Порядок или анархия?

— Есть вещи в мире, которым просто необходима своевременность и постепенность. Надо же. Глубокая мысль. Жан Моро совершенно не ожидал, что она сорвется с губ Джереми Нокса. Тем более такого пьяного Джереми Нокса, выдувшего с Альварес и Бейли одну бутылку виски на троих за вечер, чего им было более чем достаточно. Они могли себе позволить. Они ведь приехали сюда отдыхать. — Р'азвей мысль. — ответил на повисшее в воздухе напряженное молчание после последней фразы Нокса Жан. — Ну же. — Даже не будешь поднимать на меня свою скептическую бровь? — после наглого вопроса Джереми был удостоен такой чести. — Ну вот, я всё испортил. Ладно. — троянец отмахнулся и широко улыбнулся, засмотревшись на стену так, словно она была вовсе не набором деревянных балок, аккуратно сложенных друг на друга, а бескрайним небом или толщей морской воды. — Я имею в виду, кажется, у тебя наконец получается общаться с ребятами из команды. Каталина весь вечер после того как вы перекинулись парой слов аж сияет. Жан не реагирует на эти тщетные попытки Нокса убедить его в том, чего никогда не будет. Он никогда не станет профессиональным игроком экси, выпустившись из ВУЗа как часть команды Троянцев. Можно вытащить Жана Моро из воронов, но вытащить ворона из Жана Моро... Нет, задача непосильная. Как бы Жан того не хотел. Но расстраивать Джереми, который делает для него так много, было бы грубо. Жан отнюдь не грубый человек. А потому он лишь незаметно качает головой, отпивая немного из бокала, на который и вешает вину за свое поведение: — Чего только виски не делает с человеком. — Да ладно тебе, Жан! Постепенность. — вновь повторяет Нокс, но уже очень серьёзно. В разы серьёзнее чем было до этого. Нет, правда, он состроил такую сосредоточенную рожу, что Жан еле сдержался, чтобы не сказать «тужься, у тебя обязательно получится». Джереми тем временем продолжил. — Сначала ты выходишь на поле, потом общаешься с ребятами по поводу игры, потом вы обсуждаете повседневость, а после оп-ля, и вы уже друзья. — Оп-ля? — Жан усмехается. Он мог бы привести тысячи аргументов в пользу своего решения не сближаться ни с кем из троянцев до своего выпуска, но он правда, серьёзно, правда очень сильно не хочет расстраивать Нокса. Поэтому он отводит взгляд, пытаясь понять как лучше смягчить углы или перевести тему, как вдруг на ум ему приходит цитата из родной французской литературы. Как нельзя кстати. — Как знать. Высочайшая степень совер'шенства общества обнар'уживается в единстве пор'ядка и анар'хии. А не только лишь постепенности. Джереми застывает на месте с пустой бутылкой в руках. — Это кто сказал? — Пьер' Жозеф Пр'удон. — И сколько у тебя таких в запасе? — Достаточно, чтобы здесь стало душно даже с закр'ытым окном. Тебе пор'а спать, пьянь. Вр'емя недетское, почти два часа ночи. — Кто бы говорил. — Джереми корчит рожу и подходит к кровати, срывая с той тяжёлый плед. — Тебе правая или левая сторона больше нравится? — Та, с котор'ой будет легче столкнуть тебя на пол, если начнёшь ко мне лезть. — Я не настолько пьян. — говорит Джереми и тут же икает, что вызывает усмешку Моро. Первая ночь на отдыхе закончилась философской дискуссией, простым разделением двуспальной кровати и обещанием больше никогда не доверять Бейли бронирование отдыха. Придурок заказал шесть номеров с двуспальными кроватями вместо двух раздельных, а поменять вышло только один. В действительности никто, даже сам Жан, не злился на Бейли, но это вынужденное теснение на одной кровати длиною в пять ночей и стало для Моро началом его личной истории о последовательной анархии. На вторую ночь всё изменилось. Чуть ранее днем все выехавшие на отдых троянцы позавтракали и отправились кататься на лыжах и сноубордах. Всё это закончилось покупкой новой порции алкоголя и парой болезненных столкновений лбами с деревьями и друг с другом. Жану тоже досталось, когда Каталина Альварес влетела в него на всей скорости, не справившись с управлением. Она могла бы влететь не в него, а в сосну неподалеку, но Моро по какой-то причине не смог позволить себе допустить этого, а потому перехватил Альварес по пути, и они, впечатавшись друг в друга, упали в сугроб. Как назло, Джереми подметил это, а потому вечером в комнате вместо капитана команды Жана ждала комариная назойливость в виде человека. — Ты специально врезался в нее. — Я по-твоему самоубийца? — Иначе она бы влетела в дерево. — не отступал Джереми, ложась в постель на свою сторону. — Лучше я, чем дер'ево. — Это хороший знак. Помощь товарищу по команде роднит тебя с командой. — Бр'едни, да и только. — закатывает глаза Моро и ложится в постель с другой стороны, укрываясь вторым одеялом. Джереми не комментирует это, но ужасно громко улыбается, что невероятно бесит Моро, а потому он демонстративно отворачивается на другой бок. Ещё одна последовательная вещь, приведшая к началу анархии в душе Жана Моро. Чуть позже ночью парень проснулся от горячего дыхания, пробежавшего мурашками прямо по затылку. Он тут же открыл глаза и ощутил как его обнимают чужие сильные руки. Жан судорожно вздыхает, но несмотря на то, что это получилось громко, Нокс не отодвигается. Он только ближе прижимается к Моро со спины, и его прохладный нос утыкается Жану в шею, за чем следует рваный вздох последнего. — Джер'еми... Ничего не пер'епутал? Иди на свою половину кр'овати. — начинает возмущаться Жан, более или менее пришедший в себя, но Нокс отвечает вопросом на вопрос. — Тебе она нравится? — Кто нр'авится? Ты во сне бр'едишь? — вопреки тому что Жан сказал пару мгновений назад, его руки вдруг сжимают предплечья Джереми, не давая тому отпустить бывшего ворона из своих крепких и тёплых калифорнийских объятий. — Каталина. Ты общаешься с ней лучше, чем с другими. Жан правда не понимает главной цели данного диалога и всё списывает на лёгкое опьянение и сонливость Джереми. — Пр'осто она девушка. Не следует девушкам р'азбивать носы о сосны. — Жан раздумывает ещё пару мгновений, а после добавляет. — И больше всего я общаюсь с тобой. — Но со мной это ведь не так. — возражает Джереми. Кончик его носа ведёт по затылку Жана до линии роста волос, а затем обратно. Моро задыхается и крепче сжимает руку Нокса. — Как это, "не так"? — спрашивает Жан когда наконец обретает дар речи, но ответа не получает. Он чувствует как обессиленно рухнула голова Нокса на подушки. «Заснул» — думает Моро, но все равно не убирает рук Джереми от себя, сопя в его объятиях до самого утра. Утра перед третьей ночью, когда они усиленно делали вид, что ничего не произошло. За завтраком они оба вели себя напряжённо, и когда Лайла пошутила про «страстную ночь, из-за которой они оба не выспались», Жан и Джереми так многозначительно промолчали, что вызвали серьёзные сомнения команды в том, насколько шутка Дермотт была всего лишь шуткой. В тот день ни Жан, ни Джереми, не пили алкоголь. Вечером после душа они снова были готовы ложиться спать, но Нокс просто не мог не обратить внимания на мокрые кудряшки Моро. — Они даже мокрые так вьются? — Пх. А ты что ожидал, пр'идур'ок? — Что ты позволишь их потрогать. Жан застывает на месте с влажным полотенцем в руках. — Зачем? — Я не имею ни малейшего понятия. — Что ж... Через час, когда волосы подсохли, Джереми запустил в них руку. На этот раз они ещё не выключили свет. Жан, неожиданно для себя, отреагировал на ласку, стремительно льнув к руке Нокса, едва та подушечками пальцев коснулась его макушки. — Ещё слегка влажные. — Мг. — Пушистые. — Мг. — Приятно их трогать. — Ммг. — Мне убрать руку? Жан мычит и мотает головой, боясь взглянуть на Джереми даже краем глаза, ведь тогда тот увидит его щёки. Моро не догадывается, что уже поздно, ведь Нокс отчетливо видит покрасневшие кончики его ушей и мягко улыбается открывшейся картине. Он ещё долго гладит Жана по голове, пока тот не засыпает прямо на его коленях. Они оба пожалеют о выбранных для сна позах утром, но сейчас... Это чертовски хорошо. Жан растворяется в прикосновениях к голове. Таких прикосновениях, которых раньше он никогда не испытывал. Мягких и родных, с уверенными, но не насильными надавливаниями на макушку. Он почти мурчит. И только Нокс знает, что Жан на самом деле помуркивает с отчетливой французской «р» в голосе, когда ему приятно. Он хранит эту тайну утром, когда они разминаются в попытках избежать ломоты в конечностях, и хранит ее до самой ночи. Четвертой ночи, которая совсем не оставила ему выбора своей анархичной последовательностью. — Джер'. — говорит Жан тихо, когда они уже лежат, засыпая. Конечности ломит ещё сильнее чем с утра, ведь они снова целый день катались на склоне. — Мм? — полусонно отвечает Нокс. — Ты можешь... — Жан мнется. — Ты можешь, м... Обнять меня снова? Джереми удивлённо выдыхает, и всяческая сонливость уходит из его глаз, делая веки лёгкими и широко распахнутыми. — А... Да. Да, конечно. Джереми пододвигается чуть ближе, и намеревается обнять Жана со спины снова, как пару ночей назад, но тот вдруг резко поворачивается и сам обнимает его, утыкаясь носом в ключицу Нокса. Теперь уже Джереми чувствует это. Горячее, немного неровное дыхание, отдающееся эхом где-то в районе кишков. Нокс почти умирает, напрягая каждую мышцу своего тела в ответ на третий выдох Моро, и не подозревая о том, что Жану не легче. «Его запах..» — думает Жан, испытывая некое головокружение и даже голод от того аромата, что он слышит сейчас. — «Чем таким он пользуется, чтобы пахнуть так вкусно?» Жан не успевает взять свои эмоции под контроль прежде чем сделать то, что сделал. Джереми тоже не успел опомниться, как вдруг ощутил губы Моро на своей шее. — Я... А... — Ты вкусно пахнешь. — Моро хочет провалиться сквозь землю или вернуться в прошлое, чтобы не уворачиваться и врезаться таки в ту сосну на склоне, но он не может остановиться даже на секунду. Его губы исследуют шею Джереми. Одно касание, второе, третье. От них Нокс перестаёт ощущать твердыми собственные ноги. Затем Жан обхватывает ртом его кадык. Ведёт языком до скулы. О боже. Запах не исчезает и дурманит его сильнее. Он винит во всем именно этот чертов запах. Нокс постепенно привыкает к тому, что ощущает от губ Жана на своём теле, и не замечает как его руки тянутся к подолу футболки Моро. Жан вздрагивает и морщится, отвлекаясь на ощущение чужих пальцев на своём торсе, и Джереми тут же извиняется: — Извини. Прекратить? — Нет, нет... Всё нор'мально. Жан вдруг смелеет и чуть раскачавшись из стороны в сторону на кровати, перекатывается в сторону Джереми, седлая того сверху. Он вновь опускает губы на его шею. Джереми тихо стонет, и у Моро скручивает низ живота. Джереми обнимает его крепче, прижимаясь всем телом, и он чувствует как слабеют «возражающие» и чуть отталкивающие его для приличия руки парня напротив от каждого движения рук Нокса под его одеждой. Троянец поднимает одну ладонь вверх, ведя по голому торсу француза и задирая сильно вверх его футболку. Он проводит по его шее, кадыку и останавливается на скуле. Море. Джереми прямо сейчас утягивает Жана на глубину моря, по крайней мере именно это чувствует сам капитан, когда ему не хватает воздуха и моральных сил продолжать делать с ним то, что делает. Он чувствует, что задыхается от нехватки кислорода, но он не может заставить себя отдалиться от него хотя бы ненадолго, чтобы дать себе нормально вдохнуть. В следующую секунду табачно-виноградный вкус его шеи оседает где-то внизу его живота, заставляя давно спящих летучих тварей «ожить». — Джер'... — Жан? Им нужно отдышаться. Моро сползает обратно на матрас и укрывается одеялом, подтыкая его со всех сторон, лишь бы не оставлять уязвимые места открытыми для Нокса. Они лежат так минут пятнадцать, и оба не знают что же им следует сказать, но усталость и ломота в мышцах берут своё, и они оба засыпают. На утро Жан просыпается в постели один. На тумбочке он находит записку. «Лайла потащила меня на склон с утра пораньше, чтобы покататься без посторонних. Если что, присоединяйся. Не забудь позавтракать». — Со мной как с дитем малым. — ворчит Жан, потирая шею, которая почему-то больновато чешется сбоку. Он подходит к зеркалу и замечает яркий засос на ней прямо в том месте, где только что была его рука, а ночью... Ночью там были губы Джереми. Черт. — Вот же... Жан весь день проходил в вязаном бадлоне. Благо, у него в гардеробе таких навалом. С Джереми они почти не разговаривали. Альварес перекинулась с Лайлой парой подозрительных взглядов и тихо спросила подругу: — Они что, поссорились? — С чего ты взяла, Кат? — Не говорят почти. — Может, просто не о чем. Они каждый вечер в комнате вместе. Да и ты знаешь, какой Жан закрытый. — И всё равно, спроси у Джереми. — Почему я? — Спроси! Ты же не хочешь к Жану лишний раз лезть? — Не то чтобы... — Лайла тут же стыдливо убрала взгляд в сторону. — Просто не хочу действовать ему на нервы. Бедняжке столько пришлось пережить. — Тогда я поговорю с ним. А ты иди к Джереми. Как и следовало ожидать, разговор с Моро ни к чему не привел. Жан только теребил воротник своей водолазки и спасибо, если отвечал на вопросы Каталины хотя бы односложно, а не кивком. Зато Лайла вернулась к подруге не с пустыми руками. — Не ссорились они. — Вот как. Жан тоже отрицает. — Да нет, правда не ссорились. Но Джереми задал мне странный вопрос. — Какой? Лайла потянула Альварес к себе и прошептала что-то ей прямо на ухо. Каталина в ответ усмехнулась и они начали усиленно о чем-то шептаться, что не укрылось от взгляда Моро. Парень фыркнул, отвернувшись, а с включением вечерних фонарей удалился из общей гостиной в свою комнату. Дверь за ними закрыл Джереми. Жан раздражённо потер переносицу. — Ещё р'ано по комнатам р'асходиться. Иди, побудь со своей гор'ячо любимой командой. — А тебе почему не побыть со своей горячо любимой Каталиной Альварес? — Да с чего ты вообще взял, что... Какого хр'ена, Нокс? — Жан. — Джереми выдохнул и сменил тему. — Помнишь в первый день здесь мы спорили на философские темы? — Сложно назвать это спор'ом, но, да? — Ты сказал тогда фразу. Что-то там про совершенство в единстве порядка и анархии. Жан снова скептически приподнимает одну бровь. Ему не хочется это обсуждать. Он хотел было возразить, однако следующий вопрос Джереми сбил его с толку. — Что по твоему было прошлой ночью? Порядок или анархия? Жан удивлённо распахивает глаза и задумывается ненадолго. — Что угодно, но точно не пор'ядок. — он оттягивает воротник бадлона, демонстрируя Ноксу синяк на шее. — Ты хор'ошо постар'ался. Болит. — Я могу привести это в порядок. Джереми подходит ближе к Жану. Так близко, что тот полусадится на комод позади себя. — Как? — Говорят, когда болит одна часть тела, следует ударить другую. — Больше смахивает на избиение, чем пор'ядок. — У тебя болит сердце. Так позволь мне... Джереми делает ещё один шаг навстречу полуоткрытым губам Моро, и в следующее мгновение касается их своими. Жан совершенно не сопротивляется. Его руки оказываются скрещенными за спиной у Джереми. Локти опираются на его широкие плечи. Пальцы Нокса снова лезут под футболку Моро. Он останавливается ненадолго в самом начале и продолжает только получив слабый, но тем не менее понятный, утвердительный кивок. Жан мычит Джереми прямо в губы. Он привстает с комода, делает пару шагов в сторону и падает вместе с Ноксом на кровать. Воспользовавшись заминкой, Джереми льнул к шее француза, заставив того содрогаться от влажных касаний губ к ней. — А сейчас? Жан, а что сейчас? — Ммх... Что? О чем ты, Нокс? — Жан вертит головой из стороны в сторону, пытаясь проснуться, но у него не выходит. Любое движение Джереми вызывает тянущее ощущение в паху и дрожь во всем теле. — Порядок или анархия? Жан находит в себе силы и задумывается снова, исцеловывая шею Джереми, сидящего на нем сверху. Через пару мгновений он отвечает: — В голове точно не пор'ядок. Ни в твоей, ни в моей. Это чистой воды анар'хия. Джереми согласно кивает и тянется поцеловать Жана в губы снова, однако тот останавливает Нокса ненадолго. — Но с тобой я, кажется, в пор'ядке. Джереми не может сдержать улыбки. — Со мной? Только со мной? Жан закатывает глаза. — И с р'ебятами тоже, достал. — Когда Лайла подходила ко мне спросить всё ли в порядке между нами, Каталина ведь подходила к тебе с тем же? — Жан кивает. — Понятно. Знаешь почему это все происходит сейчас? — Почему же? — Я спросил у Лайлы, как она думает, правда ли тебе нравится Каталина. — Вот как. — Она засмеялась и ответила, что все давным давно знают, что она по девчонкам. Даже ты. Один я в стороне остался. — Погоди... — Жан приподнимается на локтях. — Ты всё это вр'емя думал, что мне нр'авится Альвар'ес? — Ага. — без капли стыда отвечает Джереми. — Почему ты пр'осто не спр'осил меня? — Нельзя же портить твои отношения с командой. — Ты неиспр'авим. — цокает языком Моро, утягивая Джереми в свои объятия. — Я твой порядок. — Нет, Нокс. Ты. — Жан упирает указательный палец Джереми в грудь. — Последовательная анар'хия.