~ ~ ~
[Jason Tai — Vale of Tears]
Из рассказов Бомгю, Тэхён подробнее узнаёт о том, что его тело полгода назад устроило пожар в Школе, заперев в маленькой подсобке с десяток детей и подставив Ёнджуна, как раз управляющего огнём. Он хотел изучать Тёмные Руны, чтобы освоить все стихии, начав с огненной, так как она была ближе к его собственной, воздушной, но Школа, само собой, была против. Освоение магом двух стихий — противоречит природе, если только ребёнок не рождается особенным, унаследовав от родителей двойную силу, в равной степени проявляющуюся в нём. Таким, например, был их директор — Донук. Таким был и один из погибших мальчишек, что владел воздухом и землёй, но справиться с пожаром так и не смог, потому что тот Тэхён исхитрился и запер в подсобке лишь тех детей, кто управлял воздухом. Ничто бы их не спасло от сжирающего пламени в крохотном помещении. Тэхён едва сдержал слёзы, но влага всё равно мочила ресницы и жгла изнутри. Он оказался заложником самого отвратительного мага и всю вину ощущал каждой клеточкой этого тела. Своего и нет одновременно. Брату Субина было всего четырнадцать и он имел большие успехи в воздушной стихии, но тот Тэхён распорядился его будущим иначе, навсегда оборвав его. И сбежав, оставив после себя лишь сгоревшие до тла тела, бесконечный траур и усилившийся над детьми и их способностями контроль. Они вчетвером никогда не были друзьями. Это всегда были Субин и Ёнджун, с их четырнадцати и тринадцати прилипшие друг к другу, несмотря на полярность стихий. Бомгю, что хвостиком увязался за парочкой, будучи тихим и увлечённым собственной силой. Тэхён был его на год старше и чаще встречался с Субином из-за одинакового возраста, но на одном из летних вечеров, отдыхая возле костра, устроенного старшеклассниками, они как-то иначе взглянули друг на друга. Бомгю, как объяснял, со слепым очарованием, Тэхён же, как он теперь понимает, со шкурным интересом. Бомгю был идеальной лесенкой к Ёнджуну, управляющему огнём, и Субину с его водной сущностью. Идеальным инструментом в руках умелого манипулятора. Бомгю был влюблён без памяти. Тот Тэхён безжалостно этим пользовался. Этот же Тэхён, держал язык за зубами и не стал рассказывать о видениях прошлого, спрашивать о фотографии и каких-то подробностях. Бомгю делился тем, что болело и чем мог. Тэхён молчаливо выслушивал, не выдержав под конец и сжав тонкие пальцы, увитые серебром колец, напоминающих цветочные ветви. Он понятия не имел, как и мог ли вообще хоть что-то исправить, но раз уж ему довелось оказаться в этом проклятом теле, он не будет сидеть сложа руки и ждать, пока его отправят домой к Чонгуку. И это было совершенно глупо и даже неуместно, но таков был этот Тэхён. И Бомгю, уходя, с горечью признался, что ему даже жаль, что его сознание не останется с ними дольше. Тэхён, кажется, в тот момент, пожалел об этом тоже. Только, когда дверь за Бомгю закрылась, Тэхён вспомнил о том, что вообще-то не принимал душ и даже не умывался. И вовсе не знает, когда его тело было под водой и как выглядело в этом мире. Только со слов Бомгю, от которых он снова краснеет, когда берёт свисающее с одной из полок полотенце и, понурив голову, плетётся дальше по коридору, к душевым, о которых ему поведали. На его удачу, время было почти ближе к полуночи и учеников на его пути не встретилось, зато зеркало в полный рост сразу оказало ему радушный приём, едва он вошёл внутрь. Он высокий здесь, кажется. Чуть выше, чем привык быть, с действительно суховатым, мышечным рельефом, что видно уже по рукам, оголённым в странного вида длинном жилете, накинутом на чёрные карго и грязноватую майку. На его шее висят какие-то побрякушки, наверняка, из натуральных камней, но Тэхён ничерта в этом не разбирается, а потому, откладывает на раковину всё, снимая с себя. На крючок рядом оседает и одежда, под сероватым фарфором остаются массивные ботинки, в шнурках которых он чуть не запутался. И Тэхён разве что не присвистывает, осматривая себя и подходя ближе к зеркалу. У него есть пресс, который он тут же напрягает. И, вау, это ощущается незабываемо. Он даже тычет в него пару раз, глупо хихикая, но тут же запинаясь смешком о розоватые узоры. Шрамы от рун, которые изрисовывали всю его грудную клетку и немного рёбра. Вырезанные слишком глубоко, что остались следы. Тэхён умеет их читать, замечая пару рун укрепления здоровья, одну руну усиления способности воздуха. И одну, принадлежащую вообще-то, тем, кто управляет огнём. Тэхён вздыхает. У этого парня было всё. Возможность дружить с хорошими ребятами, обучаться в такой замечательной на вид школе. Трепетный и искренний Бомгю, любивший его так сильно, что не побоялся прийти в неизвестность даже после всего, что случилось. И он готов был променять это всё на что? На возможность управлять всеми стихиями? И зачем… Будь у Тэхёна из всего этого только Бомгю, там, на его стороне, а ещё здоровый и счастливый брат, не гробящий себя сутками на работе…и ему больше ничего не нужно было бы для счастья. Он касается кончиками пальцев руны огня и охает, резко жмурясь. Перед глазами пляшет пламя небольшого костра, на заднем плане тот самый лес, а в его руках острый нож, испачканный кровью и листок с текстом, который он разобрать не может. Всё размывается, темнеет, и Тэхёну приходится опереться руками о ближайшую раковину. Ему стоит осторожнее касаться каких-то веще или людей, чтобы не почувствовать этого снова. И он рад, что хранит пока ещё свой секрет ото всех, кроме Донука, и даже рука Бомгю в его не вызвала вспышек воспоминаний. Горячий душ приятно очищает кожу и даже мысли. Тэхён теряется в воспоминаниях своих собственных, думая о том, что ещё несколько часов назад он сбегал из школьной раздевалки, где его заперли одноклассники, а теперь вот обосновывается в другом мире. Который существует, который не нарисован и не манит ярким светом к экрану телевизора. Он реальный, осязаемый. И смертельно опасный. Красивый, в общем-то, тоже. Все эти изумрудные леса, белая каменная кладка замка, старинные лестницы и живые цветы, поддерживаемые магией. Позолоченные краны и округлые тройные окна. Бомгю. Тэхён качает головой, потому, что он кажется вляпался за каких-то несколько часов и все мысли неизбежно приводят его к нему. Стоило ради опыта и хоть какого-то иммунитета ко внезапным влюблённостям, пару раз кого-нибудь для себя обозначить в школе. Но всё вновь сводится к тому, что некого было. И вот Тэхён пожинает плоды своей кристалльной невинности.[Anton Fargau Petrini — In between]
Он дёргается, когда за открывшейся в комнату дверью, замечает Донука, держащего в руках какую-то книжку и обернувшегося к нему. — Прости, что так поздно, — поджимает он губы, возвращая книгу на полку и взмахивая руками так, что весь бардак в комнате вдруг разлетается по местам. Тэхён заворожённо смотрит на то, как разбросанная одежда, книги и бумаги, запираются в шкафах, располагаются на полках и письменном столе. — Всё в порядке, — сглатывает он, крепче впиваясь пальцами в полотенце и прижимая к голой груди грязную одежду. — Извините, что я… — Всё в порядке. Оставь на стуле, завтра просто скажешь утром горничным, они отнесут в стирку. Кивая, Тэхён откладывает одежду на стул, как было велено и прячется за одной из створок шкафа, выуживая оттуда остатки белья, какой-то драный вязаный свитер и узкие чёрные джинсы. — Я к тебе с очень важной просьбой, Тэхён, — окликает его директор. — Конечно. Я слушаю, — кряхтит Тэхён, пытаясь справиться с заевшей молнией. — Видишь ли, кроме стихийников, среди многих старших магов и в Главном Совете, есть и те, кто владеет гораздо большей силой. И мне пришлось обратиться к ним за помощью, дабы…понять, — выделяет Донук, — природу твоего здесь появления. И твоих воспоминаний. На этих словах Тэхён морщится, наконец, застёгивая джинсы и закрывая дверцу шкафа, выходя из своего «укрытия». — Я бы и сам рад был в этом разобраться, Донук-ши. — Один из магов Совета приедет завтра, чтобы провести с тобой беседу. И необходимую проверку, — вишнёвые глаза смотрят на Тэхёна беспокойно. — Я согласен. Сделаю всё, что будет нужно, — кивает тот. — Всё, что будет от тебя нужно — спокойствие. И терпение. Одна из процедур — крайне болезнена. — Ну, — поводит плечами Тэхён, криво усмехаясь, — к боли-то я привык в своей школе. Тут это хотя бы будет полезным. Тяжело вздыхая, Донук подходит к нему и осторожно опускает ладони на плечи, глядя прямо в глаза. — Нам всем важно понять, кроме того, как вернуть тебя на место, не попал ли наш Тэхён в твой мир, — вкрадчиво произносит директор. — Твоё нахождение здесь — может быть опасно лишь тем, что ты не знаешь, как управлять своей силой. Его же нахождение там, если с ним переместились ещё и способности…фатально. У Тэхёна сводит желудок. И от голода, который он внезапно впервые за день ощущает, и от страха за жизнь брата, что может первым попасться психопату-магу на пути. Его страх легко считывают, несильно сжимая плечи. — Шанс мал, ничтожно. Раз тебе достались его способности, а в вашем мире их может не быть, то, возможно, беспокоиться не о чем. Но оба мы, Тэхён, я вижу, знаем. Что больше сил, порой могут ранить слова. А тот, в чьём теле ты находишься, обладал ядовитым красноречием, как вторым даром. И мне хочется верить, что никто больше не пострадает. — Мне тоже, — лепечет Тэхён. — Сейчас тебе нужно поспать, — Донук отпускает его и криво усмехается, слыша урчание. — И поесть. Прости, совсем вылетело из головы. Я сам сегодня ничего не ел из-за…всего этого. Я пошлю к тебе сейчас кого-нибудь с кухни, а утром можешь спуститься на общий завтрак. Горничная разбудит тебя и покажет дорогу. — Вы думаете…думаете — это не опасно? Мне появляться среди всех… — С ребятами я уже поговорил. Как понимаю, Бомгю поговорил с тобой тоже, — Тэхён прячет взгляд, чувствуя, как краснеют скулы. — А объявление о твоём появлении, я сделал ещё час назад, перед отбоем. Удивлён, к слову, что возле твоей двери ещё не выстроилась толпа зевак. — Боюсь, я бы не выдержал такого внимания. — Увидимся завтра, Тэхён. Держись Бомгю после завтрака, он тебе поможет. Напоследок похлопывая его по плечу, Донук уходит, оставляя Тэхёна наедине со своим голодом, мыслями и колотящимся от чужого имени сердцем.~ ~ ~
[Anton Fargau Petrini - Closure]
Тэхён нервно теребит нитки в дырках свитера, оглядывая себя в небольшое зеркало в комнате, которое ему принесла горничная, повесив за дверью. Он снова и снова поправляет свои пепельные волосы, но те непослушные после мытья и спадают пушистой чёлкой на лоб. Вчера у него была удивительная укладка, и Тэхён искренне не понимает, чем тому Тэхёну удалось добиться такого эффекта, но он сдаётся. Оставляет причёску, как есть, потому что уже опаздывает на завтрак. Из-за которого, в общем-то, и волнуется так сильно. Он выбегает из комнаты, успевая увязаться за какими-то младшеклассниками, забыв спросить путь до трапезной у горничной, и озирается по сторонам. Теперь он разглядывает на стенах красивые подсвечники, написанные яркие натюрморты и золотые вензеля на обоях. Ему нравится здесь, он словно в ожившем фильме про старинные времена, только может всё это потрогать и разглядывать вблизи. Он едва не забывается, вглядываясь в один из портретов молодого мужчины с чёрными кудрями и мягким взглядом, что встретился ему на повороте из главного холла, и почти добегает вновь до детишек, торопящихся на завтрак. Как только слух его улавливает громкие голоса, смех и звон приборов, волнение достигает предела, а руки начинают дрожать, и он прячет их за спину. За высокими дверьми ещё одно огромное помещение с деревянными, лакированными скамейками и столами, разделёнными по четыре человека, и Тэхён даже не видит конца и края трапезной и числу учеников. Он охает, перебегая взглядом от одного стола к другому и выискивает среди них только одни карие глаза. Которые находят его первым, заставляя Тэхёна расплыться в смущённой улыбке. Бомгю бежит к нему, едва не сбивая по пути пару девчонок. — Доброе утро. — Доброе, — выдыхает Тэхён, пропадая в распахнутых, лучистых глазах. У Бомгю скулы нежно-розовые, каштановые кудри подколоты по бокам заколками с живыми цветами. Сегодня это нежно-розовые астермерии, подобранные вероятно в тон к кашемировому свитеру, надетому на белоснежную блузу, кружевным воротником украшающим длинную шею. Бомгю — это нежность, как для себя определил этой ночью Тэхён. И он всё ещё не может понять: как можно было обращаться с ним так, как это делало его тело? — Пойдём к нам за стол? — Бомгю заламывает свои пальцы, снова сверкающие тонкими кольцами. А улыбка Тэхёна меркнет, стоит ему только вспомнить яростный крик и горящие глаза Ёнджуна. — О, я…даже не знаю. Я ведь… — Им всё рассказали. Они знают, что ты не он. — Но смотреть в это лицо… — Ох, не волнуйся! Тэхён обмирает, когда неспокойные пальцы Бомгю всё же хватают его за запястье и тянут за собой. Он идёт послушно, даже не думая сопротивляться, но теперь уже ловя на себе хмурые и встревоженные взгляды оборачивающихся со своих мест учеников. Из многообразия цветных макушек, Тэхён видит наконец рыжую копну волос Ёнджуна, что сидел к нему спиной и о чём-то говорил Субину, ярко жестикулируя и едва не задевая тарелки на столе длинными рукавами необычной рубашки, порванной в манжетах. Волнение подбирается тошнотой к горлу, но тёплые пальцы Бомгю на коже хоть немного да успокаивают. — Смотрите, кто здесь? — сияет Бомгю, останавливая их возле пустой скамейки напротив пары. — Привет? Неуверенный голос Тэхёна почти теряется в гомоне голосов вокруг, а сам он почти сжимается от резко вскинувшегося на него взгляда золотых глаз. Субин же медленно оглядывает его синевой своих, поджимая губы. — Я пробыл с ним до полуночи, — вздыхает Бомгю, перекидывая ногу через скамью и дёргая Тэхёна за рукав свитера. — Говорю же, это не он. — А чего ты такой счастливый-то? — щурится на него Ёнджун. — Хоть сто раз не он, рожа-то того Тэхёна. И неужели тебе не противно смотреть на него? Ты светишься весь! Мерзость… — кривится он, отпихивая от себя тарелку с кашей. — У меня пропал аппетит. Ешьте одни. — Ён. Тэхён почти падает на скамью под напором Бомгю и боязливо смотрит на Субина, подавшего угрожающе низкий голос. Его ладонь ложится на острое плечо Ёнджуна, выглядывающее в распахнутом вороте рубашки, и не даёт парню подняться. И Тэхёну неуютнее всего именно под его взглядом, потому что он прекрасно помнит, чей именно брат погиб полгода назад от рук, которыми он сейчас сжимает нервно край свитера. Ёнджун раздражённо скидывает с себя ладонь Субина и показательно отворачивается, скрещивая руки на груди. — Меня зовут Субин, — бесцветно произносит тот. — Донук-ши сказал, что у тебя то же имя? — Мгм, — Тэхён кивает, прокашливаясь и опуская взгляд. — Имя, частично внешность, день рождения. Но это все сходства. — Сколько тебе лет? У тебя есть семья? — Семнадцать. Да, я живу со старшим братом. — Ты на год его младше, — тянет Субин, сужая синие глаза и опираясь локтями о лакированную столешницу. — У Тэхёна есть родители, они живут в верхней части Уандерленда. Там в основном живут слитки общества, наши учителя и Совет. Спросишь к чему я это говорю? Чтобы дать тебе чуть больше информации о теле, в котором ты оказался на неопределённый срок. Не переживай, — замечает он испуг в глазах Тэхёна, — с его семьёй тебе встречаться не придётся. Они отреклись от Тэхёна после случившегося и им вряд ли будет дело до того, что в теле убийцы, что некогда был их сыном, теперь кто-то другой. Тем более не навсегда. Но их наверняка оповестят письмом, чисто из уважения. — Субин, ну зачем ты… — вздыхает под боком Тэхёна Бомгю, копошась ложкой в своей тарелке. И тоже получает порцию холодного взгляда. — С тобой мы поговорим позже наедине. — Хорошо, — Бомгю совсем сникает, утыкаясь в тарелку. Тэхён замечает, как края лепестков астермерий слегка увядают. — Что ты знаешь о себе здесь? — синие глаза Субина вновь впиваются в лицо Тэхёна. — Только плохое, — хмурится он тут же. — А ты хороший? — усмехается уголком губ Субин. — В моём мире я… — Тэхён отводит взгляд, цепляясь им за красиво выложенную голубику в тарелке Ёнджуна, и продолжает тише. — Я — изгой. Фрик. Обычный ботаник, который тише воды, ниже травы. Учусь, помогаю брату. Выживаю. И я…я никогда даже не задумался бы о таких страшных вещах, которые совершил этот ваш Тэхён. Даже в сторону тех, кто издевался надо мной. Я мечтаю подраться с ними, не скрою, но…это всё не имеет значения. — Почему же? — Потому, что насилие — порождает насилие. — Смотри-ка, Ён, — хмыкает Субин, отталкиваясь локтями от столешницы и садясь прямо, — кажется, это камень в твой огород. — Плевать, — закатывает тот золотые глаза, но Тэхён замечает — смотрит искоса на него, с пытливым любопытством. — Давайте есть, — подаёт слабый голос Бомгю. — Еда остывает. — Всем приятного аппетита, — согласно кивает Субин, беря в руки ложку. — Кормят у нас хорошо, если вдруг в твоём мире дела не очень. Отъедайся здесь, Тэ. Тэхён вздрагивает внутренне от того, как Субин назвал его. Это больно взрезало слух, потому что «в его мире» — только Чонгук звал его так. Это было слишком близким, слишком родным и добродушным. И Тэхён не знает, звали ли его тело так полгода назад, но ему отчего-то приятно. И, скромно улыбнувшись и пожелав всем приятного аппетита тоже, он приступает к завтраку вместе с остальными. Сразу после оказываясь «под крылом» Субина, потому что здесь они одного возраста, а следовательно — и занятий у них общих больше. — Если надеялся отлынивать здесь от привычных уроков — сразу забудь, — объясняет Субин, пока они идут по длинному коридору в ряду с другими учениками. — Я — отличник, — невесело усмехается Тэхён, поправляя стопку учебников в руках, что ему всучили пару минут назад в библиотеке. — Отлынивать от учёбы не моё. — Тем лучше. У нас правда строго только на занятиях по стихиям, но старательным почёт везде. Тот Тэхён не жаловал школьные предметы и был тем ещё прогульщиком, так что не удивляйся, если на тебя будут смотреть, как на диковинную зверушку. — Из-за того, что я в его теле брожу по школе, все и так это делают. — Прими, как данность. Всем странно и страшно видеть его лицо в толпе, спустя полгода. Даже после объявления директора. Бесследно такое не проходит. — Кстати, — мнётся Тэхён, когда они подходят к классу, останавливаясь у запертой двери, — спасибо тебе, Субин. За то, что…сдержался. Я знаю, что твой… — Я, как и вода, — обрывает его тот, приподнимая руку и мгновенно образуя в ладони небольшой водяной шар, — зачастую спокойный и размеренный. Ёнджун же — типичный представитель своей стихии. Но, — пальцы Субина резко сжимаются, а шарик лопается, стикая теперь каплями по ладони и затекая под манжет светлой рубашки, — как и вода — я смертоносен, если меня взволновать или разозлить. — Но ты контролируешь это явно лучше. — Потому, что огонь и воздух — самые вспыльчивые по своей природе. А вода и земля, как змеи. Не тронь — не укусит. — Не представляю, как Бомгю мог бы кого-то «укусить», — бубнит Тэхён, тут же вспоминая добродушную улыбку и тёплый взгляд. Субин вздыхает, стряхивая воду с руки и приваливаясь плечом к стене. — Мы тоже. Он даже для своей стихии слишком… — Нежный? — предлагает Тэхён, и Субин задумчиво сужает глаза. — Ага. Нежный. — Это заметно. — Тэ? Их взгляды сцепляются, и у Тэхёна по задней стороне шеи мурашки бегут. Синий в чужой радужке преобретает оттенок глубокого бескрайнего моря в шторм. И вот, что Субин имел в виду, говоря о себе. — При всём том, что ты вроде правда неплохой парень, — тише говорит он, — я прошу тебя только об одном. Не давай Бомгю надежду. — Что? — растерянно хлопает ресницами Тэхён. — О чём ты? — Я думаю, ты прекрасно меня понял. И мне не будет нужды повторять это вновь. Но ты — исчезнешь, как только директор решит вопрос с этим буквально магическим перемещением. А Гю… — Субин качает головой, кусая губы. — Ему нужно научиться жить дальше счастливо без этого лица, — указывает он пальцем на Тэхёна. — Как только тот Тэхён вернётся, его казнят, за что тебе, конечно, спасибо, хоть ты и фактически не при чём. Так что не нужно, пожалуйста. Бомгю не должен пострадать вновь. Тэхёну неприятно, обидно и даже больно. Потому, что он понимает, о чём говорит Субин, и да, Бомгю не заслуживает вновь переживать расколотое надвое сердце. Но теперь, только теперь Тэхён задумывается о словах Субина иначе. Бомгю — нежный, милый, трогательный и светлый. Но Тэхён тоже не заслужил разбитого сердца. Тэхёну тоже будет больно, если они привяжутся друг к другу сейчас так быстро и крепко, а потом это всё исчезнет. Очаровываясь мальчиком с живыми цветами в волосах, Тэхён совсем не подумал о том, а как же он будет без него жить своей обычной, серой жизнью после? Как оба они будут жить, храня лишь воспоминания и ничего больше? — Но я ведь не могу не общаться с ним, — с горечью шепчет он. — Я и не прошу не общаться. Я прошу лишь не давать ему шансов. А как это сделать — решать только тебе. Субин выпрямляется, слыша приближающегося к ним преподавателя и оборачивается к нему. А Тэхён так и остаётся в топях собственных мрачных мыслей до самого конца первого занятия в магической школе. Он может быть и попробовал бы не давать Бомгю надежду. Но как теперь забрать эту надежду у его глупого сердца?~ ~ ~
[MISSIO — Losing my mind]
И Тэхён бы дальше придавался грустным мыслям, если бы прямо после первого урока, директор не забрал его к себе в кабинет, напомнив о предстоящих процедурах. Когда ты чего-то не знаешь — ты ничего и не боишься. Этим Тэхён успокаивал себя, пока шёл следом за Донуком, глядя в прямую спину. — День добрый, Тэхён-ши, — слегка клонит голову мужчина, когда они входят в кабинет. У него приятного цвета пшеничные волосы, уложенные на правый бок и почти добрые золотисто-карие глаза под тонкой оправой очков с забавными висюльками на дужках. Одет он в смешное цветастое пончо с длинной бахромой, и Тэхёну хочется верить, что он хороший человек, каким кажется. — Добрый день… — запинается он. — Мистер Ким, — улыбается мужчина радушно, указывая ладонью на небольшой диванчик позади себя. — Ложитесь удобнее. — Лечь? — Тэхён растерянно бегает серыми глазами от директора к мужчине. — Беседа может проходить в любом положении, — поясняет Донук, опираясь бедром о письменный стол и складывая руки на груди. — Но процедуру проводят исключительно в горизонтальном. Случиться может всякое. — Например?! — Ну, что ты пугаешь ребёнка, Донук, — качает головой мистер Ким. — Просто предупреждаю, Намджун. Вспомни… — Я помню, — мягко обрывает он директора, обращаясь к Тэхёну. — Приляг. Мы начнём с простой беседы. Когда не знаешь, что тебя ждёт — ты ничего не боишься. Но Тэхёна буквально сковывает по рукам и ногам страх, потому что теперь он, как минимум, предполагает предстоящее. А потому, он едва доплетается до диванчика на ватных ногах, сперва садясь на самый край, а после неуклюже укладываясь головой на небольшую думку, вытягивая ноги, которые слегка свисают. — Итак, — мистер Ким усаживается в кресло рядом и укладывает ладонь на его солнечное сплетение, заставляя сразу нервно втянуть живот. — Ты ничего не знал о магии до этих пор? — Знал, — тут же кивает Тэхён. Мужчины переглядываются. — В моём мире куча всяких фильмов и книг на эту тему. Так что я…достаточно осведомлён о таких…фантазиях. Но никогда не думал о том, что что-то подобное реально. — Вот как… — тянет Ким; от его руки становится слишком горячо, но Тэхён терпит, стараясь расслабиться. — Интересно. Как думаешь, это потому что Юнги… — Намджун, — вздыхает Донук. — Давай обсудим после? Продолжай. — Столько мыслей… — вздыхает Ким. — Тэхён? Ты уже пробовал пользоваться силой? Как себя чувствуешь? Какие изменения? Или странности. — Донук-ши дал мне попробовать держать листок, — облизывает пересохшие губы Тэхён. — Но кроме этого, я пока ничего не делал. Чувствую себя…странно? Я вроде как в магическом мире? Это…это странно, да. Из изменений — моя внешность. Возраст. Ну, способности там… — Возраст? — Здесь, я на год старше. Хотя, судя по тому, какой у вас год, должен быть старше на тридцать… — Да-а, время здесь течёт немного иначе. — А из странностей… — Тэхён бегло смотрит на директора. — Я могу сказать о видениях? — Конечно, — кивает Донук. — Должен. — Да, так вот, — взгляд Тэхёна вновь устремляется в потолок с деревянными балками. — Меня посещают видения, воспоминания. Когда я чего-то или кого-то касаюсь. Не постоянно, но это очень больно. Сразу болит голова, тошнит и…перед глазами всё мелькает. — Что ты уже видел? — мягко уточняет Ким, прижимая ладонь теперь к грудной клетке Тэхёна; становится труднее дышать. — То, как этот парень наносил себе руну стихии огня. О, да! Здесь я понимаю каждую руну, которую вижу, хотя я точно знаю, что вижу их впервые, но…да. И вот…он делал это. После, я видел, как он запирал…как он убил детей, — тише говорит Тэхён, его сердце колотится быстрее. — И…ребят. С которыми он общался. Я частично видел их. Он умалчивает о том, что видел обнажённое тело Бомгю, потому что воспоминания об этом сразу заставляют его щёки покраснеть, о том, что он видел столько любви и нежности в его глазах… — Хорошо, — мычит Ким. — А теперь, закрой, пожалуйста, глаза. И терпи сколько сможешь. Тэхён замирает, потому что его висков касаются сухие пальцы, и жмурится крепко, не зная к чему готовиться. Но тут же стискивая зубы и подавляя крик, потому что готовиться стоило к невероятной боли и рези под закрытыми веками. Воспоминания, и те, о которых он сказал и те, о которых умолчал, вереницей проносятся в сознании. Тэхён не успевает зацепиться ни за одно, но сдавливает пальцами край и спинку дивана, как только воспоминания начинают взрываться новыми красками. Те, которых он ещё не видел. Густой тёмный лес, виднеющаяся вдалеке сторожка, и тяжёлое дыхание. Этот Тэхён бежит к ней, почти падая на колени неподалёку. Он что-то делает руками, и Тэхён видит, как тот самый прозрачный купол опускается на домик, закрывая его теперь со всех сторон. Только тогда, когда купол касается земли под высокой иссушенной травой, Тэхён падает ладонями вперёд и опускает голову. Его предплечья темнеют от крови, на правом слабым светом светится руна, но Тэхён не может понять какая именно. Боль глушит зрение. И они оба теперь отключаются. Тот Тэхён сознанием, этот от воспоминания, резко распахивая глаза и учащённо дыша. Он испуганно смотрит на хмурого мистера Кима, убирающего от него руки. — Вы тоже это видели? — мямлит он. — Да, Тэхён, да, — вздыхает тот, оборачиваясь к директору. — Думаю, Донук, ты и без меня подозревал это, но я скажу, если ты хочешь успокоить своё сердце именно словами, а не догадками. Наш Тэхён всё ещё здесь. Заперт глубоко в сознании этого мальчика и пока не опасен, раз воспоминания такие обрывчатые. Но не ровен час, когда воспоминания превратятся в ровную ленту, собираясь воедино. И тогда, наш Тэхён вернётся. И захочет вернуть обратно своё тело. — Нам нужно успеть вытащить мальчика раньше? — Да. Это необходимо сделать, как можно скорее, чтобы никто больше не пострадал. — Вопрос лишь в том… — Как, — выдыхает Ким, с сочувствием теперь глядя на Тэхёна. — Потому, что мы никогда раньше не сталкивались с подобным. И нам нужен Юнги, Донук. Если он смог уйти в их мир с магической книгой, которая сработала и привела сюда мальчика, он точно знает, как вернуть его обратно. — Но Юнги — в его мире, Намджун, — Донук накрывает собственные виски пальцами, прикрывая глаза. — С которым у нас нет связи и… — У нас нет связи с людьми, Донук. Тэхён ничерта не понимает и лишь глупо смотрит на взрослых, всё ещё приходя в себя. Понимая лишь то, что та книга сказок — оказалась магической и какого-то чёрта выбрала именно его. А что, если кто-то ещё тронет её и из его мира здесь появится другой человек? — Книга, — перебивает он мужчин, с трудом усаживаясь на диване. — Книга, через которую я сюда попал, была в школьной библиотеке. В общественном месте. Она просто упала на меня с верхней полки и…что, если ещё кто-то попадёт сюда через неё??? — Невозможно, — качает головой Намджун, печально усмехаясь. — Из того, что я знал тогда, эта книга должна была являться только тем, кто искренне хотел покинуть свой мир и сбежать. Книга становится проводником для тех, кто действительно нуждается в помощи и больше не может жить в том мире. Для всех остальных — это просто текст на бумаге в старинном переплёте. — Но я не… — Тэхён встряхивает головой. — Я не… Он замолкает. Потому, что он хотел. Хотел сбежать, больше так не мог. И, если не бросать брата, то хотя бы потеряться для одноклассников, что порядком достали его. А, может, в глубине души и от брата, думая, что лишь тянет его и приносит растраты и проблемы. Его потаённые желания были услышаны магической книгой. И вот он здесь. — Удивительно правда другое, — задумчиво тянет Намджун, поднимаясь с кресла и поправляя очки на переносице. — Ты должен был попасть сюда, как простой человек. Но ты попал сюда в тело, что почти идентично твоему. Вплоть до имени. — Тонкости этого известны только Юнги, — цыкает языком Донук. — И нужно ему было это всё… — Нужно, — усмехается Ким. — Также рьяно, как этот мальчик из своего мира, Юнги мечтал сбежать из нашего. Но оставить лазейку. Себе. И другим, простым людям. — Но, если он переместился туда, — тихонько рассуждает Тэхён, — не должен ли он быть младенцем? — Это работает не так с магами, — машет рукой Намджун. — С такими сильными, как он и подавно. Ты же здесь не постарел. И не постарел бы, даже если пришёл в своём теле. Ей богу, это было так давно, когда он говорил мне о своих наработках, я почти ничего не помню… — Спасибо, Тэхён, — чуть кланяется Донук, указывая ладонью на дверь. — Ты можешь пока идти. Всё остальное…уже будем решать мы. — Я совсем ничем не могу помочь? — Только, если не видел этого человека в своём мире, — фырчит Намджун. — Его портрет висит по пути в трапезную. — О, — вскидывает брови Тэхён. — Я видел сегодня его. Портрет. — А человека? — Нет, — сдувается он, опуская голову. — Ни разу. — Что ж, тогда, ступай, — вздыхает Донук. — Хорошего тебе дня, Тэхён. — Спасибо, и вам. Тэхён кланяется мужчинам и, сползая с дивана, плетётся к двери. Потерянный совсем, разочарованный и только лишь больше задумчивый. В его голове есть этот самый Тэхён, который может очнуться в любой момент, и что тогда? Какой-то мужчина, придумавший книгу, находится в реальном мире среди людей, и как его достать оттуда или проникнуть к нему? А сам Тэхён теперь неизвестно насколько застрял в магической школе и чужом теле, которое в любой момент могут отнять, и как жить?[The Weeknd feat. Ariana Grande — save your tears]
В таких запутанных мыслях и с тяжёлой головой, он не замечает, как выходит на задний дворик, бредущий по бесконечным коридорам куда ноги несли. Он оглядывается по сторонам, потому что майское солнце слишком ярко слепит в глаза и согревает кожу, и вслушивается в звуки улицы, отчётливо замечая среди них тот, которого не должно быть. Перед ним, посреди дворика, шумит небольшой фонтант с ангелочками, увиваясь вокруг него и свисающих ветвей деревьев, переговариваются птицы, а где-то вдалеке слышатся тихие всхлипы. Тэхён хмурится и обходит фонтан, тут же распахивая глаза, потому что в углу дворика, на одной из цветочных качель, спиной к нему сидел Бомгю, поджав к себе ноги и утирая кружевными рукавами блузы слёзы со щёк. Все наставления Субина и правильные мысли мгновенно улетучиваются из его головы, оставляя место лишь волнению и желанию утешить беспокойное сердце. Он срывается на бег и выдаёт себя этим, когда Бомгю испуганно оборачивается, тут же отворачивась и закрывая лицо руками. — Не подходи, — тянет неразборчиво Бомгю. — Кто тебя обидел? — Тэхён не слушает. Подходит ближе и садится на корточки рядом, касаясь ладонью дрогнувшего плеча и успокаивающе потирая его большим пальцем. Чонгук всегда делал так в детстве. — Никто, Тэ, всё в порядке. Иди…иди. — Когда никто не обижает — никто и не плачет. Что случилось? — Я не плачу, тебе показалось, — бормочет Бомгю. Но Тэхён вздыхает, качая головой и замечая совсем увядшие в волосах цветы и постепенно закрывающиеся бутоны на верёвках качели. Он вытаскивает из заколки Бомгю мёртвую астермерию и перекатывает её себе на ладонь. Сконцентрироваться, нужно ощутить цветок…охает сам, когда получается и увядшие лепестки взмывают в воздух. — Если бы ты не плакал, — тихо говорит он, — они были бы живыми. Бомгю нехотя убирает ладони от лица и поворачивает к нему голову, охая удивлённо теперь тоже и разглядывая витающие в воздухе над ладонью остатки цветка из своих волос. — Кто тебя научил? — всхлипывает он. — Донук-ши. Я не думал, что получится ещё раз, — фырчит Тэхён, протягивая ладонь ближе к Бомгю. — Они были очень красивыми утром. Тебе шло. — Спасибо… — скулы Бомгю розовеют, поблёскивая дорожками слёз, а карие глаза вдруг слабо начинают мерцать янтарым. Тэхён внимательно следит и даже затаивает дыхание, когда увядшие лепестки начинают оживать вновь, собираясь обратно в целый бутон, мягко опадая на его ладонь. Его пальцы мгновенно скрывают цветок, и Бомгю вскидывает на него непонимающий взгляд. — Я сохраню его. — Зачем? — В моей комнате пусто, — пожимает плечами Тэхён. — Так, будет хоть что-то приятное. Раз уж я здесь ещё остаюсь. — Остаёшься? — в глазах Бомгю вспыхивает надежда. Так некстати теперь напоминая Тэхёну о просьбе Субина. Заставляя сердце болезненно сжаться. — Мгм. Пока Донук-ши не решит, как вернуть меня обратно. — Ты вернёшься, — шелестит Бомгю, шмыгая носом и кивая несколько раз. — Конечно же, ты вернёшься. Тебе ведь нужно быть рядом с братом и…твоё место там, в том мире. — Я, если честно, не знаю, где моё место, — грустно усмехается Тэхён, поднимаясь с корточек и присаживаясь на другой край качели, разглядывая цветок в своей ладони. — В последние несколько лет, я думал, что у меня его вовсе нет. Просто выживал и ждал, когда окончу школу и смогу помогать брату с деньгами. У меня нет какой-то особой мечты, я не знаю, кем хочу стать или быть. У меня даже друзей нет, — посмеивается он печально. — Видишь, меня даже сюда занесло в тело какого-то убийцы и изгоя общества? Как насмешка…и даже у него был кто-то близкий. Родители, одноклассники. Любовь. Ну…было это всё. — А у тебя? — шепчет Бомгю, замерший на месте и обхвативший свои колени руками крепче. — Я имею в виду любовь… — Неа, — поводит плечами Тэхён. — Некогда было. Да и не с кем. В школе — я фрик и ботаник. Вне школы — на мне дом. Моей любовью была учёба, — тихо смеётся он, глядя теперь на Бомгю, что заворожённо смотрел в ответ. — Вот с ней было взаимно. Но вынуждено. У нас это называется — выгодный брак. — У нас тоже такое есть, — усмехается вдруг Бомгю. Его глаза очаровательно блестят от этой усмешки. — Иногда маги объединяются, чтобы создать выгодный союз и родить сильных детей, чтобы те потом занимали хорошие посты. В том же Совете, например. Но…не всем это разрешено. — Как это? — Есть маги, которые не стихийники. Им нельзя иметь больше одного ребёнка между собой. Потому, что их количество всегда должно быть… — Ограниченным? — Тэ, — Бомгю несильно пихает его ногой в бедро, разражаясь мягким, переливчатым смехом. — Грубое слово. Я хотел сказать, что это очень сильные маги. И их всегда должно быть крайне мало. Поэтому, существуют союзы, рождающие одного ребёнка с особыми способностями, и сотни других — стихийников. У нас нет войн и прочего, как раз из-за этой системы. Захват власти почти невозможен, когда все плюс-минус равны. — Тот Тэхён… — хмурится Тэхён. — Он хотел захватить власть? Или заем ему нужно было овладать ещё одной стихией? — Не одной, — вздыхает Бомгю, отводя взгляд. — Он хотел заполучить все. И да. Захватить власть и перевернуть систему, чтобы позволить более сильным магам размножаться. Хаотик Уандерленд — не единственный магический город, Тэ. И он хотел с его помощью подчинить себе остальные. — Странно, что он действовал в одиночку и не создал себе коалицию. — Он понимал, что все, кто учатся здесь — придерживаются правил и вполне довольны системой. Никто из учеников не помог бы ему с этим планом. Вот почему, он действовал в одиночку. — А люди за пределами школы? Они пошли бы за ним? — Кто-то обязательно бы пошёл. Как минимум, из-за страха за свою жизнь. Когда к тебе приходит кто-то, кто владеет всеми стихиями и Тёмными Рунами… — Бомгю качает головой. — Ты сдашься, так или иначе. — Но зачем тогда существуют эти Тёмные Руны? — непонимающе хмурится Тэхён. — Если они опасны. — Как и всё в этой жизни. Для баланса. И потому, что в правильных руках, это может помочь, а не сотворить великое зло. Во время первой и единственной междуусобицы — Тёмные Руны помогли воскресить многих хороших магов. Но Тэхён использовал их не во благо кому-то, а потому, не мог завладеть ими так легко. Они не очень подчиняются, если понимают, что маг хочет чего-то недоброго. Но…даже они подкупны, увы. — Он наносил себе руну огня, — тычет Тэхён себя в рёбра. — Я не знаю, удачно ли, но шрам есть. Весьма глубокий. — Чем глубже и больше крови — тем послушнее руна, — поджимает губы Бомгю. — Это то, чем они подкупаются. — Как жертвоприношение? — Что-то вроде того. Голос Бомгю совсем стихает, а взгляд становится нечитаемым, когда он упирается им в высокий каменный забор, увитый зелёными растениями. Тэхён смотрит на него, такого задумчивого и сосредоточенного, такого вдруг отстранённого и не кажущегося совсем уж нежным и трепетным. И понимает, как стены внутри него рушатся, он сдаётся. Потому, что неизбежно влюбляется во всё в Бомгю. И, наверное, первая влюблённость, пресловутая, с первого взгляда, так и работает. Печальная, никогда не счастливая и такая неожиданно сильная. Выходит, у Бомгю к этому телу такая и была…? — Я не хочу переставать общаться с тобой, — выдыхает вдруг Тэхён, ловя на себе всё понимающий и грустный взгляд. — Не хотел бы, конечно, вообще, но мне однажды придётся вернуться. Но я не… — Субин говорил со мной, — перебивает его Бомгю. — Вот почему я плакал. И я знаю, к чему ты ведёшь. — И что ты…думаешь об этом? — Что мне было слишком одиноко и пусто все эти полгода. И что я не хочу, чтобы тебе было также всё то время, что ты будешь здесь, с нами. Поэтому, я не планирую переставать общаться с тобой тоже. Тэхён ждёт. Смотрит в карие глаза Бомгю и ждёт, что он скажет что-то ещё. Но Бомгю замолкает, поджимая роозовые губы. И не говорит больше ничего, очевидно проводя между ними черту. И делая, в общем-то, правильно. И Тэхёну так тоже надо бы. — Хорошо, — кивает он. — Это хорошо. Я не знаю, справился бы я здесь в одиночку. Спасибо, Бомгю. — Было бы за что, — криво усмехается тот, перебирая пальцами дырки на коленях своих светлых джинсов. — За то, что решил не бросать меня на произвол судьбы? — пытается улыбнуться Тэхён. — Боюсь, я бы не смог. Со второй заколки Бомгю на его плечо опадает совсем умершая астермерия. В ладони Тэхёна бутон остаётся живым.