***
Из здания Матвеев буквально вылетал. Сжимая лямку рюкзака и тяжело ступая по хрустящему снегу. Олег шагал следом, размашисто, но размеренно. — Погодь, Дим. Выдохни. Но молодой чернокнижник и не думал слушаться. Его переполняли эмоции, пусть он и был отходчивым. Медиум знал, что через минуту Матвеев всё-таки остановится, выдохнет и выговорится. Так ему станет легче, и оба поедут домой, может быть закажут еду, потом сходят в душ и дальше… Кто знает. Шум города нахлынул на Диму быстро. Машины, голоса, шаги. На давно потемневшем небе ни единой звезды. Олег рядом, таки догнал. Сказать, что у Шепса было хорошее настроение, значило сказать херню. Ему хотелось вернуться в зал, ввалить по роже Гецати, проклясть Надежду до десятого поколения, как любит делать Влад, который явно не удержится, а потом ещё признается в этом так просто на камеру. Ведь именно Владиславу и Олегу достался шквал критики. И хоть обоим не привыкать, но как людям, им было обидно. Дима же просто накрутил себя, ведь ему за медиума обидно. — Эй, — Олег положил руки на плечи Матвееву и легко встряхнул, затем заправил прядь чёрных волос за ухо и шепнул, выдыхая клубы пара, словно дракон, — детка, всё нормально же. Ну че ты? — губы почти касались кожи. — Похуй на них всех, слышишь? Поехали домой. Мне дико хочется тебя, а? От таких горячих признаний чернокнижнику всегда становилось жарко и дурно, хоть он и привык. Но Олег говорил это как-то особенно, и из головы вообще вылетало всё. Дима становился уязвимым комком оголённых нервов, по которым Шепс обожал ебашить страстью, как током. А чернокнижник обожал, когда медиум начинал жестить. В его глазах загорались огни, на которых Дима жариться будет с удовольствием. С таких горячих признаний у обоих всё и началось. Тогда, после испытания, на котором Олег впустил в себя дух мёртвой бывшей жены героя испытания, напугав его новую жену и дочь, и даже ведущую. Весь в крови, уставший, мокрый, рискующий заболеть, хоть на улице и не очень холодно было, он заскочил в автобус, из которого уже выходил Влад. Тогда Дима охренел в полном смысле этого слова. Чернокнижник умудрился выпихнуть одного из команды за чаем, достал удачно припасённое с собой полотенце и сам вытирал волосы медиума. После завершения троица остановилась в отеле, где Дима заглянул к Шепсу, чтобы узнать о состоянии младшего и угодил в «капкан», куда, как после выяснилось, метил давно. — Блять, Олежа. — Слушаю тебя, родной? — Вызывай уже такси это нахуй. Распалил меня тут и стоишь, как столб. Я хочу тебя. И хочу в том ошейнике, что мы купили на прошлой неделе. Да? Пока Дима говорил, Олег уже вызывал такси. Ему и самому надо жестко, но красиво, а Матвеев ещё с этим ошейником. Шепс помнил как они покупали его. Как долго тыкались по интернет-магазинам, а в итоге в одну из прогулок просто зашли в реальный. Конечно, покупок было куда больше, но во главе стоял этот ошейник. Шириной в два пальца, с кольцом для поводка, который так же имелся. Густо покрасневшую молодую девочку на кассе тоже нельзя было забыть и это робкое «а можно автограф?», на что экстрасенсы тогда улыбнулись. Машина подъехала на свободное место. Медиум и чернокнижник потопали к ней. Под ногами продолжал скрипеть снег. Дима хоть и был ещё немного на взводе, но постепенно переключался на то, что его ждало дома. В салоне пахло лавандовым саше’, тихо играла какая-то жизнерадостная попса, а полный, лысый водитель, было видно, что хоть и узнал пассажиров, докучать не стал. Дима дремал, уронив голову на широкое плечо Олега, который без стыда накрыл руку старшего своей и смотрел в окно. В голове всё ещё крутилось то злосчастное голосование. И если баллы от героев были радостными, то это прекрасное чувство, как обычно, стёрли коллеги-соперники. Мало того, что добрая часть занизила оценки, так этот Костя со своим долбаным врачеванием. Гецати его везде пихал, чем начал давно раздражать всех. Такие вещи ужасно демотивирывали. И если бы не просьба Шепса к Матвееву, чтобы тот молчал, чернокнижник, обычно достаточно спокойный, уже бы проклял этого алланского провидца. До дома оставалось всего ничего, когда Диму буквально подкинуло. Он резко мотнул головой, едва не ударяясь об голову Олега, который сразу же обратил на старшего внимание. Матвеев потирал глаза, хмуря тонкие брови. — Ну и хуйня приснилась, — прохрипел чернокнижник, смотря в окно. — Дома расскажу. Олег кивнул. Сны Димы часто странные, иногда эротические, временами вещие. Медиум нередко замечал, что перед испытаниями Матвеев прям такое видел, что даже не налазило на голову, ведь его демоны показывали то, что хотели, чего он удостаивался. Наконец-то машина остановилась под домом, в котором жила пара экстрасенсов. Олег до сих пор радовался, ведь приехав из Самары, ему пришлось жить с братом, что не могло радовать. Частые ссоры, беспорядок, а в добавок попытки проводить каждый свои практики, хоть оба брата медиумы. Со временем, конечно, всё вошло в привычку, но переезд к Диме потому что «всё равно скучно», был даром небес. Огромная квартира, как на картинках в интернете. Младший Шепс, конечно, ожидал увидеть мрачное логово практикующего чернокнижника, а в итоге увидел уют, вкус и немного роскоши. Да и Саша больше начал скучать и стал мягче к младшему брату.***
Олег затащил Матвеева в квартиру, громко хлопая дверью. В ту же минуту чернокнижник оказался зажатым между той же дверью и возбуждённым Шепсом, принявшимся стягивать с Димы одежду. Медиум уже видел в голове картинки обнаженного старшего, в ошейнике, в позе наездницы. От этого возбуждение лишь нарастало. Олег скинул всё на пол, затем опустился на колени и начал развязывать шнурки на обуви, аккуратно вынимая сначала правую, а потом и левую ногу из кроссовок. Свою одежду медиум почти сорвал, оставшись в футболке и брюках, быстро стащил обувь и снова прижался к Диме, целуя в маняще приоткрытый рот. — Ты же дашь мне приготовиться, м? — прошептал Матвеев в поцелуй. — Только хотел сам предложить, — усмехнулся медиум. — Мне тоже надо приготовиться. — Свои любовные привороты на мне будешь практиковать? — не смог удержаться чернокнижник, вспоминая вопрос Марата в готическом зале. — А типа ты против. — Нет, я не против. Поцеловав Олега в губы, Дима проскользнул мимо и направился в ванную, закрывая за собой дверь на замок. Большое помещение позволяло сохранять там много чего. И Дима, стащив оставшуюся одежду, открыл один из шкафов, выудил коробку. Небольшая, просто картонная. Открыв, Матвеев усмехнулся. Содержимое вызывало вожделение, внутри начиналось, как говорил сам чернокнижник, «трёхнедельное». Дима к подготовке себя подходил тщательно. И предпочитал он это делать сам, потому что представлял Олега, его член, его всего. Это делало растяжку куда более приятной. Возбуждало, и к Олегу чернокнижник приходил готовый к почти всему. В тот же момент в комнате сам медиум тоже готовился. Он достал тот самый ошейник, флоггер, падлл, наручники (почему-то с меховой оторочкой, те, которые Матвеев не очень любил, и вообще они были куплены Олегом просто для личной коллекции. Чисто чтобы было). Во всех углах комнаты стояли подсвечники на огромных стояках, высотой почти с рост чернокнижника, умудрился брюнет даже успеть поменять постельное бельё на чёрное, свежее, чистое. Новое даже. Шепс уважал удобство, которое так любил Дима. Он ему угождал во всём, ведь старший его забрал, приютил, за квартиру не просил платить, ничего не запрещаел, даже прикасаться к своим гитарам. Шум воды прекратился. Через минуту чернокнижник уже заходил в комнату, осматриваясь, словно не у себя вовсе был. — Красиво, — прошептал Матвеев, прижимаясь к Олегу. Тот так и был в одних брюках и футболке. — Пахнет приятно. Взгляд молодого чернокнижника упал на атрибуты, лежавшие у края кровати. По губам поползла улыбка. — Я так понимаю, это ингредиенты приворота? — Именно, любовь моя. Дима коснулся кончиком носа шеи медиума и провёл нежно, настолько, что у Олега побежали мурашки. Шепс выдохнул рвано и одной рукой вцепился в горло чернокнижника. — Ммм, — немного прохрипел Матвеев, заглянув в любимые глаза. — Вот так сразу? — Сразу, котёнок, сразу, — выдохнул Олег и склонился к уху брюнета. — Отдайся мне. Дима в глаза смотрел, усмехался. Он уже давно отдался. Олег знал. И всё равно всегда говорил эту фразу. Всегда только, когда держал за горло. — Бери. Я весь твой. В один момент рука исчезла, и Матвеев оказался на руках у медиума. Удержаться от того, чтобы обнять младшего руками и ногами, не вышло. Дима чувствовал себя змеёй, красивой, любимой, которую приласкал хозяин, такой же красивый и любимый. Олег впился в родные губы поцелуем, показывающим, что инициативу перенимать смысла нет. Вёл он. Решал тоже он. И если сначала было сложно не читать партнёра, его мысли, от чего периодически возникала очень смешная неловкость, словно обоим не за двадцать, то по прошествию времени всё стало двигательной силой. Иногда становилось частью игры. Вызовом. Иногда удачно останавливало. Лазить в голове Димы было странно и страшно. Олег с ужасом переваривал то, на что натыкался. Ему казалось, что он залез в омут с чертями. Матвеев уверял, что именно так и есть. Было даже приключение в виде подцепки сущи. Долго тогда чернокнижник Олега в порядок приводил. Ведь на грани срыва было всё, вплоть до съёмок и здоровья. А могло и жизни стоить. Выслушал тогда Дима от узнавшего о произошедшем Саши много. Младший Шепс заступился, говоря, что сам виноват, потому что то и дело лезет в голову своего избранника. Олег продолжал целовать, положив любимого на кровать, лёгким движением руки снял с себя футболку, а потом потянул за пояс халат старшего. Желанное, покрытое татуировками тело открылось жадному взгляду. Медиум охнул и сразу припал к соскам, облизывая правый и сжимая левый. Дима начал кусать губы. Заведённый позитивно и негативно, он был открыт, в сто раз более чувствителен. Он вцепился в волосы Олега, прижимая его голову к груди так, что биение сердца брюнет мог почти ощутить губами. Наконец оторвавшись от сосков, Шепс хрипло приказал перевернуться на живот и стать на колени. Дима повиновался, и уже через мгновение ощущал горячее и быстрое дыхание на затылке. Олег быстрым движением сорвал со старшего халат, с себя снял таки ставшие тесными джинсы, оставшись в одних трусах. Становилось жарче. Матвеев облизывался и дышал через рот, старался уловить вибрации, мысли медиума. Почему-то не выходило расслабиться. Обычно проблем с этим не было, но сегодня прямо какая-то напасть. И Олег понимал, в чём могло быть дело. — Дим. Если тебе нужно выговориться, то давай остановимся? — Всё нормально. Сейчас я настроюсь. — Дима, это не испытание. Всё хорошо. Если ты не хочешь совсем или хочешь, но не с такими размахами. — Скажи мне, — голос чернокнижника стал таким же хриплым как и у медиума. — Скажи мне то, что ты говорил там, на улице. Зачаруй меня ещё сильнее. Олег хмыкнул, прижался к спине Димы, одной рукой снова хватая того за горло, а второй обхватывая член. От этого Матвеев уже готов был взвыть, завизжать, застонать, кончить. Да хоть уверовать. Только бы его не отпускали. — Мне дико хочется тебя. Удар током. Смертельный. Дима выгнулся, толкнулся бёдрами вперёд, в руку медиума. А тот начал ею активно двигать. Чувствовал как расслабился старший. Как подчинялся. Отдавался теперь как надо. Ну нет, блять, не пойдёт так. Шепс цокнул языком и убрал руки, услышав разочарованное мычание. — Не двигайся. А это уже был приказ. Матвееву только оставалось тихо кашлянуть и наблюдать как Олег сползал с кровати и обходил её, становился у инвентаря интересного назначения. — Хороший. — В руке медиума оказался тот самый ошейник. Взгляд метнулся на Диму. Пристальный, как в моменты работы. — Аж вот так туго? Уверен, Дим? Ладно. Хорошо. Я понял. Олег обошел и снова стал сзади, одним коленом упёрся в матрас и надел на чернокнижника ошейник, затягивая потуже. Дима закатил, а после и вовсе закрыл глаза. Жар тела, аромат свечек кружили голову, и брюнету казалось, что его вводят в какой-то эротический транс. Внутри разливалось приятное тепло. — Что выберешь? — медиум провёл пальцами по ошейнику и вниз по позвоночнику. Дима выгнулся с тихим выдохом. — Котёнок? Что? Хочешь грубее? Хм, хорошо. Рука схватила чернокнижника за волосы и рванула вниз, заставив поднять голову, от чего ошейник впился в кожу сильнее. Матвеев громко выдохнул. — Что выберешь? — теперь Шепс рычал, и это окончательно возбудило Диму. Он оскалился, наморщил нос и сразу же расслабился. — Справа. Медиум кивнул и склонился к татуированной шее. Вдохнув запах кожи, Олег не сдержался и слегка её прикусил. — Ты будешь считать, мой хороший. Когда в руках младшего появился флоггер, Дима облизался. Порку он любил, любил доминировать и подчиняться, особенно Олегу Шепсу. — Всё как всегда. Красный — стоп, желтый — продолжать, но нежнее, зелёный… Ну ты понял. Дима понимал, но уже не слушал, утопая в ощущениях гладящих щекотно плечи хвостов флоггера. Для Матвеева это было всегда чем-то столь нежным и пугающим. Он замирал и глубоко дышал. Даже закрывал глаза. Он помнил, должен считать. Олег за спиной шумно дышал, словно его самого сейчас будут бить. Выдох. Взмах. Первый удар не сильный, так, для разминки. И хриплое Димино «раз» вызывало мурашки по телу его верхнего. Второй удар более сильный. Но чернокнижник стойкий. Ему нравится. Он выдохнул «два», но сам не дёрнулся. Медиуму нравилось такое послушание, но в то же время он хотел, чтобы старший дал сопротивление, чтобы было за что поругать. Плечи, руки, спина, снова плечи. Флоггер странствовал по телу Димы вверх-вниз, а тот считал. Начинал постанывать, но считал. Олег не выдержал. Рыкнул, откинул предмет и прижался к красной от ударов спине, укусил за плечо, сразу начал зализывать место укуса, как собака. — Ты меня изводишь. — А тебе прям не терпится, да? Так хочешь мой член, а? Матвеев облизался и кивнул. Он хотел. Хотел давно. Ему нужно было ощутить Олега в себе, на себе или под, его руки на своём теле, его жадный рот, его горящий взгляд. Чернокнижник вздрогнул, когда его верхний обхватыватил пальцами соски и начал крутить и оттягивать. Старший почти забился в конвульсиях. Такой чувствительный, такой нежный и любящий жестче. Олег балдел от такого Димы. С ума сходил. Он резко развернул его к себе, отпустив подпухшие и красные соски, и снова поцеловал в губы. Медиум почти грыз их, оттягивал и засасывал. В то время как Дима хватался за Шепса как мог. Матвеев легко царапал его плечи и предплечья, цеплялся в пышные волосы, которые так обожал. Ему хотелось завалить Олега на себя, заставить наконец-то трахнуть так жестко, чтобы шумело в ушах от пульса. — Спешишь. — Пожалуйста… Потом, что угодно, — хрипел Дима. — Но сейчас, прошу, выеби меня уже. Олег и сам хотел. И понимал, что планы немного рушатся, но самый главный впереди. Медиум разорвал поцелуй и толкнул чернокнижника назад, давая понять, что тому нужно на средину кровати. Дима отползал. Дальше и дальше. — Стой. — Приказ. Олег облизался и пополз следом. Оказался вжатым в Матвеева быстро. Обхватив чужую талию одной рукой, младший сделал резкое движение, и вот чернокнижник сидел сверху. Такой прекрасный, бледный, желанный. — Боже, как ты меня хочешь, — зашептал Шепс, глядя в карие глаза. — Я вижу эти картинки в твоей голове. Какой же ты жадный до моего члена. Давай, бесёнок, действуй. И Дима усмехнулся и начал стаскивать с младшего джинсы с нижним бельём. Олег только помогал, и вот они голые, горящие, сгорающие. Чернокнижник обхватил член медиума, начал двигать рукой, пока не ощутил, что плоть достаточно тверда. Направив в себя член парня, Матвеев медленно прижался дыркой к головке, плавно насадился до половины и замер, прикусив губу и откинув голову. — Сука-аа… Ты такой тесный. — И не пизди, что тебе не нравится. — Я не говорил такого. Внезапно резко Олег схватил Диму за талию и опустил до конца. Брюнет вскрикнул выгнувшись и сморщившись. Но на деле было уж не так и больно. — Как ты кричишь. И только для меня. Тебе так нравится, да? Шепот проникал внутрь. Дима только быстро кивал, понимая, что сейчас уже не принадлежит себе. Перед глазами туман, в голове ни единой мысли. Он на члене Олега, он в ошейнике. Немного подождав, дав привыкнуть, Шепс вскинул резко бёдра, снова вырывая из старшего крик, а дальше всё как в калейдоскопе: резкие движения. И как хотелось — Дима в ошейнике, сверху. Надолго обоих точно не хватит, но они готовы выжать друг из друга всё, пока просто не собьются. Пока дышать станет нечем. Пока под обоими не раздастся опасный треск. Так правильно. Так надо. Так оба хотели. Олег потянул руку и схватил чернокнижника за ошейник, потянул вниз, к себе, впился в губы жестким поцелуем, глотая стоны и мычание. Диму трясло, водило. Он старался двигаться в такт, насаживаясь, царапал плечи и грудь, пока Шепс не перевернул обоих, подминая Матвеева под себя. Раздвинув немного шире ноги, покрытые татуировками, медиум начал вдалбливаться в совершенно бешенном ритме, и теперь старшего почти подкидывало. Он стонал до срыва, комкал простынь, поджимал пальцы на ногах. — Я скоро кончу, бесёнок, — прохрипел Олег, склоняясь к любимому. — Ммм-х, да, я тоже. Оргазм вышел ослепительным. Немного болезненным и таким всепоглощающим, что оба на мгновение даже потерялись. Медиум выдохнул, нависая над Матвеевым, и откатившись, облизался. Комната постепенно возвращалась, свет, аромат свечей, усталость, приятное жжение внутри. Дима мелко дрожащими пальцами уже снимал ошейник и проводил по шее. — Ох ты ж блять, — констатировал Олег, решившись посмотреть на след от аксессуара. — Прости, Дим. Я жестонул что-то. — Не извиняйся, — усмехнулся слабо старший, — всё хорошо. Я сам захотел. — В ванну? Вместе примем, а потом и поесть можно что-то. — Идея мне нравится. Воплощай, ибо ты вытрахал из меня все силы. — Это же прекрасно. Олег глупо захохотал. Глупо и влюблённо. — А знаешь, — выдохнул Матвеев, смотря в потолок, — приворот у тебя реально действующий.