***
— Сакура, я бы очень хотела, чтобы деньги с твоих картин были отправлены на содержание детского дома, который недавно пострадал из-за непогоды, — сказала Ино, делая глоток жасминового чая, когда сидела в мастерской у Харуно. — Ты же знаешь, что это не проблема, Ино. Возьми любые мои холсты, сколько тебе потребуется. — Я хочу, чтобы ты тоже была там, Сакура. — Нет. Это невозможно. И совсем не обязательно. — Нет, это обязательно, Сакура. И вовсе не потому, что ты заперлась в мастерской на целых шестнадцать месяцев! — Послушай, — Сакура отбросила холщовую тряпку и уперлась ладонями в колени, опустив голову. — Ты знаешь, что я не могу. После того, как Сасори… Девушка замерла, не в силах произнести слово «погиб». Это случилось так внезапно, как будто кто-то свыше решил нагло и беспардонно отобрать у Сакуры её собственное счастье. Они с Сасори были вместе длительное время. Иногда ей казалось, что она слилась с ним в единое целое, не помня, какой была до встречи с ним. Когда Акасуна сделал ей предложение, Харуно была вне себя от счастья. Она уже давно поняла, что не видит в качестве мужа никого, кроме Сасори. Вместе они были художниками, которые познакомились ещё в Институте Изящных Искусств. Сакура занималась живописью, а Сасори — архитектурным рисунком. И ей казалось, что в его картинах красок и жизни больше, чем в её, хотя кроме графитовых карандашей и чернил он ничего не использовал. Сасори на её восхищения всегда снисходительно хмыкал. Он-то знал: Сакура была хороша в своём искусстве. Ей просто не хватало немного уверенности. В ночь, когда Сасори погиб, Сакура ничего не почувствовала. Не было предзнаменований или щемящего чувства, что что-то идёт не так. Она крепко спала после очередной выставки. В последнее время Сакура проводила их слишком часто, потому что много писала и хотела, чтобы её картины заметили. Они не жили вместе, потому что родители Сакуры придерживались консервативных устоев, несмотря на то, что ей уже стукнуло двадцать четыре. Тем не менее, это сделало ожидание свадьбы ещё более мучительным. Они оба хотели стать самой настоящей семьёй. То пасмурное утро, казалось, оставило отпечаток в мыслях и сердце Сакуры на всю жизнь. Она не понимала, почему Сасори, который никогда никуда не опаздывал из-за собственной пунктуальности, вдруг разбился, превысив скорость, на ледяном шоссе. Харуно была сломлена и очень зла. Она ненавидела Сасори всей душой за то, что он так бессовестно оставил её, похоронив все их совместные мечты и надежды. Внутри что-то хрустнуло, надломилось и рассыпалось, заставив часы замереть и сделать их бесконечно тянущимися. Сакура не слушала и не слышала. И даже съехала от родителей, несмотря на их немые упрёки. Ей действительно было всё равно, кто и что о ней думает. Единственный человек, чьё мнение её волновало, погиб. И больше для Сакуры не существовало никого вокруг. Она бы умерла сама, если бы хватило духа, но ключевая частица «если» и почти дикая боязнь боли не давали сделать хоть что-то, что могло приблизить её к встрече с Сасори. Сакура действительно верила, что они могут встретиться там, откуда уже не возвращаются. И она бы продолжала так думать и мучиться, пока однажды Сасори не появился сам. Он был точно такой же, как и обычно. Только немного прозрачный. И увидев его, Сакура всерьёз подумала, что дошла до точки невозврата, где мозг отказывается что-либо понимать и начинает визуализировать образы. Возможно, кто-то другой обрадовался бы такой встрече, но Харуно проходила медицинские курсы, а также изучала психологию. И она знала, что это ненормально. Когда Сасори заговорил с ней в привычной манере, чуть насмешливым, но слегка вибрирующим тоном, объяснив, что его появление здесь — это исключительно её вина, страх ушёл на задний план, уступив место злости. Харуно не понимала, как он смеет говорить, что она в чём-либо виновата, ведь это именно он оставил её здесь. Сасори тем временем вещал что-то о параллельных мирах, сингулярности, упокоении душ, а закончил свою поучительную тираду совершенно простым предложением: — Отпусти меня. И тогда всё встанет на свои места. Но Сакура не могла отпустить. Тем более, когда он стоял рядом, такой реальный и почти живой. С тех пор Сасори являлся к Сакуре часто. С завидной периодичностью. Указывал на то, что правильно, а что нет. Кто друг, а кто враг. И чем больше он вмешивался в жизни Сакуры, тем больше она скучала по старому Сасори, которого было невозможно вернуть назад. Казалось, будто смерть не пошла Акасуна на пользу, если можно было выразиться подобным образом. Он стал ворчливым, циничным и донимающим Сакуру каждый раз, когда того требовала и не требовала ситуация. Сакуре было больно, но она всё ещё не могла его отпустить. До тех пор, пока не появился Мадара.***
— Сакура! Приём! Девушка вынырнула из своих мыслей, подняв глаза на Ино с чашкой жасминового чая в ладонях. За окном шёл дождь. — Ты ведь не отстанешь, да? — Нет, — Яманака покачала головой, обращая взгляд на стену с картинами. — Что, если мы возьмём «Ночной Токио», «Бесконечность» и «День равноденствия»? — Ино, бери, что хочешь, — устало отозвалась Сакура, смотря на холст, находящийся перед ней. Она написала портрет Сасори, но накануне он уже появился в мастерской, продребезжав, что работа просто отвратительная. Харуно закусила губу, окунув кисть в чёрную краску. Нужно было замазать всю эту чертовщину. Получилось и правда отвратительно. — Эй! Погоди! Яманака стащила холст с мольберта, всмотревшись в оливково-масляные глаза. — Совсем сдурела? Это же один в один Сасори! Мне кажется, что он сейчас заговорит своим надменным голосом! Харуно покосилась на Сасори, который неожиданно материализовался за спиной подруги и скорчил злую рожу, показав Ино неприличную комбинацию, состоящую из кулака, языка и внутренней стороны щеки. Сакура оторопела, пытаясь вспомнить, делал ли Акасуна что-то подобное при жизни. Такое поведение было просто возмутительным и совершенно не шло Сасори. — Ты что, приведение увидела? — Яманака обернулась, но Сасори уже испарился, явно не желая попадаться ей на глаза. — Нет, я просто… Я немного устала. — Ладно. Отдыхай. Но завтра я буду ждать тебя в восточном павильоне, ясно? Сакура кивнула, запуская руку в отросшие до лопаток локоны. Ино была непреклонна и настроена решительно. Сакуре придётся прийти на этот благотворительный вечер. На следующий день Сакура явилась в павильон ровно в восемь, надев строгое классическое платье-пиджак и черные лодочки. Она не наряжалась, казалось, тысячу лет. И Сасори, конечно, не преминул воспользоваться возможностью ехидно фыркнуть, когда Харуно выходила из квартиры. Иногда девушке казалось, что он превратился в черта. Иного объяснения его поведению она найти не могла. Но и выгнать была не в силах. Вот и являлся к ней Акасуна каждый день, как нарочно портя настроение и заставляя страдать из часу в час. — Подруга, выглядишь просто великолепно! — восхитилась Ино, радуясь тому, что её авантюра удалась. Она так мечтала вытащить Сакуру на это благотворительное мероприятие, отчасти потому, что через двадцать минут сюда должен был явиться Мадара Учиха. На него Яманака ставила все свои ставки: Мадара давно занимался благотворительной деятельностью и мог пожертвовать большую сумму, увидев картины Харуно. — Спасибо, — кивнула Сакура, оглядываясь на присутствующих. — Что это за парень? Тот, который не сводит с тебя глаз? Яманака повернулась, довольно усмехнувшись. — Брат Учиха Мадары Изуна. Мы с ним познакомились не так давно, когда работали над совместным проектом, оказывая психологическую помощь девочкам, которые рано стали матерями. Он очень чуткий и добрый человек. — Учиха, значит. — Сакура кивнула своим мыслям, припоминая, что часто слышала эту фамилию. — О! А вот и Мадара-сан! — Яманака восторженно расширила глаза и двинулась на встречу Изуне, который сделал тоже самое. Программа началась. В тот вечер всё случилось так, как и задумывала Ино. Мадара выкупил все картины Сакуры, а Яманака вместе с Изуной получили крупную сумму денег, которой сполна хватило на восстановление детского дома. Когда Учиха Мадара поинтересовался, как он может связаться с Сакурой Харуно, чтобы заказать у неё индивидуальный проект, Ино с чувством выполненного долга лучшей подруги представила ему стоящую неподалеку Сакуру. Учиха был приятно удивлён утончённостью девушки, но больше его привлекли картины, которые она создавала своими нежными и красивыми пальцами. Мадара заказал большое полотно, попросив изобразить извергающийся вулкан на фоне чёрного неба, и Сакура впервые за несколько месяцев взялась за работу с вдохновляющим её азартом. Ино оставалось только довольно потирать руки, ведь за всё время написания полотна Сакура с Мадарой должны были встретиться несколько раз, чтобы согласовать материал. Чем лучше Сакура узнавала Мадару, который то и дело приглашал её на кофе, тем больше чувствовала умиротворение и лёгкость, которые вновь наполняли её душу. Она сама не заметила, как внутри начало появляться давно забытое чувство, о котором она и мечтать не могла. Сакура не думала, что когда-нибудь ей представится шанс вновь ощутить радость и спокойствие рядом с мужчиной. Мадара отвечал взаимностью. Впрочем, он первый почувствовал симпатию к Сакуре и быстро понял, что она та девушка, с которой он хотел бы разделить супружескую жизнь. Учиха был уже не юн, ему стукнуло тридцать пять, и он считал себя вполне готовым к браку. Конечно, он знал о трагедии Сакуры. Ему было безмерно жаль, что ей пришлось испытать такую потерю, но Учиха не хотел более ждать. Он желал видеть Сакуру своей женой, а потому они приступили к подготовке быстро и без раздумий. И возможно, Сакура бы вела себя совершенно по-другому, если бы не Сасори, который вдруг начал превращаться в себя прежнего. Это мучило Харуно и не давало спокойно жить. Казалось, будто она сходит с ума, не понимая, что происходит с Сасори, и почему у неё складывается ощущение предательства по отношению к Мадаре. Единственная, кто знал, в чём дело, была Ино. Девушка давно заметила, что с Харуно происходит нечто странное. И она поначалу испугалась, когда услышала, как Харуно обменивается репликами с несостоявшимся мужем, а потом очень разозлилась, не понимая, какого чёрта душа Акасуна никак не упокоится с миром. Однажды она даже обратилась к нему, пока Сакура была в душе. Это случилось как раз незадолго до предстоящей свадьбы Харуно и Учиха. И Ино начала понимать, что Сакура отклоняется от курса. Она прекрасно помнила, какой была Сакура первые месяцы отношений с Мадарой. А потом Акасуна решил всё испортить, разрушив и без того хрупкое счастье Сакуры, к которому Ино приложила свою собственную руку. Это было вопиюще и возмущало блондинку до глубины души. — Эй, ты! Акасуна! — зашипела Ино, вертясь по сторонам. — Я знаю, что ты где-то здесь. Вылезай, где бы ни был! Откуда-то сверху раздался сдавленный вздох, а затем перед Ино появился Сасори, заставив Яманака вздрогнуть. Он и правда был здесь. Настоящий, черт возьми, призрак. — Если это всё, то я пошёл, — раздражённо фыркнул Акасуна, наблюдая, как Ино в замешательстве то открывает, то закрывает рот. Девушка, впрочем, тут же отреагировала, попытавшись схватить Акасуна за руку, но ладонь разрезала воздух, заставив Сасори чуть колыхнуться. — Прости, — озадаченно проговорила Ино, размышляя, чувствует ли Сасори что-нибудь от столь незначительных прикосновений. — Так чего тебе? — Зачем ты терроризируешь Сакуру? — перешла в нападение Ино, вложив в вопрос как можно больше презрения. — Считаешь, она мало настрадалась? — Считаю, что Учиха — ублюдок. И ей не подходит. — Да будет тебе известно, что Мадара — один из самых добрых и честных людей, которого знает каждый житель Токио. И все о нём говорят только хорошее. — Мне плевать, кто и что говорит. — Ааааа, вот оно что, — ядовито отозвалась Ино, начиная понимать, в чём дело. — Ты вёл себя по-скотски в надежде, что Сакура разлюбит тебя и отпустит, но когда увидел, что она может любить другого, включил ярого собственника и решил стать прежним Сасори! Как мило, Акасуна. Мило и эгоистично. Харуно не твоя игрушка! И если ты не оставишь её в покое, я тебя с того света достану и отправлю в космос! На скулах Сасори выступили желваки. Яманака всегда была чрезмерно проницательной. И его это очень бесило. Он не думал, что она так быстро разгадает его план и не испугается поговорить с ним столько откровенно в приказном тоне. — Послушай, Яманака… — Нет, это ты меня послушай! Через пару недель у Сакуры и Мадары свадьба. И если ты не перестанешь воздействовать на неё (а я почему-то уверена, что ты это делаешь, пользуясь данными тебе свыше силами), то я найду и разворошу урну с твоим прахом, ясно тебе?! Не смей. Ей. Мешать! Акасуна хотел что-то ответить, но из коридора послышались шаги Сакуры. Он скривился, выражая явное неодобрение по отношению к Ино, а затем обошёл блондинку и растворился в пространстве. Ино очень надеялась, что Акасуна её услышит.***
Сасори, конечно, не собирался прислушиваться к Яманака, поэтому с удовлетворением наблюдал, как Сакура сдерживается, чтобы не заплакать от внезапно нахлынувших чувств. Она всё ещё его любила. И это его успокаивало. Сасори сам не знал, когда это началось. Парень понимал, что причиной его злости на Сакуру была её сильная связь с Мадарой, которая делала его всё прозрачнее и незаметнее. Он пытался выжить Мадару из её сердца. Думал, что когда появится кто-нибудь другой, не такой, как Мадара, он обязательно отступится. Но с Учиха было не так-то просто покончить, даже несмотря на его изощрённые манипуляции и игры с мыслями Сакуры, которые он мешал, словно пазлы, пока она спала. До недавнего времени он справлялся, но и Учиха становился более настойчивым. Это выводило Акасуна из себя. — Сасори, уйди, пожалуйста! — Харуно вновь повернулась к парню, вытирая непрошенные слезы. — Это неправильно. — Я не уйду, пока ты сама не захочешь меня отпустить, — напомнил Акасуна, проведя пальцами по щеке девушки. Харуно почувствовала холодок и качнула головой, снимая наваждение. Вдалеке были видны фары: приближался Мадара. — Я хочу. — Не верю, — усмехнулся Сасори и растворился, оставив опустевшее пассажирское сидение. Харуно вздохнула и вышла из машины, когда автомобиль Мадары приблизился к её почти вплотную. Мужчина оказался рядом мгновенно, целуя Сакуру в лоб так, будто они не виделись вечность. — Зачем ты взял их с собой? — вздохнула Сакура, смотря на Изуну и Итачи, которые оказались по другую сторону авто. — Чтобы Изуне было нескучно вести твою машину, пока ты едешь со мной. — Давай, сестричка! Отдавай мне ключи! Харуно закатила глаза, кивая на панель машины, где покоились ключи и явно ждали именно невыносимого Изуну. Итачи был более спокойным из них троих, но Ино почему-то по уши влюбилась в Изуну, который хоть и был чистейшей души человеком, но безбожно издевался над Сакурой по поводу и без. Он находил забавным тот факт, что у Харуно были розовые волосы. А ещё он искренне не понимал, как его педантичный братец влюбился в Сакуру, которая вечно что-то забывала, разбивала и совершенно не умела готовить. — Мадара, твой брат… — Самый лучший на свете, — пропел Изуна, высовываясь из окна автомобиля. — Ты ведь это хотела сказать? Не дожидаясь, пока Сакура кинет в него булыжник, Изуна завёл автомобиль и рванул прочь под недовольные возгласы Итачи. — Не обижайся на него. Он просто ещё ребёнок. — Спорное заявление, учитывая, что Изуна старше меня на восемь лет, — ухмыльнулась Харуно, наблюдая, как Мадара меняется в лице. — Мы поженимся через несколько дней, неужели мне нельзя побыть одной хотя бы немного? — Сакура, я знаю, что дело не в том, что ты хочешь побыть одна. А в том, что ты избегаешь меня и не хочешь этой свадьбы. Харуно вздрогнула, огорошенная столь внезапным и откровенным заявлением. Но Учиха был старше аж на одиннадцать лет. И он прекрасно понимал, почему Сакура так себя ведёт. — Я действительно люблю тебя, Сакура. Но я начал порядком уставать от твоего поведения. Я не буду выяснять отношения, потому что мне это не по возрасту. Однако я прошу тебя сделать выбор. До нашей свадьбы осталось три дня. Я даю тебе слово, что не буду контролировать каждый твой шаг. Но ты должна понимать, что повсюду есть люди, которые могут причинить тебе вред, например, журналисты. И я также буду ждать тебя у алтаря через три дня. Но если ты не придёшь, я пойму тебя, Сакура. Я пойму, что это твоё решение, которое ты сделала, не в силах предать свои прошлые чувства. Сакура недоверчиво уставилась на Мадару, не веря, что эти слова говорит сам Учиха. Мужчина был очень ревнивым. Он желал, чтобы Сакура была только его. И она понимала, что Мадаре не нравится быть вторым. Он ненавидел оставлять её одну, потому что знал: Сакура думает о нём. О бывшей любви, которую он всё никак не мог переиграть. Он не знал этого ублюдка, но видел его портрет у неё в мастерской. Его портреты она не писала. Учиха ненавидел, когда Сакуру донимали пронырливые журналюги, воспринимающие её как его дорогое украшение. Презренные речи и сквозящая ложь вызывали только злость и отторжение, поэтому Мадара почти всегда возил Сакуру самостоятельно, чтобы никто не мог её поймать и нарушить покой. Сначала Сакура это понимала, но потом вдруг изменилась. И её взгляды тоже поменялись. Чем ближе был день свадьбы, тем хуже становилось её отношение к нему. В конце-концов, Учиха, который почти смирился, что всегда будет на втором плане, решил уступить. Но он надеялся, что Сакура сделает верный выбор. Иначе он воспримет это как личное оскорбление.***
— Ну что, решила-таки прекратить весь этот фарс? Акасуна появился внезапно, но Сакура и бровью не повела. Она смотрела в одну точку, и по ней было видно, что Сакура не спала всю ночь. Через пять часов она должна была надеть белое платье и стать госпожой Учиха. Сасори попытался прикоснуться к Сакуре, но она дёрнулась, избегая его прикосновения. Ей впервые за всё время стало страшно в его компании. Харуно поняла, что начинает сходить с ума. Что Сасори бессовестно пользуется её любовью к нему, нарочно привязывая к себе ещё больше. Ей было невыносимо больно это признавать. Но Сакура понимала, что рано или поздно это должно было прекратиться. И если она хочет изменить свою жизнь, она должна взять себя в руки и прогнать Сасори, доказав ему, что больше в нём не нуждается. Парень явно не понимал, что происходит с Сакурой. Он попытался проникнуть в её мысли, но был выброшен наружу, хотя ранее Сакура никогда так не делала. Девушка вдруг повернулась к нему, оглядывая призрак пустым взглядом. Это не тот Сасори, которого она знала и любила. Потусторонний мир забирает все самые лучшие качества, искажая истинную сущность умершего. И Сасори был прямым тому доказательством. — Уходи, — твёрдо произнесла Сакура, вскочив со стула. — Ты мне больше не нужен, Сасори! — Быть того не может, — проговорил Акасуна, наблюдая, как его ладонь становится более прозрачной, чем обычно. — Не говори, что ты решила выйти за этого старого ублюдка! — Я отпускаю тебя. — Что? — Я отпускаю тебя! Сасори всколыхнулся, становясь то ярким, то бледным, в ужасе расширив и без того большие глаза. — Я отпускаю тебя, Сасори! Уходи из моей жизни! — рявкнула Сакура, хватаясь за виски. Это давалось ей непросто, но Сасори отступал. И по мере того, как он сливался с окружающей средой, ей становилось легче. Она почти не слышала его голос. Сасори просил её образумиться, твердил, что она никогда не будет счастлива с Мадарой. Но Харуно упорно стояла на своём. Она устала любить призрака. Устала, что из-за неё страдал человек, который действительно заслуживает её любви. На протяжении трёх дней Сакура думала, готова ли отпустить Сасори. И в один из дней поняла: она никогда не будет к этому готова. В конце-концов она окончательно сойдёт с ума. Мадара был строгим, ревнивым, чрезмерно заботливым. Но он был настоящим. Реальным человеком, который был здесь, а не там. И с ним Сакура чувствовала себя живой. Она злилась на него, когда он не давал ей ходить одной, приставляя то Итачи, то Изуну, то своего охранника Генму, когда сам был занят делами фонда. Ненавидела, когда он всё делал за неё, считая, что Сакура должна больше отдыхать и подольше спать. Возмущалась, когда Мадара насильно вытаскивал её из мастерской, чтобы она не задерживалась допоздна, работая над очередной картиной. Но все это время она переживала спектр эмоций, который давал ей понять, что она находится здесь, в мире живых. А в мир мёртвых она ещё всегда успеет. Приняв эту мысль, Сакура вновь посмотрела на Сасори, который, кажется, тоже почувствовал нечто новое. Он вдруг подошёл к ней, хотя и был уже почти неразличимым, а затем улыбнулся: — Спасибо, Сакура. Послышался треск. Едва различимое прикосновение губ. А затем Харуно овладели такие сильные чувства, что она расплакалась от переполняющей её лёгкости. Когда Ино ворвалась в комнату подруги, Сакура почти успокоилась. От Сасори к тому времени остался едва различимый аромат хвои и ладана.***
Мадара Учиха много что видел в своей жизни. Тридцать пять лет — это солидный возраст. Но сейчас он волновался, как мальчишка, всерьёз думая о том, что будет делать, если Сакура не придёт в зал бракосочетания. Он отсчитывал минуты. И когда Харуно должна была войти в зал, но так и не сделала этого, Учиха почувствовал себя настолько разочарованным, что Изуна, который был в курсе условия брата, поставленного девушке, всерьёз заволновался за сохранность зала. В гневе Мадара был опасен. Это знали все члены его семьи. Но мужчина не собирался ничего делать. Он принял выбор женщины, которую любил. Он обещал ей это и собирался сдержать своё обещание. Мадара повернулся к священнику, открыв было рот с просьбой уйти прочь и забрать с собой кольца, но тишину зала прервал радостный крик Ино: — Фату забыли! Забыли фату, представляете?! Мадара вздохнул, почти вымученно, наблюдая, как в зал входит Сакура, слегка смущённая, но, кажется счастливая. А Изуна тем временем поглядывал на Ино, прикидывая, как незаметно вызнать размер кольца, который ей точно подойдёт. Все-таки Ино была уникальной девушкой. И что брат нашёл в этой розоволосой?!