14 июльских дней

      Многочасовое времяпрепровождение на неудобном сиденье отечественного автопрома отдавало неприятной болью в копчике, что заставляла рыжего ёрзать на месте и всячески извиваться, стараясь занять как можно более удобное положение, но ни одна из попыток успехом не увенчалась. Кашин вздохнул тяжело, взглядом через заляпанное стекло следя за быстро сменяющимися различными деревьями и всякими кустарничками, что в сравнении с теми могучими лесными кронами казались совсем крохами. Яркий солнечный свет, что лишь изредка пробивался сквозь густую листву, слепил, заставляя парнишу жмуриться. Веснушчатый глаза свои голубые пальцами потирает и отводит взгляд от невероятной советской природы, начиная разглядывать народ, что судя по всему, точно так же устал от столь долгого нахождения в закрытом пространстве. В самом начале, совсем рядом с водителем восседал молодой, точно такой же как и сам Данила, голубоглазый мужчина, весьма худощавого телосложения. Несмотря на летний зной, тот был в совершенно закрытой одежде, с длинными рукавами и брюках, что полностью закрывали ноги, пока в то же время остальные в автобусе были в футболках, майках и шортах. Лицо его было аккуратным, ухоженным, словно женским, а укладка волос чем-то напоминала странную башню. Вроде как, это был их вожатый, как там его звали-то... Парень растерянно потрепал свои рыжие локоны на затылке, утыкаясь взглядом в пол. Что-то было на «Алек»... Александр может какой-нибудь? Да вроде нет... Ещё немного потупив, Кашин сдался, решив изучить и других людей в автобусе. Спереди, на ряду справа, сидели двое мальчишек, которые что-то тихо обсуждали между собой, явно горя от счастья. Тот, что сидел у окна, был светло-русым, в очках, а рядом с ним находился брюнет, лицо которого было обильно покрыто родинками. Прямо за ними сидели ещё два пионера, один из которых отличался своими габаритами, кудрявыми светлыми волосами и неплохой такой бородой, а второй по сравнению с ним чуть ли не спичкой казался, русый, с еле заметной щетинкой. Чуть поодаль от них, на соседнем ряду находился ещё один русый парень, у которого тоже уже была растительность на лице, и даже гуще, чем у пухляша. Данила с грустью пощупал свой подбородок. Борода у него не хотела расти совершенно, были лишь позорные девственные усики, которые он сбривал как только те появлялись. По мнению голубоглазого, лучше уж ходить гладко выбритым, чем с такой гадостью над губой. Даня задумался: все те ребята были в одной кучке, будто знакомы с пелёнок, общались между собой и смеялись. Лишь он один сидел на самом дальнем сидении автобуса, словно гадкий утёнок. Интересно. Веснушчатый вновь перевёл взгляд к окну, замечая, что они едут уже не совсем через беспросветный лес, а уже по дороге с какими никакими указателями, сигнализирующими о скором прибытии к месту назначения. Спустя ещё несколько минут, водитель начал сбавлять скорость, а вожатый поднялся, держась за поручни. — Внимание, пионеры, это конечная остановка! Попрошу вас выходить по одному, не толкаясь, и не забудьте свои личные вещи. — Выдал он невозмутимо зазубренную до идеала фразу, и резко переменился в лице, когда дети начали тоже вскакивать со своих мест и подбирать свои манатки. — Товарищи, не вставайте со своих мест до того, как наш автобус остановится! — Уже с испугом протараторил тот, но с облегчением выдохнул, когда ребята и вправду сели обратно по местам. Кажется, он стал вожатым в первый раз.. Рыжий хитро улыбнулся, поняв, что и в этот раз ему, судя по всему, можно будет творить всё что заблагорассудится. Он никогда не отличался особой прилежностью и покладистым характером, а скорее наоборот, был свободолюбив, склонен к агрессии и являлся в родном городе местным хулиганом. Мать его никак не могла смириться с тем, что вытворяет его сын, часто ссорилась с ним, приговаривая, что отцовской управы на него не хватает. Бати, как такового, у Дани не было, а тому это только в радость. И, несколько лет назад, родительница решилась направить сынишку в пионеры, надеясь, что хоть там ему вправят мозги. Но каждый раз, как голубоглазый попадал в лагерь, то вытворял там такое, что его чуть было не выгоняли из пионеров. Спустя время, его отказывались принимать в какие-либо лагеря, но каким-то образом женщина смогла найти частный оздоровительный комплекс для мальчиков, в который Кашина охотно взяли.       Наконец, автобус остановился, и двери открылись с характерным звуком. Подростки подскочили быстро, схватили свои вещи и помчали на свободу, совершенно забыв про инструкции вожатого, которого чуть не снесли толпой. Тот попытался отчитать младших, но наглецы уже табуном пронеслись мимо него. Кашин медленно плёлся самым последним, лениво придерживая рукой лямку рюкзака за спиной, не разделяя такого же энтузиазма, что и остальные. Пропустив ступеньки и сразу же спрыгнув вниз на землю, парень почувствовал, как в его лёгкие, наконец, попадает свежий воздух, а спокойный ветерок игриво колышет рыжие волосы. На улице было ярко, нежно-голубой небосвод не заслоняло ни одной тучки или облачка, а солнце огромным тёплым диском ослепляло непривыкшие очи прибывших. Глаза слегка заслезились, и веснушчатый поскорее поспешил прищурить их, опуская взгляд вниз на перемешанную с песком сухую землю, в которой виднелись редкие камушки. Данила посмотрел в сторону ворот и заметил, что вожатый беседовал с какой-то женщиной, вокруг которой вился парниша с очень уж густыми бровями, после чего они направились прямиком к подросткам. — Здравия желаю, товарищи пионеры! Со многими из вас мы уже встречались, и вы знаете кто я, но всё же представлюсь, ведь для вас повторение – мать учения, а для новеньких это шанс узнать! Я – Семенюк... — Дальше веснушчатый уже не слушал женщину, предвидя, что это будет нудная лекция о том, что можно делать и нельзя, а это рыжеволосого не особо-то и волновало. Ещё спустя пару минут под нещадным солнцепёком дама, наконец, закончила свою речь словами: — ...В любой момент вы можете обратиться к вашему вожатому Алексею Александровичу с интересующими вас вопросами. А сейчас, следуйте за ним на регистрацию, чтобы получить ключи от ваших комнат и заселиться. — Женщина ушла, оставляя вожатого и несовершеннолетних наедине. Кашин ухмыльнулся: всё-таки с Александром он не прогадал, даже если это и не являлось его именем. В тот же момент парниша, что стоял с, судя по всему, директрисой лагеря, подорвался к остальным ребятам и начал горячо здороваться с каждым, пожимая руки и по-братски обнимая. Наконец, очередь дошла и до Данилы. — Так, а тебя я раньше вродь не видел.. Новенький? — Спросил сероглазый с самыми выразительными бровями во всем лагере, с интересом разглядывая нового знакомого. Разница в росте была ощутимой, брюнет был в разы ниже голубоглазого. — Ну, тип того. Меня Даней звать. — Веснушчатый протянул руку в знак знакомства, и собеседник охотно ответил на этот жест, крепко пожимая руку рыжего. — Вовчик, будем знакомы, товарищ! — Владимир разорвал рукопожатие и улыбнулся новому другу. — Надеюсь, тебе у нас понравится! — Брюнет резво удалился к Алексею, тихо тому что-то говоря. Тот сначала скорчил недовольное лицо, но в итоге кивнул. — Пионеры, стройтесь по парам, следуйте за мной и.. товарищем Владимиром. — Вова ехидно улыбнулся, становясь параллельно Александровичу. Кажется, он тут что-то вроде местного авторитета.. Резко, к Кашину подлетел русый парень, которого он видел ранее в автобусе. — Здоров, пионер! Как звать тебя? — Дружелюбно улыбнулся бородатый, с интересом и горящими глазами глядя на рыжего. — Даня я. — Ответил голубоглазый, недоверчиво смотря на оппонента. — А я Валера, но можешь звать меня Лагода! Приятно познакомиться. — Они быстро пожали друг другу руки. — Я с тобой встану, не возражаешь? — Веснушчатый отрицательно покачал головой и встал рядом со своим очередным новым знакомым в конец ряда. Почему кареглазый попросил называть его именно по фамилии Данила решил не спрашивать, хоть и очень хотелось. Всё-таки надо показать себя с лучшей стороны, а расспрашивать с первых секунд как-то не особо красиво. Совсем скоро пары двинулись вперёд, заходя на территорию лагеря. Практически все люди спереди разговаривали между собой, лишь один Кашин будто в рот воды набрал. Кажется, это не особо устроило русого, и тот завёл разговор. — Эй, ты же уже пересекался с Вовой? — С тем, который рядом с Александром Алексеевичем идёт? — С Алексеем Александровичем.. Кхм, не суть. — Не сдержав смешка поправил его Валерий. — Так вот. Вова наш – сын директрисы. Он хороший парень, правда, мы с ним дружим давно. Но иногда лучше лишний раз с ним не спорить. Совет тебе как другу, не стоит. А то он как репейник прицепится к тебе и всё. — Вы че, типо, его боитесь? — Не особо, он за друзей горой стоит. Но вот за тебя я боюсь, в нашем отряде новенькие редко появляются. Уже который год сюда езжу, а лица всё те же... Ай, ладно, зря беспокоюсь. По тебе видно – парень хороший. Уверен, всё будет отлично. Предупреждён значит вооружён, как говорится. — Завершил свою мысль Лагода. Рыжеволосый и не заметил, как пролетело время, ведь они уже стояли на пороге какого-то здания, в которое отряд довольно быстро зашёл. Народ быстро слетелся к доске объявлений, облепив со всех сторон. От кого-то уже послышались радостные возгласы, а от кого-то разочарованные вздохи. Кое-как пробившись через толпу, веснушчатый тоже начал рассматривать то, что так заинтересовало остальных ребят. На листках посередине виднелись списки людей и комнаты с корпусами, в которые они попали. Даня пробежался глазами по строчкам, в поисках своего имени.

Список №3. Корпус 89.

Комната А — Владимир Семенюк, Алексей Губанов Комната Б — Максим Шабанов, Антон Татыржа Комната В — Илья Коряков, Валерий Лагода Комната Г — Денис Коломиец, Данила Кашин

Список №4. Корпус 90.

Комната А — Николай Ромадов, Руслан Тушенцов

. . .

Веснушчатый в раздумьях отвёл взгляд от списков. Его сожитель — Денис Коломиец.. Из всех ребят он знал лишь только Вову, Валеру, ну и Алексея Александровича. Но те находились в других комнатах, и рыжему оставалось только гадать, с кем же именно из тех парней его поселят. К стойке регистрации выстроилась уже длинная очередь и Даня, как обычно, встал самым последним. Время тянулось медленно, казалось, бесконечно. В помещении было очень душно, окна были закрыты, а о прохладе оставалось только мечтать. Но с каждой минутой народу перед Данилой становилось всё меньше и меньше, наконец, пропуская его к окошку. — Имя, фамилия, отчество. — Уставшим голосом промямлила женщина, даже не глядя на парня. — Данила Кашин Владимирович. — Понятно. — Она уткнулась взглядом в какие-то документы на столе, после чего быстро удалилась и точно также быстро вернулась, протягивая ключ. — Корпус восемьдесят девять, комната «Г». Ключ не терять, комнатами не меняться. Понял меня? — Строго взглянула на него пожилая дама, от чего веснушчатый невольно поёжился. — Понял. — Пионер забрал ключ и медленным шагом направился к выходу из помещения, где уже стояли остальные ребята. После того, как он вновь встал в строй рядом с Лагодой, отряд двинулся к своему корпусу по протоптанной травяной дорожке. Кашин осмотрелся: зданий на территории не слишком много, так почему же тут есть корпуса под номерами восемьдесят девять и девяносто? Почему нельзя было начать отсчёт с нуля?       Группа приблизилась к ветхому одноэтажному домику, сделанного из уже потемневшего со временем дерева. Хлипкие ступеньки не внушали доверия, а само здание стоило бы признать аварийным. — Пионеры, слушайте меня внимательно! Расселяйтесь сейчас по своим комнатам и переодевайтесь в форму, жду вас через двадцать минут на этом же месте. Мы сделаем обход по лагерю, чтобы вы могли изучить местность. — В ответ на последнее предложение послышался недовольный гул толпы, от чего Губанов раздражённо вздохнул. — Отставить негодование! Если хоть кого-то из вас не увижу, то я буду вынужден сообщить об этом. — Пригрозил он, от чего пионеры приутихли. Но не из-за того что испугались, а скорее потому, что перешли на шёпот, в котором ходили не самые лестные слова в сторону Алексея. Тот разочарованно взглянул на своих подопечных, и всё же повёл их внутрь нужного корпуса, отворяя входную дверь, которая поддалась не сразу, с протяжным скрипом. Пионеры начали разбегаться по отведённым для них комнатам: в дверь с начальной буквой «А» вошли Алексей Александрович и Вова, в следующую завалились тот пухляш и русый парниша, что сидел рядом с ним в автобусе, в предпоследнюю Валера вместе с брюнетом, у которого повсюду были родинки, а в ту, что и сам Даня, светловолосая шпала в очках. Так, значит он Денис? Кашин прошёл вслед за ним, закрывая дверь. В помещении не было особо просторно, с левой и правой стороны стояли по одной кровати, рядом с которыми располагались тумбочки для личных вещей, а также одно единственное зеркало. Не густо. Подойдя поближе, рыжий плюхнулся на левую кровать, что прогнулась под ним с жалобным скрипом. — Ты Денис? — Решил спросить напрямую веснушчатый, глядя на своего новоиспечённого соседа по комнате, который едва заметно дёрнулся от неожиданного вопроса. — Э-э... Да, он самый. А ты, как я понимаю, Данила? — Коломиец улыбнулся, разглядывая сидящего. — Мне Илья все уши прожужжал о том, что к нам кто-то новенький приехал. — Илья? Это...? — Парень такой, тёмненький, с родинками еще, вместе с нами ехал, видел может. — А, да, видел кажется. — Голубоглазый, наконец, сбросил груз в виде тяжёлого рюкзака на кровать, расслабленно вдыхая полной грудью пыльный воздух. Металлический язычок под воздействием пальцев с характерным звуком пополз вниз, раскрывая в полной красе содержимое. В сумке находились кое-как сложенная белоснежная рубашка с короткими рукавами и синие шорты по колено, а также неотъемлемый предмет каждого пионера – красный галстук. Нехотя поднимаясь со своего места, Кашин поворачивается лицом к одежде, что уже спокойно покоилась на белоснежном пододеяльнике. Парень через плечо оборачивается, глядя на очкарика, коих он обычно задирал. Тот точно также достаёт свою форму, совершенно не обращая внимания на присутствие рыжеволосого. Ненадолго задержав взгляд на светлом затылке, Даня всё же отворачивается обратно, с неприязнью смотря на одежду, которую до боли терпеть не мог. Ненавидел он всякие дресс-коды, а в особенности такие неудобные. Ещё и галстук этот уродский... Смирившись со своей участью, он стягивает с себя чёрную, как смоль, футболку, в которой успел уже упариться. Всё же надевать тёмные вещи летом – дурная идея. Та небрежно приземляется к рюкзаку и остальным вещам, ещё нетронутым. Голубоглазый взглядом окидывает открывшийся вид на обнажённый собственный торс и вздыхает печально – нужно будет заняться собой, зазорно ходить с совсем не рельефным животом среди спортивных пионеров. Правда, за две недели добиться стоящего результата будет весьма проблематично. Подцепив пальцем чистый верх за воротник, он поднял его, расправляя. Довольно мятая, совершенно обычная и ничем не примечательная рубашка. Оно и не удивительно, что она была мятой, ведь весьма долгое время находилась в не пойми каком состоянии. Но парня это не особо волновало: он натянул на себя хлопковую вещицу, быстро застёгивая пуговицы на ней до самого конца. Та весьма плотно облегала худое тело веснушчатого, подчёркивая фигуру. Взгляд пионера упал на элемент одежды синего цвета, который также следовало безоговорочно надеть. Тихо выругавшись, он стянул с себя джинсы, которые уже готовы были прирости к его ногам, и быстро натянул на себя шорты, даже не заправляя в них рубашку. Остался последний штрих – галстук. За все поездки в лагеря голубоглазый так и не научился завязывать их, да и желанием особым не горел. Он закинул красный платок себе на шею, продевая под воротником и даже не пытаясь его завязать, оставляя концы на груди свободно болтаться. В этот момент за спиной послышались удаляющиеся шаги и звук открывающейся двери. По всей видимости, его сосед управился раньше, и решил не терять времени за зря. Веснушчатый осторожно подошёл к зеркалу, оглядывая себя с ног до головы: короткие волосы были растрёпаны и лежали в хаотичном порядке, мятая рубашка не была заправлена как подобает пионеру, а про галстук и говорить нечего. Сразу видно, блин, порядочный гражданин. Вдруг, весьма неожиданно для Дани, в комнату влетает Семенюк, оглядываясь. — О, ржавый, ты-то мне и нужен. Давай свалим от этого.. Алексея? Я тебе сам лагерь наш покажу, да и ещё лучше, чем он! Покажу, например, как пройти в корпус к старшим, где курилка у нас, как пробраться к заброшенному пруду... Всяко полезнее, чем с тем душным пенсионером. Согласен? — Ха, спрашиваешь ещё. Я за. — Сразу же согласился рыжий, совершенно забив на предупреждения вожатого. Вова расплылся в довольной улыбке, головой кивая в сторону окна. — Полезли. Пойдём через основной вход – заметит. — Парировал брюнет, вперёд голубоглазого залезая на подоконник. — Всё равно тут не высоко, первый этаж. — И, открыв окно настежь, спрыгнул вниз. Веснушчатый, недолго думая, последовал его же примеру. Приземление вышло не самым мягким, отдаваясь неприятной болью в коленях, но это было ничем, по сравнению с азартом и адреналином, что испытывал он в тот момент. — Так, смотри. — Семенюк указал пальцем на здание вдалеке, — Это столовка, туда мы ходим, соответственно, трапезничать. — Он указал пальцем в другую сторону, где деревьев было меньше всего. — А там озеро с пляжем, туда купаться ходим... Ай, короче. Сейчас самое интересное покажу, а с остальным потом разберёшься, всё равно рядом на доске объявлений есть план местности. Пошли. — Владимир свернул за корпус, направляясь в сторону ограждений, а Даня поплёлся следом. Вдалеке начала виднеться прореха в заборе, через которую спокойно мог пробраться человек. По мере приближения, парни с бега перешли на осторожную ходьбу, а из-за деревянных досок начали слышаться чьи-то голоса. Сероглазый обернулся и жестом приказал рыжему хранить молчание, подкрадываясь ближе к дыре. Уже более отчётливо стали слышны обрывки фраз. —...последняя пачка. — Коль, ты уверен? — На все сто, остальные пронести не получилось. — Хуёво. Видимо последние две недели придётся побыть за «ЗОЖ». — Да ладно, может у шефа нашего что-нибудь да будет. — Никогда не думал, что буду клянчить сигареты у пионера. Наконец, совсем подобравшись к проходу, Вова прижался к забору, выжидая подходящего момента. Когда послышалось щёлканье зажигалки, брюнет подорвался, резко влетая за ограду. — Что делаем, молодые люди? — Состроив максимально грозный голос спросил Владимир, пока Кашин лез следом. — Блять! — Зажигалка вылетела из рук шатена, который испуганно смотрел на нежданных гостей. — Твою налево, Вов, напугал! — Ну вы конечно! Здарова, товарищи. — Он пожал руку кареглазому и такому же ошарашенному блондину, стоявшему рядом. — Знакомьтесь, это Даня, в нашем отряде теперь. — Мне кажется, мы где-то встречались... Слушай, а это не ты случайно дедулю лопатой загасил? — Спросил его темноволосый, пристально разглядывая. — Ну разумеется я, стыдно меня не узнать. — Ответил Данила, улыбаясь. — Красавчик! — Сделал он комплимент то ли внешности, то ли ответу на шутку и протянул руку. — Меня Русланом звать. Рад знакомству, Даня. — Взаимно. — Голубоглазый принял рукопожатие, которое почему-то длилось подозрительно долго. — Ой, щас ещё и лобызаться начнут. — С усмешкой произнёс кудрявый, явно заметив данное проишествие. Когда их руки, наконец, разъединились, он продолжил. — Я Коля, но можно Лида́. — Ли́да? Типо, как женщина? — Очень остроумно пошутив, хихикнул веснушчатый. — Ещё раз так скажешь, и я тебе кабину снесу, даже несмотря на то, что мы знакомы от силы минуту. — Серьёзно пригрозил Ромадов, после чего вновь расплылся в улыбке, заметив непонимающие лица рыжеволосого и Семенюка. — Шучу! Но лучше всё-таки Лида́. — Как скажешь, Лидия. — Согласился Данила, и шатен издал сдержанный смешок, с горящими глазами глядя на нового знакомого. Николай показательно закатил глаза и протянул руку шутнику, наконец, закрепляя их знакомство. Только сейчас веснушчатый заметил, что у них отсутствовали красные галстуки, а внешний вид формы был такой же потрёпанный, как и у самого Дани. — Ладно, бывайте, мы пойдём, надо ему ещё остальной лагерь показать. — Бросил Вова и развернулся в обратную сторону, удаляясь в импровизированном проходе. — Рад был знакомству, ребят. — Кажется, Кашин сказал эту фразу впервые за свою жизнь. Парни отсалютовали ему в ответ, и голубоглазый вынырнул вслед за брюнетом. Время прошло совсем незаметно, солнце постепенно начинало заходить за горизонт, а небо окрасилось в прекрасный оранжевый оттенок. В лицо дул прохладный ветерок, а трава тихо шелестела под ногами. Пионеры некоторое время шли в тишине, пока сероглазый не прервал её. — Ща расскажу тебе про всех ребят, запоминай внимательно. Вот те двое – Руслан и Коля, из девяностого корпуса. Они уже не пионеры, им по семнадцать лет, всего на год старше нас... Тебе же шестнадцать, да? — Ага. — Ты живёшь вроде с Денисом, видал, какой он огромный? А ему всего пятнадцать... Клянусь, год назад он был в два раза меньше! По сравнению с ним я теперь карликом кажусь. А видел Тоху? Он скорее в ширь пошёл, чем в длину... Но добряк ещё тот, хороший парень! — Кашин внимательно вникал в каждый рассказ об его соотрядовцах, представляя их себе в голове. — ...Так. Ну и ещё этот Алексей Александрович. Он первый год тут работает, мало чего сказать могу... Могу сказать, что он очень душный, точно дед! Меня ещё и поселили с ним, мол, помогать буду... А фиг ему! Делать мне больше нечего, кроме как помогать мужику, который смахивает на бабу.       Внезапно, из динамиков донёсся какой-то громкий сигнал, напугавший товарищей. — Тьфу, ужин! Пойдём скорее, а то места нормальные занять не успем. — Семенюк ускорил шаг, направляясь в сторону здания, расположение которого веснушчатый уже успел запомнить. Подойдя ближе, Владимир засёк на крыльце людей, которым бы попадаться было нежелательно, и шёпотом выругался. Там стояла та самая женщина, которую по приезде видел Кашин, по совместительству директор лагеря и мать Вовы, а рядом с ней Алексей Александрович, докладывающий ей о чём-то. Заметив подозрительное движение, вожатый обернулся, глядя на прогульщиков. — А вот и они. — Констатировал факт Губанов, после чего директриса точно также повернулась к виновникам. — Сюда подойдите, пожалуйста. — Строго сказала она, и, сдавшись, пионеры побрели к ним, виновато опустив головы. — Вы... — Хотел что-то сказать молодой мужчина, но женщина его прервала. — Вова, можешь объяснить, что происходит? Почему Алексей Александрович должен искать вас по всей территории лагеря, когда вы должны были находиться в назначенное время в назначенном месте? — Ну, мы с новеньким решили прогуляться перед экскурсией, и немного задержались... — Начал оправдываться Семенюк младший. Та лишь отрицательно покачала головой в ответ на откровенную ложь. — Ты должен подавать хороший пример, а не делать то, что заблагорассудится! Данила, скажите, почему вы не послушали вожатого? — Потому что я так решил. — Невозмутимо сказал рыжий, от чего Вова посмотрел на него, как на умалишённого. — Эх вы, пионер, ведь так никуда не годится! Своевольничать будете у себя дома, а тут извольте следовать правилам. Ещё раз такое повторится, и я буду вынуждена сообщить вашему отцу о плохом поведении. — О, а вы знаете, где мой отец? Поделитесь информацией, пожалуйста, а то я его ещё не видел. — Данила мерзенько улыбнулся, а директриса резко переменилась в лице. — Ладно, Даниил... Я вас предупредила. — Голубоглазый брови нахмурил, услышав, что она назвала его не тем именем, но спорить не стал, и так уже много наговорил... — А что касается вас, Алексей Александрович... Почему вы не уследили за детьми? — Алексей, до этого поддакивавший старшей Семенюк, замер, не зная, что ответить. — Ма... Кхм, извините, но он тут не виноват. Если бы не я, то этого всего бы сейчас не было. — Внезапно решил защитить бедолагу Владимир, на что тот с явным удивлением и восхищением взглянул на подростка. Женщина, кажется, тоже удивилась смелости своего сына, озадаченно уставившись на него. — Хорошо, смотрите мне... Ещё раз подобное повторится, и я уже не буду так снисходительна! Можете быть свободны. — Она ещё раз окинула взглядом присутствующих и медленно, цокая каблуками по ступенькам удалилась. Вова облегчённо выдохнул. — Отделались лёгким испугом... Ладно, неважно. Скорее в столовку пойдём! — Бросил он и бесцеремонно потащил рыжего к деревянным дверям. Алексей лишь хмыкнул и поплёлся за младшими следом.       В столовой практически все столы битком забиты, и трапеза была уже в самом разгаре. Пионеры двинулись к окошку, в котором выдавали сегодняшний ужин — картофельное пюре и компот непонятного содержания. Получив порции, Кашин высматривал свободные места среди своего отряда, но их не было от слова совсем, ведь на их законных местах сидели какие-то ребята из другого отряда, кажется, чуть помладше. — О, вижу два места свободных есть, пойдём быстрее пока никто не занял! — Оживился Семенюк и поплёлся к одному из дальних столиков, за которым сидели уже знакомые голубоглазому лица – Тушенцов и Ромадов. — Какие люди и без охраны! А нет, с охраной... — Кинул Николай, переводя взгляд с Владимира на веснушчатого. — Ещё раз привет. — Дарова, пацаны. Мы подсядем? — На вопрос брюнета старшеклассники кивнули, и опоздавшие уселись напротив них. — Вов, я в шоке. Как это ты умудрился так задержаться? Ты же обычно самый первый залетаешь, сразу же после сигнала. — Спросил, наконец, прожевавший еду шатен. — Да этот Саныч нажаловался мамке моей из-за того, что мы пропустили "очень важную" экскурсию по лагерю. Будто у нас карты на каждом шагу не висят. — Ну всё, Вовка, приехали. Больше не получится тебе прохлаждаться без дела. — Белобрысый усмехнулся. — Ага, конечно. Да я этого Лёшку... Он ползать потом будет подо мной, прощения просить. — Старшие замолкли, нервно глядя куда-то за спину шефа. — Вов... — Попытался окликнуть его Руслан. — Да вы вообще его видели? Душный до невозможности, ещё и на девку смахивает... — На плечо Семенюка легла чья-то ладонь, и он от неожиданности обернулся, глядя на владельца тощей кисти. Кашин попернулся и рассмеялся, глядя на растерянное лицо брюнета и холодный взгляд вожатого, которым он прожигал Владимира. — Ой... — Всё, что смог выдавить из себя сероглазый, прежде чем нервно улыбнуться. — Владимир, могу ли я вас видеть через 15 минут у нашего корпуса? — Серьёзно произнёс Алексей. Провинившийся лишь коротко кивнул в знак согласия, после чего Александровича будто ветром сдуло. Как только тот пропал из виду, четвёрка отважных за столиком начала укатываться со смеху, осознавая всю абсурдность ситуации. — Эта смена точно будет интересной. — Подметил Ромадов, успокоившись. Семенюк быстро расправился со своей порцией и, попрощавшись, сорвался к выходу. Остальной народ в столовой тоже начал постепенно рассасываться, оставляя внутри всё меньше и меньше людей. Из оставшихся за столом, Коля управился первым, и смылся под предлогом сильной усталости, не дожидаясь друга. — Пройдёмся немного? Если ты не против, конечно. — Спросил кареглазый у веснушчатого, вопросительно глядя на того, подробнее изучая незнакомое лицо. — Не против, всё равно делать мне пока нечего. — Голубоглазый хмыкнул, поднимаясь с места. Тушенцов последовал его примеру, и совсем скоро они покинули помещение. На улице было в разы прохладнее, чем в столовой; вечерний ветерок задувал под рубашку, заставляя рыжего поёжиться от резких перепадов температур. — Откуда ты? — Завёл разговор Данила, поворачивая голову к парню, что шёл рядом. У того были едва колышемые ветром тёмные волосы, подстриженные под горшок, практически такие же, как и у самого Кашина, завораживающе карие глаза, поблёскивающие на свету, ровный нос, пухлые губы... Возможно, голубоглазый пялился дольше, чем положено. — Из Ачинска, слышал когда-нибудь? Вот и никто другой не слышал. Школу, вот, закончил, буду в Ленинград поступать... — О, а я тоже в Ленинград планировал! Сам я из Казани. Не то чтобы город плохой, просто... — Что-то не то? — В точку. — Понимаю тебя. — Кареглазый почесал переносицу. — А почему именно сюда приехал? — Ха, меня ни в какой другой лагерь принимать не хотели. Не нужен никому настолько проблемный подросток. — Неплохо. Боюсь спросить, чего ты такого сделал. — Видимо, родился. — У меня похожая история. Непринуждённые разговоры очень отвлекали, и новоиспечённые друзья не заметили, как уже подошли к восемьдесят девятому. — Ладненько, я пойду, свидимся ещё! — Проговорил шатен, протягивая руку. — Давай. — Веснушчатый крепко пожал его руку, прощаясь. Руслан мягко улыбнулся Дане и направился в сторону своего общежития, оставляя его наедине с самим собой. «Красивый» — пронеслось в мыслях у Кашина, и тот устало поплёлся в свой корпус, желая как можно скорее провалиться в сон.