьявол, окинув человека снисходительным взглядом, при этом его оскал остался почти недвижим, — Теперь поговорим начистоту? — все тот же приятный голос теперь сочился ядом, оставаясь спокойным. Удивительное сочетание. — Иди в пизду! Веры тебе нет! Я тебя ушатаю так же, как этого идиота Властона. Одни байки останутся, — Сфинктерион быстро понял, куда его несет, но останавливаться было уже поздно, — Привел, пиздел чего-то с полчаса, рубашку поправлял, а мне теперь верь, что мир людей тебе не нужен и бла-бла-бла? Воин резко выдохнул, ни желания, ни намеренья «собираться мыслями» у него не было. Он отпустил ситуацию, куда понесет — похуй. — Власть, земли… да будь ты тысячу раз проклят! — Левенхарт все-таки вынул фамильный меч из ножен, — Этим мечем владели мои предки — правители Верджинвальда. И о твою чертову шкатулку он был разбит! Хотя я предпочел бы, чтобы о твою тупую голову, — Сфинктерион выразительно изобразил удар о голову демона и продолжил, — Все что мне надо — реальный мир на моих землях. Да пусть вся остальная Пония катится в тартарары, если Верджинвальд со всеми его жителями будет в безопасности! — Левенхарт остановился на минутку, чтобы перевести дыхание. — Вот сейчас ты не пиздел, — с толикой ликования прервал его Темный Властелин и сделал взмах рукой. Знакомая мрачная тень точно по зову появилась рядом с его щитом в руках и исчезла, оставив артефакт у ног повелителя. — Какого черта? — возмутился воин, вспоминая, как оставил его рядом с крысой. Оставалось надеяться, что в том подвале никто не пострадал… — Заключи контракт, Сфинктерион. Мне правда и дела нет до ваших людских поселений. Верджинвальд будет в безопасности, — демон смотрел в глаза человеку слегка безумно, но проницательно, — Я дам тебе силу, с которой ты сможешь обеспечить ему безопасность, — продолжал он, — Тебе нужно только быть на моей стороне, пока мы разбираемся с небесами. И все. Голова шла кругом от всего происходящего. Шум с улицы, гул вулкана, тяжесть скверны и темной магии — все вместе вызывало слабость подобную лихорадке. Сфинктерион думал. И с ужасом понимал, что у него нет веских причин отказывать. Чем дольше тянулись раздумья под вкрадчивые увещевания демона, тем увереннее становился воин, что нужно соглашаться. Черные глазницы его — их? — щита в тон Темному Властелину заглядывали человеку куда-то в душу, вынуждая решиться. Когда демон замолчал, Левенхарт убрал меч в ножны и сделал несколько шагов вперед. — Мы договорились… — Конечно, — растянувшись в оскале сообщил Темный Властелин, — Конечно, мой падший рыцарь…***
Шел третий месяц пребывания Геленбурга в аду. Родовой меч был восстановлен, а дьявольский щит все привычнее лежал в руке. Здесь, у разрушенного дома на окраине города, Сфинктерион впервые за несколько дней остался совершенно один. Здесь было светло и будто бы даже солнечно. Дул «свежий» ветер, периодически пуская рябь на поверхности воды в бочке неподалеку. Все шло мирно и на удивление спокойно, но, парадоксально, Сфинктериону было очень холодно в этот момент. — Может, все-таки рассказать? — сам с собой говорил человек. Даже крыса Лариса не знала про его уговор с Темным Властелином: морок, наложенный им самим на своих людей, — новая магия, результат контракта, — не позволял им заметить ничего странного в нем, никаких изменений, а еще «слегка» искажал восприятие окружающей реальности. Пока им не приходилось выступать против людей, но скоро, когда этот главный-демонический-хуй вернет Геленбург обратно на поверхность, это может потребоваться, и тогда… что в общем-то оставалось главной причиной, не говорить ничего лишнего окружающим. — Они поймут. Крыса поймет! — в этих словах Сфинктерион сомневался сильнее всего. Впрочем, в своем решении он был полностью уверен. Даже не так: с каждым новым днем его уверенность только крепла. Не о чем жалеть! Черные очки сползли на кончик носа, и Левенхарт заметил отражение собственных глаз на обороте темных стекол, — они были демонически алыми, все еще удивлявшими воина непривычным мерцанием. Он бросил взгляд на свое отражение в бочке с водой: знакомые с детства черты лица не изменились, но взгляд казался уже другим — бесконтрольно решительным, не очень живым; огненный венец, окруживший металл шлема, смотрелся естественно и в тоже время очень странно, — Сфинктерион еще в первые пару дней оставил попытки его снять, так что теперь стабильно было напоминание, кто он, — падший рыцарь. — Хуевый нейминг, — вздохнул воин, опираясь на ближайшую стену и замолкая. Левенхарт долго стоял у руин дома и смотрел вдаль. В какой-то момент он закурил, в какой-то — успел начать и закончить что-то напевать, в какой-то — нашел что-то съестное в кармане и съел, потом ему пришлось долго ковыряться маленьким ножиком в зубах. — И все-таки они поймут…***
«Не поняли», — подумал Сфинктерион, когда в полуразрушенном храме на него кричал лучший друг, правая рука… «Не поняла», — уточнило сознание, внутренне вздрогнув от очередного писклявого, но яростного: — Предатель! Сперва он пытался что-то объяснить и донести: что все это на благо Верджинвальда, что это его долг! Но после очередного «Предатель!» и решительного удара святой водой (бронзатором), надежда всех образумить пропала. Оставалось лишь испытывать облегчение, что все они не сдохли тут же, на его глазах, — сбежали. — Я не предавал… — тихо звучало вслед улетающим «товарищам». «Предал», — равнодушно констатировало что-то из подсознания. Никогда еще Сфинктерион не оказывался в ситуации, что тоскливую горечь на сердце совсем не может унять упругое женское тело в руках. Снова тошно. Но жребий брошен давно, и падший рыцарь Левенхарт отступать был не намерен.