***
Они пробираются в покои Чонгука, пару раз чуть не спалившись. Их едва не ловит кухарка, но Чонгук вовремя утягивает старшего в комнату и захлопывает дверь. Тэхен выдыхает, расслабляясь, и смеётся, прикрывая глаза. Легкий адреналин все еще щекочет вены, оставляя после себя тянущее чувство. — Люблю тебя безумно, — шепчет Чонгук, притягивая Тэхен в свои объятия. — У тебя тут красиво, — бросает Ким, быстро оглядывая просторную комнату. — Я тебя тоже, мой принц. Поцелуй меня, прошу. Чонгук не смеет сопротивляться. Он наклоняется, касается чужих губ своими. Сначала мягко, нежно, совсем невинно, а после чуть настойчивее, чуть более развязно. Он прикусывает нижнюю губу, языком мягко толкается в чужой рот, пробует на вкус, изучает. Тэхен стонет тихо, зарывается пальцами в мягкие пряди, чуть оттягивая их. — Хочу принадлежать тебе, — шепчет он отрываясь от чужих губ с тихим чмоком. — Сделай меня своим, мой принц. — Как скажешь, моя любовь, — Чонгук подхватывает возлюбленного на руки, в пару шагов достигает кровати и мягко упускает на нее Тэхена. Он расстегивает рубашку, чертыхается, когда пуговицы отказываются подчиняться трясшуюся пальцами, едва сдерживает себя от того, чтобы не разорвать легкую ткань, скрывающую тонкий стан Тэхена. Чонгук отбрасывает чужую одежду в сторону, припадает губами к чужой груди, оставляет череду быстрых влажных поцелуев, скользит языком по соску, обводит, чуть прикусывает, играясь с чувствительной бусиной, пока пальцами покручивает другой. Тэхен стонет, выгибается в его руках, цепляется пальцами за широкие плечи. — Ты еще одет, мой принц, — шепчет, облизывая пересохшие губы. — Это… нечестно, не находишь? — Тогда раздень меня, моя любовь, — выдыхает в чужие губы, прежде чем снова поцеловать. И Тэхен раздевает. Ловко расправляется с рубашкой и штанами, откидывает их в сторону, совершенно не беспокоясь о дорогой ткани. Он скользит ладонями по мягкой коже, оглаживает чужую грудь и живот, пальцами скользит ниже, касаясь тазоберенных косточек. — Подожди, любовь моя, — Чонгук отстраняется и встает с кровати. Он подходит к прикроватной тумбочке, выворачивает ее всю, пока не находит бутылёк с маслом, и возвращается к возлюбленному. — Ты такой восхитительный, — шепчет, устраиваясь между разведенных ног, оставляет на острой коленке поцелуй, поднимается выше по бедру, прикусывает, оттягивает кожу. Тэхен хнычет и по инерции пытается закрыться. — Доверься мне, любовь моя. Чонгук расцеловывает чужие бедра, оставляет на них яркие пятнышки засосов. Он выливает себе на ладони масло, растирает и приставляет палец к сжатому колечку мышц. — Я готов, — шепчет Тэхен, сгибая ноги в коленях. — Прошу, Чонгук… Чонгук осторожно вводит один палец, медленно, максимально аккуратно. Дает время привыкнуть, а после добавляет второй и третий, растягивает терпеливо и тщательно, отвлекает поцелуями от неприятных ощущений. — Я готов, мой принц, — Тэхен едва касается своими губами чужих, льнет телом ближе, живот к животу, тает от чужого тепла и ласковых прикосновений. Чонгук кивает, размазывает масло по члену, приставляет головку к растянутой дырочке и толкается бедрами. Он входит наполовину и замирает, ждет, когда Тэхен позволят двигаться. Тот долго не ждет, кивает, поджимая губы и мычит, когда Чонгук выходит почти до конца и тут же входит вновь. — Быстрее, прошу, — Тэхен ахает, брови заламывает и цепляется за Чонгука, ноготками царапая широкую спину. Тот послушно ускоряется, закидывает чужие ноги себе на талию, меняет угол проникновения, цепляет головкой чувствительную простату, заставляя сладкие стоны срываться с чужих губ. — Как же хорошо, — шепчет Тэхен. — Мне так хорошо, мой принц. Не сдерживай себя. Глаза лихорадочно блестят, а губы искусаны, румянец трогает щеки и скулы. Чонгук утыкается в чужие ключицы, прикусывает тонкую кожу, оставляет собственнические метки и та, срывается на быстрый тем, вбивается в Тэхена до звезд перед глазами, до хриплых стонов, до тихих хлопков о чужие бедра. Принц ладонью обхватывает чужой член, проводит пару раз ладонью, доводя до грани. Тэхен в его руках мечется, срывается на крик, напрягается до предела, кончает, забрызгивая белёсыми каплями руку и грудь Чона. Он обмякает, расслабляясь, обхватывает чужое лицо ладонями, носом потирается о чонгуков. — Кончи для меня, мой принц, — приказывает, губами касаясь чужой щеки. Чонгук тихо рычит, толкается размашисто, немного грубо, и изливается, наполняя старшего своим семенем. Он утыкается лбом в чужое плечо, выходит из растянутого отверстия и валится на бок, утягивая Тэхена в свои объятия. Сладкая нега вперемешку с умиротворением и послевкусием удовольствия разливаются в уставших телах, позволяя не думать ни о чем, лишь нежиться в объятиях друг друга. — Ты же понимаешь, что я не смогу быть рядом, я не выдержу боли, — хрупкая тишина рушится тихими словами. Тэхен водит пальцами по чужой головой груди, вырисовывает одному ему известные узоры. — Я… уйду из города… Чонгук стискивает зубы, порываясь сказать что-либо в протест, но не позволяет словам сорваться с губ. Лишь глаза прикрывает и кивает. — Почему… — усмехается совсем горько. — Почему мы не можем быть вместе. Почему наша любовь не может существовать. Почему…? — Мы обязательно будем вместе, — обещает Тэхен. — В другой вселенной, в следующей жизни. Обязательно. Веришь, любовь моя? — Верю… Последние лучи солнца лениво скользят по смятым простыням, путаются в ткани, окрашивая благородный белый в огненно-рыжий. У них есть еще немного времени до тех пор, пока яркое закатное солнце заменится холодным и расчетливым ликом луны.***
Тихий звон колокольчиков привлекает внимание травника, заставляя оторваться от дел. — Ваше высочество? — Ли Ён откладывает в сторону книгу и кивает в знак приветствия. — Дядюшка Ли, я же просил не называть меня так, — Чонгук цыкает и качает головой. Он осматривается, замечая, что со стен исчезли маленькие акварельные рисунки, что Тэхен вешал на небольшие гвоздики. Сердце болезненно сжимается от догадки, но Чонгук все же желает спросить аптекаря. — Он уже ушел, милый… — старик опускает взгляд в пол. — Мне… жаль. — Спасибо, дядюшка Ли, — Чонгук улыбаться печально старику и покидает аптекарскую лавку. Он кидает на нее тоскливый взгляд и, передернув плечами, направляется прямиком на их место. — В следующей жизни обязательно, любовь моя… — обещает Чонгук, в последний раз приходя на некогда их опушку.***
Наше время
— Я не женюсь на ней, — припечатывает Чонгук, ударяя кулаком по столу. — Что хотите делайте, но помолвки не будет. — Но, Чонгук! — отец смотрит на сына возмущенно, однако тот с легкостью это игнорирует. — Я все сказал, — нахально заявляет юноша, вставая с места и одергивая рубашку. — Почему, милый? — мать смотрит удивленно, желая узнать причину такого резкого отказа. — Она очень милая девушка. Да и эта свадьба будет достаточно выгодной… — Не люблю ее, мама, — отрезает Чонгук. В голове всплывает чужой образ — парень, незнакомый ему, но прекрасный, настолько красивый, что дыхание перехватывает. — Не люблю… Чонгук забирает пиджак, что до этого висел на спинке стула, и, хлопнув дверью, покидает кабинет отца. Старший Чон тяжело вздыхает, качая головой, и тянется к телефону, набирая номер своего друга. Придется его расстроить, расторгнуть контракт и отменить помолвку. Но если его сын отказывается, то против него он не пойдет, не хочет, чтобы Чонгук точно так же прожил жизнь бок о бок с человеком, к которому не будет чувствовать ничего.***
Чонгук выходит из здания компании, вздыхает тяжело и направляется в знакомый ему парк. Дорога недолгая, проходит буквально пятнадцать минут и Чонгук видит знакомую калитку. Он заходит в парк, оглядывается и тут же направляется на главную, самую широкую дорожку, погружаясь в размышления. Он прокручивает в голове очередной сон с тем незнакомцем, что одним взмахом пушистых ресниц, тихим смехом и мягкой улыбкой заставлял его сердце биться чаще. Такой эфемерный. Каждую ночь он приходит в сон Чонгука, дразнит своей теплотой, улыбается ярко и растворяется, исчезает с первыми лучами солнца. Громкий вскрик выдергивает Чона из мыслей. — Посторонись! Поздно. Слишком поздно. Чонгук не успевает увернуться. Скрип колес. Удар. Чонгук летит на землю, стискивая в объятиях чужое тело. Воздух из легких будто выбивает, а локти обжигает болью. «Конец рубашке», — мелькает в мыслях. — Твою мать, — шипит парень, откатываясь в сторону, садясь и принимаясь рассматривать разодранные запястья. Чонгук поднимается, быстро отряхивается и помогает незнакомцу встать на ноги. Он уже хочет было открыть рот и сказать что-то, но все слова как будто испаряются, в голове становится пусто, а воздух из легких выбивает сильнее, чем при падении на землю. Скейтер, что стоит перед ним. Прекрасный, до безумия, яркий настолько, что слепит похлеще лучей знойного солнца, красивый, очаровательный. Глаза у него совсем как у того парня из его снов — такие же глубокие, цвета топленого шоколада, с задорными искорками на дне. И губы такие же, немного пухлые, мягкие наверняка. И родинка на кончике носа. — Простите, а мы раньше не встречались? — вырывается изо рта, прежде чем Чонгук успевает подумать. Он прикусывает кончик языка и матерится про себя. Парень смотрит на него недоуменно, а после заливается смехом. — Только если в другой вселенной, — отвечает, улыбаясь широко-широко. — Раз уж я тебя сбил, то давай угощу мороженым, тут недалеко кафешка одна есть, оно у них там очень вкусное, Ким Тэхен, к слову, — он ловко подхватывает скейт одной рукой и прижимает к себе. — Чон Чонгук, приятно познакомиться, — Чонгук протягивает ладонь, желая пожать руку, только Тэхен обхватывает тонкими пальцами его запястье и дергает на себя. — Пошли, пошли, чего встал, — скейтер тянет его за собой, подмигивая. — Мороженое само себя не съест. Давай, я настаиваю. Тем более, я хочу обсудить с тобой, в каких вселенных мы могли бы столкнуться. Мне кажется, ты мог бы быть принцем, что думаешь, Чонгук? А Чонгук лишь плечами неопределенно пожимает, улыбается в ответ и все-таки позволяет этому яркому и болтливому парню вести себя в сторону той самой кафешки с безумно вкусным мороженым.