Come Back To Me

Диан любит Вайолет, и, возможно, она когда-то тоже любила его, но где-то между временем до ее приезда в Басгиат и сейчас остались лишь угасающие угли того, что когда-то было крепкой дружбой, ведущей к чему-то большему.   Он не может понять, что изменилось. Что стало другим? Все, что он может сделать, это возложить вину на Риорсона. Но справедливо ли это? Может, здесь замешано что-то другое? Будут ли они с Вайолет когда-нибудь снова прежними?  Как бы он ни старался, Диан просто не может этого понять, и совет, который дает его дракон, — это не то, что он хотел, но, возможно, лучший совет — это тот, который мы не хотим слышать.    Диан Аэтос связан правилами и управляется цепями повиновения, в которых он родился.   Они тяготят его, словно тяжелый металл, волочащийся по земле, — назойливые и надоедливые. Они забирают все его силы, пока он не истощается настолько, что ноги не подгибаются в уединении от усталости. Он держит себя в руках, и это последовательный акт, который он играет так же хорошо, как любой актер на сцене. Но повторяющиеся движения утомляют его, перехватывая дыхание, а грудь болит и сжимается под бдительным взглядом пронзительного, гордого отца.  Один неверный шаг - и его будущее рушится.   Один малейший промах - и репутация отца будет поставлена под сомнение, как и его собственная.  Он не может позволить себе никаких ошибок или отвлечений.   Он не смеет рисковать гневом человека, который является десятым всадником в их родословной. И он категорически отказывается быть последним. Быть причиной того, что их род - и его семейное наследие - резко и безрассудно оборвется.  Диан Аэтос был воспитан подчиняться слепо и добровольно.  Его призвание - быть всадником до тех пор, пока Малек не сочтет нужным закончить свое время здесь, на Земле.  Его долг - добиться успеха.    Именно эти сапоги были на нем, когда он ступил на парапет Басгиата. Он еще не облачился в черное одеяние Всадника, но однажды обязательно станет им, если правильно разыграет свои карты и будет следовать правилам.  С тех пор его он подчинялся Кодексу до последней буквы.   Он одет в черную одежду всадника, рядом с ним - могучий дракон, печать, за которую многие готовы убить, гневное ожидание его отца превратилось в радостную гордость, и... он никогда не был более несчастным.  Вайолет ненавидит его.   Он видит это в презрительных взглядах, которые она бросает на него, слышит это в ядовитости ее слов. Горький укус, как будто она пытается вырвать голыми зубами то, что у них когда-то было, чтобы уменьшить его до нужного размера. Она как будто переросла его – их детская близость перешла во взрослое обожание; расстояние слишком велико, чтобы его можно было преодолеть.  Это ощущается, как попытка перейти шаткий мост без необходимых ступенек для достижения другого берега.  Диан Аэтос теряет лучшего друга, женщину, которую любит. Единственный человек, который видел в нем не потенциальный актив, или средство, чтобы оправдать фамилию, или еще одного гонщика, вышедшего из Басгиатского колледжа, а как человека, полного жизни, интересов и внимания.  Еще один ребенок, с которым можно играть в прятки, лазить по деревьям, огибать берег реки маленькими, ловкими шажками, бросая в ее бездонные глубины мелкие камешки и крошечную гальку. Оба стремятся внести изменения в богатый гобелен природы.  Еще один подросток, скучающий и суетливый от перспективы посетить очередное официальное собрание. Вечер, проведенный за выслушиванием громких, гордых людей, хвастающихся, насколько это было возможно, своими достижениями. Достижения, которых, как они оба боялись, им никогда не достичь. Ожидания относительно их будущего всегда озвучивались на таких мероприятиях либо его отцом, либо другим равным - или более высокого статуса человеком.   И, наконец, еще один взрослый человек, воспитанный и воспитанный в тех же узких кругах, в той же позолоченной клетке, замаскированной под щедрую роскошь.  Диан был настолько уверен, что Вайолет поймет, что ему необходимо оставаться сосредоточенным на этом пути, по которому он пошел еще до того, как научился ходить. Он был уверен, что его лучшая подруга не бросит его, как и он ее.   Но где-то между последним разом, когда он держал ее - его руки с большой осторожностью обхватили ее маленькое, стройное тело, ведь недавно она нуждалась в починке, — и моментом, когда он объявил, как успешно ввести ее в Квадрант Писцов, он потерял ее.  И проблема была не в том, что она отвернулась от него, а в том, что он не мог понять, когда, как и почему она это сделала.  Единственное, что, по его мнению, изменилось, — это присутствие Риорсона.  Но само по себе это не имело особого смысла, поскольку ни один сын Великого Предателя никогда не отнесся по-доброму к Сорренгейлу,  особенно человек, покрытый шрамами, полученными от женщины, чья дочь стояла перед ним на циновке в строю, или сидела впереди него в классе, или готовилась к старту рядом с ним на летном поле.  Чему Диан был свидетелем на днях, он был зол и растерян.  Когда он предложил помочь ей решить проблемы с полетами, она довольно резко отказалась.  Неужели гордость заставила ее отказаться?  У нее были большие шансы на успех; ее фамилия имела больше достоинств, чем даже его собственная.   Неужели Риорсон измучил ее?  Даже их брачные узы не могли погасить ненависть, которая, должно быть, горела внутри него, не так ли?  Удалось ли ей каким-то образом смягчить его ярость? Словно летняя гроза, приближающаяся, чтобы смыть гнев, копившийся более пяти лет.  Стала ли Вайолет еще более увядшим цветком, поддающимся прихотям и манипуляциям Ксейдена? Можно ли вообще манипулировать Вайолет Сорренгейл? Он, конечно, этого боялся... поначалу. Но...  Ее физические... отличия очевидны, но ее ум не имеет себе равных.   Конечно, он не собирается терять лучшего друга из-за тактики, которой ей лучше не поддаваться, не так ли?  Диан слышит, как стон срывается с его губ, когда Кэт снова наставляет его, пылая, как горячее дыхание, которое часто вырывается из его рта в потоке пламени.   “-Ты действительно будешь тратить свое время думая о таких пустяках? “-Для меня это важно. Я беспокоюсь о ней.”  Он благодарен, что ему не нужно говорить, и не уверен, что его голосу хватит силы, которая ему нужна.  По ночам его мучают кошмары: яркие видения Вайолет, лежащей мертвой у ног своего дракона, сломанные конечности, согнутые под странными углами, а стеклянные глаза смотрят на него, безжизненные и невидящие. Или ее крики пронзают его сердце, когда она становится не чем иным, как обугленной оболочкой или горсткой пепла, легко развеиваемой по ветру без малейшего побуждения.   Я был уверен, что мне не придется смотреть, как она умирает и становится Писцом, и если бы она действительно хотела стать наездницей, я бы ее поддержал, но…  Он благодарен, что Кэт может читать его эмоции, это затмевает необходимость полностью объясняться.  Его любимый дракон, упрямый и крепкий, готовый броситься в опасность и защитить свою жизнь и свой дом любой ценой, вздыхает с тяжестью, которая может соперничать с усталыми, утомленными костями Диана.  “ Ты не можешь понять ее изменения в отношении. И чтение ее воспоминаний тебе не поможет.”  Точно.  Диан закрывает глаза, болезненные мышцы устало прижимаются к его заслуженному матрасу. Его обязанности командира отделения на сегодня выполнены, ему пора отдохнуть. Но ночи длинные, когда смерть близка, и смерть Вайолет в этом месте пугающе близка.  Я не смогу спасти ее, если она мне не позволит.  Кэт снова подает знак, еще более расстроенная, чем в прошлый раз, когда они говорили об этом. Они много об этом говорят, потому что это все, о чем он может думать. Он не может скрыть свой страх за Вайолет.   "Тогда перестань пытаться. Она придет к тебе, если захочет"- Диан готов спорить, но Кэт продолжает резким и настойчивым тоном.-"Ты уже сделал всё, что мог. Пора отдохнуть. Скоро Сорренгейл выскажет правду, а беспокойство лишь мешает".  Диан поддается такому разумному совету и позволяет тяжести, которая тянет его в сон, взять верх, отдаваясь темноте за закрытыми веками.   "Полагаю…"- Его мысли запутаны, каждая фраза представляет собой задачу, которую нужно объяснить даже своему дракону. -"ты… права, Кэт".  "Я всегда права."- Кэт отвечает самодовольно, но в тоне чувствуется намек на поддразнивание, и прежде чем сон успевает полностью окутать его, Дейн слышит тихий шепот своего дракона;"- Ложись спать, ты устал. Завтра наступит скорее, чем ты думаешь. "